Поддаваться ему (Я.П. Гуро/Э.П. Фандорин, PG-13) (1/1)

Яков играет в шахматы действительно хорошо?— при его остром стратегическом уме по-другому и быть не может. Уже в гимназическую пору мало кто был способен обыграть его, а позже достойных противников, в игре с которыми ему приходилось задумываться и прикладывать все знания и вовсе можно было по пальцам пересчитать.Та же история и с картами?— с любой игрой, где победа строится на просчитывании ходов, а не на голой случайности. Карты Яков не любил, его стратегический гений и отвращение к пустому времяпрепровождению требовал более сложных вызовов, но, вращаясь в высоких кругах, отточил своё мастерство, проигрывая лишь по случайности или необходимости.Или Эрасту?— обыграть брата у Гуро ни разу так и не получилось. Поначалу Яков винил в этом недостаток собственных навыков. Ну правда же?— мог ведь любимый младшенький набраться в гимназии не только знаний, но и навыков шулерства. Верилось в это слабо и недолго?— во-первых, Расти слишком равнодушен был к картам и не проявлял интереса к шахматам, а во-вторых, брат был честен кристально и от малейшей лжи или попытки обхитрить заливался румянцем. Потом Яков считал все свои проигрыши случайностью. Но отмёл и эту теорию, проиграв подряд четыре шахматных партии, которые младший вёл совершенно не задумываясь?— размахивал восторженно руками, рассказывая все, даже самые крохотные события, произошедшие за полтора месяца Яшиной коммандировки, не сводил с брата сияющий взгляд и передвигал фигурки не задумываясь и на секунду, даже не глядя на них.На этом Гуро на какое-то время смирился, считая, что чудесный свет общения с братом и его рассеянные улыбки от очередной победы вполне компенсирует обидный жар от каждого проигрыша. Солнечный Эраст не гордился собственными победами, а общение с братом ценил выше игры, уделяя ей минимальное внимание. К тому же, для спокойствия собственного эго, Яков решил считать всё это упражнением для ума?— как он ни старается, уловить, когда именно начинает проигрывать он так и не смог. Просто в какой-то момент он словно отключается, а когда приходит в себя на руках у него сплошь мелочёвка или на доске почти нет его фигур.Когда Эраст, наконец, возвращается из своей затянувшейся поездки по миру, Яков, примчавшийся к нему в тот же день, понимает, что действительно изрядно отвлекался. И раньше он много времени проводил, любуясь точёным станом брата, тонкими чертами лица, юношеским светлым румянцем, белыми гибкими пальцами и бесконечными ногами. А теперь то и вовсе оторваться от брата сил нет?— обнял надолго на пороге, забрал холодную крепкую ладонь в свои руки и весь вечер не отпускал, взгляда от родного лица не отводя.В первый вечер до шахмат, Яковом всё ещё горячо любимых, дело так и не доходит. Пусть пару часов на настойчивые попытки разговорить Эраст реагирует слабо, оглушённый позабытой Яшиной нежностью, больше позволял говорить брату, но потом словно пригревается и оттаивает в родном тепле, румянится и болтает без умолку, останавливаясь только глубокой ночью, когда язык от усталости заплетаться начинает. И весь следующий день братья посвящают исключительно друг-другу, не отвлекаясь даже на свежие газеты, узнают друг друга заново, вспоминают, дают себе почувствовать робкое счастье.Ко второму вечеру вспоминают и о шахматах, когда Яков смеясь выговаривает брату, что так ни разу обыграть его и не смог, хотя искренне старался. Эраст посмеиваясь отвечает про свою сверхъестественную удачливость, которая не давала ему проиграть, даже если он очень того хотел?— ни рассеянное внимание, ни целенаправленные попытки проиграть результата не давали. Яков пытается найти в себе силы разобидеться, губы поджать недовольно?— как же так, ему победу пытались на блюдечке вручить, а он всё равно проигрывал?— но драгоценный Эрастушка тут же оказывается рядом, присаживается на диван боком, обе руки в свои забирает и расцеловывает брата легко в обе щеки, отвлекая, заполняя весь мир собой. Я Яша и не против ласке поддаться.