Конец ноября, 1832 (1/1)
В Москву Яков отправился в тот же вечер, когда исчез Николай. Эраст настоятельно просил его никуда пока не влезать, ничего не требовать и разборки не устраивать.—?Мы не знаем, что в д-действительности случилось с Николаем,?— мягко увещевал его Фандорин,?— п-прошу, Яша, дождись меня! Вдвоём мы сильнее.Гуро плотно сжал губы, сдерживая рвущиеся наружу слова, но в итоге лишь кивнул.—?Я п-поеду сразу же за т-тобой,?— пообещал Эраст,?— меня вызывает начальство. Боюсь, что теперь я безработный.В голосе Фандорина при этих словах не чувствовалось горечи. Он заикался сильнее, когда речь шла о Гоголе. Собственная же карьера его, казалось, совсем не волновала.Уже перед самым отъездом Эраст вдруг обхватил брата за плечо, несильно сжал их, прошептал сбивчиво:—?Не волнуйся… Найдем!Яков на мгновение прижался губами к седому виску брата и сел в экипаж. Лошади трусцой двинулись по улице. Фандорин махнул на прощание рукой и вернулся в дом.Как и Николай совсем недавно, Гуро проделал весь путь в полной тишине. Его мрачная задумчивость становилась всю угрюмее, а взгляд чёрных глаз?— всё опаснее. С каждым днём, приближающим Гуро к столице, старший следователь Третьего отделения думал, где он мог допустить ошибку. Ситуация складывалась некрасивая и довольно опасная.Залезть в голову Бенкендорфа он, конечно, не мог, но зато в его власти было разузнать обстановку, не появляясь в главном здании. У него было много знакомых, а еще больше?— должников. О, с какой невероятной лёгкостью Яков выручал менее удачливых и способных коллег из их же собственноручно устроенных неприятностей! И как усмехался про себя в ответ на заверения в преданности и ответной услуге. Все ?долги? Яков помнил отлично и просто так никому их не прощал. Все должны были ?отработать? так или иначе оказанную услугу, в противном же случае им грозила опасность пострашнее?— гнев Якова Петровича. И тогда порушенная карьера становилась самой малой неприятностью, какая могла случиться с тем нахалом, который пренебрёг своей честью.При приезде в столицу Гуро решился отправить к себе домой. Слуги, следящие там за порядком, уведомили его, что о Якове Петровиче справлялись аккурат несколько дней назад.—?Из Третьего? —?на всякий случай уточнил Гуро.—?Никак нет, барин,?— покачал головой слуга,?— незнакомый господин.?Незнакомый господин? был посланником Бенкендорфа, в этом сомнений не было. Нет, Яков еще не выжил из ума. Так просто его не поймать на крючок, слишком глубоко плавает.До прибытия Фандорина оставалось меньше недели. Яков отправил необходимые письма своим ?должникам?, после чего велел слугам хорошенько прибрать в доме и приготовить свои любимые блюда. Кому-кому, а Якову Гуро абсолютно точно требовалось время на отдых. Особенно, если учесть, что совсем скоро ему придется буквально из кожи вон лезть, чтобы спасти одного великодушного, но не самого умного юношу.Фандорин приехал на день раньше указанного срока. Прямо с порога он попросил Якова что-нибудь покрепче чая и пошел в кабинет, на ходу скидывая пальто на руки слуге.—?Что случилось, Эраст? —?протягивая брату рюмку коньяка, спросил Гуро,?— зачем тебя вызывали?—?Меня п-повысили,?— бесцветным голосом сказал Фандорин,?— п-понимаешь, Яш? До т-тайного советника.Яков качнул головой, прикрыл на мгновение глаза?— по какой причине вместо увольнения со службы с волчьим билетом брата повысили в должности? Разве что из столицы прислали срочную депешу.—?Догадываешься, кто расстарался? —?с невеселой улыбкой уточнил Фандорин.О, Якову и догадываться не пришлось.—?Если вытащим… —?сквозь зубы процедил он,?— собственноручно выпорю.—?Не если в-вытащим, а если выживет,?— резонно поправил его Эраст.Братья помолчали. Наконец Фандорин громче, чем следовало, поставил рюмку на стол и поднялся.—?Т-так, Яков, с чего начнем?—?Я пока не был в Третьем. Со дня на день жду ответ. Постараюсь при первой же возможности разузнать всё. Но я сомневаюсь, что получится быстро. Боюсь, что Николая упрятали так, что найти его будет сложнее, чем мы думаем. А уж как спасти… —?тут Яков махнул рукой и отвернулся, чтобы брат не увидел его потемневших, словно грозовое небо, глаз.—?Неужели ради т-теоретического бессмертия Бенкендорф п-пойдет на самое страшное? —?тихим голосом поинтересовался Фандорин.—?А что страшнее, Эраст, смерть или безумие? —?резко обернувшись, Яков скрестил руки на груди и опустил голову,?— они не убьют его. Не так быстро. Но я боюсь, что мы его потеряем.—?Не т-теряй надежды, Яша,?— мягко сказал Фандорин, шагнув к брату и осторожно коснувшись его руки,?— кто, если не т-ты?Гуро безрадостно усмехнулся, накрыл ладонью длинные пальцы брата, слегка сжал их.—?Я не могу потерять его, Эраст. Не в этот раз.Фандорин кивнул, осторожно обвил плечи брата другой рукой, притягивая его к себе, словно это Яков был младшим братом.—?Ты?— моя опора,?— еле слышно прошептал Яков, но Эраст отлично слышал его. Порой им не нужно было произносить вслух?— они читали друг друга, словно открытую книгу.Несколько минут они стояли, тесно прижавшись друг к другу, чувствуя братское тепло и поддержку, исходившую из обоих. Голова Эраста несколько секунд лежала на плече Якова, а Гуро гладил его по седому виску. Наконец они отступили друг от друга, сосредоточенные, полные решимости действовать.На следующий день Якову действительно пришло письмо от человека, который занимал не самое последнее место в Третьем отделении.В письме говорилось о том, что Яков может вернуться на службу. О местонахождении Николая не было ни слова, но о его присутствии знали только те, кто был вхож в Орден. Знакомец Якова были один из его членов.—?Поедешь? —?немного погодя спросил Фандорин, прочитав письмо, которое ему дал Яков.Гуро кивнул.—?Не руби с плеча, Яша,?— попросил Эраст,?— будь предельно осторожен. Мы не д-должны вредить Николаю.—?Думаешь, я об этом не знаю? —?немного резче, чем хотел, отозвался Гуро,?— сдедаю всё, что в моих силах. Постараюсь выяснить всё. Ты останешься у меня?—?А куда мне идти? —?с легкой улыбкой отозвался Эраст,?— буду рядом.Гуро кивнул, огляделся в поисках любимого алого пальто. Эраст протянул ему любимую трость с набалдашником в виде орлиной головы.—?Дождусь твоего возращения,?— шепнул Эраст.Яков поправил платок на шее, крепче сжал трость и вышел на улицу. Его уже поджидал запряженный вороной лошадью экипаж.Всю дорогу до Третьего отделения Яков пытался подобрать слова для разговора с Бенкендорфом. Но ничего, кроме обвинений и ругательств, в голову не лезло. Поэтому решив оставить всё как есть положившись на интуицию, Яков прикрыл глаза и попытался отвлечься от неприятных мыслей.Отвлечься не получилось. Стоило ему закрыть глаза, как мозг услужливо подбрасывал ему образ Николая с глубоко запавшими глазами. Слипшиеся от крови пряди волос обрамляли исхудалое, измученное лицо с четко очерченными скулами.?Только не сдавайся, яхонтовый?,?— с отчаянием подумал Гуро.Проблема была в том, что Гоголь никогда не выглядел крепким и здоровым. Наоборот, бледный, худой, часто не выспавшийся от бесконечных кошмаров, сутулый от постоянной работы за письменным столом, Николая производил впечатление чахоточного. А ?эксперименты? Бенкендорфа еще никого не оставляли таким, каким человек был прежде.?А если не дадут увидеться???— думалось Якову, и он хмурился всё сильнее. Как, как его спасти? Зачем мальчишка отдался им в руки сам? Что и кому он пытался доказать?А то ты этого не знаешь.Яков стиснул зубы. Желание побиться головой о металлическую дверцу кареты становилось нестерпимым.Из-за тебя. Ты, ты виноват.А ведь они так и не поговорили. Не разобрались во всём. Не успели. И если случится, что Николай умрет, последнее, что останется в памяти Якова?— их ссора.—?Барин, Третье! Приехали! —?крикнул извозчик.Яков вздрогнул и открыл глаза. Вот и всё. Теперь жизнь Николая зависит от него.