Май, 1831 (1/1)

Словно гром средь ясного неба, в спокойную гладь литературного мира вихрем ворвался сборник с громким названием ?Вечера на хуторе близ Диканьки?. Об этой книге говорили все кому не лень. Восхищались невероятной фантазией автора, живостью его слога, самобытными героями, остроумием и пугающими сюжетами. Давно не было такого ажиотажа, сборник произвел настоящий фурор. Критики в один голос заявляли о добротности рассказов, читатели рукоплескали своему новому кумиру. В любом месте, на улице ли, в парке, в гостях, в лавках?— все и всюду обсуждали новую книгу неизвестного доселе писателя Николая Гоголя.Эраст Петрович не зря считался человеком образованным и начитанным, поэтому не преминул купить и прочитать сей опус. И остался доволен?— действительно, труд молодого малороссийского автора полностью заслуживал всяческие похвалы. И тем самым сильнее возбудил интерес к самому писателю. До настоящего момента Фандорин практически ничего не слышал о нем, кроме самых незначительных сведений. Естественно, что Яков приглядывал за ним, пусть и не хотел признаваться в этом. Именно из справок его агентов Эраст узнал, что Николай Васильевич всё еще состоит в Братстве, созданном Пушкиным. Пора было познакомиться с таким талантом. За этим дело не стало.Александр Сергеевич, душа компании, по такому случаю поспешил устроить торжественный приём и на него пригласил едва ли не половину Петербурга. Фандорину, конечно, служба не сильно-то позволяла из Первопрестольной в столицу туда-сюда ездить, но ради брата он не жалел ничего. Уже и самому было любопытно, что за человек этот?— Николай Васильевич Гоголь.Но мало было приехать в столицу, нужно было заполучить приглашение. К счастью, по долгу службы и в силу определенных умственных способностей, Эраст Петрович имел в знакомцах одного из членов Братства. Когда-то он выручил его из беды. Брать с людей должок не позволяла гордость, но тут Фортуна снова решила помочь своему любимцу и сама столкнула Эраста Петровича и его знакомого. Тот расстарался и добыл для господина статского советника приглашение.Оставалось лишь приехать на торжество и первым делом не напугать молодого писателя, поскольку сходство Эраста и Якова было столь велико, что для человека с такой тонкой душевной организацией могло бы произвести не самое приятное впечатление.Хозяин дома с порога едва ли не снёс Фандорина своей сумасшедшей энергией. Казалось, что от этого человека исходит что-то, пронизывающее насквозь и заставляющее тоже быть деятельным. Эраст Петрович выполнил положенные церемонии, а именно поздоровался с гостями, а затем выбрал в гостиной укромный угол возле окна и весь вечер провёл в своём убежище, наблюдая за происходящим.Разумеется, господин Пушкин не преминул порадовать своих гостей новой главой ?Евгения Онегина?, чем вызвал беспредельный восторг у восхищенной публики. Эраст Петрович, пристально следивший за всем, что происходило вокруг, обратил внимание на то, как свободно чувствует себя поэт в кругу слушателей. Когда же наступила пора прочитать самому виновнику торжества, молодой писатель вышел к ожидающим его гостям неуверенно, слегка сутулясь. Фандорин обратил внимание на болезненную бледность господина Гоголя, еще больше оттенявшуюся благодаря тёмному костюму и черным волосам, которые обрамлялитонкое лицо.?Совсем еще мальчик??— промелькнуло в голове Эраста Петровича, и он мысленно пожелал юному автору уверенности.Николаю Васильевичу действительно уверенность бы не помешала. В отличие от своего кумира, он никак не мог скрыть волнения, всё время поправлял падающие на глаза пряди волос. Беспокойный взгляд прозрачных глаз бегал по лицам собравшихся и никак не мог остановиться ни на одном из них. Эраст Петрович сконцентрировался и взглянул на растерянного молодого человека со всей живостью, что не осталось незамеченным.Николай Васильевич кожей почувствовал словно бы прикосновение и повернул голову в сторону окна. Там, практически скрытый за гардиной, стоял высокий стройный господин с черными волосами. Так как гостиная в доме Александра Сергеевича была довольно большой, Николай не смог разглядеть как следует его лица, но каким-то шестым чувством уловил симпатию, направленную в его сторону. Это придало ему уверенности, и он начал читать.Гостиная словно оцепенела. Гости обратились в слух, смолкли шепотки и шорох. Казалось, даже дыхание людей стало тише. Оставался лишь негромкий, но уверенный голос молодого автора, впервые читающего свой рассказ публике. Когда Гоголь закончил и умолк, вокруг него несколько минут по-прежнему стояла тишина, а потом раздались громкие аплодисменты из того самого угла. Слушатели встрепенулись и поддержали его. Николай слегка поклонился, пунцовый от смущения, но Александр Сергеевич воспользовался возникшей паузой и отвлек внимание на себя, предоставляя своему другу немного прийти в себя.Николай отошел в самый дальний конец комнаты и выдохнул. В горле першило от долгого и громкого чтения вслух. Рядом звякнул бокал, и к нему приблизился высокий стройный господин.—?П-прекрасный слог,?— негромко произнес незнакомец и слегка поклонился,?— прошу извинить мою дерзость, но я никак не мог не представиться вам. Фандорин, Эраст Петрович, статский советник.Николай поднял голову и вздрогнул. Было от чего.Незнакомец оказался не таким уж незнакомым. На вид ему было около тридцати, красота бросалась в глаза. Но куда больше бросалось в глаза сходство с небезызвестным господином Гуро.—?Вы? —?ахнул Гоголь и отшатнулся.Тонкие, удивительно сильные пальцы сомкнулись чуть выше его локтя и удержали от падения.—?Прошу прощения,?— повторил Фандорин,?— полагаю, вы меня п-приняли за другого.—?Д-да,?— запнулся Николай и замер, растерянно оглядывая красивое лицо статского советника. Действительно, редкостный красоты мужчина, пусть и странно было так думать. Но редко кого природа одарила такой внешностью. Единственным человеком с такими данными, которого знал Гоголь лично, был Яков Петрович Гуро.—?Яков Петрович мой старший б-брат,?— пояснил Эраст Петрович,?— простите меня, господин Гоголь, вероятно, я не вовремя. Вы очень бледны. Вот, выпейте.Николай опустил взгляд и увидел перед собой бокал с вином, который протягивал ему Фандорин.—?Благодарю,?— выдохнул наконец писатель и даже слегка улыбнулся,?— прошу простить меня за грубость.—?Что вы,?— Эраст Петрович слегка передернул плечами и встал так, чтобы видеть гостиную, -будете ли вы читать что-нибудь еще?Николай задумался. Александра Сергеевича он, что называется, еще на ходу предупредил о том, что читать будет один-два рассказа, не больше. Пушкин спорить не стал, согласился и разбавил вечер своим творчеством. Публика, привыкшая к разнообразию, была только рада.—?К сожалению, нет,?— сконфуженно признался Гоголь,?— простите, Эраст Петрович, мне что-то нехорошо…—?Оно и видно,?— с тревогой заметил Фандорин,?— вам нездоровится?—?Голова закружилась,?— вымученно отозвался Николай и медленно поставил бокал на ближайший столик,?— хочу выйти на воздух.—?Я провожу вас,?— Эраст Петрович незаметно подхватил юношу под локоть и вывел из гостиной в коридор. У дверей они едва не столкнулись с Пушкиным.—?Николай Васильевич, куда же вы? Гости были бы рады послушать еще что-нибудь! —?радостно воскликнул поэт.—?Простите, Александр Сергеевич, но я пойду. Не очень хорошо себя чувствую,?— не стал лукавить Николай.Пушкин окинул внимательным взглядом его бледное лицо.—?Возьмите мой экипаж.—?Не стоит,?— вдруг вмешался в разговор Эраст Петрович,?— Александр Сергеевич, у меня свой. Я провожу Николая Васильевича до д-дома.Пушкин с сомнением покосился на спутника Николая.—?Николай Васильевич, голубчик, вы уверены?—?Да, вполне,?— Гоголь сдавленно улыбнулся. В голове словно лопнула натянутая струна, казалось, он вот-вот упадет,?— спасибо вам, Александр Сергеевич…—?Приходите, как только поправитесь! —?попросил поэт.—?Непременно,?— легко согласился Николай.Поддерживаемый Эрастом Петровичем, он вышел на вечернюю улицу и остановился, несколько минут вдыхая свежий воздух.—?Благодарю за помощь, Эраст Петрович, но я могу прекрасно дойти сам,?— наконец сказал Гоголь.На лице Фандорина появилось непонятное выражение.—?Будет вам, Николай Васильевич. Выглядите вы и впрямь не очень хорошо. А если упадете где-нибудь по дороге? Я себе этого не п-прощу.Голос Фандорина звучал так доброжелательно, а освещенное лунным светом лицо было таким красивым, что Николай не стал спорить. В конце концов, хуже ему уже точно не будет.