Странные слухи (2/2)
?Вам придётся быть на равных. Обеспечьте Рену и его людям все необходимые условия?. Капитан Генри привык выполнять приказы. Покинув лазарет, он распорядился поставить для Рена кровать в доме, который занимал сам, хотя велико было желание просто выкинуть его за ворота. Придётся смириться с нежелательным соседством, тем более что встречаться они будут только ночью. Капитан Генри на это очень надеялся. Вечер навалился внезапно, едва успели упаковать и пометить новую партию шкур. Вместе со всеми капитан Генри сидел в доме, служившим одновременно и питейным заведением, и торговой площадкой. Именно сюда приходили мирно настроенные индейцы, чтобы торговать с белыми, именно здесь можно было хорошенько напиться и найти спутницу на ночь. Индейские женщины пытались пить наравне с белыми мужчинами, однако быстро пьянели и становились словоохотливыми и ласковыми.
С каждой пинтой огненного напитка холод ослаблял свои оковы, ноги наливались свинцом, а голова тяжелела. Индианки уже перестали казаться отталкивающими, и капитан Генри решил, что неплохо было бы присмотреть себе одну на ночь, помоложе. Некоторое время безуспешно разглядывал потемневшие от суровой жизни лица, опущенные плечи, слушал пьяный смех. Все, даже самые невзрачные, уже были заняты, и он со вздохом вернулся к своей полупустой кружке.
— …и тогда мы наткнулись на стоянку краснорожих в двух днях пути от форта. А там — все покойники, ни одного живого! Аарон снова набрался и бахвальствует. Впрочем, он и трезвый не особо стеснялся. Капитан Генри слушал вполуха, не забывая прикладываться к своей кружке. Пойло было отвратительным на вкус, но откуда в заснеженных лесах взяться старому доброму виски или сносному домашнему вину? — Так передрались, наверное! — громко отвечал Томас. — Мало ли они меж собой воюют?
— В том-то и байка. Ни единой лишней дыры в покойниках, будто бы спят. — То есть как это? — вмешался в разговор капитан Генри. — Болезнь?
— Непохоже. Никто из наших не заразился. — Ладно вам! Понапридумываете чертовщины, а потом ночами ссытесь под себя.
Маккензи загоготал и хлопнул капитана по плечу. Тот криво улыбнулся в ответ и снова наполнил кружку. — Так они не первые, вот в чём загвоздка. А вождю их сунули чёрную тряпку в зубы. И этот Рен, он ведь был в чёрном. — А кроме этого Рена чёрное никто не носит! Заканчивай трепаться попусту, иначе я тебе тряпку в зубы суну! Реновскую, у него их ещё много осталось.
Грохнувший хохот заглушил все остальные звуки. Громче всех смеялся Томас, который никогда не упускал случая повеселиться за счёт своего приятеля. Макензи, становившийся всё более обидчивым с каждым глотком, побагровел и сощурился. Капитан Генри испугался, что его глаза выскочат из орбит — так бешено он вращал ими. — Не верите? Зря! Я вам докажу! Он воздел кулак в потрёпанной кожаной перчатке к потолку, но никто не впечатлился. Напротив, захохотали ещё задорней, смех подхватили и индианки, не понимающие и половины сказанного. Тогда Маккензи плюнул с обиды прямо на пол и полез под лавку. Долго шуровал под ней, пытаясь дотянуться до брошенной под ноги сумки, и вот о стол лязгнул внушительных размеров нож. Капитан Генри тотчас забыл обо всём и придвинулся, чтобы поближе рассмотреть его. — Откуда это у тебя? — С индейского лагеря прихватил. Ну, с того, с мёртвыми индейцами. Торчал в груди вождя, понимаешь ли. Нож был хорош. На лезвии с локоть было что-то выгравировано. Капитан Генри поднёс его к лицу, но надпись была на странном языке. Вполне возможно, что это был шифр либо просто занятный, но лишённый смысла узор. Он провёл ногтем по костяной рукояти, обмотанной кожаным ремнём. — Вещь не индейской работы. — Так и я о чём! — сверкнул зубами Маккензи. — И не английская. Не французская точно, я ковыряла этих собак перевидал множество на своём веку. Тонкая работа. И эти крестики-палочки… Капитан Генри вернул нож и придвинул обратно кружку. Он решил выбросить из головы заведомо неразрешимую загадку и снова вернуться к делам насущным — к поиску женщины. Нарастающее напряжение необходимо было куда-то слить. Ни на что не надеясь, он снова огляделся. Пока они гадали, что за диковина попала им в руки, в дом вошли девушки. Одна из них, совсем ещё молодая, немного застенчиво улыбнулась ему, и капитан понял — вот она! Чуть удивлённый взгляд её уже блуждал, будто она пыталась понять, как оказалась здесь. Капитан Генри кивнул, приглашая сесть к себе, и крикнул, чтобы наполнили ещё одну кружку.
Девицу звали Бо. Она умела изъясняться на ломаном английском и пахла намного лучше тех индианок, с которыми ему довелось общаться прежде. Она явно была первый раз среди белых людей, но неловкости не ощущала, скорее лёгкую настороженность. Пугливая, но любопытнаярезвая лань. Даже слишком резвая — капитан Генри не успел объясниться с ней, как почувствовал под одеждой руки. Он совсем не был против. Он думал только о горячей женской мягкости, до которой скоро доберётся. Бо сама потащила его прочь от шума и разнузданного веселья, подальше от Маккензи с его сальными шуточками и покрасневшими влажнымиглазами от умиления пьяного, но по-отечески доброго, от Томаса, глядящего с той самой горькой завистью, что пожирает низших при виде не принадлежащих им благ.
Длинные чёрные волосы пахли дымом, как и смуглые пальцы, одежды было слишком много. От поцелуев Бо уворачивалась, нетерпеливо теребила его ремень и шептала так вкрадчиво, что капитан Генри подхватил её на руки и пинком открыл дверь, ничуть не заботясь о том, что в его комнате находится раненый, которому нужен покой.
После того как Бо уснула, капитан, решив не гнать её до утра, натянул штаны и поднялся, чтобы подбросить дров в камин и зажечь свечу. Он взял с полки кисет и трубку. Курил он изредка и всегда с удовольствием. Это превратилось в целый ритуал, в котором каждое движение несло свой сакральный смысл. Перетирание табачных листьев пальцами успокаивало, крепкий дым расслаблял. Руки слегка дрожали, и капитан Генри не удержал тяжёлую трубку. — Не могли бы вы вести себя потише, Хакс? — раздалось бурчание, от которого он подскочил на месте. — Я был бы очень признателен.
Голос был язвительным и усталым, но совсем не сонным. Капитан никогда не стыдился своих любовных похождений, но тут — неслыханное дело! — ему стало неловко. Он даже рассердился на всех сразу. Невпопад вспомнил про пьяные байки Маккензи, но решил, что глухая ночь — не время для выяснения правды. Утром Рена ждёт ещё один разговор, и на сей раз тот не сможет отвертеться.
— Виноват! — произнёс он примирительно и задул свечу. — Однако вам придётся ещё немного потерпеть, поскольку я намерен разбудить даму и сделать второй заход.