Глава 5. И радовались бесы (1/2)

Почти сразу после случившегося у реки Кобыла отправил Индржиха с очередным важным поручением. Неожиданным образом всё завертелось, да с такой немыслимой скоростью, что довертелось аж до монастыря. До сего в службе Индржих проявлял себя лучше и преданнее любой ищейки, идя по следу фальшивомонетчиков от Прибыславицы мимо Ровны и до самой Сазавы, допрашивая, выведывая, выискивая любую ценную информацию: кто привозил фальшивые монеты, от кого их получал, где передавались деньги и где они изготовлялись. А стояли за всем некий иноземец Эрик и какой-то высокопоставленный монах из монастыря. Будто этого мало, Индржих доложил, что узнал от задержанного: в Сазаве вербовали людей в войско. Неограниченный запас фальшивых денег развязывал руки Эрику и тому, кто стоял за ним, в тени, но без чьей указки никакого важного решения не принималось. Посему Радциг повелел Индржиху возвращаться в Сазаву и разведать побольше о войске, собиравшемся у них под самым боком.

Безусловно, могло показаться, будто бы пан только и посылает Индржиха по поручениям, важность которых лишь возрастала, ибо важность каждого последующего была непременно значительнее предыдущего, с тем лишь, чтобы занять его поболе. Но нет и ещё раз нет. Безусловно, доля облегчения присутствовала каждый раз, стоило пану увидеть, как Индржих собирается покидать город. И вместе с тем ещё сильнее свербило в душе. Индржих, конечно, преисполненный надежды после слов пана, что всё будет, но не сразу, принимался за дела с неустанным рвением, но Радциг прилично беспокоился, подмечая нескончаемость и серьёзность сваливающихся на них бед.

Вот и сегодня Кобыла засиделся до поздней ночи, мучась размышлениями, строя бесконечные планы. Его не отпускало чувство, что собирается буря, больно много перипетий и совпадений было в окружающем бардаке. Клубок, который они дружно пытались распутать, потянув за ниточку, оказался паутиной. Значит, где-то затаился паук. Чтобы найти паука, нужно пробираться к центру сплетённой сети. Как это сделать и не угодить в ловушку - вопрос, до сих остававшийся без ответа, как, впрочем, и большинство вопросов, которые у пана в последнее время имели место быть.Мысли прервал тихий скрип двери. Радциг перевернулся в кровати, чтобы разглядеть вошедшего. В темноте посреди комнаты застыл человек.

- Пан? - послышался радостно-взволнованный голос.

- Индржих?! - шёпотом воскликнул Радциг, привставая на локтях. - Что ты здесь делаешь?

- Я как с час приехал, не стерпел. Решил попробовать прийти, - радостно поведал он, стягивая сапоги. Стоит сказать, что из верхнего только они на нём и были, и стоял он в рубахе, в которой отходил обычно ко сну, если не ночевал в чистом поле или в лесу. - Лёг спать, да не спалось.

Радциг наблюдал за ним ошарашенно и весело. Закралась мысль, что он уснул, а этот простодушный чертёнок только видится ему, но Индржих был из плоти и крови, пан прочувствовал это, когда тот по-свойски забрался под одеяло, обнял холодными руками.

- Что это ты делаешь? - полюбопытствовал Кобыла, вопросительно приподняв брови. - Забыл про наш уговор?- Всё помню, - заверил Индржих, немигающими, блестящими в темноте глазами глядя на Радцига, тем временем крепче сжимая его в кольце рук. - Но я так долго был в монастыре!- Ты был в монастыре? - шёпотом отвечал Радциг. Ему показалось символичным то, как часто судьба подводила Индржиха к монастырям. Уж не пыталась ли она намекнуть на грех, глубину которого тот не мог познать, и не намекала ли очистить душу? Да только Радциг лучше всякой судьбы, лучше всякого Бога знал душу родного сына. Свободную, гордую, жаждущую. ?Одна порода?, - с довольством подумал Кобыла.- Вы представьте себе, что было со мной. Мне пришлось сделаться послушником, чтобы найти там кое-кого. Я ходил в рясе, молился. А ещё...вы мне снились, и чуть ли не каждую ночь до рассвета, перед тем, как идти на первую молитву, я просыпался, - тут он смущённо отвернул лицо, - возбуждённым. И приходилось тихо с этим разбираться.

Представив себе, как всё происходило, представив Индржиха, смиренно молящегося с другими братьями сразу после того, как кончил на его образ, Радциг негромко засмеялся. Индржих не мог обидеться на смех, вызванный его признанием, он наслаждался им после длительной разлуки. Приятные впечатления в юном организме стремительно перетекли в желание. Грудь тяжело и часто завздымалась, зрачки расширились. Подметив всё это, Радциг опустил голову на подушку, посмотрел расслабленно, отчасти насмешливо, взглядом одним давая разрешение своевольничать. Ничего больше Индржиху и не требовалось, но он медлил. Лежал рядом, любуясь паном: чертовски красивым, вальяжным, с открытой шеей, с запрокинутой головой. Вот кому он возносил нескромные молитвы в моменты извержения семени - дьявольски обаятельному мужчине.

Рукой Индржих скользнул под рубаху, сжал упругую, мускулистую грудь, погладил пальцем маленький сосок.

- Вот скажи мне, это в тебе говорит тяга к женщинам? - насмешливо прошептал Радциг, впрочем, никак не препятствуя. - Так и тянешься к груди.- Не в этом дело, - ответил Индржих. - Мне нравится ваша.

- Широкая и волосатая?

- Да, - Индржих окончательно задрал рубаху, глядя нахально, прямо, едва не с вызовом. - Именно такая. - Он опустил голову, осыпал грудь пана поцелуями. Заигравшись, несколько раз укусил выступающие упругие грудные мышцы. Тёмные жёсткие волоски щекотали лицо, и он щурился от приятного, разлившегося внутри счастья, возросшего из сладкого момента вседозволенности.

Наконец, он вскинулся, не в силах больше игнорировать изнывающий член, навалился на Радцига, уместился между ног его. Одеяло, укрывавшее их, сбилось. Прохладный воздух коснулся разгорячённой кожи обоих.

- И позволь узнать, что ты собрался делать? - в глазах Радцига плескался уже смех. Он лежал уверенно, по-хозяйски, полностью владея ситуацией ничего абсолютно для этого не предпринимая, не испытывая ни капли стеснения несмотря на задранную рубаху и разведённые ноги. Под его пристальным вниманием Индржих несколько стушевался, недвусмысленно вжался членом между ног пана, просительно состроив брови. - Всё равно не войдёт.- Как это? - немного испуганно спросил Индржих.- Дурачок ты, - ласково усмехнулся Радциг. - На сухую будет тяжело и больно. Нам бы масла или жира.- Так я сбегаю на кухню, - лихорадочно прошептал Индржих и метнулся в сторону, но Радциг ловко толкнул его ногой обратно на кровать, подмял под себя, сел сверху. Что ни говори, Кобыла был сильнее и опытнее, с воинской сноровкой, так что Индржих не успел опомниться, как оказался на лопатках.

- Я не позволю, чтобы ты вышел из моих покоев в таком виде. Тебе ещё предстоит ответить за то, что пришёл вот так.- Но я не хочу ждать! - капризно взмолился Индржих, поддавая бёдрами вверх. Часть о наказании осталась втуне. - Кто знает, когда ещё представится случай. И мне завтра днём уже уезжать, - особенно печально добавил он в конце.В целом, Радциг был с ним согласен. Ждать осточертело, хоть по натуре он был терпелив и расчётлив. В его понимании Индржих и так принадлежал ему всецело:душой, телом, даже по происхождению, по крови. Куда уж дальше. Только вот самому до безумного хотелось попробовать на вкус какого это, когда еще более прежнего надламывается совесть. В какой мере горечь смешается со сладостью в его сердце. А самое страшное в этом всём, что кроме Индржиха не хотелось никого.

- Будь по-твоему. - С этими словами он снял рубаху, бросил в угол кровати. Снизу голодным взглядом следил за ним Индржих. Разве что слюни не текли. Наклонившись, Радциг провёл языком по приоткрытым губам,Индржих мгновенно высунул свой язык навстречу, чтобы соприкоснуться им с пановым. Он торопился урвать каждую отпущенную ласку, всё сильнее распалялся и жаждал большего. Когда он раскраснелся, запыхался, заёрзал, то и дело потираясь ноющим членом об обтянутые белой тканью брэ* ягодицы восседающего на нём пана, Радциг отстранился, пересел на край постели. Индржих потеряно огляделся, словно не знал, что делать без горячего тела, прижимающего к кровати. Кобыла успокаивающе погладил его по лбу, почувствовав приятно неприятный укол не то совести, не то родительского чувства.

- Я помогу тебе раздеться, - сообщил он и принялся стягивать с Индржиха нательное. - Теперь ляг на бок.

С безукоризненным послушанием Индржих выполнил просьбу. Он вполне понял, к чему всё идёт, и был не против. Главное - насытить сполна ту похотливую бездну внутри, не дающую покоя ни днём ни ночью, беспрерывно гудящую, вибрирующую в томлении, в ожидании. А уж как это будет, не особо волновало.Радциг лёг позади, просунул одну руку под головой Индржиха, чтобы тот мог устроиться у него на плече, прижался к спине.

- Оближи хорошенько, - прошептал пан и поднёс два пальца к его губам. Не раздумывая, Индржих взял пальцы в рот, обласкал скользким языком от фаланг до самых кончиков. Когда стало достаточно, Радциг убрал руку. - Подтяни это колено. Вот так, к животу, - голосом направлял пан.

Уткнувшись лбом в затылок Индржиха, он медленно ввёл средний палец. Смазки было мало. Слюна быстро сохла и, не обладая теми важнейшими свойствами, что упомянутые жир или масло, не особо пособляла. Радциг осторожно согнул палец, раздвигая стискивающую со всех сторон плоть, плавно подвигал и вытащил. Индржих замер, затаил дыхание, с волнением прислушиваясь к новым ощущениям.- Дыши, - напомнил Радциг, и Индржих судорожно выдохнул, вдохнул опять, снова выдохнул. Пока он был сосредоточен на этом простом задании, пан сложил два пальца и стал вводить их вместе, чувствуя, как они неподатливо, неохотно принимаются, смоченные одной слюной. С любым телом нужно уметь договориться, и Радциг принялся без грубого напора ласкать изнутри ранимые мягкие ткани, поглаживать, аккуратно раздвигать пальцы, сгибать и разгибать. Тело оценило хорошее отношение. Индржих заметно расслабился, вытянулся, выгнул спину, примериваясь к незнакомому чувству.

- Ещё, - попросил он, и Радциг несильно ускорил темп. Индржих отставил задницу, принялся ласкать свой член, пытаясь подстроиться под заданный паном ритм, но всё сбивался, почти ничего не соображая. Собственная рука двигалась невпопад. Как бы он ни старался, восприятие разделилось надвое: на ни с чем несравнимую заполненность сзади, пока только слегка распирающую изнутри, оттягивающую на себя больше внимания, и на вполне привычную напряжённость спереди, тем не менее требующую разрядки. Индржих завозился, не зная ещё как и куда лучше подмахивать бёдрами. Страсть как хотелось покрепче вжаться в Радцига позади да посильнее насадиться на его ловкие пальцы. При этом нестерпимо было не поддаться привычке выгнуться дугою, устремившись бёдрами вперёд, как он обычно привык получать наслаждение с девушками и собственною рукою. Так Индржих метался, распираемый, изнывающий, силясь прислушатьсяи подстроиться к чувству накатывающего наслаждения. Но среагировать не успел. Член в руке запульсировал предательски неожиданно, готовый выплеснуть в кулак тёплое семя.Чутко подгадав момент, Радциг осторожно переместил руку под головой Индржиха и прикрыл ему ладонью рот. Как раз вовремя, чтобы заглушить стон. За ним тут же последовал следующий. Индржих уже не мог сдерживаться: от пальцев пана приятно распирало нутро, член пульсировал, всё тело время от времени крупно вздрагивало. Ему нестерпимо захотелось увидеть лицо Радцига, так что, убрав его ладонь, кое-как извернувшись, Индржих заглянул в его глаза и кончил в кулак. Молча и тихо.

Вид Кобылы поразил его. Пропал из глаз привычный лукавый огонёк. Весь сосредоточенный, но вместе с тем диковатый вид лица выражал сдерживаемую страсть. С шеи на могучую грудь стекала капелька пота. Когда Индржих кончил, Радциг вытащил пальцы. Они вышли с влажным звуком, оставив после себя странную пустоту. Захотелось попросить вернуть их обратно.