— 23 — (2/2)
— Ух-ты! Я всегда знал, что именно ты из нас всех станешь кем-то великим. Скажи мне, что твой рюкзак уже запакован, Ди... Скажи мне, что уже купил билеты, — молвит, поднимая на меня много ожидающий взгляд. Качаю головой, молча пожимая плечами. — Не-е-ет, ты серьезно? Ты собираешься проебать такую возможность и остаться здесь, в этой дыре? Я тебя не прощу за такое, слышишь?
Вот и еще один человек, который хочет, чтобы я уехал.
Броуди и Райли настаивают на этом искренне.Санни — чтобы дать мне шанс быть счастливым без нее.— Я не знаю, Броуди, все сложно, — роняю тяжкий вздох, потирая веки пальцами.— По-моему, сложнее, чем возвращать утраченную возможность, не бывает, — пожимает плечами.
— Давай не будем об этом?Лоуренс кивает головой, снимая крышку с третьего стаканчика йогурта. Спешно бросает что-то о том, что съел бы сейчас несколько бурито целиком, хмыкая. А я вновь ухожу куда-то в себя, в свои мысли. Думая о том, чего от меня ждет Санни. На что надеется Райли. За что меня не простит Броуди. Нью-Йорк. Нью-Йорк и мое обучение в академии. Нью-Йорк и перспективы будущего. Секундная тишина вновь обволакивает мембраны. Опускаю свой взгляд на собственные пальцы, в уме начиная считать: "Ехать, не ехать, ехать, не ехать"."Ехать".Ехать, потому что этого хотел бы Сэм.Ехать, потому что на самом деле ты уже пообещал Брайт.Ехать, потому что она и Райли так старались обеспечить тебе будущее.
Ехать, потому что Райли Кинг договорилась со своим другом насчет квартиры в Нью-Йорке.Ехать, потому что такой шанс бывает не часто.
"Не ехать".Шансы могут еще быть. А такая, как Санни Брайт, бывают лишь раз в жизни.Ехать?
— Теперь все будет иначе, да? — приговорив третий пластиковый стаканчик йогурта, спрашивает Броуди. Немного откидывает голову, убирая с лица непривычно длинную челку. — Теперь все будет уже не так, как прежде, Дилан? — спокойно, но без досады в голосе.
— Да, — пожимаю плечами, кивая головой. — Теперь... Теперь все будет иначе, Броуди.
Уже ничего и никогда не будет, как прежде.
***Пятнадцать долгих лет жизни,
Санни Брайт.Пятнадцать долгих лет.Ты и я.
Мы вместе.Следы на земле заметает снегом, и я прячу во внутренний карман куртки конверт с билетом в один конец до Нью-Йорка, рейс которого уже этим вечером. Двадцать третье декабря, завтра уже Сочельник, который я проведу в полнейшем одиночестве в пустой квартире Нью-Йорка, разбирая коробки с вещами. Шмыгаю носом, делая глубокий выдох ртом, и змейка пара вьется ввысь, растворяясь в воздухе.
Сегодня я забираю справку о своей выписке, но на всякий случай уже нахожусь на учете у знакомого врача Райли в Нью-Йорке. Сейчас мои ноги приходят в норму, но доктор Кинг говорит, что будут и черные дни для меня, когда чувствительность снова будет исчезать, а невозможность двигаться — брать надо мной верх. О беге мне, конечно, можно пока забыть, но со временем... Кто знает?Холод скребется по стенкам гортани отчего дышать несколько больно. Хлопья снега падают наземь, летя настолько быстро, что впору щуриться, пытаясь рассмотреть, что находится впереди.
Все внутри замирает, включая мой шаг, мое сердцебиение, мое дыхание и даже мысли, когда вижу в парке санатория чей-то силуэт, протаптывающий тропинку мне на встречу, но не замечая самого. Она ловит снежинки ладонями, мило улыбается, когда они таят. Поднимает голову вверх, часто моргая своими длинными ресницами из-под васильковых глаз. Поворачивается на месте, просто радуется снегу, как ребенок.Санни.Я не видел ее уже две недели с тех самых пор. С того самого момента, когда она отчаянно пыталась меня убедить в том, что моя жизнь будет без нее лучше. И вот я снова вижу ее. Солнечную, милую, радующуюся снегу, смаргивающую пушистые снежинки с длинных ресниц, улыбающуюся.
И все внутри снова делает тройное сальто, когда я вижу ее.Нет, Сэм. Без тебя я счастливым быть уже не смогу. Определенно.Неосознанно двигаюсь к ней навстречу, и девушка замирает, наконец заметив мое темно-серое пальто, выделяющееся на фоне белого снега. Момент — и мы просто стоим на месте, нас разделяют ничтожные, постепенно сокращающиеся десять метров и целый каньон воспоминаний, жизненных моментов.— Д-Дилан? — немного хрипло слетает с ее уст, но она все еще улыбается уголками губ, делая шаг ближе ко мне. — Я не ожидала тебя увидеть...— И я тебя не ожидал, — киваю головой, не сводя с нее взгляд. У нее снежинки в волосах запутались, и ресницы немного мокрые от растаявшего на них снега. — С наступающим Рождеством тебя, Брайт, — выпаливаю, лишь бы только не молчать, лишь бы не нарушить все то, что есть сейчас, в данный момент. Лишь бы не поцеловать ее, забыв о том, что мы не вместе.
— И тебя с Рождеством, Дилан, — отвечает тихо и спокойно, широко распахивая взгляд васильковых глаз.
Но молчание все же наступает на стенки гортани, сдавливает ушные перепонки. Мы просто стоим друг напротив друга и улыбаемся. Улыбка всегда спасет ситуацию. Когда не знаешь, что делать, — улыбайся. Санни опускает взгляд на снег под ногами ее ботинок, засовывает руки в карманы своего пальто, переминаясь с ноги на ногу. А мне в голову приходит странная, несуразная, почти ненормальная, но такая до боли знакомая идея...— Ты со мной потанцуешь, Санни Брайт?
Все внутри словно оборвалось. Она поднимает на меня взгляд васильковых глаз, хмурясь.— Что? — переспрашивает мягко, с улыбкой.И впрямь, Дилан, что?— Потанцуй со мной, Санни Брайт, — прошу, отчего улыбка на ее лице становится только шире, и девушка согласно кивает головой. Подходит ко мне максимально близко, протягивая свою ладонь — холодную от мороза, холодную по жизни, холодную от того, что некому ее согревать.
Нам с Санни Брайт никогда не нужна была музыка, чтобы потанцевать. Всегда было нечто большее, нечто такое, что знаем только мы с Сэм, то, что только наше с ней.Беру ее руку в свою, вторую кладя на ее талию. Спокойное раскачивание из стороны в сторону даже и танцем назвать нельзя, но для нас это значит куда больше. Солнышко прижимается щекой к моей грудной клетке, а затем и всем телом, словно обнимает меня, словно согревается в моих руках, забирает себе мое тепло, все что, есть во мне. И я больше не дышу, ощущая ее близость.— Райли сказала, ты сегодня уезжаешь в Нью-Йорк... — так тихо, что почти невозможно слышать.— Да, — отвечаю спокойной.Да, Санни Брайт. Я сдержу обещание, которое тебе не давал устно. Можешь быть счастлива. Вы все можете.
Кроме меня.
— Завтра я буду уже в Нью-Йорке... Ты рада, что я уеду, Сэм?
— Да, — выдавливает, словно пересиливает саму себя, словно это не так.— Ты... — запинаюсь, и она поднимает на меня взгляд, но не расцепляет свои руки, обвивающие мои ребра. — Ты действительно рада? — спрашиваю, вскидывая бровь.Солнышко поджимает губы, несколько раз моргая и широко распахивая глаза.
Врунишка. Не умеет врать и никогда не умела. Если не голос ее выдавал, так взгляд. Сразу становился таким виноватым, как у нашкодившего щеночка. Ей никогда не удавалось заставить меня поверить в свою ложь.
— Поехали со мной в Нью-Йорк?..
Она смотрит мне в глаза так открыто и свободно, словно изучает меня. Словно пытается запомнить меня.
— У нас будет своя квартира в центре... Я нарисую Твое Солнце на стенках, прямо как здесь, только побольше, на всю стену, только поедем вместе, Санни Брайт...Поджимает губы с молчаливой улыбке, отчего ямочки проступают на щеках.
— Я закончу академию, стану художником, мы поедем в Париж, только скажи мне, что ты поедешь со мной.Кивает головой с тихим "да", прижимаясь ко мне сильнее. И от ее близости я снова ощущаю, как внутри все переворачивается вверх дном.
— Мы... Мы заведем собаку, встретим это Рождество вместе, прошу, Санни, поедем со мной в Нью-Йорк...Согласно кивает головой, улыбаясь, а все во мне екает, сжимается в ком и уходит куда-то в пятки.
— Почему ты улыбаешься и киваешь головой?— Потому что я поеду с тобой в Нью-Йорк, — спокойно отвечает, чуть отклоняя голову с сторону.Что?Мне не показалось?Или все как с Майком? Мне казался он настоящим, а на самом деле он был лишь в моей голове. Может, я лишь внушил себе ее ответ "да", ее согласие?— Ч-что?.. — хрипло, на сбитом выдохе.
— Мы заведем собаку, у нас будет своя квартира, мы поедем в Париж, ты закончишь академию и станешь художником, — касается холодными пальцами моей щеки, поглаживая ее. — Я поеду с тобой в Нью-Йорк, Дилан...И сердце под ребрами забилось чаще...— Ты... Ты не шутишь?
— Нет, зачем мне шутить?— Т-ты, правда, поедешь со мной? — неуверенно спрашиваю, на что Санни Брайт снова кивает головой. — Ты... И ты будешь со мной надолго? На все пятнадцать лет?Она переплетает свои пальцы с моими, поднося мою руку к своим губам.— Я буду рядом с тобой на всю оставшуюся жизнь, какой бы она ни была долгой.