— 17 — (2/2)
Не поднимай глаза. Молчи и просто считай пальцы.Четыре. Пять.
Видишь, их пять. Значит, все нормально. Неправда, ты лжешь самому себе. Мне снова не спится, снова снится авария. Опять все тот же фильм, пленку которого заело на одном и том же моменте. Почему-то все внутри сковывает непонятная тревога, но руки не дрожат, они теплые. Я больше не чувствую холод. Физически со мной все хорошо, и с каждым днем все лучше и лучше. Райли каждый день тренирует меня, проверяет мою реакцию, мою координацию и движения. А радости какой-то особой нет. Почему, Дилан? Потому, что Санни Брайт сказала, что ты ей безразличен? Ты в это веришь? Что ж, она вела себя достаточно убедительно.
Один. Два. Три.С самого начала. Просто молчи. Не поднимай на Райли взгляд.
Четыре. Пять.— Дилан, — доктор Кинг сидит напротив, немного сутулится, складывая руки на груди, — почему ты молчишь? Я не могу понять, что с тобой происходит, пока ты не расскажешь мне.Дышу глубоко и спокойно, поднимая на женщину короткий взгляд. Она обеспокоенно смотрит мне в глаза, немного хмуря брови домиком.— Дилан, — она вздыхает, проходясь кончиком языка по обветрившимся полным губам, — ты приходишь ко мне уже пятый день и просто молчишь, — кладет ногу на ногу, касаясь пальцами одной руки горловины своего синего свитера. — Мы можем и дальше так продолжать, сидеть в абсолютной тишине, думая о своем и позволяя нашим мыслям медленно убивать нас изнутри.
Пятый день? Разве пятый? Так быстро? Уже прошло пять дней с тех пор, как Санни Брайт предприняла попытку сломать меня? У нее почти получилось. Почти. За исключением того, что я ей не верю.
— Что тебя беспокоит? — делает паузу. — Это что-то физическое? У тебя болят ноги?
— Нет... — качаю головой. — Я не знаю... — шумно выдыхаю, запуская пальцы в темные волосы, взъерошивая их. — Я... Я снова плохо сплю. Мне снится авария.— Посттравматический стресс отступает не сразу, у некоторых людей уходят годы на то, чтобы восстановиться эмоционально, а кто-то уже никогда не сможет вернуться к так называемой норме. Ты боишься, что, когда начнешь жить нормально, у тебя могут быть проблемы с вождением автомобиля или с машинами в целом? Ты их боишься, Дилан?Жить нормально? А какая жизнь считается "нормальной"? Та, в которой твоя собственная мать тебя любит? Та, в которой твой брат жив? В которой у тебя не было периода, когда ты думал, что мертв внутри? Такая жизнь считается "нормальной"? Или та, в которой ты не влюблен в девушку, которая больна? В которой она здорова, и вы оба счастливы?— Нет, — хмурюсь. — Нет, я их не боюсь... И дело не в страхе... Просто...— Бояться — это нормально, — Райли кивает головой, а затем начинает хмуриться. — Но, кажется, тебя волнует далеко не страх, верно? — на ее губах появляется тень улыбки, но только лишь тень, потому что теперь все, что касается Саманты может вызывать лишь сочувствие. — Дело в Сэм, да?Кажется, у меня горят уши. Хочется закрыться руками и не чувствовать себя так же неловко, как нашкодивший щенок. Раньше я такое мог обсуждать только с Митчем иБроуди. Теперь у меня никого нет.— Она... Она меня оттолкнула.— Может, у нее были на то свои причины, Дилан. Мы не можем заставить людей хотеть, чтобы они были рядом, если они сами того не хотят.
— Она думает, что я поступлю так же, как и ее отец с ее мамой.
— У нее есть основания так полагать.
— Она была рядом, когда в моей жизни были одни лишь черные полосы. Она не ушла. А теперь меня преследует странное ощущение, словно мы поменялись местами. Теперь ей требуется помощь, но она отвергает ее от меня.— Ты не думал, что у нее может быть другая причина тебя оттолкнуть?Другая? Я... Я ведь помочь хочу. Ладно, не только помочь, но и быть рядом.
— Например? — хмурюсь, поднимая взгляд карих глаз на Райли, и она откидывается на спинку своего стула.— Я не знаю, — пожимает плечами, — психологи и врачи — не экстрасенсы и не телепаты, Дилан. Я не могу знать, что в голове у Санни, пока она сама мне не расскажет или не даст мне хоть что-то, чтобы понять. Тоже самое я могу сказать о тебе. Когда ты молчишь, я могу составить лишь примерный анализ того, что тебя волнует.
— И какая же, по-вашему, причина у Сэм меня оттолкнуть? — выпрямляюсь, чуть отставляя ногу. Это... Это так здорово, снова ощущать каждую клеточку своего тела...
— Может, она не хочет, чтобы тебе было больно, — отвечает Кинг, и я вопросительно вскидываю бровь. Больно? — Мне кажется, ты не с полна понимаешь, чем болеет Саманта, Дилан. Она не просто забывает тебя, своих родных, все на свете. Она медленно разрушается как человек, разрушается ее сознание и восприятие самой себя как личности. В последствии от того человека, которого ты знал как Саманта Брайт, останется лишь оболочка.
Кажется, я не дышу, ощущая как внутри все неприятно сжимается. Опускаю взгляд куда-то вниз, задерживая его где-то на полпути к полу. Мысли в голове как-то сбились в кучу. Ты же читал об этом, Дилан. Тогда почему такое ощущение, словно тебя приложили чем-то тяжелым?— Мне все равно, забудет ли она меня, — нервно цежу, жестикулируя. — Я найду способ помочь ей себя вспомнить... Я просто... — запинаюсь. — Я просто хочу, чтобы она была прежней. Той Сэм, которая заставила меня снова что-то чувствовать, — сглатываю скопившуюся во рту жидкость, ерзая на стуле. — Майк говорит, что я не должен сдаваться. Он говорит, что...— Это Майк тебе говорит? — перебивает меня Райли, серьезно хмурясь.— Э-эм, — протягиваю, закусывая нижнюю губу, — ну, да, а что?— Я хочу поговорить с тобой о Майке, Дилан. Расскажи мне о нем.— Да я толком и сам о нем ничего не знаю. Он мне не говорит, зато обо мне знает многое. Просто есть такое ощущение, словно... Словно я знаю его всю жизнь. Будто от общения с ним мне и правда становится легче, я становлюсь сам собой. Он... Он мой единственный друг с тех самых пор, как Митч и Броуди... — нервно чешу затылок. — Э-э-э... Он что-то сделал не так?— Друг? Как часто ты с ним разговариваешь? — Кинг спешно берет в руки блокнот с ручкой.
В-в смысле?— Ну-у, он мой сосед по комнате... — пожимаю плечами. Она спрашивает так, с таким тоном, словно он в чем-то виноват, или... — Правда, в последнее время его вечно где-то носит, и я вижу его все реже... а что?— Твой сосед по комнате? И как давно он твой сосед?
— С первого дня моего приезда сюда... — мямлю, не понимая, что происходит, потому выпрямляюсь, поднимая на Райли Кинг взгляд, прочистив горло, и говорю уже отчетливее: — Я не понимаю, что он сделал не так?— Ничего, Дилан, — Райли качает головой, цокая языком. — Он ничего не сделал плохого, — она понижает тон голоса. И мне почему-то резко становится нехорошо. — Мне кажется, что Майк...Райли запинается, услышав скрип двери в ее кабинет, и мы оба оборачиваемся, заметив Глорию Брайт в дверном проеме. Руки у нее трясутся, и невозможно разобрать: от старости, или от того, что от нервов у нее сейчас случится приступ. Лицо бледное, а пальцы сжимают один единственный листок.— Глория? — доктор Кинг переключает на женщину внимание, несколько резко поднимаясь на ноги и в мгновение оказываясь рядом с миссис Брайт. — Глория, вам не хорошо? У вас что-то болит? Что произошло? — забрасывает ее вопросами, беспокойно беря ее за руку на тот случай, если бабушка Сэм решит упасть.
— С-Санни, — едва ли выдавливает из себя женщина, и все внутри меня вдруг обрывается, стоит только услышать мне ее имя. Поворачиваюсь к ней лицом, напрягаясь. — Санни исчезла.— Миссис Брайт, вы уверены? Она могла просто пойти гулять по зданию, — Райли пытается разбавить повисшую напряженную атмосферу капелькой спокойствия.— О-она и пошла гулять, — отвечает Глория, а затем поднимает на Райли взгляд своих льдисто-голубых глаз, добавляя: — В лес. Встречать рассвет.На секунду повисает молчание, которое тут же нарушаю я:— Она пошла "встречать рассвет" в семь часов вечера? — хмурюсь, вскидывая бровь, и Глория молча протягивает мне листок, на котором почерком Сэм выведено своеобразное послание для бабушки:"Ба, не переживай, со мной в порядке. Я скоро вернусь, только посмотрю на то, как встает солнце. Знаю, ты не в особом восторге от того, что я сама хожу в лес, но все будет хорошо, мне стоит прийти в норму. Скоро вернусь, ба.
Я тебя люблю.— Санни".Блять.
Она пошла в дикий лес.
Пошла "встречать рассвет" в семь часов вечера.Одна.Твою же мать!