— 14 — (2/2)
О Господи.Ноги едва ли слушаются и совершают шаги. Подхожу к бабушке, крепко ее обнимая и радуясь тому, что заигравшаяся музыка переключает внимание людей. Глория целует меня в щеку, поглаживая своими теплыми руками по голове.— Аура бы тобой гордилась, Сэм, — она говорит это с улыбкой, убирая прядь светлых волос с моего лица за ухо.— Она гордится, ба, — улыбаюсь ей в ответ.Глория обхватывает мое лицо своими теплыми ладонями, просто улыбаясь и поглаживая щеку большим пальцем. Она всегда говорила, что я очень похожа на нее, на маму, у меня ее глаза, ее улыбка. Вот только я редко видела мамину улыбку. Со временем она разучилась улыбаться. Как и разучилась узнавать нас с Глорией.— Я, наверное, уже пойду к себе, буду отдыхать... — женщина хлопает меня по плечу, поджимая губы.— Да... — лепечу, а затем прочищаю горло. — Да, конечно. Я тоже с тобой пойду, завтра рано вставать...
— Уйдешь и даже не дашь Ромео шанс? — я хмурю брови после сказанных ею слов, и бабушка с улыбкой кивает головой куда-то мне за спину. Оборачиваюсь, замечая Дилана, направляющегося к нам. С моих уст слетает короткоеи тихое "да", на что бабушка улыбается еще шире, а затем целует меня в лоб. — Развлекайтесь, детки.
— Хорошо, ба.Разворачиваюсь, сцепляя ломкие и тонкие пальцы в замок за спиной. Ступаю так, словно к ногам палки приделали, колени согнуть не могу от нервной дрожи, прошибающей все тело. Боже, он видел мой провал. Это ужасно. Я не создана для сцены. Поправляю подол платья, затем смущенно закрываю лицо руками, издавая смешок, когда Дилан с улыбкой чеширского кота останавливается напротив.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты этого не видел и не слышал, — вздыхаю, приоткрывая один глаз.
— Не могу, ведь я делал и то, и другое, — отвечает, проходясь кончиком языка по внутренней стороне щеки.
— Тогда скажи, насколько плохо все было, — вновь закрываю лицо руками, опуская голову вниз, отчего пряди светлых волос скользят по плечу, щекоча кожу и падая на перед.
— А вот этого я сказать не смогу, ведь как по мне, то все было здорово, Санни, — Дилан кивает головой, и я вновь убираю руки от лица, одаривая его улыбкой. — Я считаю, что ты очень красиво поешь, что ты краси... Красивая, когда смущаешься и поешь... И поешь ты тоже красиво, — кажется, он сам нервничает, потому что повторяется в словах и жестикулирует рукой. Смотрю на него сверх вниз, и что-то дыхание перехватывает от его слов. — А еще я считаю, что тебе очень идет это платье, — взгляд глаз цвета жидкого янтаря медленно скользит от моих глаз к чуть приоткрытым губам цвета вишни, ниже к шее, замечая тоненькую цепочку на груди с кулончиком-журавлем оригами. Очерчивает острые ключицы с впадинкой на шее. Спускается вниз по ткани платья, изучая его. Дилан неосознанно закусывает губу, изучая взглядом мои голые ноги, и под конец его губы растягиваются в улыбке, когда он видит, что я под его взглядом переминаюсь с ноги на ногу, растирая подошвой кеда пол. — И кеды у тебя классные...— Ты действительно так считаешь?
Ему не требуется отвечать, я по его взгляду могу понять все, но Дилан все же кивает головой, и я замечаю, как кончики его ушей краснеют.
— Давай уйдем отсюда? — неожиданно предлагает он, и я сама не понимаю, зачем и почему соглашаюсь, коротко отвечая "давай". У меня сейчас такое странное чувство, что, чтобы он мне сейчас не предложил, я бы ответила "давай". Совершила бы вместе с ним какую-то глупость. Это же... Это же весело, правда?
Широкий и короткий коридор выводит нас в холл, а уже через пятнадцать секунд я толкаю руками двери, выпуская Дилана на улицу и ощущая, как приятная прохлада этого вечера ласкает кожу. Делаю глубокий вдох, окидывая взглядом кусты и ветки деревьев, обвиваемые километрами гирлянд, светящимися подобно светлячкам.
— Ты... Ты сама все это сделала?
Опускаю на О’Брайена взгляд, улыбаясь.— В основном, — отвечаю, меряя шагами дорожку впереди. Из санатория все еще доносятся звуки музыки. Что-то спокойное, очень спокойное. — Конечно, по деревьям я не лазила, цепляя гирлянду, — смеюсь, откидывая светлые волосы на спину, и Дилан издает смешок, толкая колеса вперед. — Правда, я не уверена, что сделала для этих людей что-то стоящее... — вздыхаю, заламывая пальцы и опуская взгляд себе под ноги.— Ты сомневаешься в том, что всего было не достаточно? — в его голосе звучит удивление. — Сэм, ты же так старалась, так много вложила в этот день, — поднимаю на него взгляд. — Посмотри, все эти люди счастливы благодаря тебе.— А ты счастлив? — спрашиваю, теребя край платья пальцами.Повисает тишина, и только приглушенные и тихие звуки, витавшие в воздухе, не позволяют ей стать абсолютной. Мы просто смотрим друг другу в глаза, и я тут же делаю шаг ближе к Дилану, когда он принимается подниматься на ноги, опираясь руками об колеса. Он делает неаккуратный шаг ближе ко мне, выпрямляясь во весь рост, и теперь все наоборот: он чуть опускает голову вниз, чтобы увидеть мое лицо,а я свою задираю наверх, понимая, что сейчас сердце у меня выломает грудину.— Я буду счастлив, если ты со мной потанцуешь... — он опускает взгляд на мою руку, беря ее в свою и переплетая наши пальцы. — Ты со мной потанцуешь, Санни Брайт? — его взгляд снова скользит по мои губам, выше, к омуту глаз, в которых он тонет. И я молча киваю головой, кладя свою вторую руку ему на плечо, подходя ближе. Чувствую его холодную ладонь на своей спине — и под кожей словно муравьиный рой. Облокачиваюсь щекой о его плечо, ощущая, как Дилан зарывается носом в мои волосы, судорожно вдыхая их запах, а затем его дыхание щекочет мне висок. Стою на носочках, делая мелкий шаг: Дилану трудно даже стоять на ногах, не то что ходить. А ему так хочется танцевать... Он так напряжен... Резко сжимает мою руку сильнее, ощутив, что колени подкашиваются и он начинает заваливаться, но удерживает равновесие, прижимая меня к себя только сильнее, словно я — ему опора, то, что ни за что не отпустит его руку и не даст упасть. Еще один шаг на месте. Ловлю его обжигающее "все в порядке" на коже своей щеки, и сердце начинает биться медленнее, хотя О’Брайен все равно прощупывает шумную вибрацию моего пульса подушечками своих холодных пальцев. — У тебя так сердце стучит громко, Санни Брайт, я ощущаю твой пульс своими ребрами... — кажется, от звуков его голоса сердце начинает биться еще сильнее. — Ты... — он запинается, крепче сжимая мою руку, словно никак не может согреться. — У тебя такие теплые руки... — он обжигает словами мою щеку, и я чувствую, как вдоль позвоночника проходится что-то теплое, покалывающее кожу. На мой вопрос "ты так напряжен, о чем ты думаешь?", сорвавшимся с моих губ лепетом, Дилан рвано выдыхает мне в шею, и тепло его дыхания заставляет волоски на коже встать дыбом. — О том, что я так боюсь упасть... — отвечает и прижимает меня к себе еще крепче, почувствовав, что заплетается в ногах. — Я так боюсь упасть, Санни Брайт, и разрушить то, что с тобой есть... — "у нас с тобой". "У нас с тобой", которое заставляет четырехкамерное во мне екнуть. "У нас с тобой", от которого у меня перехватывает дыхание, забиваются дыхательные пути. — Мне так хочется думать о том, что я смогу нормально танцевать, но, все, о чем я думаю, это о том, как бы все не разрушить ... Не упасть и не разрушить все. Прошу, не дай мне упасть, — тихо просит, издавая едва ли различимый стон. От его слов мне не хочется улыбаться, мне хочется зарыться носом ему в шею и тихо плакать, понимая, что этот миг продлится еще не долго. Он не может забыться, спокойно получать наслаждение от действий, ему приходится контролировать каждый свой шаг, который, вероятно, сопровождается болью. Мои слова о том, что я не позволю ему упасть, размываются вздохом. — Райли говорит, я делаю успехи, это большой прогресс... Но его не достаточно, чтобы быть тебе хорошим партнером, Санни Брайт, — Дилан тяжко вздыхает, и я немного отстраняюсь, серьезно глядя ему в глаза и спрашивая: "Это единственное, о чем ты сейчас думаешь?". — Еще я думаю о твоей улыбке, — молвит, и я ощущаю теплоту его дыхания на своей щеке, понимая, что между нашими губами всего лишь сантиметры. Чувствую, как по моей щеке скатывается что-то обжигающее кожу, а затем холодные, но такие нужные пальцы Дилана утирают слезинку. Он приближает свое лицо чуть ближе, и я ловлю его сбитый выдох на своих губах. Моего же выдоха не происходит, так как я не дышу, кажется, позабыв, каково это вообще. Только сердце сейчас выломает мне ребра. Подаюсь немного вперед, едва ли касаясь его губ своими, но не целую, ощущая как он до боли сжимает мою руку, а затем, обессилев, падает на траву, потянув меня за собой.Вот и разрушился тот самый миг.— Дилан... — практически шепчу, не скрывая свое волнение. Я так боюсь, что он начнет на себя злиться, скажет, что все испортил, что это его вина, но О’Брайен издает лишь смешок, лежа на траве и глядя мне в глаза. И тогда я улыбаюсь ему в ответ, понимая, что все хорошо.
— Ух-ты, — он переводит взгляд глаз цвета гречишного меда на небо, усеянное пришитыми звездами. В его глазах мерцает блеск тысяч звезд.Оглядываюсь назад, затем смещаюсь в бок, прекращая опираться руками об тело Дилана, когда он убирает свою ладонь с моей спины, и в конечном счете я ложусь рядом с ним, скрещивая ноги, кладя руки на живот и начиная изучать звезды вместе с ним.Какое-то время мы молчим, но Дилан нарушает эту звонкую тишину, прерываемую лишь шелестом пожелтевших листьев на деревьях:— Когда я был маленьким, мы с моим братом Сэмом выбирались на крышу нашего дома и выискивали слова, сложенные из звезд, — Дилан поднимает руку верх, указывая на созвездие. — А еще мы делили все звезды на двоих... Вот эта будет моей.
— Ты забираешь ее себе? — улыбаюсь, поворачивая к нему голову.
— Да, — отвечает, — стоящие рядом с ней звезды формируют букву, похожую на "Д", — поясняет. — А вон ту, — переводит руку чуть правее, и я отслеживаю взглядом направление, — та будет твоей.— Она похожа на букву "С"?— Нет, она большая и светит ярко.
— Хорошо, тогда я подарю тебе Полярную звезду, — молвлю, изучая взглядом звездное небо. — А себе возьму Лунный осколок.— Я забираю себе все Солнце, Санни Брайт...Он поворачивает ко мне голову, и я чуть приоткрываю губы. По моей коже пробегаются мурашки. Чувствую, как холодные пальцы Дилана скользят по моему предплечью, поправляя тоненькую шлейку красного платья, но он не убирает руку, после того, как возвращает шлейку на место. Касается подушечками пальцев моей шеи, чуть приподнимаясь на локте и наклоняя свое лицо к моему. Теребит в ладони прядь моих светлых волос, затем поглаживая кожу щеки большим пальцем. Наклоняется чуть ниже, и я судорожно вбираю в легкие воздух, не выдыхая.— Я забираю себе все солнечные лучи и все тепло.Губы у него горячие. Со вкусом мятной зубной пасты. Он целует меня в уголок губы, и я невольно кладу свою руку на его затылок. Кажется, его холодные пальцы начинают отогреваться в моих руках. Дилан смещается чуть левее, чуть оттягивая мою нижнюю губу, и я прогибаюсь в спине. Он отстраняется, делая глубокий и судорожный вдох, ровно, как и я, пытаясь переварить все то, что только что произошло.
Он меня поцеловал.И я позволила.Мы оба снова переводим взгляд на звезды, молча изучая их. Дилан делает глубокие и тихие вдохи ртом, я же стараюсь восстановить сбившееся дыхание. Кажется, проходит минута. Или пять. Или десять секунд выливаются сроком в вечность. Упираюсь ладонями в траву, приподнимаясь и выпрямляя локти. Сгибаю ноги в коленях, помогая себе встать. Дилан смотрит на мои действия, все еще лежа на траве, а я одариваю его коротким взглядом с улыбкой, замыкая пальцы в замок и принимаясь уходить прочь, возвращаясь в здание.Не оборачиваюсь, касаясь кончиками пальцев своих губ и облизывая их уголки кончиком языка.
Мята.
Он весь как мята: все внутри немеет сперва от холода, а потом становится так легко дышать, словно у тебя внутри несколько пар легких.***Он смотрит ей вслед, изучая взглядом ее тонкий стан. Дышит отрывисто, подкладывая ладони себе под голову. Минут через пять, или через десять он тоже вернется в здание, просто хочется еще вот такполежать под звездами, наслаждаясь последним теплым днем осени и теплом, которое разливается по телу после поцелуя с Санни Брайт. Он сделал это. Сделал то, после чего их отношения больше не будут такими, как прежде.
Санни Брайт смогла оторвать взгляд.А он не смог.Она пахнет ромашкой и апельсинами. У нее такие мягкие волосы на ощупь... И улыбка такая солнечная. Взгляд цвета васильков со всеми скрытыми в них морями и океанами. И губы у нее со вкусом спелого граната. Ее гранат и его мята.Дилан изучает взглядом мерцающее сияние Полярной звезды, подаренной ему Сэм."Теперь весь солнечный свет мой".