— 7 — (2/2)

***Они не верят.

Они считают его ненормальным.Думают, он все выдумал.

Если это выдумка, то это совсем не смешно, так не шутят.

Они думают, он лишь поверил в то, что что-то чувствует.Думают, он принял желаемое за реальность.

Но он знает, что он чувствует. Он знает и он всем докажет то, что они глубоко ошибались на его счёт.

Он будет ходить. Сделает все возможное, но будет ходить.

Дилан лежит на кровати, уставившись на свои неподвижные ступни, и напрягает скулы, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы ему удалось пошевелить хоть пальцами ног. Уже второй день Райли не вкалывает ему обезболивающее, и боль становится ощутимой в области поясницы. Он ощущает её в ногах, в своих коленях, и с каждым днём она становится все сильнее. Лоб покрывается мелким хрустальным бисером холодного пола, а пальцы рук сжимают ткань простыни в кулаке.

"Ну почему? — произносится в голове. — Почему я не могу ходить?".Он прикладывает все возможные усилия, отчего мышцы болят, но пальцы ног так и не шевелятся.

— Ты выглядишь так, словно сейчас взорвешься, друг, — слух цепляет голос Майка, который сидит на широком подоконнике, скрестив ноги, и читает книгу, листая тонкие хрустящие странички длинными пальцами. — Ты сейчас в самом себе дыру взглядом прожжешь и луснешь от нехватки кислорода.

— Я должен доказать всем, что я не выдумал то, что чувствовал, — несколько раздраженно отвечает Дилан, переведя на блондина взгляд.

— Ну, мне ничего не нужно доказывать, я тебе верю, — Майк демонстративно закрывает книгу, свешивая с подоконника одну ногу. — И вообще, хождение и движение в целом — это не какая-нибудь там теорема, которую нужно доказывать.Но мне кажется, что ты слишком много напрягаешься. За пять минут ты не встанешь на ноги, чувак.

Дилан знает, что Майк прав, но что-то внутри все равно не даёт ему согласиться с этой мыслью.— И без тебя знаю, — бурчит, отворачиваясь.

— Раз знаешь, так не будь придурком и просто жди, а не веди себя со всеми, как кусок дерьма, — в тон отвечает блондин.

Порой Дилан замечает, что разговаривает с Майком так же, как и с остальными, хочет, чтобы от него отвернулись полностью все, даже единственный на данный момент товарищ. Но Майк, вместо того, чтобы злиться, лишь отвечает тем же тоном, и это задевает за что-то живое внутри. За то, где ещё остались частички "прошлого" Дилана, а не этого эмоционально опустошенного тела, которое не живёт, но по какой-то неизвестной причине все ещё способно дышать.

— Прости, — тихо молвит О’Брайен шлепая себя широкой ладонью по лицу и устало потирая переносицу.

— Тебе надо отвлечься, — решительно молвит Майк, спрыгивая с подоконника. — Идем.

Дилан приподнимается на локтях, хмурясь.

— Куда мы идем?

— Да черт его знает, куда, какая разница? — Майк издает смешок. — С каких это пор мы стали домоседами? — блондин вскидывает бровь с ухмылкой. — Сидим здесь в заточении, как две принцессы.— Я не принцесса, — раздраженно цедит О’Брайен, окидывая друга недоуменным взглядом.

— Да? — Майк отступает на шаг назад к двери, а улыбка по-прежнему растягивает его губы. — Тогда давай, поднимай свой зад и докажи, что ты не принцесса, — блондин пятится к двери, глядя на то, как Дилан тянется рукой к инвалидному креслу. — Мы вместе утрем им всем нос и докажем, что ты можешь чувствовать.

"Прошлый" Дилан тоже бы не опустил просто так руки. Он продолжал бы бороться. Искал бы мотивацию везде. Этим Майк слишком сильно напоминает его самого. Того Дилана, который был полон надежды и жизни. И теперь О’Брайен чувствует, как по внутренностям жидким медом растекается обещание. Обещание доказать не только всем, но и самому себе.

Он может.

Он не слаб.Он будет ходить.— Вот так, принцесса, пошли, — бросает Майк, выходя в коридор и перебрасывая из рук в руку бейсбольный мяч.

— Не перестанешь называть меня принцессой, я тебя ударю! — отвечает Дилан.

— Жду не дождусь, когда ты встанешь на ноги и двинешь мне как следует, отомстив, — смеется Майк. — А пока ты принцесса, которой предстоит много чего сделать.

Принцесса.

Он не принцесса.

Он сильный, и он это докажет.

***Райли снизила дозу обезболивающего, но не могла не дать лекарства Дилану, просто игнорируя его тихие вздохи и бледность. У него болит спина, суставы ноют, но, ему, кажется, как-то по-мазохистски нравится чувствовать эту боль, словно он боится, что перестанет ее чувствовать, и тем самым весь прогресс сбросится на нули.Доктор Кинг удивленно улыбается, наблюдая за тем, как О’Брайен медленно шевелит ступней, ставя её на холодный пол. Мышцы его от слабости трясутся, но это все равно прогресс, ведь он делает это сам, без чьей-либо помощи.— Х-холодно, — он практически шепчет, но не убирает голую ступню от холодной кафельной плитки. — Я чувствую холод... — боится убрать и снова перестать что-либо чувствовать.— Хорошо, — роняет Райли, — очень хорошо, Дилан. Думаю, через пару дней, если не будет никаких деградирующих изменений, можно будет потихоньку давать физическую нагрузку на ноги, чтобы восстанавливать мышцы, а сейчас... — молвит женщина, но Дилан её перебивает:— Я готов, — решительно и твёрдо, выпрямляя спину, которую ломит от того, что вернулась чувствительность.

— Я приветствую твое стремление скорее начать тренироваться и разминать мышцы, Дилан, — женщина издает смешок, вскидывая одну бровь, — но перед этим нужно убедиться, что чувствительность не отступит.— Я готов тренироваться прямо сейчас, — заявляет парень, коротко облизывая губы кончиком языка. Его взгляд серьёзный, глаза цвета корицы "бегают" по лицу Райли. — Спросите Майка, он сам видел, что я могу.— М-Майк? Это Майк помог тебе? — задумчиво спрашивает доктор Кинг, отходя на шаг ближе к столу. Она хмурится, за счёт чего над её бровями проступают глубокие впадинки.— Да. Он вытащил меня на задний двор и заставил ловить бейсбольный мяч до тех пор, пока я не смогу пошевелить ступней.

Кинг щурится, пальцами правой руки теребя холодную полоску металла обручального кольца. Женщина переминается с ноги на ногу, а потом становится ровно, дабы её позвоночник не искривлялся.

— Что ж, — наконец произносит Райли, — Майк стал для тебя хорошей мотивацией, поблагодари его за это.

Майк действительно сделал многое.

Принцесса. Он обозвал его принцессой и заставил доказать обратное.

И Дилану удалось.

— Но, чтобы там не говорил Майк, ты ещё слишком слаб, чтобы приступать к физической нагрузке, я как врач не могу тебе этого позволить, — женщина складывает руки на груди, отчего ткань её клетчаткой рубашки расправляется на плечах. — Через несколько дней — да, четыре-пять дней...

— Так долго?

— Дилан, ты заново учишься ходить, этот процесс длится не день и не два, ты должен это понять... — доктор Кинг упирается пятой точкой об край своего стола, устремив взгляд зелёных глаз на парня. — Ты слишком многого от себя требуешь сразу, так нельзя. Все будет постепенно, — вздыхает, — я обещаю, ты скоро встанешь на ноги и сможешь ходить.

— Я буду ходить, — отрезает Дилан, кладя руки на колёса, которые принимается крутить вперёд, дабы покинуть кабинет доктора Кинг.

Скоро. Для них скоро растягивается в "ну, не менее, чем через год". Год. Нет у него года. Ему нужно научить заново ходить сейчас. Чтобы встать с этого кресла и просто уйти, найти новую жизненную дорогу, найти то, ради чего стоит жить. А каждый день, проведенный в этом кресле, заставляет его загибаться, как цветок без солнечного цвета.

Они не верят, что он так скоро встанет на ноги. Но он им докажет. Один раз уже доказал, что он может чувствовать, докажет и на этот раз.

***Бледный лунный осколок, висящий на тёмном бархатном небе, холодным светом проливается на пол. Пространство в комнате разрезает тихое посапывание со стороны Майка.

Это он виноват. Это он вселил надежду.

Он как Санни, надеется на лучшее.

Дилан натягивает на себя край одеяла, вздыхая. Из-за травмы позвоночника приходится все время лежать на спине, но это дело за два месяца уже как-то стало привычным. Он смотрит на потолок, часто моргая, а перед глазами четкие линии рисунков. Он рисует у себя в уме, даже не пользуясь карандашами. Это, то, что он сам назвал "тихими шедеврами" — никто не может залезть к тебе в голову и увидеть, твои "умственные картины". Обрисовывать взглядом потолок, словно холст, привычное дело, когда бессонница захватывает каждую клеточку тела. Но в этот раз сон все никак не окутывает разум. Что-то внутри не даёт уснуть, раз за разом звонким эхо отбиваясь от стенок черепной коробки в коротком "докажи".Докажи всем, что ты можешь, Дилан.

Докажи самому себе.О'Брайен делает несколько тяжких вздохов, словно борется с самим собой, а потом поджимает губы, финально вздыхая, поняв, что идея "учись прямо сейчас" пересилила желание спать. Рука тянется к выключателю на настольной лампе, стоящей на прикроватной тумбочке, и через секунду серебристо-призрачную лунную темноту разъедает приглушенный и мягкий желтый свет. А рука тянется за коляской.

— Д... Ты и-издеваешься... — сонно молвит Майк, не открывая глаза. Рука его свисает с края кровати, касаясь пола, а сам парень лежит на животе и щурится от света. — Все в порядке? Зачем ты врубил этот кошмар?

Дилан издает смешок, глядя на друга, а затем обхватывает свои коленки, свешивая ноги с кровати, чтобы пересесть в инвалидное кресло.

— Все хорошо, спи давай, — тихо произносит О’Брайен, усаживаясь в коляску.

— Ты к-куда это намылился уже б-без меня? — сонно растягивает Майк. — И во-о-обще, к-который час?..

— Слишком поздно, чтобы не спать, слишком рано, чтобы просыпаться, так что спи.— Ладно... Только... Только выруби солнце, хорошо?

Дилан выключает свет-солнце, одобрительно кивая, и уже спустя мгновения со стороны Майка опять слышится тихое посапывание. Парень кладет руки на колёса и подъезжает к двери комнаты, касаясь холодного металла ручки, которую оттягивает вниз, собираясь направиться в тренажерный зал, чтобы попробовать.

Он должен это сделать.Должен заново научиться ходить.Заново научиться жить.