— 6 — (1/2)
Я хочу всего лишь ещё раз ощутить ветер...
Всего... Всего разок.***Настроения с утра нет. Его у меня никогда нет, хотя это нужно судить с точки зрения того, что же, собственно, настроение такое. Давить лыбу до судороги в скулах и сверкать деснами? Нет уж извольте. Этим у нас страдает гребаное Солнышко, заполняет улыбкой тишину, когда сказать нечего. Прекрасно, лучше улыбаться и казаться при этом полнейшей дурочкой, чем адекватно воспринимать жизненный трындец. Ненавижу. Ненавижу, когда она улыбается. Ненавижу, когда она заходит ко мне в комнату каждое утро и носится со мной весь день, словно нянька. Ненавижу все принесенные ею цветы. Все эти чертовы ромашки и сраные васильки. Меня от них тошнит. Ненавижу Санни за её постоянный позитив, который меня просто убивает к хренам. Я, блять, его кожей ощущаю. Ненавижу за то, что она принесла мне этот ебучий кактус. Ненавижу Брайт за то, что это меня задело больше, чем ожидалось. Я не колючий, я не кактус. Да, мне насрать на жизнь, я хочу, чтобы все страдали, и нехер ко мне вообще тянуться. Но я... Я, блять, никогда таким не был.
Ненавижу тебя, Санни Брайт!
Ненавижу!Прекрати улыбаться!
Никогда не улыбайся больше!
Опускаю взгляд на тонкий синий браслет дружбы, завязанный мне Самантой, и фыркаю, подавляя намерение его разорвать. "Загадай желание". А если у меня нет желаний? Если я разучился мечтать и жить? Если я больше этого не хочу? Нет, блядскому Солнышку не понять, она у нас улыбается, плетёт браслетики дружбы, играет на гитаре и поёт про птичек, небо и ясный день. Блять, два пальца в рот.
Подъезжаю к окну, открывая створку, а затем разворачиваюсь и направляюсь к столику, крутя колёса вперёд. Беру в руки вазон с кактусом, а затем зло напрягаю руку, собираясь выбросить растение из окна. Но в последний момент мой взгляд падает на колючки, и что-то внутри меня щелкает, заставляя руку расслабиться.
"Это кактус по имени Дилан".
Блять, она назвала какое-то гребанутое растение моим именем!Моим. Именем.
Собираюсь снова отвести руку назад, чтобы выбросить этот чертов кактус, с которого Майк угарал полвечера. Раньше я бы тоже рассмеялся, отшутился сарказмом, не воспринял бы все всерьёз. Во многом Майк напоминает меня прежнего, возможно, это единственная причина, по которой меня не бесит его смех и хорошее настроение. Во всяком случае за две недели пребывания здесь я ещё не видел, чтобы он был грустным. Или просто он как Санни — научился не выказывать боль, которая бередит душу. Только Майк не держит на лице этот гребаный смайл, дабы не подать виду, что внутри просто ураган. А ещё я вообще сомневаюсь, что у Саманты вообще что-либо может быть плохо. На нее как посмотришь, так сразу хочется закрыть себе лицо руками, молча сетуя на то, насколько у тебя дерьмовая жизнь.
Не могу. Что-то внутри не позволяет мне выбросить растение.
Ненавижу тебя за это, Санни Брайт!Перебрасываю вазон из руки в руку, и одна иголка больно впивается мне в тыльную сторону ладони.— Ай! — вскрикиваю, с толикой злости ставя вазон на стол, и он едва ли не падает с другого края, "проехав" на пластиковой подставке по поверхности. — Черт!
Прикладываю место укола к губам, бросая хмурый и злой взгляд на кактус.
Это все из-за тебя, гребнутая Санни!
Стук в дверь — и мне не нужно сверять время с часами, не нужно даже говорить "войдите". Даже если я скажу, что никого не хочу видеть, Солнышко все равно ко мне придёт с этой своей дурацкой улыбкой, вот только теперь уже без этого идиотского букета цветов, от которого болят глаза. Ручка двери скользит вниз, и девушка проникает в мою комнату. Я тут же закатываю глаза, глядя на её поднесение и весёлое настроение. Ничто не омрачает твой дух, да Санни? Девушка делает аккуратные шаги вперёд, заключая пальцы в замок. Её позитив становится непроходимым комом в горле, который отдаёт неприятной горечью где-то внутри. Васильковые глаза горят, а губы немного приоткрываются, словно Саманта сейчас что-то скажет мне. Но прежде всего её взгляд падает на стол, где на самом краю стоит вазон.
Вазон, который я пытался выкинуть, но не смог.Вазон, который принёс мне больше боли, чем я ожидал.
Видит Бог, Санни Брайт, я пытался.
— Сегодня Райли едет в город и она хочет взять тебя и меняразвеяться. У нее там какие-то неотложные дела, и моя бабушка сказала, что было бы здорово взять нас с собой, — наконец молвит девушка, заправляя выбившуюся светлую прядь за ухо.
В город? То есть, как, меня выпускают на волю?Черт, звучит так, будто я сижу в тюрьме, я опасный преступник. Что ж, с точки зрения моей матери так оно и есть.
В её глазах я виноват в смерти Сэма.
Я виноват в том, что испортил её жизнь.
Меня нужно посадить в тюрьму уже хотя бы за одно то, что я родился на свет.
— В город?— Ну... Да, — тянет Брайт. — Райли займется своими делами, а нас оставит в парке. Или мы можем сходить в кино или ещё куда, я знаю тот город, как свои пять пальцев, — разъясняет девушка, а потом неуверенно молвит: — Если... Если ты хочешь, конечно.— Погоди, она оставит нас одних?Оставит меня с тобой?Что?Да ни за что в жизни!— Да, со мной, — улыбается немного смущенно и трет затылок.
Господи, дайте мне пистолет.— Ну что? Поедем? Там в парке есть трейлер, где продают самое вкусное мороженое, — молвит с улыбкой. — Или можем ещё куда пойти, — запинается, — то есть, поехать, — добавляет, глядя на мою коляску. — То есть, я не то хотела сказать...
— Я понял, — процеживаю.
— Извини...Перспектива выбраться на волю кажется куда сильнее, чем тот факт, что меня оставят под присмотром Брайт. Райли будет занята, а от Солнышка я как-нибудь сдыхаюсь. Щурюсь, цокая языком и окидывая Санни взглядом.
Черт. Все слишком заманчиво.
— Ладно, — киваю головой. — Ладно, я поеду с вами.
— Правда? — переспрашивает Сэм, и её большие васильковые глаза становятся ещё больше.— Правда.***Кажется, я действительно начинаю понимать прямой смысл слов "вытянуть ноги". Сижу на заднем сидении машины Райли, занимая все место. Или нет, там все-таки "протянуть"? Один хер. Все равно.
Рука опять не слушается и дрожит, потому раздраженно встряхиваю ей, ощущая, как у меня покалывают подушечки пальцев. Ненавижу, когда моя рука не тверда. Мне сказали, это как последствие нарушения моторики после аварии. В добавок к тому, что я калека, я тогда нехило так треснулся головой. Врачи шутили, сказав, что череп у меня, видимо, железный, и мне повезло, что он не проломлен. А лучше бы у меня был железным позвоночник. А ещё лучше — спинной мозг. В любом случае все это не меняет того факта, что чертова дрожь в мышцах не позволяет мне нарисовать шрамы от уголков губ, что разрезают щеки. Улыбка. Ты ведь хотела улыбку, Санни Брайт? Получай. Рваные шрамы, уродующие лицо уродливого монстра, у которого нет век, а только глазные яблоки спрятаны где-то во тьме. Больше тьмы. Больше ненависти. Больше черни.Тонкие и костлявые руки, больше похожие на грабли, с неизмеримо длинными пальцами, от которых бегут мурашки по коже. Нечто сжимает пузырек с ядом в руках, на чёрной этикетке которого изображен череп, а под ним надпись: "Позитив".
Позитив — это яд.Смех. Саманта смеется над произнесенной Райли шуткой, а мне в пору разрушить их хорошее настроение. Хочется, чтобы они не улыбались. Это дико раздражает. Это бесит очень сильно.
Никакой улыбки.Никакого позитива.Никаких цветов.
— Дилан, ты когда-нибудь был в Шайенне? Это самый крупный город этого штата... — молвит доктор Кинг и переводит на меня взгляд зеленых глаз, глядя в зеркало заднего вида.
— Э... — хрипло тяну, а затем прочищаю горло и отвечаю уже более уверенно: — Нет, я никогда не выезжал за пределы Юты.
— Что ж, тогда добро пожаловать! — восклицает женщина, кивая головой вперёд, и я обращаю внимание на вид из окна напротив.
Дома, улицы, люди, машины, различные киоски. Этот город не отличается ничем особым от всех остальных. Многоэтажки, кафешки, закусочные, районная библиотека на другой стороне улицы. Город кажется таким же, как и остальные. Я любил шумные городские улицы, любил обрисовывать стены баллончиками с краской, тем самым нарушая закон. Я любил бегать от копов и смеяться, радоваться тому, что мне всегда удавалось избежать наказания. Но все же навевается какая-то ностальгия. Я коротко всматриваюсь в тесные переулки, словно сейчас из темноты выбежит прежний Диланс улыбкой на губах в компании Митча, Броуди и Сэма, который как всегда считал приключения старшего брата нелепостью.
Теперь я разучился улыбаться или чему-либо радоваться.
Я не выбегу из переулка лишь уже по одной простой причине, что я обездвижен.
И нет уже того хорошего Дилана. Ровно как и Сэма. Ровно как и Митча. Как скоро не станет и Броуди.— Сэм, будет нормально, если я оставлю вас с Диланом в парке? — спрашивает Райли, бросая короткий взгляд на девушку. — Через несколько часов я вас заберу, встретимся в самом начале парка.— Хорошо, Райли, — отвечает Санни.
Щурюсь, глядя на то, как девушка ерзает на сидении, поправляя куртку. Солнце солнцем, а сентябрьский ветер все же иногда несколько пробирает до костей. Октябрь медленно забирается под кожу, а небо все больше и больше становится тёмным, серым, грязно-ватным и стальным.
Райли паркуется у въезда в парк, а затем выходит из машины и направляется к багажнику, дабы извлечь инвалидную коляску. Брайт выходит следом, тихо клацая дверцей, а я закрываю небольшой скетчбук, пряча его во внутренний карман куртки.
— Санни, не поможешь мне переместить Дилана? — спрашивает доктор Кинг, и девушка одобрительно кивает.
Зашибись.
Я настолько беспомощный, что не могу дажесам вылезти из чертовой машины.
Охренительно. Прямо маленький спектакль для прохожих смотреть на то, как две девушки вытаскивают парня и сажают его в коляску.
Господи, какой же я все-таки беспомощный и бесполезный урод!
Прячу взгляд вниз, не хочу смотреть на лица прохожих. Кладу руки на колеса и шмыгаю носом, часто моргая. Рассматриваю асфальт, краем глаза замечая, что Райли вновь направляется к машине, а затем машет рукой с короткой улыбкой, прощаясь.
— Ну, — тянет Санни, переведя на меня счастливый взгляд, — чего бы ты хотел?Для начала я хотел бы, чтобы ты перестала улыбаться, задолбала уже.
— В смысле? — хмурюсь, начиная двигаться вперёд, чтобы на меня не смотрели.— Может, есть что-то чего тебе хочется? В конце парка есть маленькая кофейня, в которой я работала баристой год назад... Можно выпить кофе, — предлагает с улыбкой, начиная идти сбоку от меня.— Я не люблю кофе, — отрезаю, щурясь и отводя взгляд от девушки в сторону.
— Не беда, — пожимает плечами, — тогда можно чай, — невозмутимо молвит.— Я не люблю чай.— Тогда... Тогда апельсиновый сок. Или яблочный. Или такой, какой захочешь...Боже мой, ну и прицепилась!— Да не хочу я твой сок! — огрызаюсь, стараясь ускориться, но что-то начинает препятствовать моему передвижению, потому я начинаю прикладывать больше усилий, крутя колёса. — Не хочу!— Л-Ладно, — тихо отвечает Санни. — Но может... — начинает, но я её перебиваю, резко тормозя и поднимая на Брайт взгляд, отчего она едва ли успевает замереть на месте, чуть не наступив на меня:— А ты никогда не сдаешься, да? — раздраженно цокаю.
Ну же, давай, Санни Брайт. Сделай это. Скажи эти предложения, состоящие из трех слов: "Ты. Меня. Достал", "Я. Тебя. Ненавижу".
Но, нет.
— Нет, — отвечает, все ещё улыбаясь, но уже не так лучисто, — потому тебе лучше перестать сопротивляться и позволить мне сделать для тебя что-то хорошее.
— Все сопротивляются чему-то, Санни Брайт, — процеживаю. — А чему сопротивляешься ты?— Хм, прямо сейчас я сопротивляюсь идее съесть мороженое! — отвечает Санни. Она явно поняла, что я имел в виду, просто решила выкрутиться. — Раз ты у нас ничего не хочешь, это не значит, что другие не хотят, — с улыбкой пожимает плечами. — И зря, здешнее мороженое самое вкусное.
Санни разворачивается, принимаясь идти вприпрыжку вперёд, а я щурюсь, глядя ей в след, а ещё удивляюсь тому, сколько в ней сил меня терпеть.
— Санни, постой! Ты оставишь меня здесь? Одного? — выкрикиваю, и девушка разворачивается ко мне лицом, продолжая пятиться.
Да, оставь, Санни.
— Ты прав! Тебе придётся пойти со мной, чтобы не заблудиться! Идем!Господи. За что мне все это?Тяжко вздыхаю, начиная следовать за Брайт. Стараюсь смотреть чётко вперёд, но краем глаза замечаю, как на меня смотрят прохожие. Черт подери, словно никогда прежде не видели инвалидов на коляске. Ненавижу, когда на меня смотрят. Ненавижу Санни Брайт за то, что мне приходится делать.
— Давай с тобой наперегонки до тех деревьев? — внезапно спрашивает девушка, причём, кажется, она вполне серьёзна в своих намерениях.Черт. Она издевается, что ли?
— Ты с меня прикалываешься? — раздраженно цежу, прищуривая один глаз и не отрывая взгляд от девушки.
— Вовсе нет, у меня и в мыслях не было над тобой издеваться...— Наперегонки?! Я же гребаный инвалид, Санни! — повышаю тон голоса, и улыбка на лице Брайт медленно растворяется, но не исчезает полностью.
— Это не мешает тебе наперегонки со мной добраться до тех деревьев, — пожимает плечами.Она просто самое невыносимое и невозмутимое существо на свете.
Не нахожу толком слов для ответа. Я, конечно, не хочу, чтобы ко мне относились с сожалением и бережной осторожностью, ведь я не могу ходить, но Саманта, кажется, явно переоценивает мои возможности.
— А вообще ты прав, мы сделаем это вместе, — бросает Ромашка, а затем, сделав один шаг, оказывается за моей спиной и хватается за ручки коляски, не дожидаясь моего ответа.
— П-погоди, — нервно запинаюсь, — что ты делаешь? — убираю руки с колёс, так как они начинают катиться вперёд, набирая скорость по мере того, как ноги Брайт отталкиваются от земли. — Эй, стой... Стой, не нужно! С-Санни?.. — перестаю дышать, не в силах сделать вдох. — Са... — острый обрывок недосказанной фразы пеплом оседает на стенках гортани. Брайт бежит вперёд, толкая коляску, а от колёс со спицами в разные стороны отлетает желто-красная опавшая листва.