Последовательность 5. Цыганский лагерь (2/2)

— Это я, — сказал он, пресекая метания Колина. — Хочу поговорить.

— А до утра это нельзя отложить? — Колин поморщился и попытался принять более удачную позу, чтобы плечо перестало монотонно пульсировать болью. Он сунул руку под подушку, нашарил там фиал с пропитанной эфирными маслами солью, откупорил пробку и сделал вдох.

— Я не могу спокойно спать из-за этого. Удивлен, что ты можешь, — упрекнул его Эзра.

— Я вообще не могу нормально соображать, кажется Ру что-то добавил в чай, — фыркнул Колин.

Эзра по всей видимости не оценил его насмешку.

— Я не буду упрекать тебя в том, что ты отправил письмо. Думаю ты и сам понимаешь, что это было огромной ошибкой, — сдержанно предупредил Эзра. — Но мне нужно знать, что было в том письме и как ты его отправил.

Они чудом сумели уцелеть и уйти от янычаров, но сейчас они были здесь, среди доброжелательно настроенных к ним людей, а не в том обветшалом доме. Если бы не нападение — они до сих пор оставались бы там. Так что отчасти Колин не жалел. Но лишь отчасти, потому что неизвестно, чем его поступок обернется в будущем.

Чего он не мог взять в толк — зачем они торчали в том доме, если бы уже давно могли перебраться в лагерь цыган. Объяснение напрашивалось только одно — Эзра не хотел без лишней необходимости обременять их и подвергать опасности.

— Я вышел из дома, отыскал голубятню, отправил голубя и вернулся назад.

Эзра посмотрел на него, как на безумца.

— Просто нашел и отправил, — сардонически хмыкнул он.

— Мне помогли, — сдался Колин. Ему не хотелось рассказывать всего, но Эзра имел право знать. Может, тогда он наконец станет иначе к ему относиться?

?Выпустит кишки прямо тут?.

Колин рассказал Эзре про воров и стражника, которого те отвлекли, и кратко пересказал содержание письма, стараясь не упустить деталей. Упускать по сути было нечего — Колин писал Баязиду о своем уважении к султану Великой Порты и миссии, которую на него и Шоу возложил король Владислав. Он писал о Тарике, который их встретил и проводил в дом, о страже и днях в ожидании. О том, как янычар привел на порог их дома танцовщицу и менестреля, а потом Тарик вернулся с отрядом и попытался всех перебить. Под конец Колин добавил, что им с ассасином, который был переодет девушкой, овладело смятение, и единственно возможным решением было скрыться от вооруженных солдат. Что он пребывает в неведении — отчего желание мира между Портой и Венгрией было принято столь враждебно.

Колин постарался составить письмо максимально учтиво, чтобы показать уважение, а не упрек. Хотя упрекнуть было за что.

Эзра по-турецки устроился на полу рядом с лежанкой, служившей Колину постелью, и крепко задумался над услышанным.— Как ты можешь быть уверен, что отправил письмо в Топкапы, если это был случайный почтовый голубь? Откуда тебе знать, к кому он отправился?Эзра не злился, но неприкрытое разочарование в голосе оказалось больнее.

— Ты выложил все, даже не думая о том, что опасно говорить, а что нет. И теперь это письмо будет неопровержимым доказательством, что ассасины зачем-то проникли в дом, а потом захватили венгра в плен.

Колин поморщился от этих слов, почти не замечая боли в плече.

— Но там же написано, что…

— Неужели ты не понимаешь, что мог написать письмо по моему указанию? А ассасинов упомянул как угрозу, чтобы султан и его визири знали, кто за этим стоит. Тарик окажется героем, что убил почти всех заговорщиков, а венгров и ассасинов станут считать союзниками, которые имеют общие дела прямо в столице под носом у султаната.

— Это же неправда! — Колин задохнулся от возмущения.

— Ты — наивный борец за справедливость, — мрачно обронил Эзра и поднялся, собираясь уходить. — Ну или идиот.

— Прости, — убито прошептал Колин в темноту. Эзра неопределенно мотнул головой, отводя в сторону ткань, заслонявшую проход, и вышел в предрассветные сумерки.

***Колин не знал который час, но когда вышел на улицу, солнце уже было в зените. В лагере кипела жизнь: молодые девушки полоскали одежду в мутноватой воде, одни мужчины чистили лошадей, иные чинили телеги и хозяйственный инвентарь. Старик неподалеку от Колина сидел на скамейке перед группой ребятишек и вырезал для них деревянные фигурки. Один мальчик уже вертел в руках коня, его приятель лягушку, а девочка лебедя.

Время завтрака видно давно уже миновало, а обед еще не наступил: женщины чистили овощи, расположившись рядом с большим закопченным от огня и жира котлом. От мыслей об обеде у Колина свело живот, и он досадовал, что ни Ру, ни Эзра не стали его будить.

Пройдя вглубь лагеря, он нашел их обоих. Эзра сидел на трухлявом пне, водя точилом по кромке лезвия ятагана, отобранного вчера у янычара. Он хмурился, в то время как лицо Ру, рассказывающего ему что-то, светилось от переполнявших эмоций. Колин лишний раз подумал, имеет ли смысл подходить к ним сейчас, но Ру сам заметил его и помахал, подзывая. Вместо приветствия он размотал сверток, который держал в руках: там оказалась краюха хлеба с куском пряного вареного мяса. Из-за пня он достал бурдюк из ишачьей кожи и вручил его Колину вместе с едой.

— Лекарь, что смотрел тебя вчера, велел дать отлежаться, — объяснил Ру и хитро глянул на Эзру. — Так что мы кое-что тебе отложили.

Поблагодарив, Колин жадно откусил большой кусок.— За Якоба можешь не переживать, один из моих доверенных людей недавно вернулся и сказал, что к нему не приходили янычары или ассасины, — с улыбкой сообщил Ру.— Значит, нас сдали воры, которые помогли Колину, — заключил Эзра и мрачно взглянул на того. — Больше некому. Наверняка проследили за тобой до самого дома.— Можно попробовать проверить их, если они назвали свои настоящие имена, — поразмыслив, предложил Ру и обратился к Колину: — Как твое плечо?В ответ он неопределенно покачал здоровой рукой, остро чувствуя горечь вины за то, что доверился Надиру и его приятелям.

— Эзра рассказал мне вскользь о ваших приключениях. Но объясните, почему нельзя было сразу отправиться в лагерь?

— Ассасины могли проверить вас. К тому же я был ранен. Перемещаться по городу было затруднительно, — объяснил Эзра, отложив ятаган.

— Ха, — воскликнул Ру. — Это не ты ли раненый вчера прыгал по крышам?

— Ру, — с угрозой в голосе предупредил Эзра.

— Ладно, — тот примирительно поднял ладони. — Ассасины к нам не приходили. И меня удивляет, что ты не доверяешь братьям. В чем тогда смысл?

— Я подозреваю, что среди нас предатель.

— И в данный момент они считают, что этот предатель — ты.

Колин с беспокойством наблюдал за тем, как Эзра сжал кулаки: костяшки побелели, на шее вздулась вена.

— Я не знаю. Пири говорил Юсуфу до отъезда, что в городе появились тамплиеры. Баязид не имеет с ними дел, но также он позволяет всем паломникам оставаться в городе. Даже византийцам, среди которых есть тамплиеры. Карим услышал на базаре во время дежурства, как они обсуждали прибытие венгров, которые готовят покушение на султана. Мастер-ассасин Вали сель Традат, который сейчас замещает Юсуфа, распорядился подготовить атаку и устранить их. Потому что когда тамплиеры вмешиваются в политику, вмешиваемся и мы.— А нельзя было сообщить султану?

— После смерти Исхака-паши мы больше не имеем общих дел с султаном.

Колин даже забыл как дышать. За пять минут он услышал столько, сколько Эзра не сказал ему за неделю! Что это было — долгожданное доверие или он так увлекся объяснениями, что грызли его это время, что забыл, что кроме Ру тут находился он, слыша все от первого до последнего слова?

— Но почему вы решили, что венгры союзники тамплиеров? — не мог смолчать Колин. Это было выше его сил, хотя он предполагал, что его вопросы могут спугнуть Эзру. Но тот, кажется, наконец признал, что самостоятельно во всем разобраться куда сложнее.

— Потому что они обсуждали все так, будто венгры причастны к этому.

— Но сейчас мы уже не сможем проверить это, потому что Карим мертв, — задумчиво сощурив глаза, проговорил Ру. Эзра кивнул.

— Он назвал имя одного из капитанов тамплиеров, которое услышал. Леандр. Бритоголовый тамплиер с хищной улыбкой.

— Я велю своим людям смотреть в оба на улицах, — пообещал Ру. — Значит, турки вместе с ассасинами считают тебя предателем, потому что вместо убийства венгров ?заговорщиков?, ты оказал янычаром сопротивление.

Эзра горько хмыкнул.

— Сомневаюсь, что нас кто-то бы стал слушать в тот момент. Янычары были слишком заняты ятаганами.

— Он приказал им всех убить, — неживым голосом прошептал Колин.

— Кто?

— Тарик Барлети, — объяснил Эзра. — Во дворе были только Генри и Карим. И Карим должен был убить его прямо там, а я разобрался бы с остальными в доме. С Лэнгдоном и… Колином. Но когда Тарик велел прикончить всех, в том числе и нас, Карим попытался дать отпор.

— Э, нет, — замахал руками Ру, — он был переодет. Тарик мог не знать, что вы ассасины.

Колин лихорадочно метался от одной мысли к другой, будто в агонии. Казалось, что еще чуть-чуть, и он, наконец, поймет эту головоломку, все встанет на свои месте. Но он не мог зацепиться за нить, что распутает клубок, и от этого только начинала болеть голова.

— Чего им стоит убить какого-то менестреля? — возмутился Эзра. — Им не нужны свидетели. После они наверняка проверили трупы, нашли у Карима скрытый клинок и сделали выводы.

— Ты болван, братишка! — до этого невозмутимый Ру тоже начинал закипать. — Зачем устраивать маскарад, если можно было по-тихому убрать цели?— Вот уж спасибо, — оскорбился Колин, поражаясь тому, как они хладнокровно рассуждали об убийстве.— Не бери на свой счет, брат, — Ру примирительно воздел руки. — Это просто практичная логика.— В любом случае кто-то подставил нас, — Эзра выдохся, напоровшись на разумный довод. — Мы не могли оказаться там одновременно по чистой случайности.

— Тут ты прав. Вам определенно нужно затаиться, дождаться Юсуфа и поговорить с ним, — приглушенно заключил Ру. — Может, тогда вы поймете, кто это спланировал, а кто был неверно проинформирован.— Вся надежда на это, — кивнул Эзра. Его лицо немного посветлело, озарившись идеей. — Ты можешь выставить своих цыган в Галате, на Большом Базаре рядом с лавкой Пири и в порту, чтобы проследить, когда Юсуф вернется в Константинополь?

Ру согласно закивал.

— Это можно сделать.

***Яркий свет меню Анимуса в очередной раз больно резанул по глазам.

— Грейвз вернулся, — возвестила Ребекка.

— У меня голова кругом пошла от этой неразберихи, — пожаловался он, вылезая из кресла. Совсем как у Колина. Или есть вероятность, что именно Колин передал ее с помощью эффекта просачивания?

— Но ты всегда можешь вернуться сюда. У твоего предка такой роскоши не было, — Шон не изменял себе, говоря колкости.

— Это важный момент в воспоминаниях Колина, — серьезно сообщила Ребекка. — Он наверняка поможет нам продвинуться дальше и узнать, что могло заинтересовать Абстерго.

— Думаете, это приведет нас к Яблоку? — спросил Грейвз, разминая шею.

— Тамплиеры были озабочены поисками Частиц Эдема на протяжении всей истории, так что не исключено. Именно поэтому они изучают воспоминания потомков ассасинов. Ищут зацепки, которые бы могли указать на тайники, где могут находиться Яблоки. Либо они, либо что-то, что поможет их найти, — назидательно проговорил Шон.

— Но Колин не ассасин, он просто попал в беду.

— Воспоминания Колина связаны с ассасинами, — возразила Ребекка. — Значит есть что-то важное, что его ждет.

Грейвз скептически глянул на обоих.

— Как-то не похоже, что ассасины знают, где Яблоки. Разве тогда они не воспользовались бы ими, чтобы навести в мире порядок? Избавиться от тамплиеров, прекратить войны, спасти людей от голода.

— Я так и знал, что ты пацифист, — покачал головой Шон.

— Это плохо?

— Нет, не плохо, — Шон вздохнул, обдумывая дальнейшую реплику. — Яблоки — это не рог изобилия или библейский ковчег завета, они управляют сознанием. Ассасины борются за свободу взглядов, так что это напрямую противоречит нашему кредо.

— Так что за кредо? — немного растерялся Грейвз. Ру уже упоминал о нем, но в воспоминаниях его так и не озвучили.

— ?Когда остальные слепо следуют за истиной, помни — ничто не истинно?, — процитировал внезапно возникший на пороге Криденс. Грейвз обернулся на его голос. — ?Когда остальные ограничены моралью или законом, помни — все дозволено?.

— И если верно трактовать кредо, — пустился в рассуждения Шон, — то отсюда вытекает одно из противоречий: ?ассасин стремится освободить разум человека, но понимает необходимость правил?.

Грейвз смущенно хмыкнул и неумело попытался завуалировать это под кашель.

— Что ты ухмыляешься? — недовольно спросил Шон, которого не удалось провести.

— Прости, конечно, но… — Грейвз мимолетно взглянул на Криденса, который остался стоять на пороге. Его лицо застыло непроницаемой маской. — Вы правда верите в это? Или так обязывает Братство?

— Еще скажи, что мы напоминаем кружок скаутов, которые решили бороться против всего мира, — сварливо ответил Шон. — Да, мы верим. По крайней мере я. Я вижу в этих правилах широкий подход к вещам, потому что ?ничто не истинно?. Историю, которую мы учим в школе, пишут люди, а они подвержены порокам — предвзятости, корысти и лицемерию. И потому история не истинна, как и наука — мы не знаем всего. Как историка меня восхищает факт, что я с помощью Анимуса могу увидеть все так, как было. Конечно всегда есть погрешность, потому что воспоминания принадлежат человеку, который многое упускает. Но если твое зашоренное сознание не может этого понять, то у меня для тебя плохие новости.

Грейвз не ожидал, что Шон настолько ревностно отреагирует на его замечание.

— Зануда! — воскликнула Ребекка, чтобы разрядить обстановку. — А говоришь, что повезло больше, чем предку — всегда можно вылезти из Анимуса. И вот ты вылезаешь, а на тебя набрасывается питбуль Шон Гастингс.

— Ах, извини, я всего лишь отвечал на вопросы, — передернул Шон. — В таком случае в следующий раз, — он обратился к Грейвзу, ткнув мимоходом в Криденса и Ребекку, — спрашивай их.

— Нет, Шон, я понимаю твою позицию, — возразил Грейвз, не желая прерывать разговор на такой ноте. — Я совершенно не хотел тебя этим задеть.

— Думаю, это оттого, что Грейвз еще не сталкивался с реальной опасностью, потому не может оценить масштаб, — заступился Криденс и послал ему хитрую полуулыбку.

— Если хотите опасности, я могу вас просветить, — мрачно отозвался Шон. — Я как раз с утра получил новостную сводку от Уильяма и Гэвина.

— Ну же, не томи! — поторопила его Ребекка, когда Шон замолчал в ожидании реакции.

— Люси сообщила, что Клеем занимается Уоррен Видик в Абстерго в Риме, и те пока не подозревают о нашем вмешательстве.

— Отлично, — одобрила Ребекка.

— Да, если это можно назвать ?хорошими? новостями. А эта — самая хорошая из тех, что есть.

— Что случилось? — насторожился Криденс.

— В Осаке якудзы обнаружили одно из наших убежищ. Всем удалось спастись, — тут же предупредил Шон, выставив перед собой ладони, — но группа пока залегла на дно. В новое убежище никто не может отправиться, пока не найдем предателя. Гэвин даже лично вылетел туда на самолете, потому что Альтаир II будет слишком долго ползти в Японию. От группы в Кейптауне уже неделю нет никаких вестей, и Альтаир II направляется как раз туда.

— Дерьмовые новости, — вынесла вердикт Ребекка.

На этом небольшой конфликт Шона и Грейвза был исчерпан.

Найдя в аптечке таблетки от головной боли, Грейвз для верности выпил сразу две, сделал себе пару сэндвичей с огурцом и ростбифом и спустился вниз на склад. Усевшись на деревянный ящик, он с жадностью откусил от одного почти половину и тут же вспомнил Колина, который также набросился на еду после того, как проснулся в лагере цыган.

У Колина тоже явно были проблемы с ассасинами. Грейвз даже чувствовал с ним какое-то единство. Не только потому, что Колин был предком, но он понимал его. Грейвзу все больше начинало казаться, что окажись он в аналогичной ситуации, то поступил бы также.

— Ты не должен сердиться на Шона, — голос Криденса эхом пронесся по полупустому складу. — У него много аналитической работы, так что иногда сдают нервы.

— Это я заметил, — с улыбкой ответил Грейвз.

Криденс спустился по железной лестнице, огляделся по сторонам, будто делал Грейвзу одолжение самому начать разговор.

— Как тебе жизнь ассасина? — спросил он и протянул сэндвич. Криденс его благодарно принял.

— Неплохо. Не без трудностей, но я поначалу боялся, что будет хуже, и я не справлюсь, — ответил Криденс, вертя в руках сэндвич. — Я бы не променял эту жизнь на ту, что была.

— А какой она была?

— Меня воспитала приемная мать. Пару лет назад я поступил в колледж. Вряд ли по его окончанию меня бы ждало что-то хорошее. В то время мне не хватало денег — я помогал семье и искал подработки во время учебы. Наткнулся в газете на объявление: экспериментальные исследования, бла-бла-бла… Меня взяли. Оказалось, что они испытывают Анимус. Взяли у меня кровь, воодушевились результатами и согласились меня взять. После пары пробных сеансов в Анимусе все и началось. Меня решили вывезти в Мадрид. Вытащили прямо из кровати в кампусе. Накануне один из шпионов ассасинов дал знать Братству об очередном похищении, и меня сумели вовремя отбить. Ассасины перехватили нас в аэропорту.

— Очень знакомо, — признался Грейвз.

— Да, знакомо. Кстати, Шон попал в Братство примерно также.

— И что потом?

— Потом меня закинули сюда, чтобы с помощью эффекта просачивания приобрести навыки Эзры. Я просто синхронизировал все воспоминания подряд, мы не занимались их исследованием. Сейчас Ребекка изучает их вместе с Шоном, чтобы связать с Колином. Также Ребекка покопалась в базе ДНК и нашла совпадение с моими настоящими родителями. Они оказались в мадридском филиале Абстерго. Правда не знаю, живы ли.

— И что ты думаешь о том, что мог бы их встретить, если бы тебя все же похитили?

Криденс поджал губы, опустившись прямо на пол перед Грейвзом.

— Я задавался этим вопросом. И пришел к выводу, что мог бы не узнать их, даже если бы встретился с ними лицом к лицу. Зато теперь я знаю их имена и свою настоящую фамилию.

— И как же тебя по-настоящему зовут? — спросил Грейвз. Действие таблеток или что-то иное, но головная боль отступила, что он даже забыл о ней.

Криденс поднялся с пола, отряхнул джинсы, затем ладони и со смешком протянул руку:

— Криденс Le'strange.

— Ты и правда странный, — фыркнул Грейвз и оторопел. Он отчетливо в своем подсознании воспринял фамилию по-французски, хотя мог поклясться, что Криденс говорил по-английски.

Это до боли напомнило ему, как в вестибюле Абстерго к нему подошли две девушки, с которыми он потом говорил на другом языке, даже не осознавая этого. Эффект просачивания…

— Ты тоже странный, — осторожно сказал Криденс, наблюдая за замешательством Грейвза, но тут же резко переменился в лице. — Наверняка у меня было другое имя, но приходится обходиться этим.

— Мне нравится твое имя и то, что заложено в нем. Некая исключительность.

— Под исключительностью ты подразумеваешь ?втереться в доверие?? — хрипло рассмеялся Криденс.

— Мы не выбираем свои миссии, — развел руками Грейвз.

— Точно. Это миссии выбирают нас, — согласился Криденс. Его глаза смотрели серьезно и изучающе, будто ему наконец открылось некое знание после недель бесплодных усилий, лицо одеревенело, словно маска, но тут же разгладилось.

— В следующий раз твоя очередь рассказать что-нибудь о себе, — сказал он с улыбкой и сделал несколько шагов назад. Обернувшись, Криденс взбежал по лестнице и напоследок помахал сэндвичем: — Спасибо!

Наконец оставшись в одиночестве, Грейвз уже не мог утверждать, что рад этому, скорее даже наоборот. Появление Криденса внесло некоторую осмысленность в происходящее, и теперь было проще понять, за что они все борются. Соотнести свой вклад с великим делом — непримиримой борьбой… Разве человечество не боролось с тиранами веками? Оказать на это влияние было не в пример сложнее, чем борьба за личные ценности.

Для себя Грейвз решил, что Криденс боролся за семью, которую у него отняло Абстерго, чтобы подорвать их влияние, и другие дети не лишились родителей точно так же, как он сам. Возможно, цели Криденса были иными, но так сам Криденс становился понятнее Грейвзу.

Шон боролся за знания, реальную историю и факты. Он хотел ее познать и донести до других, ?когда остальные слепо следуют за истиной?.

С Ребеккой было сложнее, потому что она не так много рассказывала о себе или своей семье, кроме того, что ее завербовали как способного программиста. И как программист она увлечена тем, что создала и постоянно совершенствует машину, по возможностям превосходящую изобретение заклятых врагов.

Грейвз не знал, по собственному ли желанию Криденс общался с ним или это было продиктовано тем, что ему наказал Уильям Майлз — ?втереться в доверие?, конечной цели это не меняло. Каков бы ни был расклад, Грейвз в любом случае оставался перед выбором: совершить или не совершить прыжок веры. Довериться ли Криденсу и Уильяму?

Осознав это, у него оставался нерешенным другой вопрос: если совершить этот прыжок, то за что будет бороться он сам?