#28 (2/2)

Тьерри как будто всё ещё слышит подрагивающий голос Кейт. Словно видит её перед собой: как она плачет, прикрывая лицо руками от безысходности, и рядом стоит Сьюзан, старающаяся успокоить её, хоть как-то привести в чувства.

Кейт заботится.Тьерри знает Кейт ещё с того момента, как она была совсем малышкой. Он знает её семью. Он помогал Аманде, когда той было плохо.

В конце концов, близкого человека они все потеряли, и сейчас Тьерри не хочет, чтобы подобное повторилось с Хамато Йоши, подарившим четверым своеобразным ребятам хорошую, настоящую жизнь.

Доктор Смит помотал головой, когда Лео тяжко выдохнул. Тьерри даже прищурился слегка, внимательно следя за тем, как медленно вздымается грудь парня. Даже умиротворённо в какой-то степени. Люди без сознания, мёртвые всегда выглядят так спокойно. Удивительно.

Тьерри на мгновение прикрыл глаза, чтобы отвлечь себя от столь мрачных мыслей.

Холодный воздух коснулся стен палаты, и в коридоре, кажется, по-прежнему был слышен тихий голос Сьюзан. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а ночь ведь, действительно, была ясной. По крайней мере, в небе можно разглядеть звёзды, хотя Тьерри был готов спорить — Карен появится за его спиной и скажет, что это вертолёты.

Мужчина даже подошёл к окну, убрал руки за спину, и всё казалось настолько отдалённым, похожим на сон, что Тьерри даже не почувствовал, как в кармане его халата вибрирует телефон.

Первой мыслью было — Аманда.

Доктор Смит сразу же покинул палату, очень тихо прикрыв за собой дверь, чтобы не потревожить Леонардо. Даже пришлось отойти подальше, но тогда Тьерри уже подумал о Хамато Йоши и о том, как конкретно он скажет, что один из его мальчишек получил в тёмной подворотне сегодня вечером и что это, к всеобщему удивлению, не Рафаэль.

На вышедшего из палаты отца отвлеклась Сью и даже хотела было пойти за ним, но Кейт сильнее сжала её ладонь. Тьерри обернулся на мгновение, сделал успокаивающий жест рукой и, даже не глянув на имя звонящего, немного устало ответил:

— Тьерри Смит.

Последующий крик и крайне запыхавшееся дыхание он перетерпел с закрытыми глазами. На том конце крайне тщетно пытались сформулировать мысль, но слова буквально растворялись в воздухе, и Тьерри ничего не оставалось сделать кроме как наталкивающе хмыкнуть и произнести:

— Микеланджело.

Повисло неопределённое молчание. Доктор Смит отвернулся от окна и взгляд перевёл в самую глубь коридора. Кейт дремала на плече Сьюзан. За дверью, точно перед ними, был Леонардо, и Тьерри подумал, что Майки сейчас позвонил крайне вовремя. Просто пусть передаст мобильный кому-то более соображающему. Например, Донателло, и мистер Смит расскажет им о том, что случилось, и попросит оставаться дома. Весть о том, что в одну ночь получили все четыре наследника одного из самых влиятельных людей попадёт на первые полосы газет. Журналисты будут приставать с тупыми вопросами, а Хамато Йоши будет больно.Тьерри не хочет видеть горе своего друга.

Он негромко кашляет, и последующую минуту выслушивает тревожные фразы Микеланджело, прерываемые редкими смешками и совершенно неловкими шутками, которые тот часто бросает на нервах. Следом идёт глубокий вдох и свой рассказ Майки завершает одной простой фразой:— Вы нужны нам, мистер Смит.

У Рафаэля прострелено плечо, он истекает кровью. Донателло весь в осколках, крови там еще больше. Они разделились, и Майки понятия не имеет, где вообще Раф, Кейси и Стефани. Где Брюс, перегрызший глотку одному из Пурпурных Драконов? Почему Эйприл выезжает за город, не говоря ни слова и нервно сжимая руль автомобиля? Почему самого Микеланджело так сильно трясёт?

Тьерри это слышал по неровному голосу.

Тьерри понял, что пора подключать не только Аманду, но и старых друзей.

Когда он убрал мобильный в карман халата, в коридоре внезапно стало практически пусто. Писк медицинских приборов разбавлял собой постепенно устанавливающуюся тишину, и Смит приложил ладонь к подбородку. Хмыкнул немного неоднозначно, а когда быстрым шагом направился к палате Леонардо, тут же был остановлен Сьюзан. Кейт стояла за её спиной, но в зелёных глазах прибавилась решительность. Тьерри понял сразу и кивнул Сью, чтобы та начинала готовиться к долгой поездке за город.Сьюзан же в свою очередь потёрла ладони друг о друга и повернулась к Кейт, когда отец набирал кому-то сообщение. Скорее всего, Карен — у него просто нет времени искать её по этажам сейчас. И он очень надеялся, что сама Карен уже оповестила Аманду. Только комиссар Остин сможет правильно организовать работу всех подразделений полиции в одну ночь.

Кейт поймала взгляд подруги и поняла сразу: случилось что-то крайне нежелательное. У Сью от одной мысли о том, что она будет помогать отцу, лучшему врачу Нью-Йорка, глаза нездоровым интересом блестели, даже если время для радости было крайне неподходящим. Кейт эту особенность знала давно и практически отучилась удивляться. Смиты немножечко чудные, но они готовы помочь всем. Совсем бескорыстно.

Тьерри плевать на статус.Чиновник, полицейский, убийца, государственный преступник.В его больнице они все пациенты.Кейт чувствует, как Сьюзан уверенно кладёт ладонь на её плечо, и следом вновь начинает ощущать это. Странное, дурацкое чувство, возникающее каждый раз, когда кто-то пытается тебя подбадривать — у Кейт по щекам продолжают бежать слёзы, но она держит себя в руках, не давая возможности потеряться полностью. Правда, ей кажется, что если сейчас Сью уедет, отпустит её, станет в миллион раз хуже, как будто её единственная опора попросту исчезла. Больно от самой мысли, что Кейт всматривается в дверь палаты напротив и не может заставить себя уйти, расслабиться хотя бы на минуту. Стоит закрыть глаза, как в голове вновь всплывает эта ужасная картина — темнота, негромкий смех, звуки ударов, запах сигарет и кровь. На её руках она тоже была. Кейт смотрела на своё отражение в зеркале, и Сьюзан рядом практически не моргала, стараясь не отходить.Она даже сейчас не хочет бросать подругу, но понимает прекрасно, что ночь сегодня будет крайне напряжённой. Тьерри из палаты Леонардо вышел ровно три раза за пять минут, и на каждый хлопок двери Кейт отвлекалась всё сильнее и сильнее, как будто бы ещё пройдёт пара секунд, и Лео появится перед ними. Совершенно здоровый, без ссадин и царапин, с этой своей самодовольной ухмылкой, как будто бы всё вновь пошло по его плану.

Сью не хочет говорить Кейт вслух о том, что с парнем небольшие проблемы. Он выдержит, он крепкий. Просто подобное надолго останется в памяти — может легко перерасти в психологическую травму, когда удары тяжёлой монтировкой начинают сниться в кошмарах каждую ночь и ты просыпаешься от боли по всему телу, словно тебя скрутило с ужасающей силой.

Но Сьюзан просто молчит. Если будет возможность, с Кейт она поговорит при более мирных обстоятельствах, а сейчас, когда Тьерри остановился напротив обеих девушек, и покашлял, чтобы привлечь внимание, Сью уверенно кивнула:— Я готова. Кому нужна помощь в этот раз?

— Не поверишь, — покачал головой мужчина, указывая в сторону палаты. — Но помощь нужна всей его семье.

Кейт сразу же перестала плакать. Вместо этого появилась сильная дрожь, и Сьюзан, мгновенно почувствовав, тут же взяла подругу за руку, совершенно не зная, что именно ей сказать в такой ситуации. Она даже немного остро взглянула на Тьерри. Тот устало выдохнул и отошёл в сторону, мысленно решив дать им последнюю минутку. Сью же в свою очередь решила, что с Кейт просто нет смысла спорить. Она намерена провести целую ночь в этой больнице, и, в какой-то степени, Сьюзан её прекрасно понимает. Этот парень, видимо, очень дорог ей, а с этим ничего не поделаешь. У Сью, может, и получилось её успокоить, но переубедить, довести до дома — проигрышный вариант. Когда дело доходит до близких людей, Кейт умеет проявлять терпение. Она верит и надеется до последнего.

Тьерри молча подошёл к ним спустя пару минут. Кейт упорно смотрела на белый кафель под ногами и избегала его взгляда, будто в глазах доктора Смита что-то так и укажет на плохое состояние Леонардо. Сью удручённо покачала головой, когда Кейт твёрдо кивнула ей.

Езжайте. Со мной всё будет в порядке. Я буду здесь и никуда не уйду. Если братьям Лео нужна помощь, то торопитесь. Я останусь с ним. Не могу по-другому.

Дурочка.

Кейт сильнее закусила губу и сжала ладони с такой силой, что ногти больно уперлись в тонкую кожу. Сью хотела было сказать ей что-то ещё, но Тьерри отвлёк её негромким сухим кашлем — пора уезжать. Рядом медленно остановилась Карен и взволнованным взглядом смерила Кейт. Девушка же отрицательно помотала головой — она спокойна; слёзы хоть и льют, но это ничего страшного, скоро пройдёт. Только разъедающее чувство в груди никуда не исчезнет, и каждый раз, когда мысли становятся совершенно уж тёмными, Кейт ощущает эту боль. Ей не надо было уходить от него. Если Леонардо не хотел рассказывать, значит, это что-то серьёзное и не требует её вмешательства — они не обязаны отсчитываться. Кейт чувствует себя отвратительно. Она продолжает чувствовать себя так вплоть до того момента, пока Сью и все стоящие рядом не отвлекаются на тихий, почти неразличимый скрип двери. В коридор проникает слабый сквозняк, и Тьерри оборачивается первым. Не впервые за сегодняшний день хочет выругаться. Карен кидает на главного врача крайне заинтересованный взгляд. Сьюзан медленно-медленно отпускает подругу, и сама Кейт буквально теряет дар речи.

За спиной Леонардо хлопает дверь, шум разносится по пустынному коридору больницы. Парень рукой упирается в стену и прежде, чем Кейт успевает посмотреть на него, откашливается. К горло подкатывает мерзкий металлический привкус, и Лео сглатывает, ощущая эту чёртову пульсацию в затылке, тяжесть по всему телу, которая перекрывает собой вязкую боль. На мгновение даже темнеет в глазах — зря он встал, очень зря. Хлопок двери позади показался настолько громким, что в голове забило ещё сильнее, и парню пришлось неимоверным усилием воли встретиться взглядом с совершенно потерявшейся Кейт, а потом — полностью сфокусироваться на Тьерри.

— Карен, напомни в следующий раз поставить охрану у каждой палаты, — в голосе врача тягучими нотами играла монотонность. Он посмотрел на Лео. На бинты, наложенные на лоб, и жуткие синяки под глазами. — Живо возвращайся обратно.

— Я слышал разговор, — твёрдо заявил парень. Рука чуть не соскользнула, и Леонардо только чудом удержал равновесие. — Я в порядке.

— Ты вообще не в порядке.

Кейт приложила ладонь ко рту, когда Лео сделал небольшой шаг в коридор. Ей казалось, что он свалится прямо здесь, потому что взгляд, движения, голос — всё настолько вялое, избитое, что даже Карен перегородила брюнету дорогу. Он обязан вернуться в палату. В таком состоянии ему просто нечего делать. От такого состояния Кейт становится только хуже. Особенно в тот момент, когда Леонардо секундно смотрит на неё и вновь отворачивается, не дав ей возможности сказать что-то.

Сьюзан рядом молчит, изредка жмурясь от того, с какой силой Кейт сжимает её ладонь. Лео одной рукой отодвигает возмущённую Карен в сторону, и Тьерри выходит вперёд. Подходит к парню и заглядывает точно в глаза, где-то в глубине души понимая, что переубедить не получится. Но он пробует.

— Леонардо, будь умным, — почти по буквам произносит Смит. — Иди в палату и ложись. Спи. Сейчас тебе даже просто стоять противопоказано.

Об этом Лео прекрасно знал. Он чувствовал. Когда кашлянул Тьерри, у него заболела голова. Ничего необычного: просто новая волна боли в?затылке, которая начала расползаться по?всей голове, охватывая?её, словно железный обруч. Леонардо приложил ладонь ко лбу, мысленно сваливая всё на то, что просто сильно ударился об асфальт. Кейт резко поднялась на ноги.

— Не надо, — но Лео остановил её, сильно зажмурившись.

Это было больно. Она знала, что Леонардо не любит чужого беспокойства, но?ведь не?сейчас, когда его буквально чуть не убили двумя часами раннее. Это глупо. Сьюзан рядом успокаивала её и?говорила, что он отлично держится. Эдакий героизм.— Вы не понимаете. Всё очень плохо, — его голос вновь разрезал тишину коридора. — Мне надо к братьям.

К родной семье.

К единственным людям, которые всегда были рядом.

Тьерри захотел вколоть ему успокоительное, но передумал. Видимо, оттого, что очень сильно устал. Или просто потому, что понимал его, ведь у них у всех здесь есть семья. Они — Карен, Сьюзан, Кейт — в огонь бы бросились ради любимых людей. Тьерри бы не позволил ничему случиться с его дочерью и женой. Кейт готова ночи проводить в департаменте полиции лишь по той простой причине, что хочет присматривать за уставшей Амандой. А у Карен Тим на попечении — он не родной, но близкий.

Тьерри прекрасно понимает Леонардо.

Он врач, и по-хорошему насильно должен оставить его здесь, но вместо этого обречённо поворачивается к своей верной ассистентке и ровным голосом произносит:

— Карен, больница на тебе.— Как всегда, сэр.

...

Вспышки камер здесь теперь очень кстати. К вниманию за время под опекой Хамато Йоши Микеланджело привык слишком быстро — гораздо быстрее, чем его старшие братья. Привык к тому, что чаще надо улыбаться, потому что с вероятностью восемьдесят процентов твоя фотография попадёт в газету. В голову вбилась эта настойчивая цепочка событий, в которой ты постепенно выходишь из тени Нью-Йорка на яркий свет его фонарей, вывесок и пышных мероприятий.

Сейчас Майки думает: хорошо, что их ник?то не ви?дел. Труд?но было бы по?том объ?яс?нять прессе, как кон?крет?но они все оказались в такой ситуации.

У него жутко разболелась голова, и на глазах из-за того жуткого количества пыли выступали слёзы. Микеланджело так ярко помнил, как один из элитных приложил его головой о стену, что думать об этом действительно становилось больно. Ему казалось, что в голове просыпается маленький человечек и начинает кидаться тяжёлыми предметами в стенки черепа — ощущения до того резкие, что с каждым поворотом Майки зажмуривался до искр перед глазами.

На красных сигналах светофора Эйприл нервно нажимала педаль газа, и они проскакивали пустующие улицы Нью-Йорка с завидной скоростью. Как они оказалось за чертой города, Микеланджело уже не заметил. Всё: рубашка, руки, сидение в крови Донателло. Майки не помнит, каким образом они вообще смогли дотащить его до машины. Его сильно ударили, потом кричала Стефани и очень яростно матерился Кейси Джонс. Сверху падали блоки, на пол сыпались острые осколки, где-то лаял Брюс, а Рафаэль был без сознания.

Они разделились, когда подорвали здание. И сейчас Майки чувствовал, что они едут на старую ферму семьи Джонсов. Эту дорогу он помнил отлично. Огромный каменный указатель, старенькая часовня по левую сторону, лес и множество снежинок. Каждый чёртов раз эти снежинки падали на лобовое стекло автомобиля, и становилось холодно — Майки, в принципе, с трудом мог пошевелиться. Он пытался держать Дона, он пытался держать себя, потому что буквально всё: начиная от указателя, заканчивая светом фар, било по нему с безумной силой.— Послушайте. Мы останемся в Нью-Йорке. Начнём всё сначала. Мы должны стараться быть лучше. В голове туманом наплывали картинки из прошлого, и Микеланджело хотел ударить себя. Вырубиться прямо сейчас и не видеть, не слышать, даже не думать о том, что случилось с ними. Как сам Майки просто понятия не имел, драться ему или же стоять на месте, потому что они, элитный отряд Клана Фут, пришли мирно поговорить со своими предшественниками.

— Ты посмотри, как пылает! Весь особняк в огне, а у меня даже камеры нет, чтобы заснять подобное! Мирно.Микеланджело усмехнулся. Клан Фут не умеет мирно. Они идут к своей цели хладнокровно, путём проявления нереальной жестокости. Как итог, машина Эйприл залита кровью Донателло. Неизвестно, где Рафаэль, Стефани и Кейси, а Брюс... Брюс пропал в самый момент взрыва. Раф тогда уже они выносили на руках.Майки зажмурился сильнее.— Доверьтесь мне. Это единственное, что мы можем сделать. Либо смерть, либо новая жизнь. Лично я выбираю новую жизнь. Машину тряхнуло так, что Микеланджело больно ударился о стекло. Хотел было коснуться покрасневшего лба, но руки были в крови. Эйприл быстро извинилась, и Донателло еле кивнул ей, изо всех сил стараясь не дёргаться. Майки скосил в его сторону взгляд, когда Дон слева прохрипел что-то невнятное и стиснул зубы — Микеланджело понятия не имел, что им делать. Он даже в сторону брата смотреть не мог: до того зрелище было жуткое, потому что Донателло осколками распорол весь правый бок, и всё, что сейчас мог делать, — это дышать. До приезда Тьерри Смита ему лучше вообще не шевелиться и не закрывать глаза.Когда автомобиль тряхнуло на очередной кочке, Микеланджело почувствовал тугой ком в горле.

— Медленно и осторожно нажимай на курок, Донни, медленно и осторожно. На окнах машины появлялись причудливые узоры, и мелкие снежинки оседали на стекле, металле, пока Эйприл судорожно переключала радиостанции, чтобы в салоне не было угнетающей тишины. А Микеланджело видел её побелевшие пальцы, замечал каждое нервное движение и прекрасно понимал: если бы они не пошли к ней, ничего бы не произошло. Её фамильный магазин, уютная квартира не превратились бы в огромную свалку. Сейчас бы они с Кейси мирно сидели перед телевизором, и всё было бы как обычно, но Эйприл помогает им. Уже в который раз.Иногда Майки думал о том, что можно сделать человеку, чтобы тот потом выбросил их из своей жизни. Эйприл, Кейси, Эми, Стефани, Кейт — именно они больше похожи на жертв. Они помогают несмотря ни на что. Эйприл и Кейси на их стороне были с незапамятных времён. У Эми, Кейт и Стеф просто что-то не так с головой. Микеланджело становится смешно от мысли, что девочки так по-глупому хотят быть ближе, не зная всей истории.

— Его зовут Хамато Йоши. Он хороший человек. Реалист. Единственный, кому не плевать на нас и кто нас не ненавидит. Это даже не решение. У нас просто нет выбора.Небольшие коттеджи сменились глухим лесом по обе стороны дороги.— Я чувствую себя по-настоящему всемогущим, Майки. Я могу снести голову каждому агенту ФБР, я могу резать полицейских на части, и за это мне ничего не будет. Мне так это нравится. Всё ради Клана Фут. В глаза ударил яркий красный свет вывески, и Микеланджело в эту секунду показалось, что он тонет. Темноту вокруг разбавляли только фары автомобиля. Красная вывеска уже давно осталась позади и виднелась только в отражении зеркал. Эйприл не смотрела. Её полупустой, напуганный, но решительный взгляд был направлен точно вперёд. Маленькие снежинки продолжали облеплять собой машину. Майки поёжился.

— Ты хочешь умереть здесь, где холодно и темно? Или подняться на ноги и жить там, где всегда тепло и безопасно? Он подумал о Леонардо. Подумал о том, что бы Лео сделал в такой ситуации. Как бы повёл себя. Потому что сейчас сам Майки практически не мог произнести ни единого слова. Ему не было страшно, ему не было больно, он даже не переживал — всё вокруг становилось чёрным, пропадало из виду, растворялось в холодном воздухе улицы.

— Мне пришлось устроить там целую мясорубку только потому, что тебе, Микеланджело, всё это время было весело. Идиот. Они даже это в газетах обозначили. Зато есть плюс — Пурпурным Драконам показали их место.

Донателло кашлянул, и Майки резко вернулся в сознание. Повернулся было к брату, но тут же осёкся — Дон медленно, флегматично перевёл взгляд на него, буквально прося молчать сейчас. И при виде синяков под его глазами, кровавых разводов на рубашке Микеланджело почти скривился и резко отвернулся обратно.

— У него огромный особняк в западной части города. Мы станем хорошей, правильной семьей. Всё будет в порядке, поверьте мне. Всё. Всё уже не в порядке. Автомобиль на секунду притормозил перед железнодорожным переездом, и через мгновение Эйприл так же быстро выжала педаль газа. Она совсем не могла позволить себе остановиться, она даже не оборачивалась. Микеланджело поймал себя на неутешительной мысли, что Эйприл сбегает подальше от Нью-Йорка. Она семь раз набрала Кейси и, когда тот не взял телефон в восьмой раз, в отражение зеркала Майки увидел на её лице слёзы.

— Да, я услышал тебя! Будем следовать плану, несмотря ни на что. У Лео всё под контролем, Раф, и если он скажет стрелять — стреляй. На прямой педаль газа была выжата практически до максимума — они убегали, а позади, в туманной дымке, был виден тусклый силуэт города. Огни разбавляли собой мутный воздух, и Микеланджело по возможности старался не оборачиваться. Только в салоне стояла гнетущая тишина, никто из них так ничего и не сказал. Не получалось ни физически, ни морально. Самому Майки казалось, что слова царапают горло изнутри, и, если он и попытается произнести хоть что-то, наружу несомненно вырвется глухой кашель.

— Это похоже на сделку. Всё кончено. Мы вне игры. Просто будем счастливы. Будем нормальными. На мгновение Эйприл всё-таки притормозила и бегло обернулась к ним с почти бессознательным Донателло. Майки сглотнул, когда девушка задержала на нём взгляд, и понял наконец, что конкретно она имела в виду. Следить за Доном — Микеланджело пытался уже на протяжении двадцати минут взглянуть на него, но не получалось. Из них всех в крови он не видел только Донателло. Рафаэль огребал почти каждый день, Леонардо — через день, а Дон всегда так сильно занят своими механизмами, что у него даже нет времени на простую ссору. Сейчас же Донателло едва может шевелиться, и единственное, что может сделать Майки в такой ситуации, — это молчать. Перестать уже улыбаться нервно.

Клан Фут вновь объявился в Нью-Йорке. Здесь элитный отряд. Здесь Караи.

Ещё несколько секунд, и Майки тупо начнёт шутить из-за разыгравшихся нервов.

— Ты не представляешь, там всё затоплено! Вы видели агентов? Я же сто раз говорил, что его сразу надо было убить, но меня никто не слушал! Он чуть не ударился головой о спинку переднего сиденья, когда Эйприл нажала на тормоз и машина очень резко остановилась. Первой мыслью была возможность аварии, но Микеланджело не слышал никаких громких звуков и ударов снаружи. Он только и видел, как Эйприл одним движением ловко выдёргивает ключи и следом уже хлопает дверью немного нервно, но всё-таки стараясь держать себя в руках. У Майки был минутный ступор, но через мгновение он заметил: Эйприл уронила ключи на холодную землю — всё плохо. Она не успела ничего захватить из дома: ни тёплой куртки, ни свитера. Девушка была в оранжевой футболке, а в уличном воздухе висели ледяные снежинки.

На самом деле, из машины Микеланджело совсем не хотел выходить. Было очень сложно что-то разглядеть вокруг — только и видно тёмный лес с левой стороны дороги. Лунный свет падал на самые верхушки деревьев, и холодный ветер медленно раскачивал их. Справа видимость была ещё хуже. Лес, видимо, препятствовал свету луны, но, если постараться, то вполне можно было разглядеть очертания большого дома, и здесь уже Микеланджело понял сразу: они приехали.

Фамильная ферма Джонсов.

Они здесь уже были когда-то. В тот день за кузеном Кейси приехали Пурпурные Драконы, и вечер был так себе.

Уже на улице Майки немного поёжился. На него налетел неожиданный порыв ветра, и он очень сильно захотел сесть обратно, но Эйприл не позволила. Им надо было как-то помочь Донателло встать на ноги, максимально не причиняя боли, что было весьма проблематично с таким количеством осколков в его теле. Помимо этого, сам Микеланджело, кажется, схватил нервный тик. В тот момент, когда он попытался поддержать брата, обычно спокойный Дон чуть ли не зарычал на него, и Майки почувствовал новую порцию свежей крови на своих руках. Они помогли сделать Донателло небольшой шаг, но тот чуть не упал — Микеланджело поморщился, когда понял, что кровь эту будет отмывать, как минимум, два дня. Когда Дон кашлянул, Эйприл схватила его сильнее. Майки был готов фиксировать очередную попытку падения, но старший брат сделал новый шаг и, в принципе, помощи больше не требовалось. Так думал только Микеланджело. Он ненавидел вид крови. Ещё больше ему не нравилось, когда чья-то кровь была на нём.

Когда свет луны прекратил освещать дорогу, Микеланджело поднял голову. В огромном двухэтажном доме на первом этаже тускло горел свет. Слева, шагов в пятнадцати, у самого амбара было припарковано два автомобиля. Первый Майки узнал — Тьерри Смит уже здесь. Второй же показался больше странным видением, но всё-таки до блондина дошло — это фургончик того самого странного кузена Кейси. Харри же, который в том баре работает. И при виде этого самого фургона Эйприл, кажется, почувствовала слабенький укольчик надежды. Майки это понял по тому, как она ускорила шаг и уже через пару мгновений вместе с крайне мутным Донателло они оказались на крыльце, перед самой дверью.

Микеланджело заходить не хотел, поэтому благородно пропустил Эйприл вперёд и остался на улице. Спустился по ступенькам ниже, совершенно не зная, что вообще ему сейчас делать. И чувствуя при этом жуткую-жуткую апатию, которая через некоторое время должна была перерасти в непробиваемое желание шутить нервно и не в тему. Хотя вообще-то ситуация очень смешная. Ироничная. В Рафаэля выстрелили. Донателло кинули в витрину. Леонардо не пойми где, а он, Микеланджело, вновь единственный, кому досталось меньше остальных.

Майки даже хотел закурить, но вспомнил, что почти никогда не делал этого. В следующую секунду он услышал, с каким грохотом раскрывается дверь в дом, и даже хотел было поморщиться, но не успел. Кто-то так бесцеремонно схватил его за ворот рубашки и встряхнул, что Микеланджело очень не кстати подумал о Рафаэле, но понял, что ошибся. Стефани дёрнула его на себя настолько резко, что послышался треск натянутой ткани, и Майки аж сглотнул, потеряв дар речи, — до того Стеф показалась ему сейчас дикой.

Хотя, по правде говоря, он был рад её видеть.

А она его, судя по всему, нет.

— Только попробуй как-то выкрутиться сейчас, — сильнее сжав кулаки у его горла, чуть ли не прорычала Стефани, глядя Майки точно в глаза. — Иначе я разобью тебе нос.

— Никому не говори, что произошло.

— Я никому ничего не скажу, если мне хоть кто-то объяснит, что это было!Сказав это, девушка тряхнула его так сильно, что у Микеланджело заболела голова. Его нещадно заштормило — до этого он долго ехал в машине, а его руки по-прежнему бордовые от засохшей на них крови. Вдобавок вся рубашка растеряла свой белый цвет, и самого Майки уже мутило на протяжении десяти минут. Разъярённая Стефани спокойствия вообще не внушала, и блондин, кое-как мысленно остановив рвотный позыв, перехватил её руки.— Да всё я объясню, Стеф, — клятвенно пообещал он, но, поймав взгляд девушки, понял, что вряд ли сработает. — И отпусти, больно вообще-то!

— Больно ему! Потерпи! — она оттолкнула его, тщетно пытаясь угомонить бурный порыв праведной злости. — Какие мы нежные, аж бесят!

На это Микеланджело ей ничего не ответил. Стефани, будучи сейчас совершенно не в настроении, сделала пару шагов назад и громко выдохнула. Видимо, пыталась успокоиться и умерить отчётливое раздражение, но не особо получалось. Майки почему-то подумал, что если бы здесь сейчас была Эмили, то она бы плакала без возможности сказать даже одно слово. Стеф же выглядела так, будто собирается прямо сейчас угнать машину, вернуться в Нью-Йорк и набить рожи всему Клану Фут и парочке Пурпурных Драконов вдобавок. Она не выглядит напуганной. Она выглядит злой, и Майки кажется, что если он сейчас подойдёт к ней, она ему правда врежет.

Но он не будет собой, если не постарается сказать хоть что-то, разбавляющее обстановку. Медленным шагом он подходит чуть ближе и осторожно кашляет, чтобы привлечь внимание девушки.

— Кстати, Стеф, а ты прекрасно выглядишь, — замечает он, и на его фразу Стефани крайне скептично изгибает левую бровь, как бы говоря, что сейчас вообще не время. — Особенно эти кровавые разводы, которые так гармонично смотрятся на твоей красной блузке.

— А, спокойно, это не моя кровь, — девушка выставляет обе руки вперёд, выдыхая уже более расслабленно. Микеланджело мысленно порадовался столь быстрой смене настроения. Только ровно через секунду они услышали жуткие вопли, доносящиеся из дома, и Стефани, вновь обведя взглядом кровавые пятна на своей одежде, воскликнула обеспокоенно: — Раф!

Майки и не заметил, как оказался вместе с ней в просторной гостиной на первом этаже. Он ровным счётом не заметил ничего — взгляд так и приковался к спине Тьерри Смита, а потом перешёл на самого Рафаэля. И следом Майки стало совсем уж неприятно — он брезгливый по природе, ему эту кровь под нос постоянно суют, а сегодня она буквально окружает его. Стеф, Донни, Раф — от одного взгляда на кого-то из них Микеланджело дрожь брала. И если Дон лежал, почти не шевелясь, то Стефани и Рафаэль — совсем другая история. Первая пробегала мимо и каждой раз сжимала его плечо с безумной силой, а второй...К Рафу совсем неожиданно вернулось сознание — вместо того, чтобы не дёргаться, он ругался и призывал Тьерри к шаманству так громко, что его вынуждены были держать двое, как минимум. Кейси хотел вырубить его, но, видимо, не решился. Стефани, в принципе, не подходила и наблюдала со стороны. Доктор Смит с крайне решительным видом выполнял свою работу — Рафаэль из последних сил держался, чтобы не махнуть рукой. Пуля засела слишком глубоко, и металл внутри казался холодным. Раф очень громко выругался, заставляя всех разом напрячься. Тьерри сильнее зажал его руку.

— Терпи, боец. Я с таким уже миллион раз сталкивался, всех своих близких штопал, — монотонно произнёс врач, игнорируя периодические грубые слова парня. — Нашего славного комиссара, половину агентов ФБР, а дурак Винсент вообще дал мне возможность поучиться пули вытягивать в домашних условиях.

Микеланджело отвлёкся, когда Рафаэль совсем неожиданно замолчал и поймал его взгляд. Когда же Тьерри вновь принялся за работу, Майки заметил и Кейт. Девушка сидела у самой стены — он бы, может, и не заметил, если бы не яростно ходящая из стороны в сторону Стефани. Через раз она останавливалась у подруги, и Микеланджело со временем понял: Кейт ведь здесь не просто так. Надо будет потом узнать, где Леонардо — Майки подумал об этом, когда девушка едва заметно всхлипнула и стоящая рядом с ней осторожно коснулась её плеча, явно пытаясь хоть как-то успокоить. Правда, не особо получилось. Кейт выглядела так, будто сейчас упадёт в обморок, и у Микеланджело закралось плохое предчувствие. Он пытался поймать её взгляд, но тщетно. В приоткрытой двери за её спиной расплывалась темнота, и когда Майки хотел было уже зайти в ту комнату, Стефани успела тихо прикрыть дверь, что-то сказать Кейт и, бросив взгляд на больше не брыкающегося, почти бессознательного Рафаэля, пошла, видимо, на улицу. А Микеланджело понимал её. В доме царит гнетущая атмосфера, разбавляемая тихим потрескиванием камина. Кейт на глазах становится всё бледнее и бледнее, её руки дрожат, а в глазах застыли слёзы. Потерянная Эйприл стоит рядом с Кейси и следит за работой врача. А у Тьерри Смита вид мрачный и руки в крови — Микеланджело сам с трудом находил в себе силы здесь стоять сейчас.

Он хотел навестить Донателло, но девочка, всё это время стоявшая с Кейт, уже, кажется, собиралась заняться его старшим братом. Её Майки видел впервые. Она несколько раз подходила к Тьерри, к потерявшему ощущение реальности Рафаэлю, и Майки заметил: в её глазах мелькало волнение, но оно было другим. Кейт никак не могла взять себя в руки. Стефани покинула дом на эмоциях. А этадевушка держалась спокойно, наравне с самим Тьерри Смитом — от подобного сравнения Микеланджело издал нервный смешок. Девушка же кинула на него взгляд, задержала на секунду и вновь отвлеклась на Рафа. Тьерри что-то тихо сказал ей, и она, не теряя ни минуты, подхватила чёрный чемоданчик и вышла из просторной гостиной так быстро, что Майки даже не успел поздороваться.

Только улыбнулся бегло.Сьюзан вежливо кивнула ему.

У неё не было времени на всякого рода разговоры и проявление эмоций. Пока её отец занимается Рафаэлем, Сью досталась задача не менее серьёзная — его младший брат. В осколках, но хотя бы имеющий возможность говорить и чувствующий себя сравнительно получше бессознательных Лео и Рафа. Ненамного, конечно, но когда Сьюзан впервые увидела его, Донателло негромко выразил благодарность Тьерри Смиту лично.Она медленно остановилась напротив комнаты и тихо выдохнула, чтобы расслабиться. Чемоданчик с медицинскими принадлежностями показался неожиданно тяжёлым, но, нет, Сью совсем не волновалась. Сью хотела сделать всё правильно, чтобы потом не было нежелательных последствий.

Она решила не стучать. Просто посчитала про себя до пяти и осторожно приоткрыла дверь, на мгновение задержавшись и дав возможность глазам привыкнуть к тусклому свету лампы. Через долю секунды резко остановилась и прислушалась — за стеной вновь послышались крики Рафаэля. Он пришёл в себя, и у Сью сильнее забилось сердце — дурачок, лучше бы лежал и не дёргался. Вместо этого ему, будучи в крайне нерабочем состоянии выкрикнуть что-то оскорбительное в сторону, кажется, уличных банд. Сьюзан не любила громких, вспыльчивых людей, поскольку сама всегда была спокойна и расчётлива. Рыжеволосая девочка, — кажется, Стеф, Стефани — с которой удалось перекинуться лишь парой слов, показалась взрывоопасной. Сью предложила успокоиться, и Стеф её послушала. Но потом вновь громко хлопнула дверь, и Сьюзан покачала головой. Рафаэль ругался точно так же, но к нему было другое отношение. Из всех присутствующих, не считая отца и Кейт, Сью знала только его и к внезапным вспышкам гнева привыкла. Когда он придёт в себя и будет в состоянии рассуждать адекватно, они обязательно крепко обнимутся, а сейчас другая задача — Донателло.

Сью подумала о том, что у их родителей хорошая фантазия.

Она увидела Дона, полулежащим на диване. Тот отвлёкся на скрип двери, но ничего не сказал при виде девушки — на ум в данный момент ничего не приходило и, признаться, ждал он именно Тьерри Смита. Донателло даже забыл поздороваться, когда Сьюзан уверенным шагом прошла к нему и поставила на столик рядом тот самый чемоданчик с медицинскими инструментами. Его слегка недоумевающий взгляд с чемодана медленно перешёл на девушку, и Сью невольно посмотрела на стену за ним. Кажется, поняла, к чему ведёт это непонимание в его глазах, но ситуацию надо было брать в своим руки:— Не волнуйся. Я его дочь и хуже не сделаю. Тебя Донателло зовут, верно?

— Верно.— Хорошо. Мне надо будет вытащить осколки, так что не пугайся, — Сью кивнула, приоткрывая чемоданчик, и не отрывая взгляда от блестящих инструментов, уточнила: — Можешь хоть как-то двигаться?

— Немного, — признался Дон, но всё равно старался не шевелиться. Это было странным ощущением. Будто в его бок вставили сотню тонких иголок, а холодок от них расходился по нервам, по всему телу. Говорить было страшно, дышать — ещё страшнее. Ему казалось, что с каждым глотком воздуха он теряет по капельке крови. Ткань рубашки пропиталась ею полностью. Сьюзан чуть ближе подвинула лампу. Донателло зажмурился, когда свет попал ему в глаза. Выдохнул рвано и, когда это неприятное ощущение прошло, почувствовал внезапно, как расстёгивается его рубашка. Резко раскрыл глаза, и в этот момент Сью посмотрела точно на него. Так безмятежно, по-серьёзному и внимательно, что Дон для удобства отвёл взгляд первым.— Это надо сделать, — объяснила Сьюзан, и он понимающе кивнул. — Сейчас наклонись немного вперёд, пожалуйста.Донателло сделал, как она сказала. Подался вперёд, через колкую боль помогая ей снять с себя рубашку. Под глазами у него синяки, но взгляд осмысленный и чертовски усталый.

?Лучше бы в больнице, чем в пыльной комнате?, — думает Сьюзан, осторожно касаясь ладонью горячего плеча, пока Донателло морщится и жмурится от неприятных ощущений.

— Будет больно.Дон не реагирует. Хотя, на самом деле, внутри всё сжимается, когда понимает, что Сью права. Закончив с осмотром, она приходит к выводу, что всё-таки те, кто сделал это, немного промахнулись. У неё опыт всё-таки есть — при работе с Тьерри каких только травм не видела, о чём только не читала. Дону сейчас будет больно, а Сьюзан от этого не легче. Она сильная, она не боится вида крови и жутких ранений — но он ведь, кажется, её возраста, и с ним случилась жуткая история. Что если в следущий раз в подобную ситуацию попадёт Кейт? Так же, как несколько часов назад Леонардо чуть не оказался на том свете.

С такими мыслями к лечению приступать нельзя. Улыбаться в подобной ситуации тоже не вариант.

— Извини, что отвлекаю, — голос Донателло, до этого сохранявшего абсолютную тишину, заставил Сьюзан вновь посмотреть ему в глаза. — Но мне больно, а ты просто рассматриваешь меня.

— Я не просто тебя рассматриваю, — девушка покачала головой. — Я впервые буду раны зашивать не животному, а человеку, а напортачить бы не хотелось.

Донателло моргнул. Потом ещё раз и ещё. Внутри сердце начинает стучать сильнее, когда Дон понимает, что сейчас не будет анестезии, а перед ним стоит всего лишь шестнадцати или семнадцатилетняя девушка. Его некому держать, а у Сьюзан в руках внезапно появляется пинцет со специальными зубчиками — она предварительно прокипятила его и набралась решительности. Донателло увидел на столе антисептики, несколько слоёв бинтов и окончательно убедился в том, что они находятся в условиях военно-полевой хирургии и ему срочно нужен Тьерри. Он не любитель нервничать и скандалить, но серьёзно? Здесь годы практики нужны — лучше он сам себе лично всё вытащит, но Сьюзан уверенно поправила стерильные перчатки на руках и подошла ближе. Донателло через боль отклонился назад. Правда, дал ей возможность срезать рубашку к чертям, потому что снять полностью просто невозможно. Дон шикнул, когда Сьюзан потянулась к нему с ваткой и антисептиком. Холодная капля коснулась разгорячённой кожи, по телу молнией разлетелась жуткая боль, и Донателло чуть громко не выругался — девушка успела прикрыть ему рот рукой, заставляя молчать и терпеть. По-другому просто не получится. Это не какие-то аккуратные царапинки. Это раны с рваными краями и кровавыми разводами по всей поражённой части тела. Находить среди такого месива кусочки стекла размером с ноготь — задача не из лёгких.

Донателло нахмурился. Сьюзан серьёзно посмотрела ему в глаза.

— Я предупредила и понимаю, что это очень неприятно. Но если ты сейчас не доверишься мне, будет только хуже, — предупредила она, и Дон, поймав её взгляд, неловко отвёл свой. — Осколки не так глубоко проникли. Это не пуля. Всё будет в полном порядке, если ты расслабишься и не будешь демонстрировать упрямство Рафа. В конце концов, папа лично попросил меня помочь. А он всё-таки лучший врач Нью-Йорка.

Папа.

Упрямство Рафа.Донателло хотел было задать вопрос, но не успел. Ватка с холодным антисептиком вызвала сокращение мышц, и парень так резко дёрнулся, что на мгновение показалось, будто все осколки вылетели разом. Сью затаила дыхание, но хладнокровно продолжила свою работу, пока Дон приходил в себя от внезапного приступа режущей боли. После подобного прикосновение рук девушки уже стало походить на несильное покалывание иголочек, и Донателло поймал себя на мысли, что, может, всё не так плохо. Она умеет и разбирается в этом. Тьерри доверил ей это дело. Дон задержал взгляд на её лице, но отвернулся слишком быстро.

— Ты, наверное, пойдёшь по стопам Тьерри, — предположил Дон вслух, но тут же исправился: — доктора Смита?

Сьюзан не ответила. Кажется, даже прослушала вопрос — кровь очень мешала искать осколки, а возможности убрать её практически не было. Рану, конечно, удалось боле-менее осушить, но Сью думала о рентгеновском снимке. Без него примерно в двадцать раз сложнее. Единственной радостью было то, что кровь не текла уж слишком сильно — значит, крупный сосуд не повреждён.

— Я к тому, что у тебя очень неплохо получается, — добавил вслух Донателло, и теперь Сьюзан поняла, что он вообще-то говорит с ней.

— Быть врачом? Нет, — она помотала головой. — Я больше хочу работать в ФБР. Помогать своему дяде ловить таких подонков, как Клан Фут.

Дон широко раскрыл глаза, а потом как выругался громко — даже Сьюзан впервые за этот вечер на мгновение растеряла то спокойствие и вздрогнула, потому что не ожидала такой реакции. Она успешно вытащила первый осколок и тут же поместила в жестяную банку, стоящую на столике справа. Донателло проследил обречённо за этим действием и усилием воли подавил желание откашляться. От одного упоминания Клана Фут и ФБР в одном предложении стало плохо, но Дон мысленно заверил себя: совпадение. Вон, у Кейт мама вообще управляет департаментом полиции — со всеми бывает. А Сьюзан так флегматично говорит об этом, что Донателло чётко принимает факт: это дочка Тьерри Смита.

— Просто я знаю, что произошло этой ночью, — вскользь заметила Сью, вновь протирая кожу вокруг раны и хоть как-то стараясь отвлечь Дона разговором, чтобы он не сосредотачивался на боли. — Главное не перепутать осколок с костью, а то получится так себе.

Последнюю фразу Дон пропустил мимо ушей. Свет настольной лампы упал на каштановые волосы девушки, отразился от пинцета в её руке и резанул по глазам. Донателло дёрнулся, но Сью твёрдо коснулась его руки, и парень буквально застыл. Холодный металл вновь дотронулся до его кожи, но в этот раз уже не так больно — у Дона все колющие ощущения прошли ровно в тот момент, когда девушка упомянула Клан Фут. Оставалось лишь какое-то тягучее чувство, едкое, как кислота. Молча он в голове перебирает свои поступки за последние несколько лет. Тёмное чувство внутри отчётливее кричит, что всё должно было закончиться, что в произошедшем уже не их вина.

Сьюзан ничего не говорит. Донателло мог бы и сам спросить, но, наверное, просто боится услышать ответ.

Сначала он долго смотрит на её приятное, сосредоточенное лицо, находясь напротив. А потом всё же спрашивает другое:— Как тебя зовут?— Сьюзан, — отвечает девушка спокойно, вынимая ещё один крохотный блестящий кусочек стекла. Тусклый свет ложится на расслабленное лицо Донателло, когда она поднимает взгляд на него. — Сью.

Похоже, боль понемногу стихает.

... На последнем предложении Кейт чуть ли не теряет самообладание. По щеке стекает слеза, но она мужественно и ровно выдыхает, чтобы закончить фразу:

— Я останусь у Эми сегодня. Всё хорошо, мам. Спокойной ночи.

В тот момент, когда звук отправленного на голосовую почту сообщения быстро разбавляет тишину вокруг, Кейт не выдерживает, но Стефани вовремя успевает обнять её, не давая заплакать в очередной раз. Кейт сильнее прикрывает глаза, и на удивление уже кое-как получается успокоиться самой. Сегодня она выгорела морально — у неё почти не было сил даже на то, чтобы записать сообщение маме, а возвращаться в дом и ложиться спать казалось чем-то настолько отдалённым и неправильным, что Кейт не могла и думать о подобном. Стеф рядом молчала — она не особо хорошо умела успокаивать, но Кейт большего сейчас и не требовалось. Разговаривать не получалось, слушать тоже трудно. Только и удавалось сосредоточиться на пении птиц, доносящегося из тёмного леса, окружавшего ферму Джонсов. Контуры деревьев чернели вокруг. Ветер раскачивал их неспешно, и так они походили на тени. Стефани перевела взгляд на дом. Свет горел только на крыльце. Такой маленький фонарик, висящей над самой дверью и содрогающийся при малейшем её колебании. Лампа в нём слегка помаргивала, её стоило бы уже поменять, но сейчас не лучшее время.

Судя по всему, все уже легли спать, и только они с Кейт стояли на холодной улице. Стефани пыталась увести её — не вышло. Пыталась сказать что-то утешительное, но сделала только хуже. Кейт думать не могла о том, в каком состоянии она увидела Рафаэля и Донателло. Когда она поняла, что с Рафом не было Брюса, то слёзы полились с ещё большей силой. Когда кто-то вслух обмолвился о Леонардо, Стеф подумала, что девушку сегодня успокоить совсем не получится. Только у Сью это как-то получалось, но потом всё начиналось по новой. С большей силой.

— Взять бы, вернуться туда и раскидать их всех, — вслух произнесла Стефани, стараясь хотя бы так отвлечь подругу.

Кейт пожала плечами. Тактика сработала. Стеф даже отпустила её на мгновение, но когда на крыльце появился Микеланджело поняла, что слишком рано. Майки же, заметив девчонок, медленной походкой направился к ним. Поравнялся со Стефани и, мельком глянув на Кейт, произнёс:

— Не самое лучшее время для ночных прогулок.

— Не самое лучшее время для шуток, — отозвалась Стеф.— Я не шутил. Не в нашем положении, — покачал парень головой, убирая руки в карманы старой куртки, которую откопал где-то на чердаке. — Кстати, мне ведь так никто и не сказал, что случилось с Лео.

Стефани бросила на Микеланджело такой резкий и злобный взгляд, что тот невольно сглотнул и даже отступил на шаг назад. В этот момент из леса подул холодный ветер, и верхушки деревьев стали раскачиваться сильнее. Кейт молчала, но, когда Стеф осторожно посмотрела на неё, едва заметно кивнула. Сейчас она не сможет рассказать Майки. Она даже вспоминать об этом не хочет, но эти звуки ударов, повторяющийся скрежет металла и того, как он царапает асфальт. Как на фоне звуков города ломаются кости. Кейт сжала руку подруги, и Стефани, выдохнув, мрачно тихо ответила:— Его забили монтировкой Пурпурные Драконы.

В тёмной подворотне. На глазах у Кейт. Об этом рассказала Сьюзан — сама Кейт вообще была не в состоянии что-либо делать в тот момент.

Получив такой ответ, Майки постоял-постоял на месте, переваривая информацию, почесал затылок, а потом, глянув на Стеф, переспросил:— Серьёзно что ли?

— Нет, я пошутила, — взгляд у Стефани поменялся очень быстро. Не то чтобы он сделался каким-то злым. Скорее, недопонимающим. Изумлённым. Немного даже возмущённым, потому что на произошедшее с родным братом, по её мнению, Майки явно должен был отреагировать по-другому. — Иди проверь, Майки. Спроси у него.

Кейт продолжала молчать. Микеланджело поднял обе руки в защитном жесте.

— Нет-нет, вы не думайте ничего плохого, просто... Лео монтировкой забили? Я на днях читал комикс, где Джокер забил точно так же Робина, — у парня на лице появилась беззаботная улыбка. Стефани склонила голову, мысленно подавляя желание вломить ему, а Микеланджело, поймав её взгляд, просто вновь убрал ладони в карманы. — Что? Это ведь прикольно. Сама посмотри. Название ?Бэтмен: Убийственная шутка?. А я бы сейчас сказал: ?Убийственная шутка, Хан?.

— Идиот.

Всё-таки Стефани пихнула его. Не так сильно, как хотелось, но Майки выругался. Аккуратным движением руки Стеф в очередной раз приобняла Кейт и, наконец получив её едва заметный кивок, повела к дому.

На небе горели звёзды, а вдалеке, у самого-самого горизонта, виднелось что-то яркое. Словно бы миллиарды фонарей освещали собой линию между землёй и луной. Там ездили автомобили без остановки и происходили странные вещи.

Родной дом ведь.Нью-Йорк.Город, который бьёт.