#21 (2/2)

Пожалуйста, Лео.

Какие-то девчонки, проходя мимо, смотрят на него и улыбаются. Стефани закатывает глаза — у неё это привычное действие, и Лео при виде этого всегда хочется это повторить. Стеф при его виде не теряется. Она вообще никогда не теряется. Да и как вообще может теряться девчонка, которая двери любит открывать с ноги?

Кейт вздрагивает, когда широкая ладонь ложится на талию, чувствует даже через тёплую ткань джемпера и белой рубашки. Хитрый взгляд Стефани немного смущает её, если честно.

— Ну не чудесно ли всё выглядит? — интересуется Браун, находя в толпе светлую макушку Эмили.— Тот бар определенно чудесен, — отвечает Лео.

Откровенно говоря, Кейт даже близко не знает, чем можно его хоть как-то впечатлить. Сказанные ею редкие важные фразы со временем теряют своё значение, те неловкие переглядывания сродни несильному порыву ветерка. Поймать Леонардо и выспросить всё самой — нет. Иногда у Кейт складывается впечатление, что она больше любит додумывать. А ещё она бы никогда не поступила так. Не с Лео уж точно — он ничего не скажет, это же очевидно.

— Что за ерунда с вами приключилась вчера? — не в бровь, а в глаз. Стефани не любит обходные пути и именно по этой причине спрашивает прямо. Леонардо забавляет такой напор, а Кейт невольно делает шаг в сторону.

— Стоять, — он тянет её на себя. И Кейт оказывается к нему так близко, что дыхание сбивается на мгновение. Брюнет оглядывает обеих, Стеф важно пальчик приставляет к подбородку и прищуривается. — Это всего лишь мелочь, Стефани.

Кейт это замечала всегда. У парня пунктик на обращение по полным именам, что не особо соответствует его возрасту, но очень придаёт ему серьёзности.

Стеф, с другой стороны, этой самой серьёзности не излучает. Поэтому при пристальном взгляде на парня произносит в его манере:— Не похоже, Леонардо.

Стеф, не играй на нервах, пусть этим Раф занимается, а ещё лучше — Майки. Эта странная холодность Лео взбесила Кейт ещё тогда, когда они встретились с ним впервые. И, смотря ему вслед, она цепляется тревожно-подозрительным взглядом за широкие плечи, ровную осанку, а Стефани вновь приобнимает её осторожно, прямо как в прошлый раз — может быть, и правда лучше просто заняться делом, как Эмили, например. Даже если сейчас актовый зал покидает и Микеланджело, точно следом за старшими братьями.

Только в этот раз Стеф уже согласно кивает подруге.

... Правда, на широком крыльце академии Кейт понимает, что Микеланджело не расскажет ничего. Здесь просто стоит вспомнить, кто его старшие братья.

Сам Майки девушку замечает сразу, стоит ей только спуститься к нему и прислониться к жёсткой стене здания шагах в десяти от него. Самому даже как-то неловко становится. Во-первых, за то, что Кейт сама пришла за ним на холодную улицу. Во-вторых, что из всех девчонок — это именно Кейт. Потому что подходит к нему должна явно не она — кажется, у неё проблемы в лице его амбициозного самого старшего брата. Его проблема — не для неё. Даже если проблема та же, что и у его семьи.

— Да ладно, Кей, я же не кусаюсь, — голос у Микеланджело протяжный и достаточно высокий. Напоминает медленно капающий персиковый джем. — А ещё я не настолько страшный, так что подходи ближе.

Где-то внутри мысль мелькает, что пора прекратить мучить Кейт зря. По крайней мере, хотя бы Стефани могла прийти — они с Майки частенько не в очень хороших ситуациях оказываются вместе. А ещё лучше, если бы за ним сейчас вот так вышла Эмили. Хотя, это вариант проигрышный — Эмили наверняка сейчас занята разговорами со своим новым светловолосым дружком.

Микеланджело морщится. Тима Картера язык не поворачивается даже приятелем Эми назвать. Это он, Майки, её друг. Все остальные пусть мимо проходят и вообще в её сторону не смотрят, суки.

Из горла вырываются какие-то убогие звуки, отдалённо напоминающие кашель. Блондин морщится невольно и решает повернуться к Кейт. А девушка продолжает смотреть на него крайне подозрительно, но как будто бы Микеланджело нечто подобное могло хоть как-то сбить с толку. Он, в принципе, отлично эмоции подделывать научился, а вести себя так, будто ничего не происходит вокруг, — дело техники. Только вот Кейт слишком хорошо умеет замечать мелочи, чтобы так легко попасться.

— Вы часто с Лео болтаете, — совершенно внезапно произносит Майки, становясь к девушке чуть ближе.

Здесь ей уже хочется покачать головой разочарованно и как-то даже растерянно. Не то чтобы Микеланджело не прав — как раз-таки наоборот, что странно. Просто дело в том, что для Кейт ?вы с Лео? значит отчего-то немножечко другое. Она даже успевает громко выдохнуть, когда блондин рядом слегка закатывает рукава чёрного школьного свитера. На руках мелкой россыпью рисуются мурашки, на запястьях от осеннего холода проступают вены.— То есть я не это имел в виду, — Микеланджело даже позволяет себе рассмеяться беззаботно, и девушка, похоже, буквально чувствует его смятение. Видит, что ему почти неловко становится. Майки часто касается своих волос, когда нервничает, это факт. — Ты не должна быть сейчас здесь, со мной. Просто...Настроение на редкость странное, а ещё появляется такое дурацкое ощущение теплоты внутри, которое — Микеланджело чувствует — разливается по всему телу и как будто обнимает крепко-крепко.

— Просто Эми ждёт тебя, ты в курсе? — Кейт улыбается ему, заставляя парня мгновенно выпрямиться, как будто бы имя подруги — яркая красная ткань, на которую Микеланджело реагирует слишком уж явно. Даже сейчас сглатывает невольно, прикрывает голубые глаза, когда девушка кулачком касается его плеча, несильно толкает, чтобы ерундой уже прекратил заниматься и болтать.

Болтать на любую тему, нести чушь, лишь бы себя не выдать и запутать — наверное, поэтому Майки многим так нравится. Возможно, именно по этой причине у него нет никого ближе старших братьев, которые его видят насквозь. И Эми, которая отличается проницательностью. По крайней мере, в Стефани Кейт ничего подобного не замечала — Стеф смотрит на своё отражение, когда стоит смотреть на других.

Они читают Микеланджело. Тот читает других и врагов наживает себе оскорбительно быстро, не особо стараясь.

Кейт зажмуривается сильно, когда он обходит её и когда из-за угла вырывается порыв ветра, стоит ей самой обернуться следом и прошептать что-то отдалённо напоминающее ?дурак?. Схватить его и увести обратно в актовый зал академии, где подготовка к фестивалю идёт полным ходом — не дать сотворить глупость, быть безрассудным, как Рафаэль.

Потому что — Кейт отчего-то уверена — Рафаэль не получит. У него неприятная ухмылка и опасный взгляд, такие не попадают в ужасные ситуации. Разве что, в редчайших случаях, когда у врага есть огнестрельное оружие.

Шум байка за школьной территорией девушку заставляет чуть ли не ринуться следом за Микеланджело. Ветер из-за угла налетает слишком неожиданно, пронизывает почти до костей, растрепав её волосы. Хочется кричать или ломать кости; она не знает, что сделает с Микеланджело, если догонит его. Кейт даже не помнит, что именно сказала. Просто гораздо сложнее остановиться напротив двух парней и хоть как-то сгладить ситуацию. Глупо и бесполезно. Глупо. Бесполезно.Только через секунду Тим Картер окурок бросает прямо на асфальт, когда Микеланджело резко перегораживает им дорогу. Кейт на мгновение замирает.

— Ну, что у нас тут? — интонация голоса кажется ядовитой, а Майки не может понять до сих пор, как вообще владеет собой, кто вообще управляет им сейчас, делая таким спокойным. — Твоя подружка-блондиночка в актовом зале? — на этот вопрос Микеланджело лишь руки в карманы брюк убирает, буквально чувствуя на своей спине настороженный взгляд Кейт. Это Тим. Тим Картер, помнишь? Они с Рафом в одной футбольной команде выступают — ладони рефлекторно сжимаются в кулаки. В сумерках тлеет огонёк так и не затушенной сигареты на асфальте.— На её месте я бы с такими отморозками не общался, — голос у Майки слегка вздрагивает где-то на середине предложения, ломая его и обрушивая края.Смех ребят в главном корпусе академии и несмолкаемый шум города прерываются резким звуком удара, бьющим по ушам с такой силой, что Кейт вскрикивает громко, стоит только едва-едва удержавшемуся на ногах Микеланджело ладонью по покрасневшей скуле провести.

Желание встать между ними захлёстывает полностью, но у Кейт не выходит ни черта. Два сцепившихся придурка. Майки смахивает резким и почти что рваным жестом кровь с царапины на щеке, скалится, глядя с тусклым оттенком сломленного на осколки стекла, но Тим даже близко не боится — он держит нож обратным хватом. Только Кейт не может не то, что подорваться, попытаться подбежать к обоим?— шевельнуться и вскрикнуть громко не получается. Даже если кажется, что у Микеланджело кости ломит, даже если темноволосый парень стоит чуть в отдалении, будто в тени, и смотрит, практически не моргая.

Но тот футболист... Он словно бы не Тим?— он странный в темноте, и, повернув голову, Кейт не может не следить за ним. По крайней мере, так, как получается?— слышать, различать силуэт. Надеяться, что ей всё кажется сейчас, и что Микеланджело не наносит ему удар такой сильный, от которого Тим?правда валится на асфальт и кашляет глухо, стараясь хоть как-то восстановить дыхание и не захлебнуться собственной же кровью. Даже если Майки и получил от него ножом несильно, но каким бы Тим ни был, он здесь. Почти рядом, глядит невозмутимо снизу, Кейт почти уверена в этом. Почти уверена… если ей, конечно, не мерещится. Если его поведение?— не какая-то галлюцинация её больного мозга, вызванная столькими безумными воспоминаниями.

Во взгляде Тима лишь на секунду, лишь на мгновение мелькает что-то другое. Девушка всё ещё смотрит, пока Микеланджело шипит из-за саднящей боли от неглубокой царапины на скуле. А Кейт выхватывает каждое движение Тима, и правда не понимает, что с ним не так. Но ощущает такую невыносимую слабость внутри, словно бы никогда и не уезжала из Нью-Йорка.Разве что, Майки кое-как её внимание пытается привлечь, расслабляется на долю секунды, когда понимает, что Тим Картер — всё, заведомый проигрыш, а нож валяется где-то в стороне, ничего страшного. Даже улыбается почти, потому что у футболиста подняться не получается, не то что вообще сказать хоть что-то и кинуть нечто оскорбительное им с Кейт. Микеланджело торжествует, и поражённая девушка первым делом подбегает к нему, пока на улице тихо. Подступивший к горлу ком на волю вырывается вместе с рваным выдохом, когда она касается его лица и когда Майки прямо так и говорит, что с ним всё в порядке.С Тимом не всё в порядке. Его давно не было в школе.

У него кровь из разбитой губы капает прямо на асфальт, но Кейт подходит к нему ещё быстрее, чем к Микеланджело минутой ранее. Узнаёт же те черты лица, короткие светлые волосы и извечно тёмные глаза, в которых задорность плескалась постоянно и то, как Тим, стоит ей только присесть напротив, моргает непонятливо и почти-почти кривовато улыбается.— Что ты творишь?! — голос Кейт обрывается в конце фразы слишком заметно, но, похоже, впервые за столько лет она по-настоящему начинает волноваться за него, даже если Тим сейчас хочет скрутить ей руку. Кейт не даёт ему и слова сказать — это ведь просто лёгкое касание ладонью щеки. — Пожалуйста, только не теряй сознание, ты слышишь меня?

Тим просто вряд ли позволил кому-нибудь тронуть себя, но именно в этот момент всё встаёт на свои места. Тонкая грань еле заметных отношений и странных чувств охватывает парня, на лице буря эмоций пробегает. Сознание возвращается слишком быстро, и, слегка прикусывая губу, Кейт метает беспокойным взглядом то на купли крови на вороте его рубашки, то на самого парня, стараясь сейчас не смотреть в глаза.Только в этот момент громкий звук удара заставляет Кейт обернуться, буквально подскочить, когда Микеланджело от темноволосого получает под рёбра, а потом резко головой об стену, головой с такой дури, что по её коже леденящий холод проходится, слова и крик исчезают в горле сразу. И Кейт не видит, как за её спиной Тим улыбается уголками губ.— Полежи, приятель, — поза?того брюнета совершенно расслабленная, ухмылка неприятная, что словно бы сопровождается хрустом чьих-то костей.Майки не отвечает. В этот раз он чётко чувствует сползающую по виску каплю крови и то, как перед глазами всё начинает превращаться в темноту.

...— У тебя конкретные проблемы, — Кейси Джонс дёргается, точно школьник, стоит ему лишь заслышать настолько размеренный тон. В речи Рафаэля вечно была изрядная толика иронии, небрежности, но не той, что раздражает, нет. Он отлично умеет быть яростным, но спокойным — тут не знаешь, чего ожидать. Когда человек орёт, вокруг крушит всё подряд и хаотично машет руками, вполне можно догадаться, куда направится злость. Понять, откуда и куда бежать. Раф не выдавал этого. — У тебя, Кейс, задние тормоза все слетели, в курсе?

Сейчас, в этом гараже на окраине города, Джонс смотрит на парня, и в том прямо мерцает это спокойствие. Настораживающее. Подозрительное. Точно бы он — один из тех, кого так и тянет напасть неожиданно.У Стефани это отлично выходит. Рафаэлю кажется, что то столкновение всё ещё чувствуется. Это заставляет по-глупому, но все же улыбнуться.Воздух пахнет бензином, воздух пахнет пылью, и Раф его пугает. Своей вот этой безразличной заботой, что проявлялась в абсолютном пофигизме по отношению ко всем; равнодушием скользящим, звенящим, что выражалось в забавном факте — этот кретин малолетний был единственным, кто попытался переубедить Кейси, когда тот две недели подряд вёл себя дико — появлялся на улице исключительно в хоккейной маске и разбивал, чтоб его, разбивал Пурпурных Драконов только так.Порой Рафаэль удивлял Джонса — своими взглядами, своими мыслями, очень редко — поступками. Вот самую малость; на грани с снисходительной ухмылкой: ?Ну и уёбок же ты. Зачем я вообще к тебе тогда подошёл??. Ведь не получил бы клюшкой по голове, не гонялся бы на байке в Центральном Парке, откашивая от собственных мрачных обязанностей.

Но если подумать, Рафаэль и не особо следовал каким-либо правилам, то есть даже смысла никогда в этом не видел — скорее, внимание обращал на нечто вроде негласного свода законов, который следует соблюдать, если хочешь выжить среди тех, кто на тебя похож. Ну... Не то чтобы прямо похож, но хотя бы напоминает. По грешкам, например. Да и повезло же им с Кейси просто встретиться в тот вечер. Так бывает. Поэтому за всё время Джонс успел понять целую кучу вещей разной степени важности, и все эти вещи были некого рода константами, без всяких условий и переменных. Это настолько же было очевидным, как и тот факт, что Брюс перегрызёт за любое покушение на Рафаэля глотку, а при Донателло лучше не упоминать о федеральных сейфах и ФБР. Правда, было, пожалуй, ещё одно негласное правило, которое Кейси Джонс, на самом-то деле, считал главным: к граффити пурпурных и фиолетовых оттенков приближаться — смертельно опасно. У Кейси как раз в тот вечер, в адекватном-то состоянии нехилые проблемы с агрессией появились, а уж когда он на лицо хоккейную маску натягивал — приходило состояние полного отказа тормозов. Рафаэль попадаться под горячую руку не собирался — хотя бы потому, что в этой самой руке у Кейси Джонса была тяжёлая клюшка.

— Я пользуюсь передними.Рафаэль встаёт с резинового коврика у байка и на пробу сжимает-разжимает стальные ручки, пока Джонс копается в кузове старого пикапа, что стоит в его гараже уже неизвестно сколько лет. Кейси, кажется, не заводил его лет пять — сам вспомнить не может. Зато Раф оказывается напротив и резко садится на капот, отчего передняя часть автомобиля прогибается под его весом и скрипит жалобно-жалобно. Ещё чуть-чуть — и Джонс сам пустит слезу.

Шатен замечает огромное количество различной ерунды на стенах, пару бейсбольных бит в самом углу и древние протёртые куртки на полу, около шкафа с запчастями. Там, кажется, должны быть ещё вещи из его прошлого дома, которые Кейси — Раф не сомневается — запер уже давно и, может быть, только самую малость сожалеет об этом.

Тусклая лампочка у входа чуть мигает, стоит Рафаэлю только ударить ладонью по крашеному металлу и встряхнуть рукой. Его негромкое ругательство разъедается уличным шумом и темнотой, где даже ни одной звезды не видно на сумеречном небе. Только во внутрь прохлада осенняя проникает и мешается с затхлым запахом здесь, с другой стороны от постепенно успокаивающегося города.

— Давай сломаем его, — Кейси отвлекается на голос Рафаэля за спиной, выпрямляется и медленно поворачивается к другу, скрещивая руки на груди.

— Я тебя сейчас сломаю, — устало произносит Джонс, собой загораживая полуразбитый автомобиль. — Положи монтировку, Раф. И, кроме того, я просил тебя заехать ещё неделю назад.

— И то верно... — к удивлению Кейси, Рафаэля даже слушается его и покорно ржавую железку бросает в сторону, чудом только не разбив стоящие рядом запачканные в чём-то стёкла. Убирает ладони в карманы джинс и прислоняется к стене, не так далеко от шкафа, пожимая плечами флегматично. — Только я до сих пор не понимаю, почему это должно меня волновать. Пикап ведь не мой.

— Но ты единственный, кто страдает хернёй весь день, — констатирует Джонс, громко захлопывая тёмно-синий капот, но когда вновь оборачивается к Рафу и в карих глазах того не замечает решительно ничего, кроме какого-то глупого пренебрежения, смиряется и выдыхает. — Хотя бы доставь его Харри. Он мне должен.— Только когда вновь заделаешься безбашенным психопатом-убийцей, — Рафаэль даже не скрывает смешок, но, как только взгляд переводит за спину Кейси Джонса, на стену, где видит чуть потрескавшуюся бейсбольную биту в полутьме, всё-таки подальше свою наглость хроническую засовывает, пусть и ненадолго. — Ладно, замётано. Я встречусь с ним завтра.

И на улицу выходит первым, небрежно тяжёлую куртку набрасывая на плечи и в руке подкидывая зажигалку, думая о возможности закурить сейчас, даже если желание ещё не захлёстывает с головой и не бьёт через край нещадно. Даже если на другой стороне улицы, в тусклом свете фонарей на одной из стен заметна очередная отвратительная, не блещущая особым умом надпись, где все буквы, по своему обыкновению, пурпурные — здесь ничего особенного точно нет.

Просто Кейси Джонс и Рафаэль ненавидят Пурпурных Драконов. Брюс их ненавидит тоже. Но ещё больше Брюс не любит тех, кто громкой жизни на свету предпочитает жизнь во тьме, когда всё делается по щелчку и приказу.

Наверное, именно по этому Кейси парня кулаком по плечу бьёт специально сильно и так неожиданно, что Раф едва ли не роняет красную зажигалку. Джонс же качает головой, лишь на секунду внимание на граффити акцентируя.

— Поиграешь в супергероя, когда я умру, — замечает Кейси, шатену дружелюбно протягивая сигарету. — Чтобы я этого позора не видел.

— Для супергероя у меня нет маски.

— Зато у тебя есть злобный пёс и ужасное прошлое.

Тут Рафаэль уже настраивается на жёсткий спор. Потому что Брюс даже близко не злобный, он просто строптивый.

... Все адекватные люди после какого-либо неудачного инцидента приходят в себя под строгим наблюдением врача, на мягкой больничной койке, под тёплым пледом или, в конце концов, в машине скорой помощи. Микеланджело пришёл в себя, когда его чуть не уронили с лестницы.

Палата вдруг начинает ослеплять ярким светом, стоит только открыть глаза и буквально подскочить, при этом громко скрипнув койкой под собой, отчего доктор Тьерри Смит, сидящий на кресле с чашкой, кажется, кофе, взгляд на блондина переводит сразу. Только глядит на него не как на самого младшего воспитанника своего хорошего друга, если честно. Так обычно смотрят люди, когда сожалеют о чём-то. Или — с падающего самолёта на небо... нет. Слишком прозаично. Слишком красиво. Так глядят уставшие люди — с лёгкой дымкой у зрачка, с отсутствием улыбки, с мозолями на сжатых ладонях. Это Микеланджело не нравится, и, дёрнув плечом, он говорит:— Дерьмо.

— Нет бы ?здравствуйте? сказать, — парирует Тьерри, всё ещё смотря куда-то в пустоту перед собой. Он сжимает полупустую чашку в ладони чуть сильнее, а ещё хмыкает тихо, разминая пальцы. — Как самочувствие?

— Дерьмовое.— Это я отлично вижу, Микеланджело.

Только от звука раздвижных дверей Майки, явно обессилев, падает обратно, затылком больно прикладываясь к жестковатой белой подушке и отчётливо чувствуя, как по тонким стенкам черепа проходится вибрация, затем — словно бы острый стальной молоточек начинает бить изнутри, к горлу подталкивая мерзкое ощущение тошноты.

— Доктор Смит, — медсестра осторожно прикрывает двери и протягивает Тьерри разрывающийся мобильный, — простите, что отвлекаю, но Вам дочь звонит.

— У Вас дочка есть? — жизнь к Майки возвращается слишком быстро и ожидаемо, что врача заставляет лишь покачать головой.

— Карен, — зовёт Тьерри спокойно, кивая в сторону Микеланджело, — сделай с ним что-нибудь.Двери за ним прикрываются бесшумно, почти незаметно, как будто лишь лёгкий сквозняк проник в палату, облетел и исчез бесследно. Майки, кое-как пытаясь поймать хоть самое мелкое дуновение воздуха, прикрывает глаза, когда прохладная рука медсестры касается его вспотевшего лба и через мгновение дотрагивается до успевшего прилично покраснеть пластыря на виске. Ткань отлепляется больно, Майки прикусывает губу, но девушку не останавливает — сил не хватает перехватить её руку, да и смысла в этом нет совершенно никакого. Поэтому он вновь раскрывает слезящиеся глаза и выдыхает рвано, воздух только так выбивается из лёгких, как будто бы он всё ещё там, за главным корпусом их школы. Как будто бы тот темноволосый парень ударяет его с такой силой, что переламываются все косточки внутри.

Карен к его лбу сразу же прикладывает холодную марлю — Микеланджело не реагирует на то, что дверь в очередной раз приоткрывается и что девушка-медсестра отходит от него, что-то негромко говоря посетителю.

— Майки... — но дрогнувший в конце его имени голос Кейт даже сквозь невыносимый гул в голове и размыленную реальность блондин узнаёт сразу. Она ладонью касается его руки и слышно же, как расслабленно выдыхает рядом, потому что сейчас становится лучше.

Прохладный ветерок из малость приоткрытого окна чуть поигрывает тонкими белыми шторками. Доктор Тьерри в палату заходит тихо, по пути убирая мобильный в карман белоснежного халата, и становится справа от Кейт. Смотрит на Майки, прикрывшего глаза и, кажется, постепенно начинающего засыпать, когда Остин медленно отпускает его ладонь и чуть вздрагивает.

— С ним всё будет хорошо?

— С ним уже почти всё хорошо, — отвечает Смит, кивая девушке и мягко, не свойственно ему, касается её плеча. Этот ободряющий, заботливый жест на Кейт действует слишком успокаивающе, и Тьерри, заметив в её зелёных глазах всё необходимое, кивает. — Как дела у Аманды? Людей буквально находят разрубленными. Не очень утешительно для полиции.

— Ты даже не представляешь, — голос у Кейт становится ниже к концу фразы, потому что за такое огромное количество времени так и не смогла привыкнуть к столь простым и в то же время сильным фразам Тьерри. — Мама на работе тратит времени в два раза больше, чем дома. Я волнуюсь.

— Могу тебя понять, — кивает мужчина участливо, когда Микеланджело на койке поворачивается на другой бок. — Сью ведь не просто так каждый день мне звонит, даже если знает, что я в больнице. Но лучше скажи, кто его так?

Здесь Кейт улыбку теряет за секунду, не понимая даже, как сказать, что одним из участников драки, так, на минуточку, был её некогда лучший друг, пока обстоятельства не заставили покинуть Нью-Йорк, как и его, Тьерри Смита, собственно.

— Обычные хулиганы, — произносит Кейт и невольно отводит взгляд, чувствуя, как в кармане коротко вибрирует мобильный.

Тьерри кивает ей понимающе и, бегло коснувшись предплечья девушки, исчезает за дверью, оставляя Кейт с помятым и мирно посапывающим Микеланджело наедине.Окно она чуть-чуть прикрывает, чтобы другу так сильно не дуло, и, уже тихо закрывая за собой дверь в палату, Кейт достаёт свой мобильный и самое последнее уведомление сердце заставляет по-глупому сжаться внутри.

9:01 pmЛеоС Микеланджело всё в порядке?Конечно, она позвонила и сказала ему, как только они с горем пополам добрались до больницы Тьерри Смита. Конечно, Леонардо умеет волноваться — всё-таки это его родной брат. Ответ Кейт печатает быстро, почти даже не думая ни о чём.

9:02 pmКейтДаС доктором Тьерри она в последний раз на сегодня сталкивается в дверях больницы. Он просит быть осторожнее сейчас и вызывает такси, чтобы девчонка по тёмным улицам не брела одна. Сначала Кейт даже отказывается — минут тридцать пешком, не более, но Тьерри Смит не слушает, и такси приезжает ровно через семь минут. Водитель оказывается дружелюбным, даже несмотря на пробки в Бруклине. По радио переливаются гитарные аккорды, когда Кейт получает новое уведомление и решает прочитать сразу, чтобы не оставлять на потом.

9:11 pmЛеоА с тобой?

И, кажется, потом в течение ещё пяти минут, сквозь тугие пробки, яркие ночные улицы и вплоть до самого дома с её лица не исчезает улыбка.