#21 (1/2)

Удар.

Почему

здесьтак

т и х о? Сбитый с толку Донателло — существо, в основе своей, покладистое, но настолько непредсказуемое, что даже Микеланджело, из холодильника быстро выхватив бутылку шоколадного молока, вскользь желает доброго утра брату и сваливает поскорее с кухни, так ни единой шутки и не обронив.

Тиканье настенных часов постепенно перерастает в дикую монотонность, мешающуюся со звуками города за стенами особняка. На небе ни намёка на солнце, лишь облака медленно плывут в западном направлении. Серый цвет постепенно входит в жизнь, укореняется у самых истоков и превращает всё вокруг в ужасную обыденность.

Дон хмыкает — хрипло, тоном настолько певчим, что это невольно прерывает мысли стоящего у раздвижных дверей Хамато Йоши с кружкой только-только сваренного кофе. Он смотрит на воспитанника внимательно, с каплей странного сопереживания в глазах, словно бы понимает всё сразу — вот так просто, по тому, как напряжены плечи, как Донателло лицо подпирает ладонью и глядит куда-то в пустую поверхность столика.

Рядом вибрирует мобильный. Парень вздрагивает, и по спине тонкими острыми иглами судорога проходится, заставляя его тут же зажмуриться, потому что сидит он долго. Уже в школьной форме, с шести утра, взглядом мрачным на протяжении двух часов буравя светлые стены их просторной кухни. Хамато Йоши ещё замечает, что в столовой, за стеклянными дверьми, работает телевизор. Чуть присматривается — там транслируют новости и Микеланджело, ранее не проявлявший к скучным, мерзко-серьёзным репортёрам никакого интереса, пьёт шоколадное молоко.

Хмурый Донателло сразу отвлекается от вида за окном, как только перед ним появляется чашка крепкого напитка и мягкий аромат ударяет в нос. Парень опускает взгляд, едва-едва заметные пузырьки в пенке постепенно начинают лопаться. Хамато Йоши присаживается напротив и кивает вовлечённо. Донни замечает: он уже одет в серый костюм и выглядит полностью готовым к выходу, но не торопится. Эта странная мысль заставляет шатена кривовато улыбнуться. Потому что как настоящий отец — сейчас действительно чувствуешь себя нужным.

— Ни единой ложки сахара, — Хамато на мгновение прикрывает тёмные глаза, уголки его губ мягко расходятся в стороны. — Но тебе придётся научиться спать. Не советую слишком увлекаться кофе, Донателло.

— Так ты буквально сам принёс.

— Ты меня слышал, — мужчина ладонь прислоняет к подбородку и в мягких чертах лица сына замечает всё то же напряжённое беспокойство, может быть, смятение. И вспоминает ещё, что когда-то такое уже было.

Тогда снежинки были особенного крупными. Они кружились, в воздухе вырисовывая причудливые узоры, и падали на мокрый асфальт прежде, чем огонь в их камине затухал.

Донателло мотает головой, отгоняя гулкие мысли.

— Что происходит? — Хамато кивает ему, практически вынуждая посмотреть себе в глаза.

А Дону, признаться, уж очень хочется уснуть или просто прилечь года на два, этого будет достаточно. Но даже так и идиоту ясно, что воспоминания никуда не денутся. Они настигать будут в самые неподходящие моменты, когда ты совершенно этого не будешь ждать, и давить-давить-давить на тебя с ужасающей силой.

Именно поэтому Хамато и спрашивает. Именно поэтому Донателло рад, что не кто-то другой.

— Мы слушали Эми, — парень делает глоток спешно остывающего кофе и чуть жмурится, потому что во рту тут же встаёт привычная горечь. Через мгновение пожимает плечами уже более расслабленно. — Она говорила про Атлантик, — в отдалении слышится лёгкое капанье. Вода. Из-под крана. Дону кажется, что ещё чуть-чуть, и он до крови закусит губу, но взгляд поднимает на опекуна и смотрит теперь по-настоящему серьёзно. — Ты знаешь.

Рваный выдох вырывается следом. Настенные часы продолжают отбивать ровный ритм, по окну начинают стекать редкие капельки дождя, и Хамато Йоши уже хочет ответить ему что-то, но тут же передумывает. Донателло, сразу заметив это, пожимает плечами и свободной от чашки рукой подпирает голову.

За стеклянными дверьми слышатся звуки всё ещё идущего репортажа. Кажется, на диванчике задремал Микеланджело, а проходящий мимо Уолтер не смог удержаться и столкнул ноги парня с журнального столика из красного дерева. Подобное волей-неволей вызывает тот лёгкий смешок Донателло, и через мгновение внимание шатена с молчаливого Хамато Йоши и возмущённого Майки переключается на большой экран телевизора.Через искажённое стекло у Дона всё-таки получается разглядеть хиленького паренька-репортёра и стоящего рядом с ним мужчину в чёрном пальто и фетровой шляпе. Далее Микеланджело слишком уж быстро заходит на кухню, довольный такой, что аж настораживает, и Донателло увидеть больше ничего не может. Пожалуй, только то, что мужчину зовут Ричард, а фамилия у него — Спенсер.

Основатель Индустрии Инноваций. Дон был готов многое отдать лишь бы одним глазком подсмотреть, как на его заводах делают автомобили.

Двери на кухню за спиной Майки закрываются слишком резко, Дон хмурый взгляд переводит на младшего. Тот улыбается ему виновато, но в одну секунду становится серьёзнее, стоит только Хамато Йоши глянуть на него. Сурово так, что парня вынуждает встать ровно, прислониться к стене сильнее и выдохнуть, разом от напряжения избавившись.И что-то ведь сказать хочется, но Донателло не успевает — на кухню заходит Леонардо, двери осторожно задвигая точно перед любопытной мордочкой Брюса. Доберман за стеклом разворачивается гордо и идёт к кожаному дивану, верно, чтобы Уолтера наградить инфарктом. А Лео только сейчас ловит себя на мысли, что до сих пор крепкий поводок держит в руке. Зажмуривается на мгновение, как будто мерзкая головная боль мучает, но кивает Хамато Йоши вежливо.— И как прогулка с чудовищем? — Микеланджело давится смешком и поворачивается к стеклянным дверям и Брюсу, отчего-то остановившегося напротив экрана телевизора, где, кажется, теперь показывают полицейских. Может быть, и саму Аманду Остин — отсюда блондину не так хорошо видно, как хотелось бы.

— Неужели опять был со Стефани, — произносит Донателло флегматично, скашивая взгляд в сторону Леонардо, покачивающего головой. Разве что, по тонким губам лёгкая полуулыбка пробегает.

— Какой ты, оказывается, всё-таки злой, Донни, — кидает Майки в сторону шатена, и тот отмахивается от него. Но средний палец младшему брату не показывает, он же не Рафаэль какой-нибудь. — Чем это Стеф заслужила?

Донателло скашивает в его сторону взгляд, прямо таки намекая на то, что Микеланджело здесь дурочок.

— Потому что Стефани Браун — олицетворение всего, что я ненавижу в Нью-Йорке, выраженное в пятидесяти килограммах самоуверенности, упрямства и нежелании идти на уступки.

Дон удержался от сравнений с Рафаэлем.

Леонардо руки скрещивает на груди, чуть склоняя голову, и даже Микеланджело рядом выглядит крайне внимательным. Донателло поджимает губы. Просто Хамато Йоши создаёт впе?чат?ле?ние че?лове?ка не?досы?па?юще?го, так же пред?по?чита?юще?го нор?маль?ной еде креп?кий ко?фе и не ува?жа?юще?го по?нятие ?наглость? как та?ковое. Здесь, конечно, есть и свои плю?сы. Во-пер?вых — вмиг сле?та?ющий с парней на?лёт самоуверенности и странной на?ив?ности. Не слишком хо?рошо относящиеся к уважению и вечно излишне едкие Рафаэль и Микеланджело вмиг приговаривались к двадцати кругам вокруг особняка. Но главное — среди плюсов особенно выделялась его мудрость, а также способность разглядеть в слабости потенциальную силу.

— Вас это самих не бесит?Братья удивлённо вскидывают го?ловы, все как один пе?рес?ту?пают с но?ги но?гу, сом?не?ва?ясь в том, ка?кого от?ве?та от них ждут, но по мель?кнув?ше?му в тём?ных гла?зах опекуна пре?дуп?режде?нию по?няли — врать не сто?ит.— Нес?ка?зан?но.— И вам не кажется, что пережитки прошлого надо отбросить? — искренне возмущается Хамато и оглядывает каждого внимательно. — Понятно же, что я не смогу помочь. Вы должны сами.— И что нам делать? — спрашивает Микеланджело резонно, когда мужчина тут же поворачивается к нему. Может быть, даже судорожно, как будто Майки сморозил очередную глупость и выбесил его. Но сейчас по Хамато Йоши нельзя сказать, что он зол. Этого, пожалуй, никогда нельзя было сказать.

Даже если у него на языке вертится самый правильный и такой логичный, но малость грубый ответ, призывающий всё забыть к чертям. Даже если их опекун выглядит грозно, братья знают, что каждое его слово надо ловить, помощь — принимать, а взгляд — понимать. Только Микеланджело в этот момент пихает рядом стоящего Леонардо, чтобы за спину Хамато глянул.

— Они тебя на кухню не пускают? — на чуть приглушённый голос, похоже, только-только проснувшегося Рафаэля блондин, конечно же, реагирует негромким смешком. — Вот кретины, а?

Двери на кухню негромко раскрываются, пропуская сначала Брюса и следом за ним сонного Рафа, который всех приветствует громким выразительным зевком. Микеланджело пятится назад, стоит только доберману обойти весь периметр и выбежать обратно, а Рафаэль поворачивается к отцу и даже, кажется, виновато отводит взгляд.

— Что я пропустил?

— Рафи-бой, от тебя уже даже семья отказывается.

— Но, если что, не от Брюса.— Говори за себя, Донни, — возражает Майки негромко, ладони убирая в карманы штанов.

Рафаэль пару раз с той нагловатой усмешкой наигранно ударяет в ладоши, руки сцепляет в замок, оборачиваясь к Хамато Йоши и кивая тому уже более учтиво. Разболтанный и совершенно пофигистичный, с дерзостью в карих глазах, как это было всегда и, верно, никогда не менялось. Хамато, на самом деле, может и не знать, а вот Майки, Лео и Дон — знают. И, честно, у каждого внутри такое чувство странное, едва-едва ощутимое, что пока Рафаэль вот такой весь из себя Рафаэль, всё вокруг отлично. И, по идее, это то же самое, что улыбка Микеланджело. Пока он улыбается, всё идёт по плану. Леонардо держит под контролем, Донателло — мыслит. Так было всегда. Так должно быть всегда.

— Но это не значит, что жизнь надо тратить на курение и алкоголь, Рафаэль.— Так я не пью и не курю, — Раф взгляд скашивает на лежащую у него на плече ладонь опекуна и выпрямляется в осанке, становясь, даже чуточку выше самого Хамато Йоши.

— Скажи это полупустой бутылке рома в гостиной.Но отчего-то чувствует себя как будто ниже, когда двери за спиной отца закрываются и, спустя пару мгновений тишины, на кухню заходит Уолтер. С типичным британским холодком оглядывает четырёх воспитанников. Микеланджело улыбается ему так, как не улыбался ещё никому, и рядом стоящий Рафаэль толкает его.

— Юные господа, — обращается дворецкий, важно убирая руки за спину, — Эмили ждёт вас в гостиной.

Донателло отмирает первым, рукой проводит по спутавшимся волосам, кивает из всех братьев именно Леонардо, потому что, да, извиниться хоть как-то стоит, даже если Эми не знает. А Раф и Майки в этот момент переглядываются бегло за спиной Дона.

Дон ещё не догадался.

Дон понятия о визитке случайной девчонки не имеет.

Поэтому Рафаэль хмурым взглядом утыкается в закрытые двери, сжимает левую ладонь крепко в кулак, отчего-то выше, на запястье, даже вены начинают выступать. Что кстати, не укрывается от зорких глаз Микеланджело, которого состояние старшего брата вообще-вообще не пугает, потому что сам привык рисковать.

— Ты такой негативный, — со смешком замечает блондин уже у дверей кухни.

Рафаэль поднимает на него презрительный взгляд. Майки замечает под глазами едва заметно проступающие синяки, слабые царапинки на коже.

— А ты такой пошёл нахуй.

Младший брат на колкости старшего перестал реагировать год назад, наверное. Хотя, на самом деле, Микеланджело не особо помнит. И, если честно, в воспоминания даже не старается окунаться. Если бы они, конечно, не напоминали о себе сами — изредка так, исподтишка, резко-резко и, чёрт возьми, так неожиданно.

Эмили парней встречает отчуждённым молчанием, продолжая гладить лежащего около диванчика Брюса по шершавой чёрной макушке. Пёс приподнимает взгляд на подошедших. А Эми как будто и не замечает, даже когда Майки подходит ближе, становясь справа от Леонардо. Только Рафаэль специально её внимание кашлем негромким привлекает, и девушка отрывается от странно дружелюбного добермана сразу. У неё светлые волосы лишь малость спутались из-за сильного ветра на улице — видно, что ехала Эмили на такси. А взгляд серо-голубых глаз сонный-сонный. Такой спокойный, и, улыбаясь на удивление мягко, не так потерянно и почти не грустно, она кивает каждому. Ни к кому не могла прийти так рано и неожиданно, не позволяла видеть себя такой, но им — братьям, покою, который иные ищут всю жизнь — можно.— Тебе обидно, — делает вывод Донателло, убирая руки в карманы чёрных брюк и внимательно смотря на подругу.

Эми руками в разные стороны разводит так внезапно и артистично, что даже Брюс поднимает голову, издавая при этом звук, отдалённо напоминающий глухое, ленивое рычание, может, даже бурчание. В этот момент только Рафаэль теряет интерес к происходящему и присаживается рядом с девушкой, взгляд лишь на секунду задержав на волнистых блондинистых локонах. Доберман мокрым носом сам утыкается в широкую ладонь парня, Эми и Микеланджело переглядываются, отчего ему становится ужасно не по себе. Как будто она, просто светловолосая девочка, одним лишь вздохом сбила всё его дыхание. Внутри ощущение появляется, словно всё сдавливается.— У меня заболела голова, — но из этой ситуации Майки выходит быстро и проворно, точно по-своему. — Очень сильно.

Леонардо медленно поворачивается к брату и скрещивает руки на груди. Эми взглядом пробегает по крепкой фигуре брюнета, замечает, как тот немного разочарованно прикрывает выразительные глаза. Его ресницы в свете обширной гостиной кажутся длинными, и ей порой вообще так по-глупому хочется спросить, а настоящие ли они. Но ведь прекрасно понимает, что это немножечко не то, что надо спрашивать у Лео. Просто обычно на рандомные фразы и действия хватает только Стефани.— И у него это бывает часто, — Рафаэль рядом с блондинкой шикает слабенько, стоит только Брюсу всем своим весом навалится ему на ноги. — Организм даёт понять Майки, что тот живёт без мозгов уже достаточно долго и всех бесит.

Микеланджело на заднем плане пыхтит от возмущения.

Доберман на спинку переворачивается и позорно теряет свой грозный вид, почти становясь похожим на щеночка. Хотя, признаться, при Эми он почти всегда так — не лает, не скалится, но дышит часто и язык на бок забавно высовывает. Рафаэль проводит по чёрной шёрстке, что приятно колет кожу. Девушка словно бы каждую мелочь подмечает, находясь так близко и глядя на него. У Рафа в карих глазах те задорные искорки мелькают, обыденное суровое выражение растворяется только так.

Потом Эмили воодушевлённо болтает с Хамато Йоши, рассказывает ему о предстоящем фестивале, очень активно жестикулируя. А Микеланджело, рядом появившись совсем тихо и неожиданно, предлагает свою помощь в подготовке под одобряющий, но малость удивлённый взгляд опекуна. Потому что прав был, когда говорил, что забыть надо к чертям. Даже если сегодня ему, Майки, придётся весь день проторчать в огромном актовом зале без возможности вздохнуть спокойно. Ведь понятие ?поверхностность?, на самом деле, дурацкое, и чтобы избежать этого, придётся переступить через себя.

Майки переступил через себя, когда вообще подошёл к Эми. И так же переступает через себя, когда чуть отведя взгляд, просто предлагает крепко обняться. Пальцами зарывается в мягкие локоны девушки и прикрывает яркие глаза, стоит только Эмили ладошкой нежно провести вдоль его позвоночника сквозь белую рубашку. У Микеланджело совершенно внезапно на коже мурашки появляются от такого движения, и он, так ничего и не сказав более, выпускает подругу с лёгкой улыбкой на лице. Как будто бы лучики солнца касаются его, честное слово.А Эми предварительно обещает ещё немного подождать ребят и видит Рафаэля, снимающего мотоцикл с подножки. Он, кажется, и не замечает её, стоит спиной, когда девушка подходит тихо и чуть откашливается, чтобы привлечь внимание. Раф поворачивается с тёмно-бордовым шлемом в руках и кивает достаточно дружелюбно. То есть, он, в принципе, какого-либо рода дружелюбие не выражает, а сейчас мирный и вполне безобидный. Не то чтобы Эмили думает, что Рафаэль может быть отбитым на голову подонком.

Или Эмили просто не хочет так думать.

Раф шлем убирает обратно в гараж, кладёт осторожно на одну из полок, но девушка ему тут же дорогу к выходу перегораживает, уперев по-важному руки в бока. Парню, честно, даже забавно становится — он выше её, шире и уж точно повнушительнее будет, поэтому парень ухмыляется и влёгкую отодвигает Эмили в сторону, тем самым освобождая себе путь.

Только спиной чувствует её взволнованный взгляд. Эми не хочет, чтобы получилось, как в прошлый раз, когда отморозки в пурпурных наколках его заставили выехать на мокрую трассу ночью. Эми сама помнит, как слёзы лились в тот вечер без остановки и мешались с мерзкими ледяными каплями дождя.

— На обратном пути я заеду к Кейси, — Раф словно бы одной только фразой отвечает на все её вопросы. — У него там небольшие проблемы.

— Не как в прошлый раз?

Рафаэль в сторону блондинки прищуренный взгляд скашивает и поворачивает ключ. Эми чуть ли не кидается в его сторону, потому что, правда, боится. Даже если это Раф и даже если ему обычно очень везёт.

— Не как в прошлый раз, — мотает он головой уверенно, и ей даже кажется, что по его часто равнодушному лицу пробегает что-то отдалённо похожее на настоящую улыбку. — Передавай привет сестрёнке.

Эмили сильнее кутается в тёплый шарф и не может не улыбнуться ему сейчас, даже если это очень странно, что Рафаэль запомнил.

— Ты ведь её даже не знаешь, — девушка голову склоняет на бок медленно, когда шатен застёгивает куртку доверху. — Но обязательно передам.Громкий звук мотора в секунду заглушает отдалённый шум города.

... Если бы Эмили не считала себя виноватой, она бы ни за что не пришла. Она бы не смотрела в их сторону, не болтала бы сейчас умиленно с таскающим коробки, набитые каким-то хламом, Микеланджело и уж точно не улыбалась им всем так озадаченно-заинтересованно.

Кейт взгляд подруги замечает сразу и, на самом деле, старается не попадаться ей на пути, потому что это всё, как минимум, странно. И неожиданно, да. Даже очень, потому что Леонардо, которого за день она встретила раза три от силы, пробудил в одно мгновение тонну праведного сострадания.

Кейт уже час не подходит к нему и уж точно не старается это самое сострадание проявлять. Внутри как будто какой-то механизм предупреждает, что не надо. Жалей Майки, Донателло, хоть Рафаэля, но точно не Лео. Оно того не стоит — останешься ведь ни с чем.

Вокруг холод, неразбериха и живой смех. Кейт отвлекается и даже вздрагивает заметно, когда кто-то из парней чуть ли не роняет лестницу на себя. Рядом с девушкой совершенно внезапно возникает Стефани с той самой задорной улыбкой на лице.

— Когда Эми так заводится, праздник обычно выходит очень классным, — замечает она, становясь теперь перед Кейт и вглядываюсь в её лицо намного внимательнее, немного подозрительно и, кажется, малость напуганно. — Дорогая, сколько часов ты спала сегодня?

Ладони ложатся на плечи, Стеф подругу чуть ли не встряхивает, чтобы та вернулась в сознание и перестала уже смотреть как будто бы сквозь. Как будто бы на что-то совершенно другое.

— Я отлично себя чувствую, правда, — отвечает незамедлительно Кейт с приятной улыбкой, но в лице вновь меняется, становится серьёзнее, стоит только вновь глянуть Стефани за спину.

Донателло, что-то бегло сказав братьям, покидает актовый зал. Двери за его спиной закрываются быстро, заставляя обеих девушек отвлечься на хлопок. Кейт даже чувствует, как по спине пробегает холодок, но не растворяется, не исчезает, а остаётся. Она взгляд отводит сразу же, когда Стефани ловит проходящего мимо Леонардо за локоть и тянет на себя бескомпромиссно. Хотя, стоит заметить, что парень даже близко не сопротивляется, но Стеф почти взглядом прожигает, несмотря на то, что она всё ещё держится за него. И не реагирует совершено, но даже так, молча, ставит перед фактом, что друзья себя подобно не ведут — будь добр, не игнорируй и скажи хоть что-нибудь.

Кейт сталкивается с синими глазами.