#20 (2/2)

... И недели не проходит прежде, чем они придумывают название для грядущего фестиваля.?Взрыв из прошлого?, — впоследствии на огромной сцене обширного актового зала академии радостно провозглашает Эмили Томсон, получая при этом громкие аплодисменты аудитории.Разве что, Кейт чувствует себя в эпицентре мрачности, сидя точно между Донателло и Леонардо, пока Эми не бросает все свои дела и не прибегает к ним. До начала её лекции остаётся не более десяти минут, но на удачу она успевает неожиданно обнять Микеланджело и растрепать его блондинистые волосы ещё сильнее.

— Зачем я пришёл сюда? — вслух негромко размышляет Дон, кажется, из них всех больше обращаясь именно к Кейт.

— Эй, ну, ребят, — девушка выпрямляется в осанке, наклоняется немного вперёд, чтобы видеть их с Леонардо, и прищуривается. — Разве вы не скучаете по детскому воображению?

— У меня его никогда не было, — одновременно отвечают Лео и Дон и тут же переглядываются. Майки, тихо сидящий всё это время с самого края, даже позволяет себе хохотнуть.

— Детства или воображения у тебя не было? — уточняет блондин и тут же отвлекается на громкий хлопок двери в самом низу.Донателло и Леонардо переглядываются меланхолично, скрывая такое соблазнительное желание втащить Микеланджело, хотя тот, что странно, даже близко не походит на человека, который вообще хоть как-то настроен на смех. Эмили замечает это и, становясь ближе, пальчиками проводит по мягким волосам, блондина заставляя сначала зажмуриться, а потом всё-таки прикрыть глаза, когда её ладошки перемещаются на плечи.

Вошедшей в актовый зал за несколько минут до начала презентации оказывается Стефани. Хлопок главных дверей кажется довольно громким, отчего даже Кейт невольно жмурится и слышит прекрасно, как сильный звук собой заглушает музыку, негромко играющую здесь. Места, обитые тёмно-бордовым бархатом, с лёгкостью можно сопоставить с театром. В конце концов, здесь акустические данные даже лучше, чем можно представить себе.

— Двигайся, — ровный голос Стеф, направленный точно на Микеланджело, мгновенно выбивает Кейт из какой-то странной прострации.Рядом слышатся невнятные жалобы Майки и смех Эмили, поэтому Кейт лишь придвигается к Донателло — так всё же спокойнее. Просто от Леонардо даже здесь, внутри главного корпуса, веет прохладой. Но Кейт хочется думать, что это ненадолго и она привыкнет, ведь всё, по идее, зыбко. Лео, он же хороший, он же помогает — по-другому и быть не может. Помнится ведь, как мама говорила, что только бездушные убийцы — плохие.

— Стеф, — зовёт Эми, осторожно касаясь плеча подруги, — ты, похоже, раздражена.— Почему все вдруг посчитали своим долгом сказать мне об этом?

— Потому что спокойные люди так громко не хлопают дверьми.— Ой, Дон, вот тебя не хватало, — отмахивается Стефани.

Только она отвлекается на вновь раздавшийся скрип двери и, когда Рафаэль садится на следующий ряд, точно перед ней, и не забывает многозначительно поиграть бровями, Стеф отчётливо слышит от Донателло его коронное ?я же говорил?.

В этот момент Эмили, услышав оповещение о начале, убегает вниз слишком быстро, чтобы Микеланджело успел хотя бы пожелать ей удачи. Ещё один промах вынуждает его сильнее вжаться в спинку кресла, почти до боли в плечах. Светлая чёлка ложится на лоб, но сцену видно по-прежнему отлично. И ещё Майки быстро реагирует на тихий скрип двери в актовый зал, замечает только-только вошедшего Тима Картера и то, как Эми бегло машет ему ручкой приветливо.

Микеланджело решает прикрыть глаза, но тут же дёргается невольно, как только рука Кейт заботливо ложится на его плечо, чтобы не смел даже думать о грусти. Чтобы слушал внимательно, потому что Эмили, так, на секундочку, готовилась к этому несколько дней и ночей. Потому что, чёрт, здесь даже Рафаэль.

Донателло и Леонардо переглядываются незаметно для всех, когда Майки выдыхает слишком уж громко и устало, аккуратно накрывая ладонь Кейт своей, как бы говоря, что всё, спокоен, можно и послушать.

Сейчас кто-то любезно выключает яркий свет в актовом зале, и вокруг резко становится так темно, что не различить ничего решительно. Даже ощущение странное поднимается, будтоты тут совершенно один, несмотря на слабые перешёптывания, но со временем всё проясняется. Плотные жалюзи начинают постепенно пропускать сквозь себя уличный свет, и уже получается разглядеть ребят вокруг себя. Вдобавок, на огромном экране появляется яркая картинка, привлекающая внимание всех в актовом зале. Как будто бы по щелчку становится тихо, и Майки кажется, что он словно бы даже слышит робкий вдох Эмили.

— Я думаю, все уже поняли, что фестиваль посвящён культурному прошлому нашей страны, — её голос звучит особенно громко, лишь лёгкая дрожь различается в самом начале. — В этом году хотелось бы сделать его красочнее, но сейчас я лишь думаю о том, что хоть мы и живём в двадцать первом веке, а все эти современные технологии ничего не значат. Человечеству должно быть весело, но оно не застраховано.

Когда Микеланджело слышит тихий голос Рафаэля позади, оборачивается даже и грозит брату кулаком, отчего спустя несколько мгновений получает подзатыльник и ядовитое ?заступник? впридачу. Похоже, Стефани лишь выдыхает там, стараясь на них больше внимания не обращать, а Леонардо, Донателло и Кейт слушают внимательно, да. По крайней мере, с их стороны ни единого шороха не доносится. Разве что, Дон иногда в мобильный заглядывает.

— Сейчас тот самый момент, когда надо прочувствовать атмосферу прошлого, — первый слайд сменяется почти незаметно, но Леонардо слегка жмурится от яркого синего света, что стелется по потолку, стенам, окнам. Кейт вздрагивает чуть-чуть, когда локтем касается его, и тут же вновь взгляд устремляет в экран. Рядом Донателло что-то печатает в мобильном и тут же убирает в карман пиджака, как только очередной слайд переключается. — А я всегда хотела, чтоб мой муж был капитаном крупного лайнера.

По актовому залу проносится лёгкий смех.

— Эми, шалунишка ты наша, — позади глухо усмехается Стефани. — А почему бы не сразу агента ФБР?

— Чего с них взять вообще? — хмыкает Донателло, оборачиваясь на подругу, и сидящей рядом с ним Кейт кажется, что он даже презрительно морщится.

— В ФБР собачки красивые, — всё же замечает она негромко, но взгляда от яркого экрана и Эмили не отводит.— Есть такое, — задумчиво соглашается с ней Рафаэль, и его низкий голос затихает в шуршащих перешёптываниях других учеников, волнами разносящихся по залу.

Микеланджело поудобнее устраивается в кресле, даже ногу на ногу закидывает и ладонью лицо подпирает, взгляд голубых глаз снова переводя на экран, где чёрным по белому дата — 14-15 апреля, 1912. И внизу старая, ещё даже не цветная фотография самого известного лайнера — ?Титаник?.

Кейт вглядывается повнимательнее, даже чуть наклоняется вперёд, чтобы лучше было видно. Но отвлекается на то, как и сам Рафаэль закидывает ноги на свободные сиденья спереди, слегка щурится от столь яркого света, но ни слова больше не произносит. Нет даже той вальяжной позы — только видно, как мышцы спины напрягаются под тканью белой рубашки, а кулак подпирает голову. Раф впервые выглядит сосредоточенным, и Кейт мысли не допускает о том, чтобы хоть как-то отвлечь его или, того лучше, просто спросить, а не смотрел ли он часом ?Титаник?, раз реагирует так серьёзно?

Рафаэль ведёт плечом, всё вокруг игнорируя полностью. Впрочем, именно это Кейт как раз не особо удивляет. Девушка качает головой немного разочарованно и откидывается обратно на мягкую спинку сиденья, когда слайд меняется на новый, а голос Эмили в это мгновение делается тише, а дрожи и горечи в нём внезапно становится больше.

14-15 апреля, 2018.

Цветная фотография под цифрами.

— Все слышали про ужасную трагедию, произошедшую сравнительно недавно, — Эмили прикрывает серо-голубые глаза на долю секунды, когда слайд переключается. — ?Атлантик? должен был пройти через Атлантический океан и остановиться на месте крушения ?Титаника?. Но повторяет историю великого лайнера. А жертв в этой катастрофе намного...Блондинка прерывается слишком резко и делает шаг назад, стоит только в тусклом свете проектора заметить силуэт Микеланджело, быстро спускающийся по ступенькам между рядами. Пальцы сильнее сжимают пульт управления, когда Майки, глядя совершенно в другую сторону, проносится мимо и хлопает дверью так сильно, что, кажется, стены актового зала постепенно начинают ходить ходуном. Пролетает холодный сквозняк, буквально въедается в кожу, и следующее слово исчезает на первом же выдохе, стоит теперь Донателло актовый зал покинуть следующим, но хотя бы кивнуть ей более уверенно.

Двери у парня за спиной захлопываются так же громко. Донателло у деревянной поверхности задерживается на мгновение и закрывает глаза так сильно, что перед ними едва ли не красные линии рисуются. Изнутри словно бы все органы в тугой узел стягивает, особенно — грудную клетку.

— Эта херня не исчезнет. Пора уже привыкнуть, — Микеланджело незаметно подходит к брату, и Дон замечает повреждённую поверхность одного из шкафчиков. — Каждая деталь напоминает. Даже этот чёртов пёс.

— Не говори так, идиот, — Дон взгляд поднимает на блондина и видит, как тот покрасневший пулах сжимает через силу. — Он уж точно не виноват, что это случилось.

И сам затылком к холодной стене прислоняется сильнее, потому что вокруг всё как будто горит. Или, может, через пару мгновений станет холодно и воздух из лёгких попросту выбьют? Донателло руки крепко скрещивает на груди, думая уже о том, чтобы закурить прямо тут, в коридоре у третьего актового зала.

И он уже тянется к пачке в кармане брюк, но останавливается быстро, стоит только дверям вновь раскрыться. Рафаэль становится рядом с ним и протягивает свою пачку, но Дон через силу отказывается. Только щёлкает колёсиком зажигалки ловко, и Раф затягивается так глубоко, что чуть ли не кашляет от избытка табачного дыма в организме.

— Вы совсем с ума посходили? — произносит почти по слогам Стефани, жмурясь от едкого запаха, и хочет уже дёрнуть рядом стоящего Леонардо, но тут же останавливает себя, потому что он бы уже давно сделал обоим замечание.

Но Лео молчит, лишь смотрит как будто бы сквозь них всех, в пустынную даль коридора. И выглядит даже не отрешённым, не потерянным, ни капли. Кейт трудно понять, даже когда они совершенно случайно взглядами сталкиваются, стоит только остальным отойти чуть в сторону. В звенящей тишине ни слышится ничего, только приглушённые голоса в актовом зале.

— Лео, — еле слышно зовёт Кейт, ладонь сжимая на его предплечье, именно там, где закатаны рукава и где кожа необычно прохладная.

Он оборачивается резковато, девушка даже замечает, как на ровных скулах желваки поигрывают, а взгляд становится совсем другим. Но Леонардо лишь синие глаза прикрывает, выдыхает рвано, вынуждая Кейт тут же отпустить его, словно бы обожглась.

— Ничего, — всё тем же ровным голосом отвечает брюнет, взгляд кидая в сторону братьев. — Ерунда.И ничего более. Глухо и холодно, когда Кейт смотрит на его спину. И теперь становится по-настоящему обидно. Это чувство не исчезает, даже когда Стефани несильно приобнимает её. А во взгляде подруги Кейт впервые замечает не ту обыденную уверенность, а полнейшую безысходность.

... Зато Стефани дома появляется феерично — под громкие звуки джаза, перемешанные с резким сладко-табачным запахом. Только даже улыбнуться нормально не получается, потому что день безумно выматывающий. Стеф пальто с себя буквально скидывает и по просторному коридору проходит дальше, точно к обширной гостиной, потому что любимая тётя Касс приехала.

— У меня для тебя замечательные новости.Стефани вздрагивает сразу и даже чуть не вскрикивает, как только силуэт родственницы оказывается перед ней.

— Очень скоро один мой знакомый устраивает вечер, что обязывает нас с тобой присутствовать там.

Кассандра Браун тонкую длинную сигарету тушит о поверхность красивой хрустальной пепельницы и тут же меняется во взгляде.

— Дорогая, что случилось?

Стефани с горем пополам успевает увернуться от длинных рук тёти, решая данный вопрос просто проигнорировать, потому что сложно. Впервые за два с лишним месяца учёбы становится сложно. И не от количества сна, занятий, а от друзей. Табачный дым, рассеянный по всей богато обставленной квартире, смутно напоминает о сцене в коридоре академии, поэтому Стефани попросту находит пульт и выключает Рэя Чарльза. Квартира наполняется грубыми звуками ночного Нью-Йорка. Кассандра застывает на пороге гостиной, и Стеф подворачивается к ней, смотрит очень уж мрачно. Не так, как должна смотреть семнадцатилетняя девочка.

— Предлагаю выпить по чашечки горячего какао.— Но ты не пьёшь какао.— Я потерплю ради любимой племянницы, — женщина отмахивается и присаживается на кожаное кресло напротив.

А Стеф почему-то думает, что Кассандра Браун из тех людей, которых спокойно можно называть интеллигенцией. В высших кругах они курят через мундштук, потягивая дорогие коктейли и слушая нотки блюза, перемешанные с тонким звучанием джаза. Но у Кассандры сейчас очень заботливый взгляд зелёно-карих глаз, поэтому Стеф позволяет себе расслабиться и наконец-то почувствовать себя дома, а не где-то на краю обрыва.

— Это вообще нормально, когда при упоминании лайнера кто-то убегает в панике?

Кассандра в немом изумлении изгибает брови и ладонью проводит по густым волнистым рыжим волосам. Их оттенок, может быть, малость темнее, чем у Стефани, но выглядит очень благородно.

— Не думаю, дорогая, — после недолгой паузы отвечает Кассандра и качает головой, взгляд слегка отрешённый отводя в сторону. — Но, возможно, у кого-то есть на то свои причины. О ком мы говорим, кстати?— Да так, просто, — Стефани смотрит на тёмное небо за окном и пожимает плечами невольно. — Просто.

Кассандра на секундочку задумывается, но чуть позже понимающе кивает племяннице, поднимается с кресла и направляется на кухню, напевая тихо очень знакомую мелодию.

Может быть, это старый добрый Рэй Чарльз.

Или, возможно, тётя Касс просто вспомнила ту волшебную музыку из фильма ?Титаник?.