#17 (2/2)

— Надеюсь, у тебя есть хорошее объяснение.

— У меня их три. Можешь выбрать.

Рафаэль даже не дёргается, когда та же острая катана со свистом и треском входит в боксёрскую грушу сантиметрах в тридцати от его плеча. Только сердце внутри несвойственный кувырок делает, бьёт по грудной клетке изнутри, с каждым мгновением всё сильнее. И Брюс, чёрт. Брюс сидит рядом, переставляя лапы, смотря хмуро и настороженно, как будто бы ожидает чего-то ещё.

— А если бы я не увернулся? — на выдохе спрашивает изумлённый Раф.— Было бы очень больно, — отвечает Хамато. На нём неизменный домашний коричневый халат, а в глазах — суровость, смешанная с чем-то ещё. Рафаэль напряжённо смотрит и ждёт. — Если ты только и умеешь, что ломать, то ломай не себя.

Он тот мальчик, которому плевать.

— Это же просто, Рафаэль.Если бы опекун почаще так — Раф хмурится. Кто такой Хамато Йоши, а говорит ли он как отец вообще и почему у него самого, пацана, чувство смирения и странного спокойствия внутри горячей жидкостью расползается? А многим ли пацанам приходилось быть приёмными сыновьями миллиардеров? Если бы отец почаще так — это как, что? Рафаэль хмурится и не может вспомнить, но там обязательно должен быть громкий лай Блюза. Лай Брюса — не всегда плохо.

— А ты никогда не думал о месте, где мог бы улыбаться чаще? — Хамато Йоши взглядом внимательным смотрит на парня.

— Не знаю, — Рафаэль только усмехается, пожимая плечами и ладонью касаясь шеи немного неловко. — Если только в здании, где миллион всяких отморозков, которым так и хочется запихнуть их же оружие в...— Хорошо, я понял, что тебе нужно на приём к психиатру, можешь не продолжать, — Хамато смотрит на Брюса. На то, как чёрный доберман сидит ровно рядом с Рафаэлем и тот невольно треплет его по голове, изредка взгляд поднимая на опекуна. — А почему ты решил не ехать со школой?

— У меня, — Раф на секунду останавливается, отрывается от созерцания пола, — дела в городе.

— Сейчас надо быть более осторожным, Рафаэль.

— Я задолбался быть осторожным.— Ты хочешь сказать, что всё это время был осторожен?

— Ты даже не удивлён, — обречённо выдыхает Раф, поднимаясь с места.

Брюс следует за ним вплоть до дверей из спортивного зала, не оглядывается, но, кажется, хочет. Как будто Хамато Йоши — человек, на которого просто хочется глянуть серьёзно и верно. В таком случае, мужчина пройдёт мимо, но жилистая рука обязательно коснётся его шерсти заботливо.

— Рафаэль.

— Что? — парень оборачивается, взгляд опуская на сбитые костяшки. Пальцами прикрывает кулак и замечает случайно, что тусклые капельки крови остаются на ладони. Переусердствовал.

— Держись подальше от неприятностей, — Хамато Йоши осторожно вешает катану обратно на стену и смотрит на воспитанника. У Рафаэля взгляд вкрадчивый и внимательный, он выглядит расслабленно и по-своему нагло. Как будто спокоен совершенно, как будто по боку абсолютно всё.

Только Брюс рядом, попеременно смотрит то на сына, то на отца.— Ты же знаешь. Это не моя сильная сторона.

... Находясь в одном из просторных коридоров гостиницы, Кейт медленно делает глоток крепкой, полусладкой жидкости, изредка среди толпы развеселившихся учеников замечая силуэт ещё более весёлой Эмили.

Тускловатые огоньки света на фоне темноты за окнами раскрашивают смеющиеся лица, отблесками зажигают глаза. Музыка пульсирует битами у висков, раскачивая в едином ритме воздух. Кейт плечом к стене приваливается, пропуская какую-то сладкую парочку мимо. Замечает краем глаза Микеланджело, который в окружении подростков, каких-то своих друзей-подружек-приятелей сияет, и рядом с ним Эми выглядит не такой мягкой и, наконец, очень радостной. Донателло, Леонардо — все где-то беззаботно проводят время.В кои-то веке, думает Кейт, взглядом чуть расплывающимся, буравя тёмную жидкость в пластиковом стакане, — в кои-то веке нет ощущения всеобщей подавленности и сосредоточенности. В кои-то веке свет не слепит неприятно, а осторожно касается кожи, стен, коридора, полов, бликами играя на поверхности стакана.

Ей надо брать штурмом Лео, надо задать пару вопросов, потому что он странный. А она сейчас довольно смелая.Кейт коротко улыбается солнышку-Микеланджело, лениво кивает радостной Эми. Без дрожи в руках выбрасывает стакан, когда кто-то неловкий и несвоевременный предлагает на редкость тупую идею — выключить весь свет. У девушки едва ли получается протиснуться к общей кухне, где на всех полках пусто, где изнутри прекрасно видно, как за окном пролетают ночные птицы, как прохладный ветер качает верхушки деревьев вдалеке.— Тоже весь этот шум надоел?Она в дверях задерживается мгновенно, ладонь прислоняет к грудной клетке, где сердце начинает биться сильнее от постепенно наплывающего волнения. Глаза прикрывает. Теперь не весело и не грустно, не хорошо и не плохо — просто размытым всё кажется, словно сквозь тускло-оранжевый фильтр.

Самой безумно развернуться хочется, но не получается. Смешаться бы с яркой буйной толпой учеников, потеряться в бликами играющем свете, но всё мгновенно становится на место. Рассуждения её сейчас верны с одним только пунктиком: уйти, не узнав о нём больше, она не может.— Эми задалась целью проверить терпимость Дона, а Майки принимает ставки, — меланхолично произносит Кейт, делая один шаг в сторону Леонардо.

Тот лёгким жестом руки как бы разрешает подойти ближе, не трястись и не пугаться тем более. Похоже, можно ладонью коснуться его, осторожно так, едва ощутимо, но Кейт пока только плечом чувствует лёгкую волну жара и холода, от парня исходящую. Тёмные пряди небрежно на правую часть лба спадают, Лео непослушную чёлку ладонью машинально зачёсывает назад и поворачивается к Кейт, предлагая сделать глоток одного из слабоалкогольных коктейлей — единственное, что он вообще мог позволить себе здесь.

—?Однажды твои подруги увидят нас и мне не поздоровится, — девушка аккуратно забирает открытую стеклянную бутылку, тонкими пальчиками случайно касаясь прохладной ладони Леонардо.

—?Какие подруги? Не преувеличивай,?— парень пожимает плечами.—?А ты не преуменьшай, — шипящая жидкость касается нёба, оставляет после себя приятное послевкусие, и Кейт вновь начинает чувствовать лёгкое помутнение. — Я могу считать вас с Донни ангелами-хранителями?

Смелость из-за алкоголя упирается в горло. Лео скашивает в её сторону взгляд.

—?Смотря, о чём идет речь.Кейт впервые вблизи рассматривает его: несколько царапинок от скулы до ворота рубашки, бледный шрамик на подбородке, чуть потрескавшиеся тонкие губы; глаза старательно избегает. Леонардо смотрит так же изучающее, и ей впервые так страшно. Будто бы он сможет этим своим взглядом вскрыть, словно распятого зверька на уроке анатомии — вскрыть и заглянуть туда, куда она никого не хочет пускать.Именно поэтому, на секунду отвернувшись, поворачивается вновь и губами неловко касается его щеки. Отшатывается слишком быстро и буквально запинается ногой о столешницу, но не падает, к счастью. Леонардо, мгновенно среагировав, хватает девушку за запястье и дёргает на себя, кажется, слишком сильно. Кейт случайно врезается в плечо парня.

— Ой... — девушка морщится, пальцами касаясь заболевшей нижней губы и чувствуя нечто липкое, тёплое на ней.

— Что случилось? — участливо спрашивает Леонардо, высвобождая из ладони запястье Кейт, подходит ещё ближе и смотрит на её лицо требовательно. Алая капелька привлекает внимание сразу, он хмурится, а ей это отчего-то кажется невероятно красивым. — Больно?

— Ерунда, — шепчет на выдохе Кейт, радуясь, что при таком тусклом освещении её вспыхнувших щёк, возможно, не видно. И вдруг, совершенно неожиданно, чувствует невесомый поцелуй на губах, который заставляет прикрыть глаза. Ощутить, как Лео ухмыляется, чуть вздрагивая, когда его язык вскользь проходится по её губе. Металлический вкус крови становится более осязаемым. Леонардо углубляет поцелуй.

Кейт отвечает.И ей срывает крышу.Ноги подкашиваться начинают как раз в тот момент, когда он кладёт руку ей на талию, притягивая к себе гораздо ближе, чем позволено нормами приличия. Кейт почти инстинктивно вплетает пальцы в его волосы на затылке и только сильнее прижимается, когда Леонардо немного приподнимает её. За спиной чувствуется холодный угол столешницы, и пульс бьёт по вискам, глухим эхом отдаваясь во всём теле. Дышать нечем — тех коротких вдохов между поцелуями едва хватает, чтобы коснуться лёгких. От нехватки воздуха кружится голова, Кейт осторожно ладонью касается ворота его рубашки, кожи, прохладной тонкой цепочки не шее.

Руки Лео скользят по её спине, замирают на талии и, сминая края футболки, тянут медленно вверх...

— Дорогие мои!

Громкий хлопок двери, последующий удар рукояти о стену заставляет быстро вернуться в смутную реальность и едва ли не по шагу в разные стороны друг от друга сделать. Скрип неприятно режет слух, и у Кейт не сразу получается различить в двух подрагивающих силуэтах смеющуюся Эмили и угрюмого Донателло, придерживающего её за плечи, чтобы не упала в очередной раз.

Леонардо слишком быстро возвращает себе самодовольный вид, демонстративно поправляя ворот своей рубашки и кивая Кейт более менее дружелюбно.

— Кей, а где это вы набрались этих пошлостей? — хихикая, тянет сладко Эмили, намекая на тяжёлое дыхание одноклассницы, чуть растрёпанные волосы и покрасневшие губы. Девушка теряется на секунду, ловит подозрительный взгляд Донателло на себе и улыбается немного неловко, когда блондинка кулаком по столу ударяет. Вздрагивают все, даже Леонардо, отчего Эми опять смешно становится. — А, впрочем, неважно. Вы слышали? Вечеринка ведь только разгорается!

Ответом ей служит настороженное молчание.

...— А если бы мы подрались с Пурпурными прямо в департаменте, — Стефани упирается ногой в стул Рафаэля и задумчиво смотрит в потолок, —комиссар бы убила нас прямо там?

— Но мы же не вандалы какие-то, — Раф сидит вполоборота к девушке. — Хотя можно было бы попытаться, — усмехается, и Стеф склоняет голову в его сторону. Смотрит крайне неодобрительно, отчего парень пускает смешок. — Нет, ладно. Мы ведь не виноваты в том, что они на нас напали. Разнесли бы первый этаж, Остин бы поругалась немного, закрыла бы нас на пару суток. А потом мы бы с тобой мирно ушли.Голос у Рафаэля грубый, низкий. Голос подобен глухому удару, яростно скребущему нервные окончания.

— Если это ещё раз повторится, — тянет Стефани, поджимая губы. — Их же всех надо посадить. По идее, мы ведь поступили справедливо?

— Если ты меня спрашиваешь, то мы поступили более, чем справедливо, — Рафаэль, сцедив ухмылку в кулак, берёт маленький стакан и чуть ли не залпом выпивает всё содержимое. Звуки музыки разбавляет попадание дротиков в дартс. Через мгновение Рафаэль косится на девушку слева и непонятливо-возмущённо спрашивает: — Неужели ты виски не любишь? Что с тобой не так, Стеф?

В итоге, содержимое стакана под слегка изумлённый взгляд Стефани исчезает так же быстро. Её даже забавляет это наигранное удивление Рафаэля, но через секунду она отвлекается на того паренька. Дилана, кажется, который продолжает монотонно метать дротики в дартс. Стеф чуть подаётся вперёд, к Рафу ближе.— Как ты можешь так легко общаться с ним, если, — она делает паузу на мгновение, кидая взгляд в сторону Дилана. — Если формально он...Рафаэль отвлекается от созерцания разнообразных стеклянных бутылок в шкафчике за барной стойкой и тоже склоняется к Стефани.— Бывший член Пурпурных Драконов? — шёпотом, как будто чего-то боясь, спрашивает он, а потом вновь позволяет себе легко усмехнуться и отворачивается к пустому стакану из-под виски. — Не бойся о них вслух говорить. Тем более, он ведь не какой-то там бывший профессиональный убийца, так что всё в порядке.

Рафаэль покачивает головой, вздёргивая бровями и глядя на Стеф, потом поправляет капюшон толстовки, приглаживает чуть взъерошенные короткие волосы. Опускает взгляд и всматривается в темноту у барной стойки — Брюс, как будто сливается, всё вокруг сгущается, становится плотнее, живее. В небольшом стакане — виски. Виски в чахлом баре, на мгновение думает Раф, для тех людей, у которых в жизни не сложилось. У него сложилось, наверное. Дилан, бывший дракон, в стороне продолжает метать дротики. В цвете чёрном, красном и сером переливаются волосы рядом сидящей Стефани — зато мрака над дальним бильярдным столом хоть отбавляй.

— Ты довольно приятный в общении, — замечает она с лёгкой улыбкой, но через секунду скрещивает руки на груди. — Хоть что-то из этого правда?

Рафаэль хмыкает, как-то неопределённо поводит плечом, украдкой поглядывая на девушку. Чувствует на мгновение, что если вот вот опустит руку, то коснётся её щиколотки, и этот факт какого-то чёрта заставляет сидеть ровнее, чем обычно. Как будто мурашки по коже. Поэтому Рафаэль делает глоток. Брюс, как будто повторяя, пробует молоко в миске, чему только-только подошедший Харри улыбается. У добермана поза величественная, передние лапы скрещены плотно и голова поднята высоко. Умный взгляд чёрных глаз направлен на Стефани, которая, видимо, специально пытается не смотреть на него.

Просто Микеланджело как-то обмолвился, что Брюс ему однажды чуть руку не откусил.Просто Брюс сам по себе большой и выглядит жутко. Особенно с этим шрамом на чёрной морде.

— Держи, — Харри протягивает парню целую бутылку виски, и Рафаэль благодарно кивает.

Не то чтобы он напиться захотел — нет, точно нет.

Но когда Стефани поставила рядом с бутылкой свой пустой стакан и улыбнулась, Рафаэль немного не понял — у неё в этом баре такой высокомерный взгляд, словно бы каждое утро она пьёт исключительно дорогое красное вино. Раф повернулся к ней, ловя взглядом то, как она проводит ладонью по волосам.

— Тайм-аут, помнишь? Без ссор и споров, — Стеф делает жест примирения, смотря Рафу точно в глаза. — Так что в эти пять минут мне точно надо выпить. Пусть даже это противный виски из не менее противного бара.Рафаэль чуть прищурился, разглядывая её лицо в довольно тусклом освещении. Немножечко опустил взгляд и сразу же отвернулся к бутылке виски. Наклоняет горлышко и, не отводя глаз от лица Стефани, продолжает лить вплоть до того момента, пока она не касается его руки резкой хваткой, чтобы остановить.Рука у Стеф оказывается довольно горячей.Впрочем, сама Стефани может сказать то же самое про запястье Рафаэля — горячее.

Через мгновение девушка поворачивается к нему, заметив, что Раф всё это время смотрел на неё, и поднимает свой бокал. Выдыхает ровно. Стекло со звоном касается другого стекла, заставляя немного уставшего Брюса раскрыть глаза и вообще поднять голову — сначала на Рафаэля, потом на саму девушку.

И отвернуться без особой охоты к толпе, где одна темноволосая девушка, заметив такого добермана, решает подойти и погладить осторожно. Когда подходит к ним, то приятно здоровается со Стефани, после неё — сдержанно со слабой улыбкой кивает Рафаэлю. Тот, правда внимания особого не обращает, но следит. Взгляд в её сторону скашивает, мысленно Брюса называя ?предателем?. Доберман смотрит подозрительно, но позволяет нежной ладошке дотронуться до своей шерсти. Он не рычит — он выше всех этих бесполезных выпадов.

— Его Брюс, если что, зовут, — Рафаэль головой покачивает, когда девушка выравнивается в осанке и поворачивается к нему с лёгкой, неширокой улыбкой.

Брюс взгляд на неё поднимает. В тускло-синем освещении её волосы приобретают странный оттенок, но всё равно видно прекрасно — чёрные локоны ложатся на плечи, черты лица очень миловидные. Девушка Рафаэлю кажется смутно знакомой, как будто уже сталкивались невольно, может быть, на улице.— Где же Вы в Нью-Йорке нашли такого красивого добермана? — она чуть склоняет голову, парню в глаза заглядывая. Тот замечает достаточно приятную улыбку и поднимает взгляд, теперь полностью отрываясь от созерцания алкогольного напитка в стакане.

Музыка лёгкими битами начинает давить на мысли понемногу. Огоньки ложатся на барную стойку, Рафу на ладони и рукава толстовки, отчего та в тусклом свете теряет свой настоящий цвет. Волосы у девушки всё-таки чёрные, локонами волнистыми чуть прикрывают лицо и приятную улыбку.

— Долгая история, — парень плечами пожимает, отворачивается к бармену и чуть склоняет голову. — И мы с подозрительными незнакомцами не общаемся. В Нью-Йорке это чревато последствиями.

Брюс кладёт голову на скрещенные лапы, но взгляда от них совершенно не отводит. Смотрит снизу вверх спокойно, но внимательно.

— Но я не подозрительный незнакомец, — девушка отодвигает тяжёлый стул, присаживается осторожно и жестом подзывает Харри, уголками губ улыбаясь. — Вас вся верхушка Нью-Йорка знает. Ваши родители многое делают для этого города. Ещё ты, — она плавно переводит взгляд на Рафаэля, — любишь мелькать в новостях.

— А ты... — произносит Стефани, подпирая голову рукой, и Раф немного равнодушно копирует её жест.

— Я Флоренс Спенсер, — спокойно отвечает ей девушка, давая волю лёгкой улыбке. — Даже на Дальнем Востоке должны знать, что это значит.

Рафаэль и Стефани, обменявшись взглядами, вновь сталкиваются стаканами виски, и этот звук пропадает в негромких аккордах барной музыки.