#2 (1/2)

с грустью вспоминает, что глаза раньше были ярче. или что были живыми. Микеланджело ладонью коснулся подбородка. Где-то справа кто-то бросил очередную шутку. Там потом ещё дверь громко хлопнула, но Майки, что странно, не услышал практически. Он сильно жмурился, всё ещё пытаясь остановить кровь из носа.

Хотелось даже расплакаться, серьёзно, — разжать наконец стиснутые напрочь зубы, убрать руку от лица, опустить напряжённые плечи, лбом прислониться к холодной поверхности зеркала и просто по-человечески расплакаться. Только постороннее внимание отчётливо давило на него, не давая возможности даже громко выругаться.

Микеланджело глубоко вздохнул, машинально ладонь опустил под струю холодной воды и позволил себе даже улыбнуться. Правда, улыбка ему и близко красивой не показалась, больше какой-то пугающей. На данный момент хотя бы. Он прикрыл глаза и свободной рукой нащупал мобильный в кармане брюк, что уже на протяжении минут пяти разрывался от множества оповещений, будь то разного рода игрушки или знакомые.

— Ну, — произнёс он, глядя в экран телефона, — они просто слишком заняты, чтобы как-то этому внимание уделять.

Вообще правда. Микеланджело так плечами равнодушно пожимал не потому, что нагоняй уже сразу ждал. Он, наверное, краешком сознания понимал, что его старшие братья просто слишком заняты, чтобы найти его в школе и спросить: а какого, собственно, чёрта происходит? Поэтому присутствие Эмили у дверей мужского туалета — а не Дона, Рафа (плохая идея) или хотя бы Лео внутри — больше удручало, нежели хоть как-то радовало.

Хорошо, ему вообще-вообще не обидно.

Микеланджело привычным жестом растрепал светлую чёлку, пальцами постучал по краю раковины и закрыл кран. Тишина наступила внутри так быстро, словно шум вокруг выключили, но Майки всё равно чисто инстинктивно прислушался. К постепенно проявившемуся за стеной гулу, к собственным мыслям, к лёгкому скрипу двери.

— Эми, — мягко сказал он вслух на выдохе, — кыш из мужского туалета.

И из моей головы — хотелось добавить, но сдержался. Молодец.— Майки, ты... — девушка выдержала небольшую паузу и вновь выскочила обратно, в почти переполненный коридор. За дверью послушалось едва-едва различимое: — Уверен?

Микеланджело зачем-то кивнул и только через секунду понял, что она даже не видела этого. Эмили нередко была излишне настойчивой в своём беспокойстве. Но это не в упрёк ей — такая особенность характера. Сейчас же Эми словно поняла его с полувзгляда. Майки тяжко вздохнул, почувствовал укол неловкости, а девушка, верно, удалилась быстро.Но легко ли?

А он вновь остался один при блёклом свете ламп и в относительной тишине — позволил себе расслабиться на секунду.

Боль как будто и не думала уходить. Вместо этого словно бы усиливалась и усиливалась, стоило Микеланджело даже мимолётно коснуться переносицы. Боже, он мысленно раз десять уже проклял свой организм. Особенно в тот момент напугался, когда металлический привкус комом встал в пересохшем горле. Микеланджело сглотнул, вновь глянул в зеркало и вдруг с необычайной ясностью разглядел: переносица вся бордовая — скоро появятся синяки под веками, не иначе; странный румянец на щеках и глаза, как будто он только что ревел как девчонка.Почти мокрые, но ярко-ярко голубые.Майки даже подумал, что это странно. Не то, что он всё-таки не плакал, а именно глаза. В них как вспышка пролетела, может быть, молния сверкнула, но это на секунду из парня даже все мысли выбило. Микеланджело отчего-то подумал, что только у него и у Леонардо глаза голубые. А потом моргнул резко — освещение всему виной. Честно, лучше бы поменяли лампы. Это же частная академия, так сложно?

Хотя, наверное, и правда сложно. Микеланджело дёрнулся, как только позади услышал громкий хлопок двери. Он даже почувствовал, как по телу мурашки пробежали от неожиданности или от холода. Однако, заметив Рафаэля, прикрыл глаза и прижался затылком к холодной стене.

Тот и слова не проронил, махнул рукой в знак приветствия и тоже встал напротив зеркала. Майки из странного транса вывел шум воды.

— Рафи-бой, — позвал он и выдохнул.

Рафаэль облокотился о раковину, та странно заскрипела. Закрыл кран. Стянул капюшон толстовки с головы. Потёр покрасневшую скулу. Поднял голову наконец и посмотрел Майки в глаза — устало так, раздражённо и очень уж по-своему, и Микеланджело отвернулся. Признаться, спрашивать у него уже ничего не хотелось — получать всегда больно, почти навылет. Микеланджело всё это показалось другим, неприятным.— Рафи-бой, — но смирился и повторил громче. И вновь ему показалось это чем-то ненормальным. Рафаэль напротив выглядел невыносимо ярким и нахальным, похожим одновременно на кусочек их семьи и кусочек Кейси Джонса, когда Микеланджело поднял голову и посмотрел брату в лицо.Свежая ссадина на щеке, кислый вид, всегда какие-то царапинки, едва заметные. Майки невольно даже заметил: рукой Раф машинально водил по шее — как будто пытался нащупать цепочку.Майки хотел спросить: где потерял? — но решил этого не делать.Рафаэль крепче сжал челюсть, на скулах заиграли желваки — это всегда значило, что недоволен. Правда, сейчас Майки даже близко в этом не был уверен. У него какое-то землетрясение в голове приобретало ритм. Спуталось с реальностью, мыслями и с чем-то ещё, одновременно ледяным и жарким, как вода подо льдом в Центральном парке, как этот самый удар в одном из коридоров школы. Жутко и неприятно.

Майки сделал шаг вперёд.В эту минуту находиться в какой-то прострации — идиотизму подобно. Он-то словно бы и собой не был — Микеланджело ведь смеялся бы даже сквозь слёзы. Такой весь из себя светящийся, хорошенький, хитренький.

С разбитым носом.

Интересно, Рафаэль, очень интересно, как это — уже привыкнуть к такой боли?

Микеланджело как будто в собственных мыслях утонул, и его несло на скалы, на языке оседал металлический привкус, и каждый раз, когда он на брата смотрел, это казалось сильным течением.Течением у Рафаэля в глазах — тёмным, как будто разбавленным тонкими ниточками неярких огоньков.— Ты об этом? — Раф отвлёкся на секунду, ладонью проведя по своей щеке и кинув короткий взгляд в сторону Микеланджело. — Сцепился с одним из футболистов.Со своим товарищем по команде. Майки моргнул.

Раф, поняв, что впечатлительный младший брат ему ничего дельного сейчас не скажет, вновь отвернулся.

В противном случае, ему, вероятно, нужно было что-то изменить, а не слушать собственные мысли. А Майки отчего-то подумал, что глупую особенность не контролировать собственную речь и эмоции (в некоторых случаях, по крайней мере) они вместе с Рафом делили вместе. Безусловно, Микеланджело всегда был поспокойнее или, скорее, миролюбивее, но порой ему так хочется пошутить, посмеяться над кем-то, что он, ну, ничего-ничего поделать не может.— Чью-то честь защищаешь? — Микеланджело внимательно глянул в сторону Рафаэля. Тот покачал головой. — Или ты... как обычно решил рискнуть?

Интонация голоса самому показалась какой-то насмешливой что ли. По крайней мере, судя по взгляду Рафа, ему это не сильно понравилось.— Извини, — буркнул Майки.Шутить так с братом — глупо? После вчерашнего тем более.— К слову, никто даже не умер, — Рафаэль спиной облокотился о стену и руки скрестил на груди (что, кстати, частенько наблюдалось в нём). — И у тебя кровь рубашку сейчас заляпает.Микеланджело сморщился.

— Я и сам чувствую.

Вышло больше жалобно, чем резко.Шум воды мгновенно заглушил голоса за стеной. Слева послышался странный щелчок, но Майки даже внимания не обратил. Вместо этого провёл по волосам ладонью — может быть, жест безысходности. По крайней мере, ему было обиднее всего, ведь это у него здесь нос разбит.

— Парню одному не понравилось, что я позвал его сестру на свидание, — Микеланджело мгновенно почувствовал боль в переносице, стоило только привычной улыбке на лице появиться, и зажмурился сильнее. Ни черта не проходит, даже если до хруста в пальцах края белоснежной раковины сжимать. — Очень не понравилось.

— Надо думать, сестра была симпатичная, — бесцветно заметил Рафаэль.

— Хорошенькая, — Майки взглядом стрельнул в ухмыляющегося брата и кашлянул. — Не более.

— И оно того стоило?

Микеланджело показалось, что голос Рафаэля едва ли не сравнялся с шумом воды. Возможно, по ноткам стал даже каким-то чересчур спокойным, надменным немножко. Семейное, наверное. Майки от этой мысли смешок прошиб.

— Ещё бы.

Фраз у него сколько угодно было, лишь бы собственную слабость не показывать. Фраз правильных, но не правдивых. А врать братьям за столько лет он, судя по всему, так и не научился.— Рафи-бой, — Майки на секунду поморщился от неприятного звука капель, разбивающихся о керамическую белую поверхность, — а ты так и не сказал, что вчера случилось.

— Просто считай, что это недостаток адреналина.

И махнул рукой совершенно спокойно. Микеланджело даже показалось на секунду, что ?недостаток адреналина? — главная проблема многих жителей Нью-Йорка. Это было ужасно похоже на другую мысль, которая вспомнилась ему с поразительной ясностью, когда Рафаэль выпрямился и посмотрел на него по-своему серьёзно — невозможно, нелепо, ну точно как в детстве. Майки думал когда-то под точно таким же взглядом, что надо за братьями стремиться во всём, они же старше.

Но мысль изначально скверная. Плохая идея. Стремиться надо только за их хорошими качествами.

На ум Микеланджело пока ничего особенного не пришло, так что он ожидаемо задорно улыбнулся.— Не думаю, что у тебя недостаток адреналина, — и поймал на себе взгляд брата. — С твоим-то образом жизни, Рафи-бой.— Не поверишь, но дело как раз в моём образе жизни.

... За стенами кабинета директора начинают доноситься крики-смешки-шутки.

Герб академии находится за спинкой кресла, точно на стене между гигантскими окнами. Кейт внимательно разглядывает его, пока мужчина неторопливо проставляет печати на каждом листе. Ещё чувствуется, как по кабинету летает лёгкий сквозняк — там, на улице, октябрь, и Кейт начинает ощущать мелкие мурашки на коже. Хотя, может быть, это от того, как на неё бегло глянул директор — видимо, пытался осознать и принять тот факт, что перед ним стоит дочка комиссара полиции Нью-Йорка.Правда, в частной школе ребят такого плана и можно ожидать — тут нечему удивляться.Через мгновение он взгляд опускает на бумаги, потом вновь поднимает его на Кейт, отчего девушка неловко улыбается ему. Ямочки появляются на её щеках так же быстро, как и сам директор ободряюще кивает ей — всё в порядке с документами, печати проставлены, никаких проблем не возникло. Да и, на самом деле, даже если бы и возникли — всегда можно пролистнуть и не обратить должного внимания. Обязательства перед АмандойОстин и всей полицией города, так сказать, — девочка в этой замечательной школе чувствовать себя будет точно как дома. Высокий уровень образования, комфорт и, конечно же, безопасность.— Плохо относитесь к математике?