Часть I. Нью-Йорк. #1 (1/2)

холодный апрель неизвестного года. Ночное небо пронзают копья со звёздами на острых концах. По нему медленно-медленно плывут чёрные облака, и шум машин меркнет на фоне звуков ветерка.Под тёплым свитером бьётся сердце. Кейт прижимает ладони к ткани, вслушивается в голос подруги по телефону и смотрит себе под ноги: там, внизу, хрустят редкие листья и ветви.

Тишина спокойная. Не давит своим еле-слышным шелестом и не даёт задохнуться от напряжения.

Тёмные деревья обращают её внимание на себя, покачивая распустившимися кронами, когда полная луна окунается в неизвестность.

Облака захватывает небо. Девушку захватывает горечь, вставшая комом в горле.

— Я знаю, Сью, ты права, как и моя мама, — голос тонет в окутывающей темноте. — Просто у меня совершенно не получается принять этого. Не сегодня. Лучше скажи, — глупая попытка отвлечь себя переводом темы. Кейт сильно жмурится, — мистер Смит уже купил билеты на Карпати? — видимо, на той стороне и подруга немного удивлена такой резкой смене, но на вопрос всё-таки отвечает. Кейт слушает внимательно, пока Сью просто не начинает молчать. На выдохе исчезают оставшиеся слова, больше нет желания говорить что-то ещё. Кейт чувствует приятный апрельский воздух, сжимая мобильный в руке. — Я перезвоню.

Несмелый шаг вперёд сквозь лёгкую дымку оседающего тумана. Свет, исходящий от ламп фонарей, едва пробивается сквозь. Кейт видит, как за стеной деревьев изредка мелькают фары проезжающих автомобилей. Где-то вдалеке слышится слабый треск, будто кто-то наступил на сухую ветвь. Под ногами их много, недавно в Нью-Йорке был довольно сильный ветер. Всюду, где темнота ещё не раскинула свои владения, — почти прозрачный туман. Здесь никого нет. Она осталась одна. Совсем одна.Только чуть в отдалении слышится звук, словно что-то ломается. Кейт смотрит в темноту за пределами света фонарей вдоль дороги и замечает проступающие мрачные очертания мостика. Делая ещё один шаг в его строну, видит, как луна чётко отражается в поверхности воды. Здесь висят маленькие замочки, которые когда-то оставляли влюблённые пары. Ржавые, почти потерявшие свою яркую краску. Они переплетаются шипованной лозой, упорно напоминающей старую изломанную проволоку. Кейт прищуривается, чтобы в воде увидеть своё отражение, но тут же вздрагивает.

Чьи-то шаги, до этого ровной мелодией играющие в отдалении, после нового неясного треска исчезают. Туман не рассеивается, собираясь в темноте белыми клубнями. По телу проходит мелкая дрожь.Лёгкий ветерок колышет верхушки деревьев, создавая необычные звуки. Кейт оборачивается на мгновение. Что-то ловко ускользает от внимания, скрываясь в тумане. Девушка ровно выдыхает, но всё равно не понимает, что же не так.Из-за нового странного звука из рук выпадает мобильный, и Кейт наклоняется, чтобы поднять. Через несколько секунд телефон отправляется в сумку, но девушка не спешит закрывать её — пальцы случайно цепляются за перцовый баллончик. Кажется, мама должна скоро освободиться от дел — будет очень плохо, если она узнает, что дочь одна гуляет по тёмным дорожкам парка, где постепенно начинает сгущаться туман. Аманда бы не пустила её одну после того случая. Кейт же, напротив, как будто совершенно нечего терять.

Она хочет убрать мобильный в сумку, но тут же резко отдёргивает руку. Связка ключей от дома падает на дорогу, пропадает в темноте, метрах в трёх. Громкий звон ударяет по ушам, вынуждая замереть, и Кейт зажмуривается, отдёргивает руку. По ребру ладони медленно стекает маленькая капелька крови, острый замок сумки недобро поблёскивает в темноте.

Хуже больше и быть не может. Кейт опускает взгляд себе под ноги в надежде отыскать связку ключей, но ничего не замечает. В темноте зрение обычно очень ослабевает, и приходится изо всех сил напрягаться, чтобы заметить другую сторону — неосвещённую.

Кейт хочет уйти, вернуться домой. Останавливается, делая глубокий вдох. Смотреть сквозь туман до невозможности сложно — ей приходится очень напрячься, пока ветер колышет верхушки деревьев, срывая зелёные, в темноте совершенно чёрные, листочки. Один из них — Кейт сразу замечает — пролетает мимо неё, очень-очень близко, и опускается под мостик, на поверхность воды в красивом пруду. Следом искажается изображение идеально белой луны, поднимается слабая рябь. Листик плывёт дальше, под мостик, заставляя Кейт на мгновение позабыть о ключах, представляя, что это кораблик, который никогда-никогда не потонет. Они с друзьями часто запускали бумажные кораблики в детстве — у её дяди отлично получалось сооружать их. Лучше остальных — по крайней мере, его кораблики никогда не тонули.

Так и сейчас. Листик плавно обходит маленькие поломанные ветви и исчезает под мостиком, двигаясь в другую сторону пруда. Кейт, словно бы очарованная этим причудливым движением из детства, отходит от края мостика и медленно разворачивается.

Только в эту секунду сердце внутри с ужасающей силой ударяет о грудную клетку. Кейт резко дёргается и тут же замирает на месте, не в силах что-либо вымолвить — дрожь по телу проходится настолько сильная, что слова царапают горло, не имея возможности прорваться наружу.У незнакомца напротив эмоции скрываются за темнотой ночи.

— Извини. Не хотел тебя напугать, — его голос как будто разрезает внезапно появившийся порыв ветра, и, кажется, на лице даже рисуется лёгкая улыбка. — Твои?

Он протягивает раскрытую ладонь, на которой Кейт замечает свои же ключи. На мгновение ей становится легче. Особенно в тот момент, когда парень ступает в её сторону, таким образом выходя из темени на тускловатый свет фонаря.

— Нет, всё в порядке, — наконец, произносит девушка, выдыхая и пытаясь унять звонкую дрожь в голосе. Когда же касается прохладной ладони незнакомца, чтобы забрать связку, решает поднять взгляд. — Спасибо.

Парень склоняет голову, внимательно изучая ржавые замочки за её спиной. Белый свет луны падает на чёрные волосы, ровные черты лица, выразительный взгляд. В темноте не разглядеть, но его глаза кажутся голубыми, практически синими. Хотя, может быть, этот оттенок будет преследовать её теперь очень долго.

— Тебя что-то беспокоит.— Не хочу показаться грубой, но это немножко странно, — признаётся Кейт, и парень слегка кивает ей. — Ты здесь один, в парке, посреди ночи.

— Ну, а ты? — он делает небольшой шаг в её сторону, убирая руки в карманы. На нём чёрная куртка и какая-то светлая футболка. На лице появляется ухмылка. — Тоже ведь пришла сюда одна.

— Это же Нью-Йорк, —девушка качает головой, слегка отводя взгляд. — Здесь ничего плохого не случается.

За деревьями продолжают мелькать фары автомобилей, их шум заглушается неслабыми порывами ветра, и становится по-настоящему прохладно. Кейт смотрит на парня украдкой. И он смотрит в ответ, чуть склоняя голову на бок.

— Думаю, случается, — замечает незнакомец. Взгляд девушки превращается в весьма удивлённый. — Ты выглядишь грустной.

Фраза оказывается чертовски верной. Правда, не настолько верной, чтобы описать состояние полностью — для такого ещё не придумали слов. Она разбита на части, в отчаянии и безысходности. Но выглядит всего лишь грустной.

Кейт под взглядом синих глаз сдаётся оскорбительно быстро — они больше никогда не увидятся, это случайный человек, а ей слишком невыносимо, чтобы просто молчать и при любой возможности отворачиваться.

— Один очень близкий мне человек умер, — признаётся она, пытаясь унять дрожь в голоса. Даже ладони не находят себе места, и в горле встаёт ком. Глаза начинает неприятно щипать, но Кейт быстро берёт себя в руки. — Рано утром я уезжаю из Нью-Йорка.— Навсегда?

— Надеюсь.

В его взгляде поднимается лёгкое недоверие.

— Тебе хочется?

— Я больше не знаю, чего мне хочется.Ветер срывает листья с деревьев, и они проносятся мимо, пропадают в темноте за спиной брюнета.

— Не думаю, что это правда, — он подходит чуть ближе, и Кейт даже не думает о том, чтобы отступить. Больше и терять нечего, хуже не будет. Ей всё равно. Парень внимательнее заглядывает в зелёные глаза, но держит дистанцию, пряча ладони в карманах. — Ты хочешь того же, что и остальные.

— Чего же? — Кейт скрещивает руки на груди. В этот момент становится чуть прохладнее, как будто кто-то разом забрал остатки тепла. — Встретить загадочного незнакомца поздно вечером, который знает ответы на все вопросы?

— Можно просто сказать, что у меня особое окружение. И кое-чему я у них научился.Брюнет усмехается, и, честно, ухмылка не даёт ничего в этот момент. Кейт, разве что, становится легче от мысли, что она просто говорит с кем-то. Кажется, впервые за несколько дней нормально, без каких-либо ограничений. С мамой не получалось — если она расскажет этому парню, то ему не станет больно или грустно от услышанного. Возможно, через пару часов он совершенно забудет.Кейт закусывает губу.— Тогда скажи мне.

Брюнет выпрямляется в осанке, и она замечает, что он намного выше её самой. Он убирает руки за спину и делает по-важному пару шагов в сторону. Потом разворачивается — на губах играет приятная ухмылка, а свет фонарей отдаёт голубым в синих глазах.

— Ты хочешь кого-то близкого рядом. Того, кто никогда не придаст. Никогда не пропадёт, — парень встаёт за её спиной, чуть склоняется, слегка понижая голос. — Может быть, немного азарта. И даже чуточку опасности.В это мгновение он вновь оказывается точно перед ней, и Кейт буквально подвисает, взглядом цепляясь за длинные ресницы, ровные скулы и пару царапинок, почти скрытые под чёрными прядями волос, спадающих на лоб. Вероятно, только что сказанное им чем-то похоже на правду. Из-за этого Кейт на протяжении нескольких секунд просто вглядывается в его лицо, не в силах и слова вымолвить, но всё-таки довольно быстро берёт себя в руки.

— А чего хочешь ты?

Верно, подобного вопроса он совершенно не ожидал. Это заметно больше всего по лёгкому недопониманию, блеснувшему в его глазах. И по тому, как он ненамного отступил назад. Неожиданно замялся на мгновение, посмотрел себе под ноги, поджал губы, что-то обдумывая. И поднял взгляд, когда вдалеке послышался гудок автомобиля и следом Кейт отвлекалась на сообщение в мобильном.

— Это моя мама, — она выдыхает, кивая на остановившуюся не так далеко машину.

Чёрный джип скрывается в темноте, и только свет фар пробивается сквозь туманную думку. Кейт оборачивается обратно и тут же сталкивается с синими глазами — чёрт — это становится чем-то ненормальным, неправильным. Видеть умершего человека в каждом встречном — ужасно и до слёз больно, но она держится. Вероятно, именно поэтому брюнет подходит чуть ближе к девушку и накрывает широкими ладонями тонкие плечи, унимая всю дрожь.

— Я хочу, чтобы у тебя всё наладилось, — вкрадчиво произносит парень, и Кейт впервые в жизни ловит себя на том, что попросту не может отвести от него взгляд. Прохладный ветерок ерошит тёмные волосы, забирается под куртку и тонкими иголочками касается кожи. Брюнет отрывается от её лица и смотрит за спину. Только ладони всё ещё продолжают греть через ткань одежды. — Но сейчас я хочу, чтобы ты просто отпустила все негативные мысли и шла к маме. Она не должна волноваться.

Неожиданно брюнет отступает на шаг назад, расправляет плечи, и Кейт приходит в себя только после того, как по его тонким губам пробегает некая полуулыбка.

— Спокойной ночи.

Конец фразы тонет в новом слабом дуновении ветра. Девушка кивает ему вежливо, а в голове всё ещё крутится этот взгляд, мелкие царапинки, красивые черты лица и чёрные волосы — хочется обернуться. Однако, Аманда Остин из своего автомобиля решает выйти быстрее, чем дойдёт дочь. Это слышно по тому, как хлопает дверца. Фигура матери рисуется в белом мареве тумана и тусклом свете фонарей.

Кейт решает обернуться в последний раз, но видит, что силуэт незнакомца совершенно исчез в темноте.

А по небу, над её головой, тем временем продолжают перемещаться чёрные облака в сторону высоток ночного Нью-Йорка, где ничего плохого не происходит.

***холодный октябрь сейчас. Итак, сегодня просто не повезло.

Чудесно.

Принятие всего происходящего — половина решения проблемы.

Но, чёрт возьми, думать надо было раньше. Когда только-только накатило дурное предчувствие. Когда впервые за весь день в голове мелькнула мысль: не всем я могу нравиться, точно не всем. Но нет же. Нью-Йорк ведь. Улицы в ярких фонарях и неоновых вывесках. Родной дом. Ничего не произойдет.

Рафаэль тихо вдохнул холодный воздух сквозь стиснутые зубы и отступил на шаг назад, взгляда не сводя с парней с этими грязными татуировками на коже. Один ещё и ухмылялся мерзко.

Тот самый, что пистолет приставил к виску подруги.

Кажется, пьяный — Рафаэль, если честно, с трудом мог представить, сколько спиртного надо вылакать, чтобы грубо схватить девчонку, зажать ей рот, приставить к голове холодное дуло и нести полную ерунду под смех товарищей. Кажется, такие вещи должны делать исключительно трезвые люди.

В Нью-Йорке таких трезвых огромное количество.

Хорошо-хорошо, они мгновенно сдаются, когда слышат вдалеке полицейские сирены, и ещё чаще впадают в истерику при виде хоккейной маски и клюшки.

Вот и проблема: у Рафаэля не было ни того, ни другого. К слову, у него вообще не было никакого оружия.

И у Эмили, конечно же, тоже.

Вот, что отвратительно: хрупкая светловолосая девушка, как правило, ничего не может сделать против кучки озверевших отморозков. Чёртовы стереотипы.

При всех своих достоинствах, Эми вообще не была способной швырнуть через себя мужчину, что в два раза шире и тяжелее её самой.

— Шевелись, пацан, — рявкнул тот.Раф неимоверным усилием воли заставил себя выпрямиться и более менее спокойно кивнуть. Если бы у него была хотя бы стеклянная бутылка, этого бы, возможно, хватило. Выбил бы из рук кретина пистолет, схватил бы Эми и заставил бежать. По крайней мере, её.

Но ничего у него не было. Пуст совершенно.

Похоже, — Раф на секунду поймал взгляд Эмили, сжал машинально ладонь в кулак и отошёл ещё на шаг назад, — похоже, придётся ждать. То, что Рафаэль на генетическом уровне не переносил, заставляло его поступиться собственным комфортом. Даже если то, что происходило вокруг, на комфорт совершенно не походило.

Не мог же, в конце концов, Рафаэль чётко спланировать собственные действия и предусмотреть всё.

У старшего брата-то не всегда получалось.

Даже Хамато Йоши не мог.

— Умница, — похвалил парень, поднимая мутный взгляд на Рафа. — Только тебе в другую сторону шагать надо. Я хочу, чтобы ты погонял на байке. Показал, т-тварь, как разбиваешься.

Он сплюнул и сильнее прижал дуло пистолета к девушке. Провёл вверх, потом вниз по молочной коже Эмили, точно по височной косточки, где едва заметно просвечивали вены. Эми прикрыла глаза, зажмурилась, поморщилась и вздрогнула. Чёрт, Рафаэль за свою жизнь много эмоций на лицах людей видел. Иногда даже сам был причиною, но сейчас понимал, что Эмили точно не должна пострадать.