Сосуд II (1/1)
—?Гляди, Изель, гляди,?— вздрагивает Бретта и тычет в сторону ведущих на перепутье и храмовую дорогу ворот, освещённых нежно-белым светом масляной лампы. — Чума? Опять?
— Нет. Ты погляди.
Жук?— маленький и суровый, мокрый от крови и грязи?— вместе с незнакомой чужой девушкой ведёт под локти кого-то, кто выше дай боже на пару футов, да и не идёт толком?— волочится, хромает; незнакомец опирается на тонкий двуручный меч и кутается в драный плащ, а там, где он ступает, остаются пятна крови. —?Боги милостивые,?— дрожит всем тучным телом добряк Старейшина, благоговейно шепча под нос молитву на языке амише, и кланяется, не смея поднять носа.Незнакомец смотрит на него — совсем седой, худой, рослый и бледный, как подземная поганка,?— и из его ясных чистых глаз протекает солёная сырость. —?Вессель?— молчун. У нас один язык на троих,?— говорит девушка, вздёрнув подбородок, и кутается в тканый плащ цвета перезрелой малины.Жук тычет его дважды в локоть и молча вопрошает о чём-то, а незнакомец со странным именем Вессель чертит в воздухе пальцем, скривив такой же застарело раненый, как у Жука, разрубленный рот. —?Кто это, Бретта? —?недоумевает Изельда. —?Королевский рыцарь, что ли? Разве они ещё здесь оставались? —?Не знаю,?— шепчет Бретта. —?Не похож. Разве только… —?Пустой, Пустой,?— повторяет уже на общем языке Старейшина, светясь то ли суеверным страхом, то ли восторгом. Вессель пытается схватить того за локоть, и Старейшина вздрагивает, но тут же сам сжимает пальцы и жадно разглядывает его жилистые, совсем не нежные запястья; одна рука у рыцаря повреждена в сухожилии и висит плетью, и пальцы на ней?— тоньше. —?Гляди, Бретта! Иди-ка сюда, девочка, посмотри на его руки! Он теперь чист! —?Видать, минеральный источник хорошо моет кожу,?— пытается улыбнуться Изельда, думая, что абсолютно ничего не понимает?— лишь догадывается, а в голове всплывают письмена недавних историй из дневников странника, которые муж откапывал в грязи подземелий. Уж кто-кто, а Корнифер бы вмиг объяснил ей, что к чему, — объяснил бы, кабы не завалился спать после последней вылазки, самой долгой.
— Что за шум? — тут же вываливается к порогу лёгкий на помине Корнифер, зевая и протирая глаза, близоруко моргает, щурясь на рыцаря, девушку, Жука — да так и застывает в одном сапоге и без жилета, открыв рот.
Бретта, шугливо отшатнувшись, прижимается к плечу Изельды, схватив её за руку, и восторженно смотрит, как Старейшина целует рыцарю запястье?— так почтительно, будто это королевская особа,?— пока тот растерянно хлопает мокрыми от слёз глазами. —?Изель, это лучший рыцарь нашего покойного короля. Мы десять лет его не видели. —?А что с ним случилось? —?Долгая история,?— говорит Бретта, отцепляется и, жадно рассматривая, подходит поближе?— наконец-то осмеливается.
—?Кого это ты привёл, а, Жук? —?ворчливо интересуется выглянувший с порога Слай, поправляя толстые очки. — Бездельник! По-твоему, деревня у нас безразмерная?Изельда даже и не думает припоминать Слаю все поддёвки касаемо недостатка мужиков в Грязьмуте, потому что Слай в следующую секунду уже круглит глаза за стрекозьими линзами?— а это всегда выглядит очень смешно, потому что Слай с круглыми глазами похож на диковинное насекомое,?— и недоверчиво хмыкает. —?А чума? Где ж она, если ты и вправду рыцарь Вессель, оживлённое Пустотой дитя?Вессель оглядывается на Жука, дёрнув острым подбородком, и молча смотрит на него?— так, чтобы все сделали то же самое, а Жук, маленький и неумытый, сидит на резной скамье, вычищает ножичком потемневшую мякоть из яблока, сдувая со лба грязные седые пряди, и выглядит так же, как выглядел всегда. —?Значит, чума ушла, а рыцарь больше не заперт в храмовом жертвеннике. Как оно так, а? —?Вот так,?— хитро щурится девушка в малиновом, проверяя пальцем остриё своего тонкого охотничьего копья. —?Спросите Жука?— всё-о-о расскажет.Жук поднимает взгляд?— не такой тяжёлый, как прежде?— и, кое-как криво закусив яблоко уцелевшими зубами, впервые за столько недель улыбается.