Глава 5. Ее Высочество (2/2)

Принцесса с присущей ей грацией присела рядом с воином и положила ладонь ему на локоть. Рука у нее была удивительно горячая.

— Эвор, — мягко, но настойчиво произнесла она, — что происходит между тобой и твоим братом?Эвор даже не заметил, что она перешла на «ты» — настолько он был погружен в свои мысли. Реген помешал ему открыться принцессе, и теперь ему пришлось снова набираться храбрости для признания.

— Ты слишком любишь его… и слишком много ему прощаешь. Нельзя позволять ему такого отношения. Ты же старший! Я понимаю, тебе не хочется быть с ним суровым, но строгость пойдем ему во благо. Капризных детей надо пороть, а не поощрять, — Астальда нахмурилась.

Эвор внезапно улыбнулся.— Вы абсолютно правы, Ваше Высочество. Я слишком люблю его… слишком многое ему прощаю… Но я не могу иначе. Я люблю его больше жизни. Он – все для меня. Пусть он шпыняет меня, пусть кричит, пусть грубит, пусть хоть бьет – мне все равно. Я так люблю его… — голос Эвора стал хриплым. – Я не могу описать это чувство… в мире не найдется слов, которые могли бы его передать. Прикажи брат мне сейчас отрубить себе руку, выколоть себе глаза, убить себя, перерезать вам горло – я все сделаю…В медовых глазах принцессы бронзовым всполохом закружилось изумление, но она ничего не сказала и продолжила слушать.А Эвор, ударившись в воспоминания, начал рассказывать о том, как они были детьми, жили в маленькой деревушке на окраине Восточной Окталы, как всегда были вместе, как он заботился о младшем братишке, и тот отвечал ему такой же теплотой, любовью и лаской…— Он был отщепенцем, изгоем, его боялись из-за его дара, а сам он боялся отца и всегда прибегал за утешением не к матери – ко мне… Когда отец избил меня, он плакал, он обнимал меня, утешал, он со слезами просил прощения, считая, что это его вина. Он был замкнутым, угрюмым, дерзким мальчишкой, но нежным и любящим младшим братом…— Что же изменилось? – спросила Астальда. Эвор вздохнул.— Сначала я думал, что на него так повлияла эта его тяга к знаниям, страсть к магии, что жажда власти и новых познаний затмила его разум и очерствила его душу… Все эти годы, что мы странствовали вместе, я думал так. Но я ошибался. Боги, как же я ошибался! – Эвор уронил голову на руки, зарывшись пальцами в густые темные волосы.

— Ошибался? Но почему? Что произошло с твоим братом на самом деле? – встревоженно спросила принцесса. Старший Доррано судорожно выдохнул.

— Я узнал всего лишь три недели назад. Реген плюнул на порученную нам миссию и, решив оставить рубин себе, поехал в Эгмар. Как мне не было больно и стыдно, но я последовал за ним. Он… он заболел, у него был жар. И, наверно, это и стало последней каплей…

Астальда, заметив, как дрожат пальцы Эвора, мягко сжала его плечо. Тепло, разлившееся от ее ладони, странным образом успокоило, сняло напряжение, и воин почувствовал, как уходят подступающие к горлу слезы.

— И что случилось? – осторожно подтолкнула его принцесса. Эвор глубоко вздохнул, набираясь смелости.

— Мы занялись любовью.Астальда откинула голову назад, как от удара, и потрясенно воззрилась на воина.

— Вы… — сорвалось с ее губ.— Мы занялись любовью, — обреченно повторил Эвор, снова роняя голову на руки. – Я взял его. Я… я переспал со своим родным братом.

Шокированная Астальда какое-то время пораженно смотрела на него, а потом опустила веки. В свете костра ресницы ее казались бронзовыми.

— Вы презираете меня, Ваше Высочество? – едва слышно прошептал Эвор.— Не вижу ничего, за что тебя стоило бы презирать, — совершенно спокойным голосом ответила вдруг принцесса, и воин вскинул голову, бросая на девушку непонимающий взгляд.— Если это было по любви, — Астальда поднялась и прошлась по поляне, — то в этом нет ничего плохого.

— Но… он же… мы же родные братья…— И что? – пожала плечами Ее Высочество. – Вы же любите друг друга, так?

— Но это же… странно. Это… противоестественно…— По мне, в тысячу раз омерзительнее и противоестественнее, когда люди делают это без любви, — презрительно произнесла Астальда. – А если ты любишь, то какая разница, кто этот человек – мужчина ли, женщина, друг ли, брат, сестра, наставник, господин… Да даже не человек! Ты ведь слышал легенду про то, как один юноша влюбился в русала?

— Но они не были связаны родственными узами.— Их связали узы много более крепкие и прекрасные, — ответила Астальда. – Но даже они, как мне кажется, показались бы чахлыми и скупыми на фоне той привязанности, что питаете друг к другу ты и твой брат. И если вы так любите друг друга, какое вам дело до всего остального мира?Пораженный ее словами Эвор опустил глаза и надолго замолчал.

Наконец губы его дрогнули.— Должно быть… должно быть, вы правы, ваше высочество, — произнес воин. – И я… меня не волнует запретность или странность этих чувств – я не буду стыдиться их, прятать их или отрицать… Я готов признать и хочу признать их. Но Реген велел мне забыть о той ночи… Почему?— Он боится, — просто ответила Астальда.

— Боится? Чего? – удивился Эвор.— Той самой постыдности и запретности этих чувств. Он долго, долго прятал их в себе, связывал, подавлял – и однажды не выдержал, сорвался, дал им вырваться на свободу, взять верх над рассудком. И теперь он стыдится этого. Сожаление и вина жгут его, как огонь, и он не смеет смотреть тебе в глаза, боясь увидеть в них осуждение и презрение.— Презрение? – изумился старший Доррано. – К Регену? Нет, я бы никогда…— Но он-то так не считает. Он боится, Эвор. Больше всего на свете он боится твоей ненависти. Боится, что ты его бросишь. Боится остаться один.Воин опустил голову, вспоминая жаркий, торопливый, почти испуганный, умоляющий, жадный шепот брата той безумной ночью.«Люблю тебя… не оставляй меня… никогда не оставляй меня… Я не могу без тебя… Я люблю тебя…Я не могу без тебя…»Эвор невольно улыбнулся.— Вы действительно мудры, как про вас и говорят, Ваше высочество.Астальда улыбнулась.— Женщины всегда мудрее в плане чувств.

Вернувшийся через полчаса Реген зло зыркнул на мило беседующих Эвора и принцессу.

— Вы еще не перешли к самому главному? – наигранно удивился он. – Или уже закончили?

Астальда обожгла его гневным взглядом. Чародей пожал плечами и, насвистывая какую-то песенку, прошел мимо.

Усталый Эвор лег спать раньше. Реген читал книгу по магии, Астальда подбрасывала в огонь хворост, явно не стесняясь этого совершенно недостойного августейшей особы занятия.Убедившись, что воин крепко спит, принцесса взглянула на огонь налившимися тяжелой сверкающей бронзой глазами, и пламя, словно впитав в себя этот цвет, ярко полыхнуло. Астальда поднялась и тихонько подошла к читающему чародею. Тот нехотя поднял голову.— Вы что-то хотели, Ваше Высочество? – нарочито любезно поинтересовался он.Астальда, наклонившись, вдруг цепко схватила его за горло и посмотрела ему прямо в глаза своими пылающими глазами цвета бронзы, зрачки в которых сузились до вертикальных щелок. Реген захрипел и сцепил зубы. Он ни на секунду не испугался и даже, кажется, не удивился – только взглянул на девушку с ненавистью и злобой.— Глупый мальчишка, — внезапно понизившимся голосом произнесла Астальда. – Глупый, упрямый, своенравный мальчишка… долго ты еще будешь мучить вас обоих? Если тебе не жаль себя, пожалей хотя бы брата!

— Это не ваше… кх-х… дело, — выдавил Реген. Пальцы принцессы еще сильнее сдавили его горло.

— Мое, — ледяным тоном произнесла она. – Я все-таки будущая правительница этой страны и должна интересоваться проблемами своих подданных.

— Какая вы… заботливая… — Реген, несмотря на свое незавидное положение, не сумел удержаться от ехидства. Бронза в глазах Ее Высочества сверкнула ярче.

— Ты эгоистичная маленькая тварь. Ты просто пользуешься тем, что брат ни в чем не может тебе отказать…— Ничего… подобного! – возмутился Реген. Астальда сузила глаза, слегка ослабив хватку.

— Ничего подобного! Вы… вы ничего обо мне не знаете, чтобы судить так поспешно! – огрызнулся чародей. – Я ничего от него не требую! Я вообще хочу, чтобы он оставил меня и шел своим путем!

— Так скажи ему это сам!

— Не могу… — внезапно хрипло прошептал Реген. – Я не могу…Астальда выпрямилась, отпуская его горло, и маг уронил голову на руки.

— Не можешь? – переспросила Астальда. – Зато грубить ему, обижать его и причинять ему такую боль – всегда пожалуйста? Ты же… ты же любишь его, Аштар тебя раздери! Какого черта ты давишь свои чувства и пытаешься затоптать его любовь?

Реген понял голову. В глубине его черных глаз затаилось отчаяние.

— Да, я люблю его, — тихо произнес маг. – Я люблю его больше всего на свете. Я жить без него не могу. Я схожу по нему с ума. Это чувство терзает меня, мучает, жжет изнутри, оно вспыхивает каждый раз с новой силой, как только он ко мне прикасается, и одного его взгляда достаточно, чтобы у меня внутри все перевернулось…Это раздражает просто невероятно! Я чародей высшего ранга, я должен быть выше любых человеческих чувств и привязанностей, я не должен слушать голос своего сердца – только глас Магии!.. Но мало того, что я позволяю этой любви управлять мной – это еще и любовь к моему собственному брату!

— Маги, — Астальда презрительно скривила губы. – Вы всегда давили свои чувства и эмоции, свое человеческое начало в угоду жажде власти и стремлению к знаниям, всегда кичились своей гордостью и силой. Ты, — она наклонилась и цепко схватила Регена за воротник, — что тебе дороже: твоя магия или твой брат?Чародей сжал побелевшие губы.

— А если твоего брата завтра убьют во время выполнения миссии – что ты будешь делать? – прошипела принцесса.

Реген застыл. Ярость медленно уходила из его взгляда, черты лица смягчались, и недоверчивое озлобление сменялось задумчивой грустью.— Вот и подумай над этим, — Ее Высочество отпустила мага и выпрямилась. – Пока не стало поздно.

Реген отвернулся. Принцесса бросила на него надменный взгляд сверху вниз и пошла прочь, но едва она отошла на несколько шагов, как маг окликнул ее:— Ваше Высочество.— Да? – Астальда обернулась.

— А откуда, – Реген поднял на нее взгляд, – откуда вы столько знаете о моих чувствах? Брат не мог вам этого рассказать…Астальда улыбнулась.— А может, я Чтец Чувств?

Младший Доррано скептически хмыкнул.— Чтецами Чувств могут быть только драконы, миледи, так что этот вариант отпадает.Астальда усмехнулась и, приподняв юбку, грациозно прошествовала к своему месту.

Через неделю они достигли Шандора.