Арка 2. Глава 7 (2/2)

— Арсений, мать твою, приди в себя! — взмолился Антон, продолжая отступать назад, чтобы теневая энергия его не достала. — Я один тут не справлюсь!

— Прекрати горланить, я слышу! — наконец-то ответил Бог Войны.

Он вырвался из плена ментального проклятия, но было уже слишком поздно: кицунэ щёлкнула пальцами, и яркий солнечный свет померк, погрузив мир в кромешную темноту.

Ничего.Антон вообще ничего не видел: ни предметы вокруг, ни Арсения, ни даже себя в его руках – ему на глаза будто надели плотную повязку, полностью блокирующую зрение, и оставили только осязание и слух.Тёплые пальцы, обхватывающие косу, начали мелко подрагивать, и Шастун почти физически ощутил то напряжение, которое растеклось по чужому телу: Бог Войны находился в тех же слепых условиях, что и его орудие.

Арсений попробовал выпустить огонь, чтобы сориентироваться в окружающем пространстве, но попытка не увенчалась успехом: мощная теневая энергия накрыла пламя, словно гасильник – свечу, и оно потухло, едва успев появиться.

Здесь, на территории кицунэ, красный огонь оказался бессилен.

Арсений резко пригнулся, услышав над головой хлопанье крыльев, а в следующую секунду рванул вбок, но не удержал равновесие и упал на ягодицы, выставив назад руки, потому что из непроглядного мрака на него кинулась гончая. Иллюзия разинула пасть в попытке Арсения напугать и тут же растворилась, так и не успев сомкнуть клыки на его шее.

Перед глазами Арсения поплыли разноцветные пятна страха, и он стал судорожно шарить рукой по полу, стараясь нащупать выроненное орудие, но натыкался исключительно на ровную, гладкую поверхность пола. И больше рядом ничего не было.

Душа Арсения ушла в пятки.— Антон!— Я здесь, — Шастун тотчас опустился рядом, кладя руку Арсению на плечо. — Ты знаешь, где мы?— В иллюзорном пространстве, которое полностью подчиняется кицунэ, — на выдохе произнёс Бог Войны, чувствуя, как успокаивается судорожно стучащее сердце.

Он поднялся на ноги, хватая Антона за локоть, чтобы никогда больше не потерять.

— В отличие от купола, оно исчезает только со смертью владельца, а это значит, что нам придётся здесь костьми лечь, но выстоять.— То есть либо мы её, либо она нас? — риторически уточнил Антон. — Надеюсь, у тебя есть опыт подобных сражений.

— Ни малейшего.

— Класс. Я могу начинать паниковать?

Антон выставил вперёд свободную руку, пытаясь найти какую-нибудь поверхность, но его пальцы разрезали лишь пустоту.

Арсений аккуратно шагнул вперёд, и Шастун вынужденно поплёлся за ним следом, размышляя над тем, сколько ещё эти прятки в темноте продлятся.

Собрав достаточно практической информации, Антон пришёл к выводу, что из всех видов магии ментальная и иллюзорная самые отвратительные. Во-первых, они травмируют и без того расшатанную психику; во-вторых, они реально жуткие; в-третьих, с ними хрен справишься.

Занятый размышлениями Антон не заметил, как перестал размахивать руками в темноте и просто опустил их по швам, покорно бредя за Арсением.Зря.Лоб опалил удар обо что-то жёсткое и рельефное – Антон заскулил от боли, автоматически опускаясь на корточки, и обхватил ладонями раскалывающуюся голову, стараясь справиться с болью.

— Сука, откуда здесь люстры? — простонал Шастун, потирая ушибленное место.

Он приоткрыл один глаз, не надеясь что-либо разглядеть, а потом резко распахнул оба, пялясь на стоящую впереди конструкцию: зеркало.

— Арс, — осторожно протянул Антон. — Ты тоже это видишь?— Да, — последовал краткий ответ.

Только видел Арсений несколько другое.Вокруг, будто по негласной команде, появились зеркала, подсвеченные снаружи и изнутри. Они выделялись на чёрном фоне яркими пятнами, но что самое пугающее – в каждом, абсолютно в каждом из них отражался Антон.— Ангел, иди сюда, — тихо позвал Арсений.Он попятился, нервно проворачивая в руках откликнувшуюся на зов косу, и спустя пару шагов упёрся спиной в преграду. Арсений обернулся, с ужасом смотрясь в ещё одно зеркало, передающее внешность с точностью до мелочей.

Вот только с ним отражение не имело ни капли общего.

— Какого... — Антон огляделся, холодея от бесконечных зеркал, лучами расходящихся из центра пространства. И на всех без исключения поверхностях был он, стоящий в полный человеческий рост. — Почему тут везде мои отражения?— Я хочу сыграть с вами в одну игру, мальчики, — звонкий смех, словно из динамиков, зазвучал отовсюду. — Особенно с тобой, Бог Войны.Кицунэ хищно облизнулась и повела хвостами, предчувствуя скорое веселье.

— Или мне лучше обращаться к вам Арес, Господин Император?По телу Арсения лавиной прокатился холод, кольнувший ледяными иглами внутренности, коснулся сердца и выбил из лёгких весь кислород, оседая на губах инеем.Рядом с Арсением будто военный снаряд разорвался: в его ушах неистово зазвенело, а изображение перед глазами пошло мушками, смешиваясь в цветах и оттенках. Бог Войны вцепился в косу, опираясь на неё, чтобы не упасть, и прислонился лбом к металлической рукояти, со свистом втягивая в себя воздух.

В зеркалах больше не отражалась статичная картинка.

Она двигалась, смеялась, язвила – она была тем Антоном, которого Арсений видел собственными глазами: перепуганным после нападения беса на детской площадке, подолгу курящим на балконе, греющим ладони о чайник, матерящимся на убежавший утренний кофе и решительно нависающим сверху. С помутнённым от выпитого взглядом, ярким румянцем на щеках и руками по обеим сторонам от головы Арсения.

Отражения, замелькавшие со всех сторон безостановочным хороводом, были сродни интимным видео, которые кто-то намеренно слил в Сеть, разом обнажив чужие секреты.Кицунэ – трикстеры.

А трикстеры по правилам играть не умеют.

— Арс, это…

Антон в шоке рассматривал каждое зеркало, ловил в нём себя и не понимал, что должен сейчас чувствовать: стыд, страх, злость или целую бурю эмоций, сметающую всё на своём пути.

— Мои воспоминания о тебе.

Арсений решительно поднял голову, смотря на иллюзии. Он с самого начала догадался, по какому сценарию это представление движется, боялся того, что в итоге увидит, отрицал происходящее, хотел куда-нибудь убежать, но в итоге осознал, что бежать некуда.

Стоило Богу Войны отринуть страх, как отражения застыли и стали медленно расплываться, собираясь в новые сюжеты. Только теперь главных героев оказалось двое: сам Арсений и его старший брат.

Когда кицунэ приоткрыла метафорический ящик Пандоры, все события из прошлого близнецов, таящиеся под тяжёлой крышкой, ураганом вырвались на свободу, разлетаясь по зеркалам. Бедствия, войны, жестокость, обман и болезненные утраты замелькали былыми эпохами, превращаясь в самый настоящий кошмар.

Шастун это зрелище не выдержал. Он крепко зажмурился, считая до десяти, потому что ещё чуть-чуть и точно сошёл бы с ума от происходящего.

— Антон, не закрывай глаза, — попросил Арсений, ласково поглаживая рукоять косы.

— Не хочу, — Шастун тяжело сглотнул. — Я не хочу смотреть на все эти ужасы, которые выглядят слишком реально, чтобы принять их за правду.

— Они и есть правда.

Взгляд Арсения упал на зеркало, в котором плясал алый пожар, сжигая дотла некогда великую империю.

— Здесь нет обмана и нет лжи: всё, что ты назвал ужасом, происходило на самом деле. Отражения – это визуализация памяти, а не иллюзии. Поэтому смотри, Антон. Ты же хотел знать о моём прошлом? Сейчас оно прямо перед тобой.

Настолько живое и правдивое, что адреналин хлынул в кровь, когда Антон снова открыл глаза.Бесконечная пустошь, реющие знамёна, тысячи людей в солдатских доспехах, впереди которых – слишком знакомая фигура в золотом лавровом венце. Взмах руки, и одна волна захлёстывает другую, скрывая землю под градом мёртвых тел. И казалось, что алые реки, текущие от трупов, заполнят зеркало до отказа, заставят его треснуть и польются бурлящим потоком наружу.

И они действительно полились.

Расстелились вокруг предвестниками смерти, но уже в соседнем зеркале: появились после секундного блеска ножа у горла, надулись пузырями на свежей ране и расплылись по мостовой кровавыми лужами, окружая бездыханное тело.

Тело, чья кожа была практически чёрная от покрывающих её меток.

Эд.Иллюзорный или нет, но Антону в нос ударил отвратительный запах железа, от которого мгновенно скрутило желудок и тошнота подкатила к горлу, вынуждая Шастуна отвести взгляд.Стало ли от этого легче?

Отнюдь.В следующих отражениях были старинные улицы, резные башни дворца и какие-то пиршества с огромными столами от стены до стены. Тонны сверкающих кубков и блюд, знатные люди в узорных одеждах и двигающиеся под музыку танцовщицы, на запястьях и щиколотках которых звенели драгоценности. А затем сюжет отражений стал строиться вокруг светловолосой красавицы: вот они с Богом Войны сталкиваются на рынке, вот он встречает её во дворце, следующая картинка показывает роскошную императорскую спальню и два уже знакомых силуэта, отдельными кадрами мелькают поцелуи, улыбки, касания, взгляды, а потом всё резко начинает тонуть в голубом огне, сжигающим бедную девушку в пепел.Антону отчаянно захотелось ослепнуть. Потерять последние крупицы памяти, чтобы никогда больше увиденное не вспоминать. Зеркала его желанию подчинились: погасли ненадолго, пропуская несколько эпох, а затем показали счастливую семейную жизнь, спокойную и умиротворённую.

Туманная набережная Невы, милая брюнетка, сидящая рядом с Арсением в театре, мундиры, длинные платья и бальные залы – это до удивительного красиво. Алтарь, клятвы, скреплённые кольцами узы, Арсений, воркующий над плачущим свёртком, и руки обоих родителей, поддерживающие малышку на её первом, несмелом шаге – это правильно. Выстрелы, слёзы, прощальные слова и пугающей силы пожар, в котором тонет дворянское поместье – это то, что стягивает лёгкие тупой болью.Антон вдруг отчётливо осознал, что не сможет заменить Арсению семью.

И с тем, что взаимности от него не добьётся, тоже смирился, потому что тех, кого Бог Войны действительно любит, уже давно нет в живых.

— Папа!

У Антона подкосились колени.Он рухнул на пол орудийного пространства, с трудом втягивая в себя воздух, когда торс Арсения обвили маленькие детские руки, стискивая в пальцах ткань футболки.— Я по тебе соскучилась, — Кьяра прижалась к Арсению теснее и подняла на него ярко-голубые глаза. — И мама тоже, сильно-сильно.

— Это правда.

Появившаяся из ниоткуда Алёна подошла к дочери ближе и встала у неё за спиной, с нежностью глядя на мужа.

— Столько времени прошло с того дня, как ты ушёл, Арсений. Нам тебя очень не хватает.

Алёна мягко обхватила его ладонь, кладя её себе на щёку, и закрыла глаза, наслаждаясь родным теплом. Арсений смотрел на длинные золотые локоны, струящиеся водопадом по худым плечам, на подрагивающие ресницы, пухлые губы и тонкий стан, скрытый старинным платьем.

Идеальная копия.

Но всё-таки не реальность.

— Пойдём домой, — тихо попросила Алёна, поднимая на мужа полный надежды взгляд и замирая в ожидании его ответа.

— Нет.

От звука собственного голоса внутри Арсения что-то надломилось.

Он отстранился, высвобождаясь из иллюзорных объятий, отвёл косу в сторону и уже замахнулся, чтобы нанести удар, но орудие повело себя странно: оно затряслось, точно в лихорадке, и чуть не выпало из его рук.— Ты рехнулся? — в ужасе зашипел Антон, косясь на женщину, успокаивающую плачущего навзрыд ребёнка. — Это же твоя семья!

—Это идеальная мысленная проекция, восстановленная из частиц моей памяти, но не моя семья, — твёрдо произнёс Арсений. — Я могу представить, что ты сейчас думаешь и чувствуешь, но именно этого лиса и добивается: она хочет сломить нас морально, чтобы мы не смогли сражаться и погибли по собственной глупости. Не дай ей себя обмануть, Антон.

Арсений обвёл взглядом парящие в воздухе зеркала, ещё раз всмотрелся в копии Алёны и Кьяры, стараясь найти в них несуществующие изъяны, а затем обратился к притихшей косе, стараясь звучать как можно убедительнее:— Единственный, кому ты можешь здесь верить...— Я тебе верю, — перебил Антон, возвращая себе трезвость ума и поднимаясь с колен. — Делай, что должен, Арс. Всё в порядке.

Закруглённое лезвие, объятое пламенем, с лёгкостью прошло сквозь иллюзорные тела, рассекая их надвое, а следом за растворившимися фигурами послышался громкий треск лопающихся зеркал. Осколки посыпались на пол, превращаясь в густой дым, и стеклись в центр пространства, формируя уже знакомую хвостатую фигуру.

— Это было забавно, — кицунэ наклонила голову вбок, довольно щурясь, и за её спиной цветком распустился бурый веер. — Я словно матрёшку открывала: чем глубже внутрь, тем волнительнее и опаснее. Тебе так не показалось, Антон?Рядом с кицунэ материализовались перчатки с внушительными когтями-лезвиями, которые крепились к пальцам металлическими пластинами. Антон видел такую жуть только у Росомахи из Людей Икс и у Фредди Крюгера, но вживую со странной модификацией кастетов не сталкивался. По крайней мере, до этого момента.

— Знаешь, Антон, в чём-то мне тебя даже жаль, — с напускным сочувствием протянула кицунэ. — Такая тяжёлая судьба, столько страданий и боли – просто кошмар. Но сколько ужасов поджидает тебя впереди...Лиса просунула руки в свои перчатки и повращала кистями, разминаясь.

— Как же удачно сложилось, что я могу избавить тебя от мучений. И знаешь чем? — кицунэ обольстительно улыбнулась. — Смертью.

Заострённые уши дёрнулись, и в следующую секунду раздался лязг, перешедший в звук разрезаемого воздуха – Арсений блокировал лисий удар и на автомате приказал огню вспыхнуть на предплечье, когда туда наметился один из хвостов.

Но Арсений совсем забыл, кому принадлежит поле боя.

От контакта с чёрным демоническим пламенем его кожа мигом потемнела, обуглившись, и Бог Войны шарахнулся в сторону, держась за изувеченную руку. Регенерация тут не поможет: кицунэ сотрёт его в пепел быстрее, чем магия успеет восстановить повреждённый эфир, поэтому каждая атака может стать для Арсения последней. И не только для него.

?Дело дрянь?, — промелькнуло в мыслях Бога Войны, когда вместо одной кицунэ он увидел девять.

Девять абсолютно одинаковых лис, восемь из которых контролировались хвостами настоящей, и мало того, что различить их не представлялось возможным, так ещё и драться в одиночку против целой группы демонов – это самое настоящее самоубийство.Для Арсения, но не для его брата.

Внешний мир застыл, когда Бог Войны сделал глубокий вдох, ныряя на дно собственного разума и снова оказываясь возле ментального барьера. Арес не заставил себя долго ждать: как и в прошлый раз, он вышел к границе спустя пару мгновений, приветствуя Арсения широко расставленными в стороны руками.

— Я так рад тебя видеть, что готов придушить, — признался Арес, расплываясь в ослепительно-яркой улыбке. — Дай угадаю: ты снова пришёл просить моей помощи? Если так, то иди на хуй, потому что аукцион невиданной щедрости кончился.— Нет, я здесь по другой причине.

Арсений перехватил любопытный взгляд синих глаз и вздохнул, кладя руку на энергетическую стену.

— У меня мало времени, поэтому слушай внимательно и не перебивай. Там, в реальности, я сражаюсь против восьмихвостой кицунэ, и мои шансы на победу с космической скоростью стремятся к нулю. Я не уверен, что смогу выстоять против неё, даже если использую доспех, поэтому единственная надежда остаётся на тебя. Наверное, мне нужен был повод или подходящий момент, чтобы сказать тебе о моём решении, а может быть, я до сих пор сомневаюсь в его правильности, но тем не менее.

Ментальный блок под пальцами Арсения пошёл трещинами, превращая поверхность в сплошную белёсую паутину, и не успел Арес сделать шаг назад, как барьер ссыпался ему под ноги мелкой крошкой.

— У меня только одна просьба, — Арсений вытянул вперёд раскрытую ладонь, подходя ближе. — Не трогай моё орудие.

— Тут уж как пойдёт.

Арес схватил брата за руку и резко дёрнул на себя, меняясь с ним местами.

Спустя семь веков.

Наконец-то.

Сначала Антон подумал, что умирает: от мощнейшего прилива энергии его мышцы загорелись болью, сердце застучало в ритме двести ударов в минуту, а попавший в трахею кислород начал медленно сгорать, оседая на лёгких толстым слоем пепла.

Антон никогда прежде не чувствовал такую чудовищную силу: ни тогда в больнице, ни в битве с адскими гончими, ни в одном из патрулей – эта разрушительная магия была для него в новинку. Она заполнила контейнер за считанные секунды и теперь растягивала его, давя на стенки и пытаясь отвоевать себе ещё больше места. И этот необузданный бирюзовый огонь, не знающий ни пощады, ни меры, постепенно убивал Антона, разрушая эфир в его теле.

Кицунэ заинтересованно качнули хвостами, почуяв изменение энергетических потоков, и предусмотрительно отскочили в стороны, когда в центре круга поднялся сокрушительный бирюзовый вихрь. Шастун в панике озирался по сторонам, стараясь а) совладать с дикой болью, рвущей организм на куски и б) найти в этой лазурной буре Арсения. Но мало того, что ничего не видел, так ещё и не мог уловить его присутствие, постоянно натыкаясь на кого-то чужого.

Через несколько мгновений голубое пламя улеглось, являя присутствующим крайне озадаченного Бога Войны.— Пиздец, — он обвёл взглядом девять одинаковых кицунэ, язвительно интересуясь: — Вас чё, на принтере распечатали? Ты бы хоть с дизайном поэкспериментировала на досуге, а то как-то несолидно.

— В этом тактика, — хором ответили лисы.

— Херня это, а не тактика, — насмешливо фыркнул Арес.

Он планировал вкинуть ещё парочку комментариев, но орудие в его руках накалилось до такой степени, что боль разрядом тока передалась по дуге.

— Погоди секунду, у меня тут технические неполадки, — обратился Арес к кицунэ, подкрепляя свою просьбу заискивающей улыбкой.

Он повертел боевую косу в руках, разглядывая её с ребяческим любопытством, затем попробовал сделать замах, но быстро понял, что ничего внятного не добьётся, и просто прислушался.В голове Ареса раздался вымученный стон.

— Эй, как тебя там... — Бог Войны постучал по нагретому лезвию, с удивлением обнаруживая, что чувствует с орудием связь. — Имя своё мне скажи.— Антон, — раздался надломленный голос.

— Так вот, Антон, расклад следующий.

Тяжёлая коса перестала оттягивать руки, и вместо неё Арес увидел перед собой высоченного парня с румяным от прилившей крови лицом и лихорадочно мечущимся взглядом. Углубляться в детали чужой внешности, равно как и в пласт братских воспоминаний, Арес не стал, оставив все разбирательства на потом, и ограничился прямым зрительным контактом, надеясь, что смысл его слов до Антона дойдёт:— Я не Арсений. Расписывать нюансы не буду, но орудие мне нахуй не сдалось, поэтому будь так добр: посиди где-нибудь в сторонке и не мешайся. Вопрос с твоей дальнейшей участью мы решим позже.Арес грубо отпихнул Шастуна в сторону, выходя в центр круга из хвостатых демонов, угрожающе хрустнул костяшками, затем шеей, а после повёл плечами, разминаясь перед предстоящей схваткой.

По его личным меркам, тело, опрометчиво отданное Арсению на попечение, сейчас находилось не в самой лучшей физической форме. Но Арес не был бы собой, если бы за пару минут не адаптировался к новым условиям и не понял, как следует действовать, чтобы выжать из своего запущенного организма максимум.

— Пацана не трогай – он вне игры, — предупредил кицунэ Бог Войны. — И давай драться по-честному: я один против вас девятерых.

— Договорились, — синхронно улыбнулись лисы, и их янтарные глаза коварно блеснули.

Соседние копии расступились, давая пошатывающемуся Антону покинуть пределы круга, а потом сомкнули ряд обратно, нетерпеливо поводя ушами.

— Тогда начнём? — спросила одна из лис. — Чуть не забыла: тебе просили кое-что передать.

— И что же? — равнодушно поинтересовался Арес, зажигая на кулаках бирюзовое пламя.

— Смерть – это только начало.

Кицунэ кинулись на него, целясь когтями в наиболее уязвимые зоны, и по пушистым лисьим хвостам растёкся иссиня-чёрный огонь, готовый сжечь Ареса заживо.

Он с лёгкостью ушёл от первого удара, заставив двух кицунэ врезаться друг в друга, отбил нападение сбоку мощными взрывами и схватил очередную атакующую лису за запястье, с отвратительным хрустом ломая ей кисть. Кицунэ рухнула на лопатки, сбивая беспорядочно мечущимися хвостами ещё несколько лисиц, и дальше всё смешалось в сплошное месиво из чёрно-голубого огня, когтей, визгов и неестественно вывернутых конечностей.

Арсений наблюдал за происходящим с самого начала, не отвлекая брата своими подсказками, а Шастун стал полноценным зрителем только тогда, когда битва перешла в фазу разгара.

От бешеной скорости движений и обилия световых эффектов Антона моментально затошнило, но спустя какое-то время он привык, и вместо пёстрого урагана стал вновь различать отдельные фигуры. Вот только ту, что отбивалась от девяти остальных Антон узнал с большим трудом.

На Аресе был надет магический доспех. Его кожа превратилась в сплошное голубое пламя, частично сохранившее очертания человеческого тела, а на бёдрах, предплечьях и торсе появилась броня из застывшей лавы, имеющая насыщенный чёрный цвет. Голову Бога Войны увенчивало подобие рыцарского шлема с открытым верхом, через который вырывался мощный поток огня, и вся эта причудливая конструкция напоминала Антону факел.

Шастун уже догадался, что видит перед собой того самого брата, о котором Арсений рассказывал. И разница между ними заключалась не только в стиле общения, но и в стиле боя: Антон прежде не думал, что кто-то может быть таким жестоким и хладнокровным. Голубой вихрь раз за разом уничтожал демонический огонь, сметая кицунэ подчистую, впивался им в глотки, опалял шерсть и прожигал иллюзорные тела насквозь, не колеблясь ни секунды, но на смену одним лисам неизменно приходили другие, потому что главную из них Бог Войны до сих пор не поймал. Оля ловко управляла своими копиями – идентичными, словно четыре пары сестёр-двойняшек – и тем самым отвлекала чужое внимание, подбираясь к истинной цели всё ближе.

Незаметно, будто хищник в ночи.

Антон бы давно позвонил кому-нибудь и позвал на помощь, но телефон, как на зло, лежал дома, а установить связь по магическому наушнику мешала теневая энергия, перебивающая коммуникационные потоки. Но если бы Антон сейчас взял в руки смартфон, то на чёрном экране отразились бы два дьявольских янтарных огня, горящих за его спиной.

— Зараза, да где же ты?

Арес создал стену из пламени, блокируя удар многочисленных хвостов, и специально подпустил нападающую лису чуть ближе, чтобы схватить её за голову и рывком свернуть хрупкую шею. Кицунэ тотчас обмякла, переставая молотить хвостами по земле, и рассыпалась искрящимся прахом прямо Аресу под ноги.

За всё то время, что Бог Войны сражался против копий-марионеток, он не пропустил ни единого удара, но в какой-то момент слабину дало его сердце.

Левую половину груди свело, прострелив болью до самого позвоночника, словно в мышцы вонзились сотни осколков – Арес вздрогнул от неожиданности, инстинктивно рассекая воздух возле себя огненной вспышкой, и шарахнулся в сторону, не понимая, в чём дело. Его взгляд стал судорожно метаться в поисках причины странных ощущений, пока не наткнулся на стоящего вдалеке Антона, за плечами которого выросла зловещая фигура с остроугольными ушами.

Арес не успел осознать, в какой момент его с силой рванули назад, утягивая обратно в подсознание, и тело стало двигаться само.

Секунда – Бог Войны оказался рядом с Антоном, заслоняя его от занесённых когтей.

Вторая – вместе с громогласным ?Изыди!? из ладони Арсения вырвался сверхмощный поток красно-голубого огня, со всей силы врезавшийся в кицунэ.

Третья – магический доспех стал стремительно растворяться, и длинные лезвия по самое основание вошли в ставший вдруг мягким живот, разрывая внутренние органы.

Пронзительный вопль сгорающей заживо лисы зазвенел в ушах, сливаясь с треском ломающегося купола, но Антону было на это плевать.Его парализовало, когда Бог Войны свалился в лужу собственной крови, кашляя и задыхаясь от глубоких резанных ран. Насыщенно-красные струи хлынули из распоротых артерий наружу, превращаясь в единый поток, и от растекающегося под Арсением моря в воздух поднялся тяжёлый запах железа.

Первичный шок отпустил Антона спустя пару долгих мгновений, и когда это случилось, Шастун рухнул на колени рядом с Богом Войны, ощущая подступающую к горлу истерику.

С перепугу Антон выудил из глубин своей памяти знания, полученные на школьных уроках ОБЖ, и начал действовать: подавил в себе рвотный позыв, трясущимися от страха руками разрывая пропитанную кровью ткань и обнажая искромсанный живот, обхватил ноги Бога Войны, сгибая их в коленях, чтобы приостановить кровотечение, а затем порвал собственную футболку и сделал вокруг раны тканевый валик, накрывая его самым широким куском.

— Эй, очнись.

Антон мягко похлопал по белой, как снег, щеке, и похолодел от ужаса, когда не получил никакой реакции.

— Нет-нет-нет, не смей умирать! — засуетился Шастун, понятия не имея, что дальше делать. — Давай, открывай глаза... Открывай, блять, глаза и держись в сознании!

— Я держусь, — просипел Арсений, тут же заходясь в булькающем кашле.

На ткани, прикрывающей рану, выступили алые круги, и Антон вцепился в ноги Бога Войны, удерживая их в согнутом положении.

— Заткнись, — дрожащим голосом попросил Шастун. — Заткнись и ничего не говори.

Стресс и адреналин отшибли все болевые ощущения, а ещё, очевидно, рациональность, потому что Антон начисто позабыл о наушнике и принялся лихорадочно шарить по чужим карманам в поисках телефона, чтобы вызвать скорую. И в эти секунды его мало волновало отсутствие у Бога Войны паспорта и легенды о том, где он свои ранения получил.

Арсений чувствовал, как вверх от ног медленно поднимается предсмертный холод, сковывающий льдом мышцы. Вопли и ругательства брата Арсений слышал, но разобрать их, к сожалению, не мог: его разум мутнел, заволакиваемый густой пеленой, мысли куда-то постоянно ускользали, а веки становились такими тяжёлыми, что держать их открытыми Арсению не хотелось.

Если ему и суждено переродиться, то смысла противиться этому нет.

Антон готов был плакать от отчаяния и уже собрался искать помощь в ближайших дворах, но внезапно понял, что Бог Войны не дышит.

— Чёрт–чёрт–чёрт... Пожалуйста, только не умирай, — сбивчиво затараторил Шастун. — Блять, что же делать??Если ты умрёшь, я тебя убью?, — клятвенно пообещал брату Арес.

Антон ударил Бога Войны по щекам, схватил его за запястье, проверяя пульс, и понял, что лучше переломает ему все рёбра нахрен в попытке провести сердечно-лёгочную реанимацию, чем пустит ситуацию на самотёк.

Была не была.

Дрожащие ладони легли на неподвижную грудь, сцепляясь в крепкий замок – Антон надавил где-то посередине, чувствуя смещение грудины вниз к позвоночнику, и понадеялся, что делает всё именно так, как было написано в той мудрёной медицинской книжке из арсеньевской библиотеки.

Антон не заметил, что воздух вокруг него начал трещать от разрядов электричества, побежавшего по рукам бело-жёлтыми змейками. Ему было невдомёк, что одна из них проскользнёт в задний карман его джинс и активирует магический наушник, устанавливая связь с другими орудиями. Антон понятия не имел, что весь тот успокаивающий бред, который он лепечет то ли для Бога Войны, то ли для себя самого, отчётливо слышит Дима, взволнованно объясняющий Паше масштаб катастрофы.

— Арес, Арсений – кто из вас двоих сейчас тут? Мне плевать.

Антон сделал последнее надавливание, убирая ладони с чужой груди, а потом обхватил пальцами подбородок Бога Войны и зажал ему нос.— Я не хочу тебя отпускать.Антон приник к бескровным губам, целуя Арсения до невозможности нежно и бережно, параллельно вдувая в его лёгкие живительный воздух.

Молния, родившаяся в теле новоиспечённой регалии, пронеслась по сосудам Арсения прямо к сердцу, врезаясь в слабеющую мышцу электрическим импульсом и заставляя её вновь сократиться. Антон отстранился, набирая в лёгкие вторую порцию кислорода, и опять припал к чужим губам – очередной разряд тока, переданный Арсению вместе с воздухом, вытолкнул кровь из предсердий в желудочки и дальше в аорту, запуская естественное сердцебиение.

На коже Бога Войны – в точности там, где теперь чувствовались ритмичные удары – расползлись чёткие чернильные линии, сложившиеся в причудливую монограмму с двумя острыми вершинами.

Арсений сделал судорожный вдох, резко распахивая прояснившиеся глаза.

Живой.