Арка 2. Глава 7 (1/2)

— Господи, неужели снова? — Антон обречённо захныкал, обхватывая раскалывающуюся голову руками.

Похмелье, как оказалось, такая замечательная вещь, которой абсолютно плевать, живой ты или мёртвый – оно тебя из-под земли достанет и обязательно заставит страдать. Ни Бэтмен, ни Мстители, ни даже ФСБ со всей своей чудесной аппаратурой с ним не сравнится. Оно, словно срачи в Интернете: было, есть и всегда будет.

Шастун лёг в позу эмбриона, подтягивая колени к груди, дышать стал поверхностнее, чтобы лишний раз не напрягать мышцы, и постарался вообще не шевелиться. Глаза ему тоже пришлось закрыть, потому что яркий солнечный свет бил прямо в лицо, раздражая чувствительную роговицу.Симптомы похмелья были классическими: гудящие виски, тяжёлые веки, жутчайшая помойка во рту и желание пустить себе пулю в лоб, чтобы прекратить мучения. Но единственная деталь, с которой Антон за своё лихое студенчество ни разу не сталкивался – это пылающие адским пламенем губы. Так невозможно сильно, будто Шастун накануне съел ведро жгучего чилийского перца, закусил горчицей и напоследок засосался с огнём. Хорошо так, по-французски.

?Что я делал-то, блять, что теперь мне настолько хуёво?? — мысленно взвыл Антон.

По мозгам ударил разряд тока, и Шастун скривился, сползая под одеяло с головой.

В его памяти обнаружился провал, причём огромный. Целая чёрная дыра, которая поглотила добрую половину вчерашнего вечера и возвращать её обратно явно не собиралась. Антон отлично помнил, как читал стрёмную статью про все эти лунные затмения и противостояния Марса, как Арсений вернулся с бутылкой амброзии, помнил душевный разговор на балконе, а вот дальше – полное, абсолютное ничего. Всё как в тумане: ни малейшего намёка на то, каким ветром его занесло на диван, где в этот момент находился Арсений, что происходило дальше и прочее, и прочее…

Ноль.

Время идёт, а просыпаться разъёбанным в щепки на самом классном в мире диване для Антона уже традиция.

Шастун аккуратно высунулся из-под одеяла и тут же поморщился, чувствуя ненавистное летнее солнце каждой клеточкой своего тела. Выдохнул, собрался с силами и насчёт ?три? резко открыл глаза.

— А я говорил тебе остановиться на первом бокале, — Бог Войны вошёл в гостиную как раз в тот момент, когда матерящийся Антон закрыл руками лицо.

— Да пошёл ты на хуй, — донёсся с дивана приглушённый голос.

— Только после тебя.Арсений распахнул дверцы кухонного шкафа и принялся перебирать разноцветные коробочки с лекарствами, вчитываясь в названия. Достал одну из упаковок, налил стакан воды и выдавил туда большую таблетку, которая сразу же зашипела и начала пузыриться, растворяясь.

— Пей, — Арсений опустился на корточки возле дивана и ткнул Антона в плечо, обращая на себя внимание. — Пей, говорю – легче станет.

— Нет, я больше на это говно не куплюсь, — недовольно буркнул Шастун. — Опять ты на мне будешь всякую хуйню тестировать?

— Ты слишком часто говоришь про хуи, — спокойно подметил Арсений. — За последние пять минут уже дважды.

— А может, они мне нравятся? — огрызнулся Антон.

— Это я уже понял.

Шастун обернулся к Богу Войны, продолжая щуриться и недовольно сверкая зелёными радужками, выделяющимися на фоне покрасневших белков – зрелище, надо сказать, то ещё.

— Что ты там понял? — Шастуна вдруг резко затошнило, и он зажмурился, сдавливая пальцами переносицу.

Его коснулось прохладное стекло.

— Обычный алкозельцер, — Арсений заставил орудие принять стакан. — Либо пьёшь сам, либо я вливаю его силой. Не забывай, что твоя головная боль автоматически передаётся мне тоже.

— Да-да, как венерические заболевания – я помню. Завали ненадолго.

Антон осушил лекарство в несколько жадных глотков и разочарованно выдохнул, потому что приятное чувство влаги во рту быстро сменилось прежней сухостью, а затем вытер губы тыльной стороной ладони и удивился тому, что гореть они так и не перестали.

— Что вчера было?

Шастун сел, исподлобья глядя на Бога Войны, который сменил своё местоположение, расположившись на журнальном столике.

— Ничего, — пожал плечами Арсений. — Мы посмотрели на затмение и Марс, выпили, тебя почти сразу развезло и свезло обратно спустя двенадцать часов. Конец.— В смысле двенадцать? — упавшим голосом произнёс Антон. — Я так долго спал?— Да, интереса ради я засёк время: одиннадцать часов и сорок две минуты, — отрапортовал Арсений, смотря на часы. — Думаю, всё дело в том, что ты не чистокровный сверх: те же Боги и другие существа, рождённые с собственной магией, воспринимают амброзию менее остро и пьянеют от неё относительно медленнее. Но не переживай: со временем ты адаптируешься.

— Это радует, — без особо энтузиазма ответил Шастун.

Он скользнул взглядом по комнате, останавливаясь на балконной двери: уличный столик всё так же украшали недопитая бутылка с золотисто-персиковой жидкостью и пара бокалов. Загадкой для Антона оставалось лишь то, как они с Богом Войны этот балкон покинули, потому что в воспоминаниях по-прежнему зияла глубокая яма.

— Арс, я… Я никакой херни не натворил, пока был бухим? — осторожно спросил Антон, искоса поглядывая на Бога Войны.Тот резко вскинул голову, и в голубых глазах всего на мгновение мелькнуло что-то, отдалённо напоминающее испуг, но в следующую секунду бесследно исчезло – Арсений даже в лице не изменился.

Антон надавил пальцами на пульсирующие виски, убеждая сам себя, что ему сейчас, наверное, показалось. С не до конца восстановившимся зрением и частично мутной картинкой могут и не такие странности привидеться.— К счастью для тебя, ничего криминального не было, — успокоил орудие Арсений. — Ты вырубился сразу, как только коснулся головой подушки, и до сегодняшнего дня признаков жизни не подавал. Но мне пришлось тащить тебя на себе, потому что самостоятельно ты бы сюда не дошёл.

Арсений задумчиво потёр пальцем столешницу, выбивая из неё мерзкий скрип и заставляя Антона скривиться.

— В общем, по алкашным меркам моего брата ты вёл себя вполне прилично.

— Тогда почему у меня жжёт губы? — задал главный вопрос Антон.

Арсений театрально приподнял бровь, скользя глазами по его лицу, и спустя секунду заминки запустил ладонь в свои волосы, снимая с головы спрятавшуюся среди чёрных прядей саламандру.— Принцессой она, увы, не стала, но попробовать определённо стоило, — Арсений обменялся с Агни многозначительными взглядами, и та едва заметно кивнула, подтверждая его слова.— Стесняюсь спросить, а что я делал? — Шастун почувствовал, как смущение медленно приливает к щекам.

— Ну-у, если вкратце, то ты проникся великой любовью ко всему живому и решил её поцеловать, не учтя, что саламандры по природе своей ядовиты, — Бог Войны погладил Агни по пятнистой спинке. — Они ошпаривают своих врагов при возникновении угрозы, а в твоём случае сработал эффект неожиданности. Ты ещё легко отделался: одомашненные саламандры безобидны и частично нейтрализуют яд, но будь Агни дикой – отравился бы насмерть.

— Я же, вроде, не могу умереть? — с надеждой протянул Антон.

— М-м, нет. Очень даже можешь.

Арсений опустил ладонь к полу, и чёрно-жёлтая амфибия мигом скрылась в коридоре.

— Всё, так или иначе связанное с магией, может нас убить. Только ты, в отличие от меня, не обладаешь ускоренной регенерацией, и поэтому не возродишься.

— Ты так спокойно об этом говоришь.

Антон ощутил, как к горлу подкатывает неприятная горечь, а в груди растекается такое же колкое жжение, как тогда в зоопарке. И когда Антон услышал, что в итоге из него вырвалось, было уже поздно:

— В любом случае, тебе теперь есть, кем меня заменить, если я снова умру.?Блять… Покажи, где тебя об этом просили?, — мысленно взвыл Шастун, коря себя за чересчур длинный язык.

В целом, ничего страшного, что он у Бога Войны не единственное орудие: у Паши вон вообще три помощника, и никто из них на своих коллег не обижается. Живут себе душа в душу, без ссор, претензий и каких-либо разногласий. А всё потому, что у Паши нет дурацкой привычки рыть кроличьи норы и прятать туда неугодные факты из биографии.

— Антон.

Шастун вздрогнул, когда ему на макушку опустилась чужая ладонь.

— Ты балбес, — Арсений улыбнулся, ласково ероша русые волосы. — Мы, кажется, вчера всё обсудили.

— Я помню.

— Хорошо, — кивнул Бог Войны.

Он опустил ладонь Антону на щёку и стал медленно её поглаживать, изредка касаясь шеи большим пальцем.

— Чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос, я повторю: моё прошлое – в прошлом, Антон. В настоящем нет никого, кроме тебя, а будущее нам знать не дано. Хотя одно могу сказать абсолютно точно: я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Ясно?

Антон замер, не в силах отвести взгляд от голубых глаз напротив.

Всё, что ему было доступно в эти долгие секунды молчания – это дышать еле-еле и чувствовать, как внутри что-то стремительно плавится, превращаясь в аморфную, бесформенную массу.

Вдруг помутнённую похмельем голову прострелила подозрительно знакомая мысль. Причём такая тяжёлая, будто Антон её уже когда-то озвучил, заставив повиснуть в воздухе невидимым свинцом.?Поцелуй меня?.

Но он абсолютно точно этого не делал, поскольку: а) такое сложно забыть, даже будучи в дрова, б) если бы подобное требование действительно имело место, Арсений бы не стал о нём молчать. Просто потому, что об этом молчать невозможно.

?Так, — Антон нервно сглотнул, сжимая в руках одеяло. — Сейчас самый подходящий момент. Давай, Шаст, как учили: ты мне нравишься. Видишь? Ничего страшного. Тогда насчёт три. Ты мне нра…?— Хуясно, блять. Я не маленький мальчик, чтобы меня защищали.

Антон отцепил чужую ладонь от своего лица и встал, стараясь сохранить равновесие. А внутри всё буквально вопило о том, какой он беспросветный долбоёб.

— Я в душ. Сопровождение не нужно.

— Жаль. Как раз собирался предложить свою кандидатуру.

Арсений проводил Антона задумчивым взглядом, а потом вздохнул и провёл пальцем по пыльной столешнице, рассматривая оставшийся на ней след.

— Убраться, что ли?

***Чтобы полностью прийти в себя, Антону потребовалось несколько часов, а когда это произошло, Арсений торжественно вручил ему швабру и заставил драить полы, доводя паркет до алмазного блеска.

Тем временем сам Бог Войны гордо расхаживал по квартире с радужным пипидастром (Антон не мог определиться, что веселит его больше: расцветка или само название) и тряпкой, старательно протирая каждый угол и ворча, если там невероятным образом находился носок.

Спустя два месяца совместного проживания Антон понял, что Арсений – чистоплюй каких поискать: у него всё по полочкам, выглажено, выстирано и готово заранее, за несколько недель или даже месяцев. Шастун не был уверен, раскладывает ли Бог Войны трусы по дням недели, да и не горел желанием знать, но такой вариант был вполне себе допустим: Арсений же.

— Я всё. Теперь можно за сигами?

Антон опёрся на швабру, увлечённо наблюдая за тем, как Бог Войны пытается дотянуться до верхней полки высоченного книжного шкафа.— Подожди, сейчас вместе пойдём.

Арсений подпрыгнул, вытягивая руку, но опустился на землю намного раньше, чем тряпка коснулась пыльной поверхности.

— Чёрт, не достану. Тащи лестницу.

— Дай сюда, — попросил подошедший к шкафу Антон, забирая у Арсения кусок смоченной спецраствором ткани.

Он привстал на носочки, легко доставая до нужного уровня и стирая собравшуюся там грязь: всё-таки преимущество в росте на семь сантиметров – вещь как в целом, так и в быту очень полезная.Футболка Антона ощутимо задралась, обнажая выступающие тазовые кости и плоский живот с дорожкой тёмных волос, а юркий язык скользнул по губам, оставляя в уголках рта влажные полосы. Арсению пришлось поскорее отвести взгляд, чтобы абстрагироваться от этого смущающего зрелища и не надумать себе ничего лишнего.?Нельзя было идти у пьяного на поводу. Ох, нельзя было... — Арсений прикрыл веки всего на мгновение и тут же об этом пожалел, потому что воспоминания о вчерашнем вечере предстали перед его глазами чересчур яркой картинкой. — Твою же ж мать?.

Пока Бог Войны боролся с собственными мыслями, Антон отполировал верхние полки шкафа до зеркального блеска и опустился на полную стопу, довольно отряхивая руки.

— Благодарить не надо.

Он всучил Арсению грязную тряпку и направился переодеваться, не обратив на его растерянность никакого внимания.

***Дом, дом, ещё один, затем небольшой магазинчик, круглосуточная аптека и опять похожие друг на друга высотки. Спальные районы, конечно, тише по сравнению с центром города, но намного скучнее. Тут жизнь не кипит – она тянется гусеницей от парка до торгового комплекса, иногда сворачивая в сторону спортивных стадионов.

Но Антону нормально.

Для него, в принципе, любой расклад приемлем, если в наличии имеются деньги на очередную порцию никотина и крыша, под которой можно переночевать. Ну, и пожрать что-нибудь – это вообще святое.

— Ты любишь выпечку? — невзначай поинтересовался Арсений у шагающего рядом Антона.

— Я люблю всё, когда голодный, — отозвался тот, откусывая от купленного пирожка почти половину. — Кроме риса: у меня на него аллергия.— Помню, — кивнул Арсений, а потом указал на остатки лакомства в чужих руках. — С чем хоть?

— Да ни с чем – одно тесто. Хули ты хочешь от ларька в подворотне?

— Пирожок с ничем, — хмыкнул Бог Войны. — Оригинально однако. А знаешь, как по-английски будет сочень с творогом?

— Удиви.— With very.

Антон покосился на довольного собой Арсения и прыснул:— Нет, Арс, точно нет. Я в институте английский учил, и перевод явно не такой.

— А какой тогда? — изогнул бровь Бог Войны.

— Загугли.

Шастун подошёл к ближайшей урне, выбрасывая туда разорванную обёртку, и хотел уже вернуться к Арсению, как вдруг почувствовал на кончике своего носа влагу. Антон поднял к небу удивлённый взгляд, рассматривая низкие чёрные тучи, повисшие над землёй, и спросил:

— Тебе не кажется, что погода сегодня какая-то странная?— Кажется.

Арсений выставил перед собой перевёрнутую ладонь, придирчиво изучая барабанящие по ней капли. Те прохладно касались кожи, оставляя скопление мелких брызг, текли к ребру, готовые вот-вот сорваться вниз, но останавливались на самом краю и…

Пропадали.— Антон, назад, — скомандовал Арсений, с опаской озираясь по сторонам и понимая, что в радиусе ста метров нет ни одной лужи.

— Может мне ещё лапу…— За спину встань. Быстро! — рявкнул Бог Войны.

Антон его послушался.

Он видел Арсения таким взвинченным лишь однажды: тогда в коридоре, когда голубой огонь затмил искусственный свет, и сейчас, находясь позади Бога Войны, испытал чувство дежавю.

— Арс, что происходит?

— Кажется, наша кицунэ снова объявилась. Но теперь, Ангел, — Арсений поудобнее перехватил массивную косу, высматривая врага, — она будет играть по-крупному.

Стоило Богу Войны это произнести, как дождь прекратился. На секунду всё затихло, а потом откуда-то сбоку раздался рёв, громом сотрясший окружающее пространство, и на свет вылезло то, отчего у Антона кровь в жилах застыла.

Прямо перед ним было огромное существо с телом льва и широкими драконьими крыльями. Его жёсткая роговая грива тянулась сплошной линией вдоль позвоночника и переходила в изогнутые шипы на хвосте, который оканчивался пучком смертоносных игл – по метру каждая. Но самой ужасной деталью в облике существа было лицо: человеческое, но искажённое звериной гримасой и донельзя уродливое. Глаза с вертикальными зрачками прожигали Антона насквозь, а разрезанная до ушей пасть, в которой виднелись три ряда острых клыков, грозила перегрызть его пополам, как соломинку.Иллюзия припала на передние лапы, предупредительно рыча, и наставила на Бога Войны шипастый хвост с опасно дрожащими иглами.Это был условный сигнал.

Арсений отпрыгнул в сторону, и ровно в то место, где он стоял мгновение назад, вонзились длинные сабли-отростки, без труда пробивая асфальт.

— Эта тварь даже при передозе на лису не похоже, ты в курсе? — на всякий случай уточнил Антон.

— Так это и не она.

Арсений ловко увернулся от удара, полоснув косой по перепончатому крылу, и существо, едва взмывшее в воздух, беспомощно завалилось на бок, взбив воздух когтистыми лапами.

— Кицунэ где-то поблизости: управляет иллюзией и наблюдает за происходящим. А это, — Арсений метнул в оскалившуюся пасть файербол, — мантикора. Если поранимся о её отравленные шипы, яд подействует мгновенно.

— А-а, ну это хуйня, — с напускной беспечностью протянул Антон. — Я уж думал, что-то действительно серьёзное.

Острые клыки клацнули совсем близко от рукояти косы, но не успели на ней сомкнуться, благодаря молниеносной реакции Арсения. Он обрушил на мантикору целый град из ударов, проскальзывая рядом с ней то с одной, то с другой стороны и вспарывая золотистую шкуру огненным лезвием. Однако эффект от этих действий был нулевым: раны, нанесённые красным пламенем, довольно быстро затягивались, не оставляя на теле иллюзии ни следа.

— Может, используешь голубой огонь? — осторожно предложил Антон. — Просто этот не особо эффективен.

— Вижу. Чёрт, — уже вслух выругался Арсений, заметив, что на хвосте мантикоры отрастают новые шипы, готовые в любой момент пронзить его тело насквозь. — Я не могу каждый раз использовать магию моего брата, потому что она очень мощная и редко когда поддаётся контролю.

Арсений замахнулся, нанося мантикоре режущий удар, и сразу шарахнулся в сторону, чтобы не попасть под гигантскую лапу.

— Тот раз в патруле был исключением.

— Но у нас нет другого выхода, — заметил Антон.

— Должен быть.

Пока Арсений отбивался от урагана крыльев и когтей, Антон старательно осматривался вокруг, пытаясь понять, как из этого кошмара выкручиваться.

Ничего магического поблизости не обнаружилось: просторный внутренний двор, клумбы, классические скамейки и линии электропередач – обычный городской пейзаж, если не брать в расчёт кровожадных мифических существ. Ну они так, вместо зарядки по утрам: держат в тонусе.

Внезапно на периферии шастунского зрения что-то мелькнуло.

Он поднял внимательный взгляд вверх, изучая окна ближайших высоток, и уже было подумал, что ошибся, но воздух на уровне седьмого этажа неожиданно зарябил. Спустя пару мгновений до Антона дошло, что от ударных волн окружающее пространство рябит, словно марево в жару, и отдалённо напоминает клош, которым обычно накрывают торты.

— Арс, над нами снова иллюзорный купол, и... Блять, — Антон громко зашипел, когда его плечо прострелило болью. — Ты там живой вообще?— Вполне, но моя дизайнерская футболка пострадала.

Арсений взглянул на разрезанный шипом рукав, не без грусти ставя на одежде крест и одновременно радуясь тому, что кожу не задело.

— Купол не купол, но я не рискну использовать...

— Голубой огонь снова – я в курсе, — нетерпеливо перебил Шастун. — Мне другой момент интересен. Купол ведь поднимается от самой земли и смыкается в небе, так?— Допустим, — ответил Бог Войны.

Он изящно поднырнул под удар, изворачиваясь и вставляя оружие прямо в открытую пасть, а затем резко дёрнул косу, снося мантикоре нижнюю челюсть. Антон скривился, увидев на некогда чистом металле отвратительные кровавые разводы, но ничего на этот счёт не сказал.— Так вот, — после недолгой паузы продолжил он. — Если купол герметичный и иллюзии активируются где-то внутри, то можно не уничтожать его целиком. Достаточно нанести точечные повреждения, нарушив тем самым энергетическую связь, а дальше всё рухнет по инерции. Я похожую схему в кино видел.

— Антон, ты гений, — восхищённо произнёс Бог Войны.

— Скромный, но да.

Мантикора истошно взвыла, дёрнув колючим хвостом, когда яркая огненная вспышка лишила её зрения, и пока существо со страшной скоростью регенерировало, Арсений проводил предложенный Антоном манёвр. Для начала он сосредоточился, взывая к магии внутри себя, а затем поджёг своё орудие, чертя им в воздухе большой полукруг. Огонь горящей волной сорвался с косы и через мгновение врезался в иллюзорный купол, который на внешнее воздействие никак не отреагировал. Арсений это предвидел, поэтому напряг пальцы и провернул правую кисть по часовой стрелке, заставляя пламя свернуться в более тонкий и тугой поток.

Элементарная физика: чем меньше площадь воздействия на поверхность, тем больше сила давления.

Огонь, вытянувшийся в плотный канат, стал стремительно накалять иллюзию, а потом прожёг в ней дыру, ввинчиваясь в глубь купола и оказываясь снаружи.

Прошла секунда, другая, и пространство вокруг Арсения задрожало, помутнело и пошло неровными пятнами, постепенно обнажая реальность. Иллюзия мантикоры растворилась следом, как будто совсем недавно не махала перед Арсением своими смертоносными когтями и не пыталась разорвать его на куски, а была всего лишь безобидным миражом.

Вдруг, точно гром среди ясного неба, с ближайшей скамейки донеслись аплодисменты.

— Браво, просто браво! — воскликнул бодрый женский голос. — Если честно, не думала, что вы так быстро справитесь, но я сама виновата: не стоило использовать один и тот же трюк два раза.

Арсений резко обернулся, сталкиваясь взглядом с изящной лисьей маской – чистого белого цвета, с чёрными треугольниками на искусственной паре ушей и золотисто-красными полосами, украшающими лоб, прорези для глаз и щёки.

Кицунэ закинула ногу на ногу, расслабленно откидываясь на пушистые хвосты, и создала около себя объёмный японский фонарик, подталкивая его вверх когтистым пальцем.

— Что тебе нужно? — спросил Арсений, сильнее сжимая в пальцах косу.

— Мне? Ничего, — усмехнулась лиса.

Она ловко вскочила на спинку скамейки, балансируя на самом её краю, и стала играючи жонглировать светящимся шаром.

— Я просто выполняю кое-чью просьбу. Демоны редко дают обещания, но если уж и дают, то держат слово.

— Татуированное орудие, — отчеканил Арсений, не видя смысла скрывать свою осведомлённость. — Это он приказал меня убить?— Милый, я не наёмник, чтобы подчиняться приказам.

Лиса встала в стойку на руках, подбрасывая фонарик, и поймала его одним из хвостов.

— Так лестно, что вас интересуют детали моего побега: чувствую себя настоящей знаменитостью, — кокетливо мурлыкнула кицунэ. — Но нет, мой дорогой, он об этом не просил. Хотя явно был не прочь увидеть твой труп.— Кто его сообщник?

— Всё-то тебе расскажи, всё покажи, — недовольно цокнула трикстер, переворачиваясь в воздухе и приземляясь обратно на ноги. — Так неинтересно. Должна быть загадка, тайна, интрига в конце концов, понимаешь? Иначе жить становится невыносимо скучно.

Кицунэ сняла со своего лица расписную маску, заставляя её исчезнуть вместе с шаром, и явила Богу Войны свой человеческий облик.

— Давай лучше познакомимся: я Оля. Кстати, сколько ты уже в человеческом мире? Больше сотни веков или нет? Тебе здесь нравится? Планируешь захватывать власть, как твой брат?Странные вопросы посыпались один за другим.

Арсений уставился на кицунэ в полной растерянности, понятия не имея, откуда она всё это знает, а на него в ответ смотрели хитрые лисьи глаза с яркой янтарной радужкой. На макушке лисы торчали заострённые уши-локаторы, реагирующие на каждый посторонний звук, а за её спиной гипнотически извивались восемь гигантских сгустков бурого меха, отвлекающих на себя всё внимание.

Исполинские хвосты качались справа налево – мерно, словно маятник в кабинете психолога, планомерно усыпляющий бдительность.— Арс, она тебя читает, — встревоженно сказал Шастун.

— Что?— В голову к тебе залезла, придурок. Очнись!Арсений бы с радостью, но на него накатила такая странная вялость, будто он был под убойной дозой транквилизаторов или залпом выпил пачку снотворного. Ему стало безумно лень что-либо воспринимать, к тому же, голос Антона звучал так далеко и нечётко, словно тот вещал из колодца.

Шастун в панике огляделся по сторонам, не зная, что делать, а иссиня-чёрная пелена, появившаяся из ниоткуда, подбиралась к нему всё ближе, застилала окружающее пространство густым туманом.