Арка 2. Глава 3 (1/2)
Как они с Арсением и условились, Шастун честно отпахал неделю в ломбарде, помогая Серёже и Юле вести дела. Точнее, дела вёл именно Серёжа: Юля постоянно пропадала на учёбе, а Шастун, в распоряжение которого перешёл драгоценный фудтрак, продавал людям кофе и сэндвичи, познавая все прелести уличной кухни.
Антон никогда не лез в принципы работы кредитных организаций и банков (его менеджерское ?я? больше тяготело к коммерции), поэтому за время, проведённое в храме Богини Торговли, открыл для себя много нового. Во-первых, он познакомился с тонкостями заполнения залоговых билетов и договоров займа, а во-вторых, понял, что абсолютно все документы оформляет Серёжа, а вот возвращающаяся из Райской Башни Юля просто шифрует готовые данные и переносит их в свою книгу.
С этим гигантским сборником торговых и финансовых операций вообще был отдельный прикол. По рассказам регалии, кассовую книгу Богиня Торговли унаследовала от прошлой версии себя, научилась увеличивать и читать (не без помощи Серёжи во второй ипостаси), а сейчас продолжает фиксировать в ней каждую сделку. Но поскольку безобидные записи уже давно превысили все мыслимые и немыслимые пределы, в скором времени единый том придётся разбивать на отдельные части, гораздо меньшие по размеру.
Чем больше Антон углублялся в отношения Богов с их орудиями, тем отчётливее понимал, что универсальной схемы взаимодействия между ними не существует. Паша стал для своих подопечных самым близким и верным другом; Ляйсан полагалась на Витю с Айдаром преимущественно как на коллег; Юля видела в Серёже наставника и строгого старшего брата, а Арсений считал Шастуна… Хрен знает, кем Бог Войны его считал – Антон в своих-то эмоциях не до конца разобрался, продолжая метаться от абсолютного пофигизма к зачаткам неравнодушия.
Тем не менее, обещанный Арсением телефон Шастун принял. Новенький, блестящий, с идеально ровным и чистым экраном – не то разъёбанное нечто, с которым Антон таскался при жизни, потому что отдать устройство в ремонт было лень. На вопрос про сим-карту и абонентскую плату, Арсений беспечно махнул рукой, сказав, мол, подобные недочёты легко устраняются магией и никаких подозрений у людей не вызывают. Только тогда Шастун окончательно успокоился.
Первые дни Антон от телефона не отлипал, круглосуточно копаясь в соцсетях и зависая на Ютубе, а Арсений отвечал ему редкими замечаниями про необходимость беречь глаза и не засорять мозг ненужной информацией. В остальном же Бог Войны терпеливо ждал, когда период цифровой одержимости пройдёт и Шастун снова вернётся в нормальное состояние. Отпустило Антона относительно быстро, и Арсений даже от плиты оторвался, чтобы удивлённо взглянуть на орудие, когда тот на полном серьёзе предложил ему сгонять в парк.
И хотя со смартфоном было удобнее и привычнее, магический наушник Шастун не забросил. Более того, человеческое средство связи могло весь день проваляться дома без зарядки, зато гарнитуру Антон постоянно таскал с собой, не пропуская ни единого вызова.
Самый главный ему поступил от Димы, и на восхищённое шастунское ?Как?? Серёжа лишь скромно пожал плечами, потому что гении переговоров свои секреты не раскрывают.
После судьбоносного звонка Антон с головой нырнул в тренировки, тщательно готовясь к предстоящему ритуалу и всем вытекающим из него опасностям. Осложнялась ситуация тем, что с физическими нагрузками Шастун не ладил уже давно и основательно, поэтому тренажёр у Арсения дома, лицейский стадион и созданная Айдаром полоса препятствий превратились в его личный кошмар.
Богов, по объективным причинам, никто в известность не ставил, а Оксана каждый раз закатывала глаза, видя на пороге кривящегося от боли Шастуна и регалий, поддерживающих страдальца за плечи. И вся эта конспирация с целительством работала на ура, дополняясь филигранными байками про пацанские встречи – вот только сумасшедшие ощущения после силовых и кардио тренировок Арсений тоже чувствовал. Не так ярко, как Антон, конечно, но по отголоскам догадывался, что тот явно не пиво на лавочке пьёт и обсуждает с другими орудиями английскую Премьер-лигу.
Догадывался и верил, что если Антон по-партизански молчит – значит, так нужно.
***В один из дней Богу Войны позвонил незнакомый номер: какая-то женщина, прочитавшая его анкету на тематическом сайте и предлагающая ?такому интеллигентному на вид мужчине? побыть нянькой на вечер. Арсений, который в свободное время разве что не газоны зелёным раскрашивал, сразу же согласился и, зажав телефон между плечом и ухом, принялся записывать адрес.
Когда Шастун об этом узнал, он так и замер с ложкой во рту, забыв, что её нужно вытаскивать.
— Фто?
— С ребёнком, говорю, посидеть надо.Едва Арсений приблизился к барной стойке, Антон резко притянул к себе ведёрко с мороженым, пресекая любые поползновения в сторону сладкого.
?С двумя?, — промелькнуло у Арсения в голове.
— Я, наверное, чего-то не понимаю, — с отчётливым возмущением произнёс Шастун, — но кто в здравом уме оставит собственного ребёнка мужику с сайта? Это же, блять, не аквариумные рыбки – это человек. А в Интернете полно маньяков, трансплантологов и педофилов.
— И на кого из вышеперечисленных я похож? — выгнул бровь Бог Войны.
— Честно? На всех сразу.
Антон поскрёб ложкой по дну, собирая остатки мороженого, а потом отодвинул пустую упаковку к краю стойки и облизнул покрасневшие от холода губы. — Ты только вдумайся на секунду: два чувака без документов, без какой-либо возможности подтвердить свои личности сидят в чужой квартире с чужим ребёнком. Арс, ну это полный пиздец. А если вдруг к нам полиция или органы опеки нагрянут? Что мы им скажем? Сотрём воспоминания вспышкой, как люди в чёрном?
— Нам не нужны вспышки, чтобы…
— Арс, — с нажимом повторил Антон.Бог Войны вздохнул, встречаясь с необычайно серьёзным взглядом, и постарался Шастуна успокоить:
— Ситуации бывают разные, а доставать клиента вопросами о причинах такого решения мне кажется нетактичным. Итак понятно, что если женщине потребовались услуги няни – значит, ребёнка ей оставить не с кем. Безусловно, дети требуют много времени, сил и внимания, но иногда другие заботы выходят на первый план: та же работа, например.
— Книги по семейной психологии ещё не делают тебя экспертом, — категорично заметил Шастун.
— С чего ты взял, что я черпал свои знания из книг?Арсений облокотился на стойку, с интересом изучая чужое лицо.
— А откуда? — продолжил язвить Антон. — Читал родительские форумы?Но вся его смелость пропала, когда Бог Войны вдруг до удивительного спокойно признался:
— У меня была дочь.
Антона будто наотмашь ударили.
Он опустил взгляд, избегая смотреть на того, чьи раны только что посыпал солью, и почувствовал себя невероятным придурком. Ему захотелось моментально провалиться сквозь пол – только бы не ощущать рядом присутствие Арсения и не думать о том, как выглядела его жизнь год, век или несколько столетий назад. Шастуну стало в разы хуже, когда он зачем-то представил себе миниатюрную копию стоящего напротив мужчины (или девочка больше походила на мать?), представил пассию Арсения, их семейные будни, тёплые объятия, а потом резко осознал, что в определённый момент счастья не стало. Бог Войны потерял всё это, но… почему?
Потому что люди не живут вечно? Ложь: Антон же переродился.
?Была? звенело в ушах, мешая нормально соображать, и Шастун лихорадочно перескакивал с одной мысли на другую, теряясь в предположениях. Он не мигая смотрел на столешницу, но не замечал на её поверхности ни единой отметины: непонятное чувство скреблось внутри, полосуя когтями по сердцу, и на фоне этого ощущения все остальные меркли.
Сколько ещё тайн прошлого он не знает?
Сколько?— Антон, я очень люблю эту барную стойку и не хочу, чтобы ты прожёг в ней дыру, — Арсений тепло улыбнулся и вытянул руку вперёд, касаясь чужой макушки. — Я чувствую, как ты грузишься. Прекращай.
Пальцы привычно нырнули в русые пряди, перебирая их и чуть оттягивая, а Антону от такого ласкового жеста захотелось волком выть. Он с трудом поднял взгляд, сталкиваясь с небесно-голубыми глазами, и робко сказал:
— Прости, Арс… я не знал.
— Ты и не мог знать: я ведь не говорил.
Бог Войны случайно нащупал на чужом затылке шишку – здоровенную, будто Антон совсем недавно ударился головой – но о причинах её появления спрашивать не стал.
— Всё нормально, Ангел. Честно. Тема моей семьи хоть и не самая лучшая для обсуждения, но это определённо не то, из-за чего тебе стоит переживать.
Антон, чьи мысли ещё не до конца распутались, а восприятие реальности продолжало сбоить, попытался разрядить обстановку. Однако в последний момент стушевался, забыл заготовленную фразу и выдал максимально дебильную, от которой к горлу подкатил нервный смешок:
— Получается, те истории, где Боги спускаются с небес и трахают всё, что движется – правда?
— Ты такой тактичный, знаешь об этом? — по-доброму хохотнул Арсений. — Люди, конечно, переоценивают наше либидо и многое приукрашивают, но в целом… Абелиты же существуют.
Арсений убрал руку, в шутку щёлкнув Антона по носу, и взял из вазы яблоко, с хрустом в него вгрызаясь.
— Абе-кто? — переспросил Шастун, потирая саднящую кожу.
— Полукровки. Вернее, бастарды, появившиеся на свет от союза Богов, демонов, любых других сверхъестественных существ и людей. Там куча биологических и юридических нюансов, в которые я не хочу углубляться, поэтому просто скажу, что Магический Мир их не признаёт.
— А родители?
— Большинство тоже.
Арсений вытер ладонью губы, по которым потёк сладкий сок, прожевал и только после этого продолжил:
— Мало кому хочется отбывать наказание за порочные связи, поэтому обычно абелиты живут в неполных семьях с родителем-человеком или сразу попадают в приют. Но ни в первом, ни во втором случае не догадываются о своём истинном происхождении. Есть исключения – куда же без них? – но я не суд, чтобы разбирать каждый отдельный случай.
Антон наконец-таки совладал с эмоциями, запихнув неловкость куда подальше, и спросил:
— Твоя дочь была полукровкой?
— Да, но я её не бросал. Моя жена знала, кто я, но Кьяре мы ничего не говорили.
— Кьяре? — удивился Шастун. — Необычное имя.
— Я услышал его в Италии, и оно мне понравилось.
Бог Войны откусил от яблока приличный кусок, с задумчивым видом смотря на холодильник. А перед его глазами мелькали картинки из прошлого с усадьбами, балами и дождливым Петербургом (Петроградом, тогда ещё).
— Получается, вы жили вместе, — сделал логический вывод Антон. — Но разве так можно? Ты же сам сказал, что у вас с этим строго.
— Моя семья погибла до того, как преступление вскрылось.
Шастун нервно сглотнул, перекатывая в пальцах липкую от подтёков мороженого ложку, но Арсений обрывать диалог даже не думал:
— Прежде чем ты опять начнёшь извиняться и корить себя за вполне естественный интерес, позволь сказать, что трагедия произошла больше ста лет назад и убиваться по случившемуся вечно нельзя. Не сочти меня циником, эгоистом или бездушной тварью – просто всё, что я мог выплакать и выстрадать, я выплакал и выстрадал ещё тогда. Смерть, чья бы она ни была – не самая страшная вещь, Антон. Самая страшная вещь – это жизнь.
Арсений аккуратно забрал у Шастуна столовый прибор, взял пустое ведёрко, бросив туда яблочный огрызок, и направился к раковине, чтобы навести в квартире порядок.
До Антона донеслось шуршание мусорного пакета, затем из крана с шумом полилась вода, а потом Бог Войны, вытирающий руки вафельным полотенцем, безапелляционно сообщил:
— Собирайся, выходим через полчаса.
*** Мадам Лисичкина – мама той девочки, с которой нужно было посидеть, долго и горячо благодарила Арсения, обещая ему доплатить, если слишком задержится, но тот с улыбкой отказался. Невидимый Антон наблюдал за ними, прислонившись плечом к дверному косяку, и периодически дёргал ногой, отгоняя от себя назойливого шпица: тот агрессивно рычал, норовя цапнуть орудие за лодыжку, но неизменно натыкался на подошву кроссовки. Мадам Лисичкина периодически бросала озадаченный взгляд в сторону своего питомца, который крутился волчком возле пустого места и безостановочно тявкал.
Женщина потёрла лоб, приводя мысли в порядок, и резюмировала:— На ближайшее время квартира полностью в твоём распоряжении, только не спали её и не устраивай тут притон, — она улыбнулась, поправляя ремень сумки. — Ленка у меня послушная, с ней проблем не будет, а вот Персик...
?Персик? зашёлся в визгливом лае, бросившись на шарахнувшегося куда подальше Антона, а деловая родительница поспешила ретироваться, бросив напоследок: ?Ладно, я побежала. Ещё раз спасибо?.
В квартире оказалось просторно и по-семейному уютно, но единственное, что Антона бесило (помимо дьявольски вредного пса, конечно), были автоматические освежители воздуха, постоянно пшикающие чем-то сладким и отдающим цитрусом.
Лена, которой мама заплела два милых хвостика, всё равно выглядела не по годам серьёзной и с порога поставила Арсения перед фактом: она сейчас порисует, потом посмотрит мультики, поужинает и ляжет спать, а какие у него планы на этот вечер, её мало волнует. Материализовавшегося Антона, который теперь стал для шпица лёгкой добычей, Арсений представил как своего коллегу, без которого полноценной нянькой быть невозможно. Лена окинула Шастуна придирчивым взглядом, заострив внимание на его массивных кроссовках, которые тот сразу же снял, а затем молча удалилась в гостиную, принимаясь расставлять на столе краски.
Арсений, недолго думая, пошёл за ней, и вскоре парочка художников старательно выводила на бумаге акварельные узоры, обмениваясь профессиональными замечаниями: то контур у чьего-нибудь рисунка поехал, то цветовые сочетания подобраны неудачно, то пропорция воды и краски не та.
Антон слушал всё это и чувствовал себя на школьном уроке ИЗО. А когда Бог Войны стал с жаром доказывать ребёнку, что деревья за окном – это не огромные круги на палках, Шастун не сдержался и прыснул в кулак.
Лена свой недочёт поняла. Преувеличенно тяжело вздохнула, взяла чистый лист, погружая кисточку в зелёную краску, и под вымученный арсеньевский стон начала чертить башню из треугольников, гордо именуемую ёлкой.
Антону, кстати, повезло меньше всех: он вынужден был вжиматься в одиночное кресло, обхватив руками колени, потому что где-то внизу его поджидало настоящее исчадие Ада, клацающее зубами каждый раз, когда Шастун хотел опустить ногу. Почему шпиц его невзлюбил и всячески пытался загрызть, Антона не волновало – он превратил чужую агрессию в развлечение: грациозно вытягивал голень, шевеля большим пальцем, и сразу же её отдёргивал, не давая собаке себя цапнуть.
— Персик, — внезапно позвала девочка, ласково причмокивая губами и хлопая по своим коленям. — Персик, отстань от дяди – иди сюда.
Шпиц с ненавистью глянул на ?дядю? (Антону даже интересно стало, смогут ли чёрные глазки-бусинки лопнуть от переизбытка негатива. Спойлер: не смогли), а тот в ответ широко улыбнулся и показал псу средний палец. Шпиц возмущённо тявкнул, повернулся к Антону пушистым хвостом, красноречиво царапнув по полу лапами, и ловко запрыгнул на диван, укладывая мордочку хозяйке на колени.
Шастун столкнулся с вопросительным взглядом Арсения и демонстративно пожал плечами, мол, не я этот цирк начал.Какое-то время все молчали: Антон бесцельно копался в Интернете, перелистывая сайты, Лена и её необычный нянь заканчивали свои художественные творения, а Персик налаялся и мирно спал, прижав уши к макушке.
Бог Войны последний раз провёл кисточкой по бумаге, подчёркивая важные детали, затем придирчиво осмотрел получившийся рисунок и, посчитав его настоящей жемчужиной искусства, достойной быть вывешанной в галерее, окликнул Антона, разворачивая шедевр к нему лицом. Шастун удивлённо моргнул, перегнулся через подлокотник, чтобы лучше видеть изображение, и снисходительно фыркнул, когда столкнулся с любительским шаржем в виде оранжево-жёлтого багета с очень знакомой физиономией. А рядом с хлебным мутантом красовалась лаконичная подпись ?Батон Антон?.
— Оригинально, но чего-то не хватает, — Шастун закусил губу, сосредоточенно изучая чужое творение, и спустя мгновение выдал: — Дорисуй голубей, что ли.
— Голубей? — вскинул бровь Бог Войны.
— Ну да. Разбросай вокруг крошки, пусть они их едят – будет круто.
Сказав это, Антон ненадолго задумался и добавил:
— Наверное.
— Только тогда краски и всё остальное вы убираете: у меня через полчаса мультик, — предупредила нянек Лисичкина.
— А чё за мультик? Девчачий? — лениво поинтересовался Шастун.
Он откинулся на спинку кресла и принялся изучать висящую под потолком люстру, от которой на обоях плясали длинные тени.— Нет, приключения Человека-паука, — сообщила Лена, болтая в стакане грязной кисточкой.
Метаморфозы Антона надо было видеть: он резко сел (так что задремавший было Персик тотчас навострил уши), возбуждённо провёл языком по губам, и в зелёных глазах заблестел ребяческий восторг.
— Это те приключения, которые новые, или классические старые?
— Новые, — спокойно ответила Лена, размешивая краску. — Сегодня ещё серию с Дэдпулом обещали.
Рот Антона превратился в идеально ровную букву ?О?, мысли – в сплошной водоворот персонажей и картинок из любимого комикса, но Шастун довольно совладал со своими эмоциями, чтобы спросить:
— А линия с параллельными вселенными уже была?
— Нет ещё. Сейчас только второй сезон показывают, а она с третьего.
Арсений, который ни черта и сказанного не понял, повернулся на звук собственного имени, и серовато-чёрная капля сорвалась с кончика его кисти, шлёпаясь посередине листа.
— Арс, ты ведь приготовишь ужин? — заискивающе улыбнулся Антон. — Пожалуйста.— Я думал, мы сделаем его вместе.
Бог Войны заметил кляксу, тихо выругался и предпринял попытку её оттереть, но очень скоро понял, что это бесполезно. Поэтому возле батона, окружённого стайкой птиц, выросла микрофонная стойка.
— Если честно, мой кулинарный максимум – это заливать еду кипятком и микроволнировать тарелки, — признался Антон. — Любые другие варианты могут привести к летальному исходу. Кроме сервировки стола – тут я тоже профи.
— И как же ты жил один, интересно?
Арсений поднял на орудие пытливо-насмешливый взгляд.
— Ну, в общаге у меня были сосед по комнате и гастрит, а так готовила Ира, — не стал утаивать правду Шастун.
— А гастрит у тебя появился до неё или уже после?
— Во время.
Оба прыснули, развеселённые Антоновой шуткой, и с колен Лисичкиной мгновенно донёсся возмущённый чих разбуженного громкими звуками шпица.
— Ладно, так уж и быть: сегодня хозяюшка в этом доме я.
Арсений отложил кисточку в сторону и поднялся с дивана, одёргивая задравшуюся футболку.
— Ленка, принимаю заказы – диктуй, что хочешь. Кроме конфет: твоя мама их запретила.
— Кашу, — последовал лаконичный ответ.Бог Войны, ожидавший услышать длинный список из пафосных иностранных блюд, даже расстроился.
— Кашу? И всё? — Арсений с грустью поправил чёлку. — Может быть, пасту в томатном соусе или суп-пюре приготовить? А хочешь, сделаю плов?
— Во, плов – офигенная тема. Давай плов, — поддержал идею Антон.
— Кашу, — отрезала Лена. — И компот.
Арсений тяжело вздохнул.
Он бросил на Шастуна извиняющийся взгляд, мол, прости, но её слово тут закон, и, захватив с собой грязную палитру с непроливайкой, отправился на кухню. Шастун смотрел ему вслед до тех пор, пока Бог Войны не скрылся за дверью, а потом обратился к Лене:
— Почему именно каша? Она же невкусная.
— Сам ты невкусный, — обиженно буркнула девочка. — Мы с мамой её очень любим, да и папе нравится.
— А где папа?
— В командировке, должен скоро приехать.
Лена взяла лежащий на столе карандаш, прорисовывая какие-то мелкие детали, и деловым тоном поинтересовалась:
— Вы с ним вместе?— Кто ?мы?? — не понял Антон, повернувший голову к собеседнице.
— Ну ты и Арсений, — девочка махнула рукой, указывая на опустевшее место.
— А...
Шастун на мгновение растерялся, по привычке вцепляясь в браслеты, и стал судорожно соображать, что в таких ситуациях принято говорить.
— Ну мы с ним коллеги... по работе, — привнёс немного ясности Шастун. — Вот иногда вместе сидим с детьми, если ты про это.
— Нет, я про то, что вы смотрите друг на друга, как мои папа с мамой.
Антон ощутимо напрягся.
— Уточни?
— По-доброму, ласково, с теплотой, — начала перечислять Лена. — А у тебя вообще вот тут, — она коснулась пальцем нижнего века, — сердечки.
— Врёшь ты всё, — фыркнул Антон, скрещивая руки на груди и нервно прокручивая кольца.
У него? Сердечки в глазах? Пф-ф, да с чего бы: он не влюблён даже близко.
— Слушай, мы мультик не пропустим? А то время уже, — мастерски перевёл тему Шастун.
Лена покосилась на часы, ужаснулась и вскочила со своего места, напрочь позабыв о собаке. Пока хозяйка искала драгоценный пульт, откатившийся в сторону Персик отрывисто тявкнул, извернулся и всё-таки тяпнул зазевавшегося Антона за палец.***После ужина Лена перекочевала в свою комнату, начиная плавные приготовления ко сну, а Арсений и Антон остались дожидаться старшую Лисичкину в гостиной. Бог Войны расположился в левом углу дивана, листая найденный где-то журнал, а в правом сидел Антон, безостановочно обновляющий ленту социальных сетей.
Вдруг внизу послышалось рычание.
Шастун нехотя опустил взгляд, сразу натыкаясь на донельзя злющего пса, который трясся хлеще, чем выхлопная труба заржавелой девятки. И в собачьих глазах, полных всепоглощающей ярости, отчётливо читалось: ?Тобi пiзда?.
— Арс, — осторожно позвал Антон. — Поменяй мою ипостась, а то тут завелись бесы.— Где? — удивился Арсений.
Не успел Шастун вытянуть палец, чтобы показать, как шпиц оттолкнулся от пола и прыгнул, чётко нацелившись на его нос. Антон резко дёрнулся вбок, влетая плечом в Арсения и выбивая из его рук журнал, а на нагретые подушки вскочил Персик, победно вильнувший объёмным хвостом.
— Как думаешь, — Шастун подтянул ноги к себе от греха подальше и откинул затылок на подлокотник, поглядывая на Арсения снизу вверх, — откуда в таком маленьком создании столько необоснованной ненависти?
Бог Войны не ответил: он был слишком занят обдумыванием того, куда теперь деть освободившиеся руки, потому что Антон, полулежащий на его коленях,автоматически исключил любую возможность двигаться.
В итоге, отбросив сомнения, Арсений просунул одну руку Антону под голову, а вторую положил на вздрогнувший живот, ничего больше не предпринимая. Когда Антон ощутил чужие прикосновения, первой его мыслью было отстраниться или сбежать в другую комнату, но потом он здраво рассудил, что лучше не будить лихо, пока оно тихо сопит на противоположном конце дивана, и замер.
Не то чтобы в жизни Антона подобных поз раньше не случалось (случались и похлеще. Только при совсем иных обстоятельствах и не с представителями своего пола) – его напрягала реакция на происходящее собственного тела. Если бы у Шастуна имелся чек-лист, он бы сейчас попеременно ставил галочки напротив: тахикардия, лёгкий тремор рук, затруднённое дыхание, резкие слабость и тошнота, мелькающие перед глазами мушки – и так далее по МКБ. С учётом того, что вышеперечисленные симптомы стали мучать Антона с завидной регулярностью, он мог бы просто признаться себе в очевидном и прекратить ломать комедию.
Но Шастун никому ни в чём признаваться не собирался. Он с бараньим упорством гнал прочь розовые (вернее сказать, голубые) мысли и каждый раз отворачивался, когда Арсений стаскивал с себя футболку, являя миру подкачанный торс.
При всём при этом гормональные всплески никуда не делись, и Шастун по несколько раз проверял замок в ванной, прежде чем намылить ладони и с головой окунуться в разврат. Арсений, надо отдать ему должное, в чужое личное пространство не лез и только провожал взъерошенного после душа Антона задумчивым взглядом.
Шастун, может, и не играл бы в прятки, но жизнь его научила нескольким простым вещам: а) не привязываться слишком быстро и сильно, б) не разбрасываться важными словами, в) не проецировать свои ощущения на других, убеждаясь в иллюзорной взаимности, г) не вываливать на объект вожделения громкие признания и д) справляться со всеми душевными терзаниями самому.
Но сейчас, именно в данную секунду, идеальная концепция дала трещину, потому что Антон своим желаниям противиться не смог.
Его рука накрыла чужую, сжимая её и аккуратно поглаживая – Шастун невесомо провёл пальцами по выступающим костяшкам, щекотно потёр кожу между ними и спустился к арсеньевскому запястью, цепляя алую нить.
Бог Войны поперхнулся воздухом и поражённо уставился на собственную ладонь, которую массировали лёгкими надавливаниями, нежили в ласках и чуть ли не зацеловывали от мизинца до большого пальца – проверни Антон этот манёвр, Арсений бы ёбнулся.
Почувствовав, что ситуация перестаёт быть невинной и отзывается в теле далеко не магическим огнём, Бог Войны кашлянул и низким голосом произнёс:
— Антон, что ты делаешь?
— Я не знаю.
Шастун по-кошачьи потёрся затылком о чужое предплечье, вытягивая шею, и на выдохе открыл глаза.
— Мне прекратить?
— Нет, но... — Арсений стушевался, решая, как будет правильнее. — Но да: в квартире маленький ребёнок.
— Этот маленький ребёнок умнее, чем большинство моих одногруппников, — усмехнулся Антон. — Ладно, прости: я кинестетик. У нас бывают фазы тактильного голодания.
Шастун последний раз поддел алую нить, ведя пальцем вдоль окружности запястья, и спросил:
— Зачем ты её носишь? От сглаза?