Глава четвёртая. Часть первая. (1/1)

—?Вот вы где, Ваше Ледничество,?— с неподдельным волнением проговорил Джеймс, тут же принимаясь освобождать своего господина из тисков ледяной глыбы.—?Скорее, скорее, глупый пингвин,?— раздражённо поторапливал снеговик, так же принимая все усилия, чтобы выбраться.Он просто не мог упустить дракона из своих цепких рук, ведь теперь у Арктоса появилось ещё больше причин уничтожить этого зелёного мальца. Но пингвину не хватало сил, чтобы опрокинуть глыбу в другую сторону, поэтому он всячески изощрялся, ища пути решения этой проблемы, пока Табалуга уже постепенно начинал приходить в себя после смерти Лилли. Арктос не мог понять, что в этот момент чувствовал его новый враг, но, судя по тому, что принц Гренландии будто бы обнимал?— снеговик всё ещё думал (или надеялся?), что ему показалось,?— девочку изо льда, а потом так болезненно пережил её смерть, Табалуга вовсе не хотел уничтожить ледяное создание собственноручно. Принц чувствовал что-то совершенно иное, что, казалось, до сих пор было незнакомо и для него самого, и для правителя снегов.Наконец, Джеймс сообразил, как можно добиться успеха в своих попытках быть полезным в этой ситуации, и, не без труда забравшись на другой обломок, смежный с тем, что придавил Арктоса, спиной облокотился о последний и начал отталкиваться от первого ногами. Когда диктатор почувствовал маломальскую свободу, он тут же выбрался из своего плена, и дворецкий, не удержав равновесие, скатился вниз, чудом не расшибив голову и не расквасив клюв. Снеговик же стремительно сокращал расстояние до врага, но в последний момент, когда правитель уже мог воспользоваться своим ледяным дыханием, дракон взмыл в небо и очень скоро скрылся из виду. Арктос ещё с несколько секунд смотрел в ту сторону, куда улетел Табалуга, держа одну руку на весу, точно враг почти был в его руках, но улизнул в самый последний момент, оставив снежного ни с чем. В следующий момент он нахмурился и опустил руку, сжав пальцы в кулак.Всё шло так идеально: враг морально повержен, идеи отмщены, а музыка прекрасна. Но всё пошло крахом, когда появился огонь. То, к чему никто не был готов. Снеговик оставлял этот вариант на самый крайний случай и, потеряв бдительность, конечно же, совершенно про него забыл. Ну ничего, Арктос не собирался так рано опускать руки, напротив, его желание навечно запечатлеть врага под лёд загорелось ещё более яростным огнём, если такая метафора уместна в этом случае.Внезапно он услышал тихий, но весьма ощущаемый слухом хруст. Бросив озадаченный взгляд на льдину, на которой он находился, снежный правитель увидел, что наступил на довольно крупный осколок, который впоследствии измельчился на несколько небольших. Снеговик наклонился и подобрал один из них. Он задумчиво осматривал его со всех сторон, будто это было что-то неизведанное, совершенно новое, то, чего он прежде никогда не видел. И неудивительно: та, кого он всё это время считал бездушной куклой собственного производства, на самом деле оказалась по-настоящему живой.Верно, Арктос видел всё, что произошло всего несколько минут назад, и увиденное не могло не оставить отпечатка в его душе. Будучи с самого начала убеждённым, что его милое создание, его Лилли особенная, сейчас он не мог поверить в собственную правоту и последующие ошибки. Но это было так, и сваливать очевидные вещи на ?показалось? на этот раз не было никакого смысла. Такие размышления спровоцировали новую волну решительного вдохновения, и диктатор, сжав осколок в кулаке, расплылся в широкой ухмылке.—?Джеймс,?— обратился он к подошедшему дворецкому, смотря куда-то впереди себя, словно рассматривая картину, написанную каким-то гениальным художником,?— Не стой на месте и немедленно собери все осколки, что здесь есть. И не подумай даже пропустить хоть один из них?— заморожу!***Из последних сил, как будто преследуемый, Табалуга летел над зелёными полями, цветы с которых уже начинали постепенно сходить, и как только внизу, средь показавшегося леса стало видно население, Хэппи указала на одну из полян и впервые за прошедшее с момента встречи с Лилли лицом к лицу подала голос:—?Спусти меня сюда,?— твёрдо сказала она.Дракон в недоумении взглянул на подругу и несколько робко поинтересовался:—?Зачем, Хэппи? —?спросил он так, словно пытался отговорить её от задуманного, чем бы оно ни было.Но крольчиха была непреклонна в своём решении, и принцу с отяжелевшим от надвигающегося волнения сердцем пришлось слегка притормозить в воздухе, дабы сменить курс и опуститься на указанное место. Его ноги ещё не успели коснуться земли, как крольчиха выпрыгнула из сумки и быстрым, уверенным шагом пошла прочь от Табалуги. Тот нахмурился и вновь окликнул подругу, но уже громче прежнего:—?Куда ты идёшь?—?Подальше от тебя! —?выкрикнула в ответ Хэппи, не замедляя темпа и даже не оборачиваясь, и только крепче сжала кулаки.—?Почему? —?этот вопрос был пропитан отчаянием и непониманием того, отчего всё то, что случилось, происходит именно с говорящим.И пусть это был довольно глупый вопрос, пусть он состоял из одного слова и звучал настолько жалко, что становилось тошно, его хватило, чтобы Хэппи резко остановилась. Замерев на несколько секунд на одном месте, она так же неожиданно развернулась и двинулась навстречу Табалуге. Только тогда последний смог разглядеть в её глазах целые озёра горячих слёз и гневное выражение лица, в котором было достаточно пламенной укоризны, чтобы испепелить камень.—?Ты спрашиваешь меня? —?процедила крольчиха, останавливаясь в двух шагах от дракона,?— Да как ты смеешь меня в чём-то винить?—?Хэппи, я не…—?Нет, молчи и хотя бы не ври мне сейчас,?— громко отрезала она,?— Я вижу укор в твоих глазах, что даже я тебя, бедного и несчастного, бросаю ?на произвол судьбы?. Но в этом виноват только ты сам.Хэппи небрежно провела рукой по линии глаз, оставляя на белой шерсти мокрый след, и изо всех сил сдерживала себя, чтобы не всхлипнуть.—?Из-за твоих эгоистичных желаний погибли невинные звери, а где была в тот момент я? —?крольчиха приложила руки к груди,?— Я вместе с тобой не считалась со своим мнением, я успокаивала все свои сомнения и бдительность только потому, что ты просил.Хэппи опустила руки и, грустно взглянув в чужие глаза, проговорила намного тише прежнего:—?Но если бы Арктос грозился убить меня, а не Лилли, проснулось ли бы в тебе пламя? —?она отвернулась и опустила голову, продолжая:?— А когда Лилли разбилась, я не увидела на твоём лице ничего, кроме одной-единственной фразы: ?За что??. Ты не каялся в том, что она умерла из-за твоего огня, ты не плакал над её смертью. Ты винил меня, Арктоса, даже саму Лилли в том, что её больше нет и не будет рядом.Крольчиха повернула голову в сторону принца, который в тот момент будто сам превратился в ледяную статую и теперь стоял неподвижно с одним и тем же лицом, выражающим сожаление:—?Я впервые в жизни соглашусь с Арктосом: ты грёбаный притворщик. Но только ты по своей глупости даже не представляешь, насколько ты вредишь окружающим и самому себе своим нескончаемым эгоизмом. Ты считаешь себя достойным правителем, отличным другом, героем для всех, но на самом деле ты всего лишь чёртов ребёнок, который хочет, чтобы все его желания сбывались, даже если это будет во вред другим. Дигби был неправ, когда сказал, что ты изменился и повзрослел, когда перестал жалеть себя из-за потери отца. Ты просто нашёл новый повод для этого, не так ли?Принц хотел сказать что-либо в ответ, оправдать себя, возразить или извиниться, в конце концов, но не мог выдавить из себя и звука, молча и с нескончаемой скорбью следя за тем, как последняя его надежда испаряется на глазах и как он теряет последнее близкое существо.—?Ты спросил, почему я ухожу как можно дальше от тебя или вроде того,?— вновь отвернувшись и опустив голову, Хэппи говорила уже низким, хмурым голосом,?— Так вот тебе логичный ответ: я не хочу иметь с тобой ничего общего. Я не хочу быть подругой, лучшей подругой, того, кто погубил других ради собственной выгоды. Своими поступками ты заставил меня согласиться с мнением Арктоса, что непростительно ни для кого. Ты сделал меня причастной ко всем бедам, что произошли по твоей вине. И я простила бы тебя, если бы ты не винил всех вокруг в своих проблемах. Раз за разом. Я лучше вернусь в Исландию, чем останусь делить одну страну с тобой. Я уже не говорю о твоём доме.На этом крольчиха окончила свой монолог и ушла, оставив Табалугу, больше не пытавшегося её остановить, наедине с собой. Принц смотрел вслед уходящей Хэппи даже после того, как она скрылась в гуще высоких деревьев. Сложно описать то, что он чувствовал. Можно лишь сказать, что в его душе всё самое негативное смешалось в одну серую массу и холодной липкой глиной облепило его изнутри. Это мерзкое свойство не давало дракону возможности даже просто заплакать, избавиться хотя бы на немного от той боли чувства вины, сожаления и прочих невыносимо давящих на сердце камней. Это напомнило Табалуге один из снов, что виделись ему после кончины отца, где маленький принц не мог пошевелить и пальцем, будучи придавленным к невидимой в кромешной тьме земле. И пусть сейчас он был вполне волен в физических действиях, всё его существо словно вновь перенеслось в то самое состояние, когда при всём желании сделать что-либо представляется совершенно невозможным.Шуху в этот день был не на своём месте. Впрочем, сложно сказать, в какой из дней после потери его лучшего друга он чувствовал себя прежним собой. Волшебник сомневался так же и в том, что вообще однажды сможет быть тем, кем был раньше. Только после смерти правителя Зелёной страны он в полной мере осознал, насколько всё зависело от Тириона и сколько вещей лежало только на его широких плечах. Теперь всё это свалилось на бедного филина, который до этого разбирался только в книжках и слышал об установленной политике между Снежной и Зелёной странами разве что из рассказов самого Тириона. Слушал он их неохотно, вполуха и лишь из вежливости к другу, за что теперь укорял себя. Но что Шуху мог поделать с собой, если всё то время, когда король Зелёной страны был жив, он думал о том, что если из их дружной компании кто и умрёт (а об этом задумываться почти не приходилось, ведь такие долгожители, как Шуху, не любили напрасно философствовать о своём бытии), то первым из них будет непосредственно волшебник. Последнему хотелось, чтобы случилось именно так, и друг и дальше оставался мудро править Гренландией ещё не один добрый век.Но ничего никогда не идёт по плану. Вот и в этот день, когда филин обнаружил исчезновение наследного принца, он не мог найти себе места, даже не предполагая, что в этом случае предпринять. Весь день пытаясь сообразить, куда мог запропаститься дракончик, и сдерживать интересы о пропаже маленького правителя со стороны любопытных жителей, он так ничего и не предпринял.Теперь же, на время оставив дневную суету, Шуху задумчиво смотрел в окно и, наслаждаясь вечерним влажным, в меру прохладным воздухом мягкого лета, слегка щурил глаза от сонных солнечных лучей, скользящих в его дом сквозь крону великого Древа. В какой-то момент волшебник поймал себя на мысли о том, что в нынешней ситуации он вспоминал о чуть ли не названном племяннике только тогда, когда это нужно народу, а не ему. Он больше не думал о том, что Табалуга сын его лучшего друга, почти что названного брата, а твердил всем и самому себе, что маленький дракон?— сын короля. И мысль о том, что он по-настоящему забеспокоился о принце только тогда, когда он пропал, тем самым подставив Шуху под некоторый гнёт жителей Зелёной страны, больно кольнула последнего. Не так он должен был волноваться, только не так. Но по-другому словно и не получалось.Мысли его прервал стук в дверь. Ещё в окно филин увидел своего гостя и со слабой усмешкой подумал:?Вспомнишь солнышко?— вот и лучик?,?— осторожно улыбнувшись, будто боясь какими-то резкими движениями отпугнуть воцарившуюся в комнате атмосферу покоя, он неспешно поднялся с места и в том же темпе направился к двери.—?Здравствуй, Табалуга,?— с видом старого друга поприветствовал дракона волшебник, окидывая того спокойным взглядом.Вид маленького принца был расстроенным, но, как ни странно, этот факт ещё сильнее ослабил желание Шуху разузнать о том, где Табалуга был и что в этот день произошло. Вместо этого он пригласил ребёнка в дом и, усадив за стол, стал заваривать свой фирменный чай, как было раньше, как было тогда, когда за этим дубовым столом сидело целых два дракона. Казалось, даже Табалуга почувствовал ту мягкую атмосферу вечернего спокойствия, которая царила в полутьме, купаясь в тоненьких лучиках заходящего солнца. Это было тем, чего в этот волнительный день не хватало обоим.Разговор начал принц, сидя с чашкой горячего чая в обеих руках и задумчиво глядя в довольно тёмную, но, тем не менее, почти прозрачную жидкость:—?Мне нужен твой совет, Шуху,?— он говорил тихо и не глядя собеседнику, сидящему напротив в идентичной позе, будто в чём-то извинялся.—?Внимательно тебя слушаю,?— слегка кивнул филин, более уверенным голосом пытаясь подбодрить дракончика.—?Я… сегодня натворил много непоправимых вещей,?— осторожно взглянув на волшебника исподлобья, Табалуга с благодарностью проследил за его ещё одним покачиванием головы вместо просьбы уточнить, что именно натворил маленький принц,?— И мой лучший друг больше не хочет меня видеть. Мне ужасно стыдно за все мои проступки. И мне хотелось бы восстановить дружбу с Хэппи. Но я почти уверен, что это так же невозможно, как повернуть время вспять. И мне…Пытаясь освободиться от тисков поступившего к горлу комка, принц сделал несколько глотков слегка подостывшего напитка, после чего вздохнул и продолжил:—?Мне очень больно это понимать,?— Табалуга вновь поднял взгляд на волшебника и робко сказал:?— Мне очень нужен твой совет, Шуху. Как мне быть? Как спасти нашу дружбу? Как избавиться от этого тяжёлого чувства вины?Филин отставил чашку и, выдержав паузу, отвечал плавно, равномерно, словно знал следующие слова наизусть:—?Прежде всего, ты должен понять самого себя, Табалуга. Всё дело лишь в тебе самом, и когда ты сможешь разобраться в своих чувствах, целях и желаниях, расставишь их по полочкам, то сам легко найдёшь правильный ответ.На этом совет закончился. Табалуга сделал вид, что понял слова Шуху, кивнул и даже слегка улыбнулся в ответ уголком рта, но внутренне лишь пожалел, что решился поделиться с волшебником своими переживаниями. Это заставило камень, лежащий на его сердце, потяжелеть чуть ли не вдвое больше.И всё же, вечер был чудный, и филин с драконом весь его остаток провели в благоговейном молчании, да чашечкой чая провожая уходящее за горизонт солнце.