Глава первая. Часть третья. (1/1)

Одиночество. Одно это слово пугает и навевает тоску. Но оно существует, существует как описание того давящего на душу чувства, когда рядом нет никого, кто мог бы понять, поддержать одним своим присутствием, а нужда в этом как раз-таки зашкаливает. И невозможно найти себе места?— везде ощущается это назойливое чувство, всё усиляющееся и готовое раздавить своим непомерным весом. В такие моменты приходят малодушные мысли о смерти. Быть может, если умереть, то кто-нибудь да вспомнит и заплачет. Быть может, смерть избавит от страданий. Смерть ведь единственный выход из ситуации, не так ли?Да как бы не так. В ситуации диктатора, его смерть будет значимым облегчением для граждан. Впрочем, и здесь есть свои нюансы, ведь ?страдания? жителей Снежной страны после смерти правителя не прекратятся; Арктос приравнивался к создателю этого места, и в большинстве случаев справедливо. Его смерть понесла бы разрушения, существование Исландии как единой страны без расколов внешних и внутренних, физических и моральных, прекратилось бы и, быть может, было бы навсегда стёрто с лица земли.И вы, люди, так подло забываете, что из-за ваших смертей рушатся целые миры.Но ведь чувство одиночества никуда не уходит, несмотря на все помыслы. От него не избавиться простой мыслью. Нужно находить выход. Необходимо прекращать то, что творится. Но как? Как уберечь душу от нападков малодушных идей, как найти избавление, когда никто в здравом уме никогда им не станет? Что за бедственное положение, оно вызывает у его обладателя нескрываемое отвращение к нему и самому себе.Разум был затуманен, и пускай казалось, что ничто в голове уже не могло принести решения, это была лишь одна из частей всего сознания. Другая его часть вела своего хозяина куда-то далеко от того места, где он привык пребывать, тратя каждый день своей жизни на пустую суматоху, ненависть к врагу и прочие духовные падения. В сердцах он поднялся в одну из башен и, добравшись до кладовой, взял с собой кирку. Правитель покинул замок тайно, чтобы не создавать суматохи и сплетен по поводу собственного ухода,?— часть сознания, не покрытая болезненным туманом, позаботилась об этом. Путь его не был измеряем временем: казалось, с того момента, когда замок на время остался без своего хозяина, могло пройти несколько минут, но с той же вероятностью в вечность могло уйти и несколько часов. И всё же, время можно было ощутить по свету солнца, которое так же, как и всегда, оставалось за густыми облаками, но всё ещё было способно дарить этому клочку земли своё сияние. Вначале свет отдавал цветом серы, но когда небольшое путешествие подходило к середине, то света не осталось практически совсем, и всё вокруг (и даже идеально чистый белый снег становился менее блестящим) начинало покрываться чернильной синевой?— ночь быстро спустилась на снежные владения.На вершине скалистой горы находилось плоское пространство, окружённое острыми булыжниками, растущими из её неровного основания. Это казалось идеальным местом для уединения от случайных глаз: высоко, далеко и практически незаметно. Печалить могло лишь то, что гора находилась на границе Снежной и Зелёной стран, а над головой нависало безоблачное звёздное небо. Но в этот момент (и увы, только в этом момент) эти факты были абсолютно не важны. Ледяная глыба появилась будто из ниоткуда, хотя это, очевидно, было совершенно не так, и на этом приготовления закончились. Весь мир стал свидетелем зарождения чего-то нового.А он творил, сам не ведая, что и как делают его руки, ловко управляя киркой, частые удары по льду которой издавали резвый и почти мелодичный звон. Но что-то внутри подсказывало, что он творил для себя, творил из обыкновенного куска льда кого-то, кто станет единственным утешением, кто навсегда избавит от такого назойливого чувства как одиночество.***Табалуга лежал в своей постели и смотрел в каменный потолок. Он был таким же тёмным, как и вся пещера, и только в одном месте освещался природным свечением, исходящим от входа. Вокруг было тихо, и тишину эту нарушало разве что мерное дыхание крепко спящего отца. Ему повезло уснуть почти сразу после отбоя, а вот маленького дракона Морфей посещать отчего-то не спешил.На душе было тревожно и тоскливо. Сегодняшний вечерний разговор, как и многие другие разговоры с отцом, был, несомненно, приятен и необходим лично для принца, но почему-то после него в душе появилось какое-то странное, необъяснимое чувство. Можно сказать о нём лишь то, что оно казалось не слишком положительным. Быть может, именно это чувство не давало погрузиться в сновидения.Что-то в тоне отца иногда вполне ощутимо покалывало Табалугу, и это было нормально. Благодаря словам и наставлениям старших наследник понимал, что он ребёнок, что ему свойственно обижаться на заслуженные упрёки и наказания за неправильные поступки. Он никогда не противился тому, что ещё слишком мал, чтобы дозволять себе взрослые мысли, хотя иногда имел грешок приоткрывать эту завесу. Дракончик вовремя понял, что возможность быть ребёнком духовно и физически?— это самое лучшее, что может случиться с каждым, и что не стоит упускать этого времени. Табалуга слушал разговоры старших и внимал этим разговорам, отмечая для себя всю важность каждого сказанного для него и не для него слова. Наверное, этим он и отличался от многих детей своего возраста: он слушал взрослых. Но, увы, частенько не слушался.Маленький принц частенько замечал, что многие дети веселились, играли друг с другом. Они придумывали свои правила, они дурачились, они были одним целым со своими эмоциями. И самое главное, что взрослые почти не запрещали им вести себя так, как захочется, не запрещали давать себе волю немного покричать, побегать, поиграть. Конечно, время от времени приходилось одёргивать детей, чтобы те сохраняли в себе что-то разумное, но в целом малыши были свободны. Но Табалуга не сильно завидовал этой свободе, ибо тем временем его волновало другое. Дети играли все вместе, говоря о том, что они друзья. Такое странное, но приятное слово ?друг?. Что оно значило? Почему оно касалось всех, кроме маленького дракона? Отец говорил, что их друг?— Шуху, и поначалу Табалуга был с этим полностью согласен. Сейчас ребёнок считал точно так же, однако часть его понимала, что многие аспекты этой дружбы отличаются от тех, что имеют его сверстники. Шуху был для него кем-то вроде второго отца, просто более мягкого и понятливого, и к своему стыду ребёнок не мог говорить с ним обо всём, что его волнует или радует, думая, что его не поймут или поймут неправильно. Быть может, он был и прав в своих опасениях, но от этого ситуация лучше не становилась. Выходит, друг?— это тот, кто далёк от семьи своего друга, потому что, во-первых, можно будет выговориться ему обо всём без опасений, что об этом узнает родитель, а во-вторых, рассказ не подвергнется сомнениям и заумным беседам о том, как надо себя вести? Всё это звучало в голове логично, но когда Табалуга стал самым тихим шёпотом произносить свои мысли вслух, то все эти размышления показались полным абсурдом, и дракончик вернулся к тому, с чего начал. Но начинать строить долгую логическую цепочку заново было скучно и лениво. Говорят, скучные вещи усыпляют, но размышления о правильном и неправильном были сейчас настолько нужным, что уснуть было невозможно. Пришлось сменить тему на самую банальную, такую как виды полевых цветов. Маленький принц знал много названий цветов, не учитывая того, что некоторые из них перемешались в памяти.Цветы, цветы, они так прекрасны, вот бы вся земля была покрыта этим замечательным творением природы!…Табалуга не заметил, как наконец-то погрузился в пусть и лёгкую, но дрёму. Сквозь неясные образы и чёрный туман слышались нотки чего-то очень притягательного и, наверное, даже более прекрасного, чем любимые полевые цветы. Прислушавшись, дракон уловил чудную мелодию, напоминавшую какую-то неизвестную колыбельную. Она звучала в его голове, в его сердце, и наполняла собой всё его нутро. Мелодия маленькими капельками падала в море, и звук её казался печальным, будто те капли были не скромным летним дождём, а слезами.Глаза резко распахнулись, и над головой показался всё тот же каменный потолок, но на этот раз Табалуге показалось, будто свет на нём отражался заметнее, нежели прежде. Дракончик привстал с постели и взглянул в сторону выхода: на улице была глубокая, но светлая летняя ночь. Внутри всё ещё оставались частички той колыбельной, что играла во сне, и принц не мог понять, проснулся ли он или никак не может выбраться из тягучего мира грёз. Но все сомнения скоро развеяли тихие, далёкие высокие нотки, кажется, отражавшиеся по всей Зелёной стране гулким эхом. В этих звуках Табалуга услышал свою мелодию, с непреодолимым трепетом вскочил с кровати и выбежал на улицу.В лицо ударил свежий ветер, и дракон чуть ли не сразу же продрог. Однако это волновало его в последнюю очередь. Нужно было понять, откуда именно исходили манящие звуки, ибо казалось, что они звучали везде, где только можно было, от горизонта до горизонта. И в суматохе, что нахлынувшей паникой создал наследник в своём разуме, всё начинало плыть перед глазами.Он закрыл глаза. Глубокий вдох?— и лишние звуки в его голове затихли. Выдох?— лишь из одного места мелодия звучала громче всего, и Табалуга понял, где оно находится. Расправив крылья, дракон открыл глаза и оттолкнулся от земли, частыми взмахами крыльев удерживая себя в воздухе. Самое сложное было преодолено, и теперь оставалось только лететь. Цель задана?— древний вулкан.Табалуга летел над зелёными полями и лесами, которые сейчас окрасились в тёмно-синие тона и преспокойно дремали вместе с жителями, населявшими эти места. Принцу было удивительно отмечать это, ведь ему казалось, что просто невозможно спать спокойно, когда всё в воздухе наполнено прекрасной, волнующей душу мелодией, которая существует на самом деле. Быть может, ему только кажется, и остатки сна управляют реальностью? В любом случае, маленький дракон не смог бы спать спокойно, не убедившись в этом самолично, и он это понимал.Древний вулкан. Место, где захоронено величайшее пламя. Сейчас он принадлежал Снежной стране, но, по рассказам Тириона, когда-то это место, вместе с многочисленными горами, принадлежало Гренландии. На вопрос о том, почему Зелёной стране пришлось уступить эту территорию, ответа так и не было получено… Табалуга помотал головой, отстраняясь от ненужных сейчас мыслей, и стал постепенно опускаться вниз, в конце концов приземляясь на край ледяного вулкана, рядом с торчащими из него ледяными глыбами. Он взглянул на вершины гор, возвышающихся по соседству, и увидел то, что отец называл снегом, вблизи; на самом деле ?ложного сахара? было намного больше, чем представлял себе дракончик. Впрочем, это не должно было быть удивительным, ведь издалека и сами горы казались во много раз меньше, чем они были на самом деле. Но всё же, это поражало.Холод. Холод мгновенно поразил ребёнка, и тот невольно начал подрагивать и растирать ладонями замёрзшие плечи. Он с удивлением смотрел на то, как его дыхание становится в воздухе белым паром…Динь! —?громкий звук словно ударил маленького принца по голове, заставляя его очнуться. Этот звук был более, чем реален, и от этого уже становилось не по себе, но зато любопытство возросло в несколько раз. Осторожно переступая по скользкому льду, Табалуга выглянул из-за острой каменной глыбы.Его взору представилась невероятной красоты фигура, полностью сотворённая изо льда, недвижимая, но отчего-то показавшаяся по-настоящему живой. Дракону никогда не приходилось видеть таких существ, но девочка изо льда не удивляла его, как удивляли мороз и снег, а казалась такой родной и манящей, словно была олицетворением той самой мелодии, что звучала во сне и привела принца в это место.?Но как же, как же её зовут???— мелькнуло в голове Табалуги, не сводящего глаз с прекрасной статуи.—?Лилли, моё милое творение,?— как гром средь ясного неба донёсся громкий мужской голос, напугавший своим появлением ребёнка.Только сейчас он заметил, что рядом со статуей был её творец?— снеговик в чёрном цилиндре и перчатках, ядовито-жёлтые глаза которого сияли в полночной тьме, словно огни. В нём маленький дракон узнал того, кого отец называл правителем Снежной страны, главным врагом драконов.—?Арктос,?— в сердцах произнёс Табалуга, и этого хватило, чтобы чуткий в этот час слух снеговика уловил чужое присутствие.Крепко сжав рукоятку кирки в руке, Арктос огляделся по сторонам, злобно прищурившись. Кто-то нарушил его умиротворение, чьё-то любопытство будет жестоко караться, однако глыбы, которые снеговик считал своим маленьким укрытием от чужих глаз, сейчас стали защитой для подлеца.—?Кто здесь?! —?прошипел диктатор, уничтожая ледяными кольями один из торчащих вверх выступов.Поняв, что уничтожая преграды таким образом, он с большой вероятностью уничтожит или хотя бы сильно покалечит свидетеля, Арктос одну за другой принялся разрушать каменные глыбы. Табалуга едва успел выпрыгнуть из своего ?укрытия? до того, как оно разлетелось на кучу булыжников. То ли из-за темени вокруг, то ли из-за накрывшего с головой гнева снеговик не разглядел в нарушителе спокойствия дракона.—?Вот ты где! —?злорадно вскричал снежный и, не дав тому сообразить пути к отступлению, атаковал его теми же ледяными кольями, что были способны разрушить даже каменные глыбы.И Табалуга даже не успел понять, что? ему грозит, но вдруг почувствовал нестерпимый внутренний холод, что никогда бы не сравнился с внешним по своей ледовитости. Весь страх перед врагом иссяк, но сердце продолжало колотиться так, словно грудная клетка стала для него смертельной ловушкой, и ему было необходимо выбраться из этой самой ловушки любой ценой. Всё это происходило длиною доли секунды, пока в широко раскрытых глазах мелькал блеск заострённых льдин.Но этот блеск в тёмных в ночи глазах загородила собой тень, и слух поразил тихий болезненный вздох и гулкое, но приглушённое падение на гладкий лёд. Арктос в недоумении застыл на месте; инструмент давно выпал из его рук.—?Я… убил Тириона? Быть не может! —?шёпот сменился на тихие, но, кажется, поистине безумные смешки.Тем временем, полностью осознав, что произошло, Табалуга издал отчаянный вопль, с ужасом кинувшись к поверженному ледяными кольями отцу. Сквозь слёзы он бормотал оправдания, которые были заучены наизусть и которые обычно помогали, но в этот момент все сказанные слова оказались совершенно бессмысленными и бесполезными. Сбивающимся голосом он молил отца о прощении, но и это ничего не меняло. Тирион, с трудом держа глаза открытыми, заключил ладошку сына в свою ладонь и, откашлявшись тёмной кровью, прохрипел:—?Я люблю тебя, сын мой, и пусть не будет на тебе никакой вины,?— он слабо улыбнулся?— Табалуга видел, как физически сложно ему давалась эта улыбка,?— и прикрыл глаза,?— Прости и ты меня. Если бы я говорил о том, что люблю тебя, чаще… быть может, ничего этого не случилось бы. Береги себя и Зелёную страну, Табалуга.Маленький дракон не мог поверить в то, что происходило, он не мог понять, что отец прощается с ним навсегда, но эти слова, каждое сказанное слово, были отрезвляющими ударами, доказывающими реальность происходящего.—?Нет… —?потоки слёз скатывались по щекам и падали на жёсткую кожу,?— Нет, отец, прошу тебя! Не уходи, ты мне так нужен, я…Табалуга зажмурился и крепко обнял отца, хватаясь за последние секунды его жизни.—?Я люблю тебя.Когда Тирион испустил последнее дыхание, его тело словно изнутри озарилось белым сиянием, которое постепенно собралось в грудной клетке. Покинув тело, оно сильно преумножилось в размере и загорелось ещё более ослепительным светом, чудом оставив зрение пребывавшим на вершине вулкана неповреждённым, после чего резко унеслось ввысь, далеко-далеко в небеса и загорелось в них новой звездой.?Беги?,?— тихо пронеслось в голове ребёнка, прежде чем тот сквозь слёзы увидел, как по исчезновении всякого света на него уставилась пара жёлтых глаз с вертикальными зрачками.—?Ещё один дракон?! —?в прежнем недоумении и вновь нарастающем гневе воскликнул Арктос, но тут же ухмыльнулся, прищурившись,?— Что ж, судьба преподнесла мне отличный шанс, и я не стану упускать его.Табалуга с трудом отстранился от отца и ринулся в противоположную от врага сторону что есть мочи и, достигнув края, тут же взлетел как можно выше. Он вихлял в полёте, сам точно не зная, делает ли это нарочно, чтобы не дать снеговику попасть в него магическим оружием, или в действительности не может лететь ровно из-за избытка эмоций. Дракон не видел, куда летел, в глазах всё ещё стояли слёзы и безумный страх. Он не мог понять, чего боялся сильнее, но это, впрочем, не было столь важным в тот момент. Лететь и не останавливаться, лететь как можно дальше от того места?— вот, что казалось по-настоящему важным.Табалуга не оглядывался назад, но и не смотрел вперёд, с каждым взмахом крыльев всё больше поддаваясь эмоциям, которые будто бы были материальны и тянули его вниз. Действительно, постепенно дракончик начал снижать расстояние до земли. В конце концов, случилось вполне вероятное в этом случае событие: маленький принц врезался в, казалось бы, взявшуюся из ниоткуда, высокую ель. Падение смягчили высокие сугробы. Провалившись в снег, дракон не спешил подниматься. Он, абсолютно равнодушно глядя в тёмные тучи на небесах, оставался лежать, утопая в сугробе, до тех пор, пока холод окончательно не пробрал его тело и не начал больно колоть и обжигать холодом. Тогда принц поднялся, потирая ушибленный лоб, и уселся под злосчастной елью, кратко осматриваясь. По одну сторону была снежная степь, нет, пустыня, где не было ничего и никого, лишь пустота и идеальная тишина. По другую сторону был довольно высокий горный выступ, внизу которого, помимо той ёлки, под которой расположился маленький дракон, росли такие же высокие, но весьма редкие по сравнению с растительностью Зелёной страны ели. Дерево, ставшее дракону случайной преградой, находилось меж этих крайностей. Табалуга взглянул на него снизу вверх и подумал, что ему наверняка очень одиноко расти именно здесь, где его никто не понимает и где ни одно из решений не является верным.—?Замёрзнуть удумал? —?тоненький, но настойчивый по своей природе голосок пробудил дракона от непонятно когда накрывшей его дрёмы.Он взглянул в сторону снежной пустыни и по посветлевшему, но такому же покрытому плотными облаками небу понял, что наступило утро. От серых облаков и идеальной чистоты бесконечных сугробов на душе становилось тоскливо. А ведь Табалуга и вправду сильно замёрз, что подтверждали его онемевшие от холода конечности и сильная слабость. Всё произошедшее казалось плохим сном, и в эту мысль очень хотелось верить.—?О, очнулся,?— тем временем не сдавался чей-то назойливый голосок, всё-таки заставивший принца обернуться на его обладательницу.Перед ним стояла маленькая крольчиха, ростом ниже его примерно на пару голов. Розовая юбочка держалась на подтяжках, висевших на исхудалых плечах. Да и сама крольчиха казалась довольно худенькой, несмотря на пушистую белоснежную шерсть. У неё была надкусанная морковь, которую она сжимала в руке так, будто бы ей казалось, что если она хотя бы чуть-чуть ослабит хватку, то овощ будет утерян навсегда.—?Добро пожаловать в Снежную страну,?— кролик протянул дракону руку,?— Меня зовут Хэппи. Доброго утра не желаю, потому что в этом месте ты его точно не получишь. Не знаю, как ты сюда попал, но задерживаться надолго здесь не советую. Я удивлена, как тебя медведи ещё не зацапали!—?А я Табалуга… —?несколько ошеломлённо от внезапного потока информации ответил тот, принимая посильную помощь Хэппи и наконец поднимаясь на ноги.Его внимание вновь привлекла морковь в руке новой знакомой, ведь, как ему было известно, ничто не способно расти под снегом.—?Откуда у тебя морковка посреди снежных просторов? —?с некоторым подозрением в голосе поинтересовался Табалуга.—?О, а ты знаешь, о чём спрашивать,?— усмехнулась крольчиха и куснула морковь ещё раз, после чего приставила руку к уголку рта и продолжила говорить в полголоса с заметным азартом в глазах:?— Я стащила её из личной теплицы этого тупого снеговика. Он выращивает морковь для своего носа, а она на деле такая сладкая! Ты бы видел, как я обошла громил-охранников,?— раз, и меня нету! Но, всё же, сработала сигнализация, и меня заметили.—?И как же ты ушла? —?с заметным волнением спросил дракон.Она пожала плечами и ответила:—?Никак. Стражники до сих пор меня преследует. И всё из-за какой-то морковки!Тем временем откуда-то из-за утёса выбежали два белых медведя с голубыми повязками на левых руках.—?Это по мою душу, кстати,?— показав на стражу большим пальцем, отметила Хэппи,?— Кстати, ты, кажется, гренландец. Таких, как ты, они отлавливают и сразу же отводят к Арктосу, так что советую тоже уносить ноги.—?К Арктосу?.. —?это имя больно вонзилось в желудок одним своим звучанием.—?Не стой на месте, они уже близко! —?отдаляющийся голос крольчихи вновь привёл его в чувства,?— Беги!Табалуга не стал давать себе времени на то, чтобы сообразить, что же в конце концов происходит, и побежал в противоположную от медведей, что-то гневно кричащих вдогонку, сторону вместе с новой знакомой. Буквально через несколько секунд он сообразил, что крылья даны ему не для красоты, он нагнал Хэппи и, запыхаясь, доложил ей об этом:—?Я умею летать и могу помочь оторваться от преследователей,?— он кивнул в сторону своей спины.Крольчиха сбавила ход, а после совсем остановилась, положила остаток морковки в карман и, не ожидая второго приглашения, ловко вскарабкалась на спину дракончика.—?А я подумала, что крылья у тебя для красоты,?— хихикнула она, обвивая руками чужую шею.Табалуга сделал вид, что не услышал этих слов так же, как сделал вид, будто бы ему не тяжело, хотя вес Хэппи был, мягко говоря, вполне ощутим. Расправив крылья, он с трудом оттолкнулся от земли и еле поднялся в воздух. Набрав высоту, он вместе с крольчихой взглянул вниз, где в недоумении остались стоять стражники. Крольчиху эта картина очень развеселила, и она успела сделать пару гримас преследователям, прежде чем Табалуга взлетел ещё выше и наконец полетел прочь от этого места. Благо, пусть и наугад, ориентир он выбрал правильный, и через несколько минут полёта показалась родная глазу зелень листвы и полей. Принц заметил, что его пассажир притих, и почуяв неладное, решил как-то это исправить.—?Если ты боишься высоты, я могу лететь ниже,?— крадчиво предложил он.—?Нет, Табалуга, я не боюсь высоты,?— Хэппи тихо вздохнула,?— На самом деле, этот полёт?— лучшее, что со мной случалось. Я впервые чувствую себя такой… свободной.Послышался ещё один вздох, словно следующие слова давались беглянке с большим трудом:—?Я бы хотела навсегда покинуть Исландию,?— она запнулась,?— Знаю, знаю, это мой родной дом, у меня есть семья, но всё же… Я ненавижу это место. И теперь, у меня появился шанс сбежать. Понимаешь, о чём я, Табалуга?Дракон не стал долго раздумывать на эту тему.—?В Зелёной стране тебе понравится,?— он улыбнулся, с любовью взглянув на виды цветочных полей, что открывались с высоты птичьего полёта,?— Здесь много морковки, и её дают, если вежливо попросить.Вскоре Табалуга добрался до своей пещеры и, приземлившись на выступе, дал новой знакомой возможность наконец отпустить его шею и спуститься на устойчивую поверхность.—?Так ты здесь живёшь! —?восторженно проговорила крольчиха, поставив руки по бокам.—?Оставайся здесь, сколько захочешь,?— широко зевнув, ответил принц, заходя внутрь пещеры,?— Чувствуй себя, как дома. А я пойду посплю немного…—?Вас понял, капитан! —?Хэппи с широкой улыбкой приставила ладонь к виску, отдавая честь,?— Никто не потревожит ваш покой, я об этом позабочусь.Вокруг кромешная темнота и вечный холод. Нигде не нащупать стен или потолка, каждое движение давалось с трудом. Внутри воцарились нарастающая паника и сумбурные мысли, а также одно бесконечно давящее чувство, от которого невозможно было сбежать или хотя бы ослабить его,?— чувство вины. На этот раз оно было столь велико, что, казалось, все остальные чувства стали размером с песчинку. ?Обнимая? себя за плечи, Табалуга обессиленно упал на колени и заплакал, однако не смог проронить и слезы и издать даже самого тихого звука. Тело, каждый его кусочек, внутри и снаружи, словно сдавливали тяжёлыми тисками, не давая сделать ни малейшего движения, и всё, на что был способен дракон,?— беззвучно и бесслёзно плакать. Но и это уже был не плач, а жалкое его подобие, от которого не было никакого толку. Ведь если обыкновенный плач вместе со слезами уносил и часть душевной боли, то этот лишь усиливал её, ещё сильнее накаляя и без того раскалённый металл. Так и получалось, что с одной стороны был невыносимый холод, а с другой?— до боли обжигающий жар. И от того, и от другого нельзя было избавиться так же, как нельзя было выбрать между двух зол что-то одно: всё приходилось терпеть одновременно.Беззвучный крик?— и глухая тишина в ответ. Он один на один со своими чувствами, и ничто не было способно вывести его из этого кошмара. Маленький принц нашёл в себе силы задрать голову и беззвучно произнести мольбы о помощи. Его мысли разнеслись по пустоте громким эхом.Ничего. Ничего не было с несколько долгих секунд. Но миг?— и над драконом разверзлась тьма, и его взору представилось небо, сплошь усеянное звёздами. Они сияли и белыми, и голубыми, и розовыми, и жёлтыми цветами, создавая своим множеством невероятной красоты картину. Всё это было словно глотком свежего воздуха, но не было частью того, что испытывал ребёнок; космос был словно портал в прекрасный, но чужой мир.?Табалуга?,?— до боли знакомый и родной голос тёплым бархатом накрыл того с головой.?Это вправду ты, отец???— едва ли смог вымолвить маленький дракон.?Да, сын мой,?— мягко ответил тот, и прозрачный силуэт Тириона появился из звёзд,?— Увы, у меня совсем немного времени, чтобы сказать тебе о важном.??Ты жив???— Табалуга вскинул руки к отцу, и попытался подняться на ноги, но что-то тяжёлое вновь утянуло его к земле, и он упал.?Я жив, но только в чужих сердцах, я жив и в твоём сердце,?— он подошёл ближе к сыну и слегка наклонился,?— Настала и моя очередь просить прощения за свои ошибки. И первая моя ошибка была в том, что я всегда смотрел в будущее. Живи настоящим, Табалуга. Не гадай, что произойдёт, извлекай уроки из прошлого и храни их для настоящего. А будущее придёт само, и только ты вправе решать, каким оно будет для тебя.?На глаза маленького дракона навернулись слёзы, и он ничего не мог вымолвить в ответ, хотя тем временем ему хотелось кричать. Тирион лишь улыбнулся, видя это, и силуэт его начал постепенно исчезать.?Строй свой мир, Табалуга, сделай его своим домом, и тогда ты обретёшь счастье и покой.?—?Табалуга! —?голос из вне заставил дракона открыть глаза.Он увидел пред собой древесный столик с чаном, наполненным водой,?— обычная картина, которую он видит каждое утро. Казалось бы, ничего не произошло, всё остальное на своих местах. Но шум в ушах не давал расслабиться. Да, этим шумом были тревожные голоса. Дракон вскочил с кровати и, пошатнувшись, взглянул в сторону прохода.Там тем временем творилась целая борьба: Хэппи защищала дом от ?постороннего?, не давая тому продвинуться в сторону принца и на миллиметр. Тот же взывал к справедливости и непосредственно к самому наследнику. В госте Табалуга разглядел крота в очках с белой огранкой, возрастом не превосходящего Хэппи. Окончательно очнувшись, дракон подошёл к этим двоим и одним движением отстранил их друг от друга.—?Что случилось? —?обратился он к кроту.Тот поначалу замешкался, произнося что-то невнятное, но в конце концов собрал себя в руки и нашёл нужные слова:—?Я Диг-гби,?— представился он, поправляя круглые очки,?— Шуху по-попросил разыскать т-тебя и Тириона, а я-я видел, как ты залет-тел в эту пещеру. Мне,?— он усмехнулся,?— пришлось долго с-сюда забираться.—?Как давно Шуху ищет нас? —?в ужасе спросил Табалуга.—?Мы все ищем ещё до вос-схода солнца,?— ответил тот и слабо улыбнулся,?— Но ведь ты в п-порядке, значит, всё хорошо. Т-ты ведь знаешь, где т-твой отец?—?Мне интересно, почему ты никого не предупредил о том, что видел Табалугу, а в одиночку стал забираться на гору? —?вступила Хэппи, с недоверием обращаясь к пришельцу,?— Между прочим, ты сэкономил бы поисковому отряду кучу времени, и сейчас они бы не шлялись по лесам в поисках, а уже нашли бы тех, кого искали.—?О, об этом я как-то не п-подумал,?— крот неловко почесал затылок.—?Мне часто говорили, что гренландцы жуткие, свирепые существа, не знающие жалости,?— крольчиха усмехнулась,?— Но сейчас я вижу, что мне нагло врали. Ну ты только посмотри на него, Табалуга…Указав на Дигби, Хэппи взглянула на дракона, и насмешливая улыбка тут же сползла с её лица. Он забился в угол, обняв колени и пряча лицо. Оба замолчали как по команде, и теперь тишина, воцарившаяся в пещере, прерывалась только тихими всхлипами из угла. Крольчиха словно забыла о существовании крота, впрочем, как и последний забыл о ней, и медленно подошла к маленькому принцу.—?Тириона больше нет,?— едва выдавил из себя тот,?— Он погиб из-за меня…Дигби остановился на месте, пытаясь осознать сказанное драконом, пока в этом время Хэппи приблизилась к наследнику и присела рядом с ним на корточки.—?Послушай меня, Табалуга,?— сказала она твёрдо, но без единого намёка на обвинения,?— Я мало знаю о тебе и Гренландии, я мало знаю о Тирионе, но ты должен меня послушать.Когда он поднял глаза, крольчиха кивнула и продолжила:—?Сейчас ты ни в коем случае не должен поддаваться слезам и страху. Виноват ты или нет?— сейчас уже не важно. Важно то, что ты будешь делать дальше. Никто не должен видеть тебя таким, а мы с Дигби сохраним это в секрете. Правда, Дигби? —?она обернулась на крота.—?К-конечно, мы никому не скажем,?— уверенно согласился тот, оставив размышления о смерти короля,?— Ты д-должен быть сильным, Табалуга. Ведь, п-получается, ты?— последний дракон. И жители Зелёной страны должны знать, что могут тебе довериться, д-даже если это не так…—?Если гренландцы действительно не монстры, как нам рассказывали, то они поймут тебя. Но, знаешь, лучше не говорить им всей правды,?— на удивлённые взгляды Хэппи ответила:?— Понимаешь, звери разные бывают, и как бы ни случилось бунта… В любом случае, главному, как его там?— Шуху? —?можно сказать полную версию событий, если он достаточно умён, чтобы её не разглашать.Как ни странно, Табалугу успокаивали эти слова, да даже одно присутствие этих ребят говорило о том, что он не один на один со своим горем. Страхи и сожаления отошли на дальнюю планку, и это придавало уверенности и сил. Дракон утёр слёзы, поднялся с холодного пола и направился в сторону выхода.—?Вы правы, я не должен вот так просто опускать руки,?— сказал он, сжав пальцы в кулаки,?— Я должен разыскать Шуху и рассказать ему обо всём.Табалуга вышел из пещеры вместе с Хэппи и Дигби и повернулся к ним:—?Идите к дому волшебника, я буду там. Дигби, ты ведь сможешь отвести Хэппи?—?М-можешь на меня рассчит-тывать, Табалуга,?— улыбнулся крот.—?Отлично, увидимся там! —?дракон взлетел ввысь и, пролетев над лесом, вскоре скрылся из виду.—?Удачи, Табалуга! —?крикнула вслед Хэппи.Крольчиха и крот ещё долго стояли на месте и провожали дракона взглядом, даже когда его уже не было видно. Тишину, нарушаемую разве что далёким пением птиц, прервал Дигби, сказав с задумчивой улыбкой:—?Знаешь, он повзрослел.