Глава 20. Сумерки. Часть 2 (1/1)

Свадебная церемония у хсаши – это всегда событие, которое принято отмечать с особым размахом. Шикарное застолье, вычурные наряды, призванные лишний подчеркнуть статус гостей, своего рода демонстрация достатка семей с вполне определённой выгодой – заключение новых брачных союзов. И, разумеется, сочные, велеречивые тосты в честь новобрачных. Даже если Гнёзда, вовлечённые в праздник, и не считались богатыми, обеспечить соблюдение традиции было делом чести и нередко случалось так, что будущие муж и жена за всю свою совместную жизнь могли больше не увидеть такого количества яств!В честь бракосочетания Воплощения Великого Дракона и строптивой дочери Гнезда Гъёлл был объявлен трёхдневный праздник с непременными гуляниями и богатыми угощениями. Империя отмечала не только женитьбу своего кумира и бога, но и одержанную им победу над хсаурами, обретение новых земель, с которыми были связаны большие надежды, так что три дня и три ночи не гасли огни городов Ал-Хиссы, облака раскрашивали во всевозможные цвета гремящие фейерверки и салюты, лился рекой пенный эль, а хмельные красавицы, весело смеясь, кружились в лихих танцах с хафесами, вернувшимися с войны героями. На каждой площади на специальных помостах играли музыканты, бойко шла торговля и процветали гадалки в своих цветных шатрах, предсказывая всем обратившимся парочкам скорое воссоединение любящих сердец, в храмах звонили колокола и воздух вибрировал от этого гула.И лишь одна женщина не разделяла всеобщего ликования. Ей казалось, что её ведут на эшафот, перед казнью зачем-то умаслив её тело ароматическими маслами и вплетая в волосы цветные ленты с драгоценной вышивкой. Гюссхе не сопротивлялась – не потому, что не хотелось, просто начни она кусаться и царапаться, о её непристойном поведении немедленно доложили бы Хаффи, а вызывать его гнев было неразумно. Со свойственным ему цинизмом и расчётливостью он напомнил Гюссхе о заключённой сделке. Она продалась ему за возможность омыть имена погибших родичей в крови людей-врагов. Думала, что причинит ему этим желанием боль.Женщина криво улыбнулась своему отражению. Подумать только, до чего она была наивной!Араши оказался из той редкой породы монстров, что умеют располагать к себе незаметно, исподволь превращая окружающих в покорных рабов собственной воли. И Гюссхе почти поддалась этому тёмному очарованию! Вдали от него не переставала думать о встрече, едва ли не предала себя, когда с радостной улыбкой спешила представить ему детёнышей… Хъярра милостивая! За что ты заточила душу своей смиренной дочери в этот колдовской лабиринт?Лёд и пламень боролись в груди непокорной Гюссхе, когда её облекали в свадебные одежды, расшитые драгоценными камнями и тяжелые, словно её безрадостные мысли.Араши – подлый, бесчестный колдун! Украл её покой, отравил сердце чёрными чарами, такими сладкими и желанными, что Гюссхе хотела умереть от счастья в его объятиях… и пугалась этого!Это странное безумие мучило, иссушало душу, но женщина продолжала твердить себе: «скоро, скоро всё закончится!», а тонкие сильные пальцы сжимались вокруг рукояти отравленного кинжала, умело спрятанного в складках пышных юбок. Единственное, что осталось решить – чью жизнь оборвёт клинок – Араши Змееглазого или её?Гюссхе томилась ожиданием. Скоро… Совсем скоро! Вот уже кортеж, состоящий из нескольких колесниц, запряжённых парой скаковых ящеров в богатой сбруе, с пафосом подъезжает к Храму Изначальных, а впереди – гигантская лестница, чьи ступени она пересчитывала раз за разом, приходя сюда с молитвами о НЁМ! Зачем, почему, как она могла пасть настолько низко? Упрашивать святых драконидов подарить ей ещё хотя бы одну встречу с этим жестоким, властным тираном. Готова была отдать всё, что имела за один лишь золотой взгляд, утонув в океане нежности.Почему же сейчас ноги плохо слушаются, колени трясутся от страха, а к горлу подступает комок? Что с ней не так?!Араши стоит, гордо вскинув голову, на самой вершине зиккурата Храма и закатное солнце огненными вспышками сверкаетна его доспехах, высвечивает ореол вокруг седовласой головы и кажется, будто священники правы называя его Воплощением Бога.Красивый… до чего же красивый мужчина! Гюссхе могла бы позавидовать самой себе, если бы не знала – за безукоризненной внешностью скрывается расчётливое ледяное чудовище. Араши твердит, будто любит её, однако Гюссхе сложно было в это поверить, ибо такие, как Змееглазый, способны любить лишь себя.Вложить пальцы в его протянутую ладонь легко. Гораздо труднее решить – любить или ненавидеть. Почему-то третьего было не дано, как в сложном математическом уравнении, где ответ может быть только «да» или «нет». Мучительное смятение, мешающее принять истину, владело сердцем и душой женщины, пока вершилось таинство обряда.Если Араши и заметил некую странность в поведении своей возлюбленной хэйны, то ничем этого не показал. А она всё металась в лабиринте, воздвигнутом ею самой, анализируя вновь и вновь все их встречи, вспоминая слова, когда-либо сказанные друг другу и вот, подняв измученный взгляд на лики святых драконидов, Гюссхе внезапно увидела понимающую, улыбку Матери Сущего. Добрую, почти сочувствующую своему несчастному чаду. Сквозь невольные слёзы дочь Гнезда Гъёлл смогла улыбнуться в ответ, благословляя древний обычай, при котором Владыка берёт в жёны избранницу непременно на закате, чтобы в полумраке зала никто, кроме Изначальных, не мог увидеть этих горьких слёз.Как же она могла не понимать раньше такую простую истину! Как могла блуждать упорно во тьме гордыни, когда рядом светилось столь яркое солнце!Только протяни руку, коснись его пальцев, обжигающе горячих… Ведь ей не составило труда вспомнить каждый их разговор, каждое слово, жест, улыбку, взгляд… Так бережно в памяти хранят лишь сокровенное.Но почему признание самой себе в этих чувствах должно быть таким невыносимо мучительным? Почему тяжело и страшно видеть его счастливую улыбку – не от того ли, что боялась разочаровать его? Разве любовь должна быть основана на подчинении, или это просто выверты её сознания, оправдывающие горячее, испепеляющее чувство к врагу?Араши возьмёт её, как победитель. Должно быть, для мужчин этот ритуал имел особое значение, но как женщина она не хотела быть ценным призом.Церемония завершилась громоподобными овациями и Гюссхе словно очнулась. Араши смотрел на неё молча, с каким-то болезненным ожиданием и она доверчиво шагнула ближе под мелодичный звон драгоценных звеньев брачных оков, сковавших их на всю оставшуюся жизнь. Змееглазый необыкновенно нежно, чего нельзя было ожидать от столь властного и жестокого человека, провёл кончиками пальцев по губам Гюссхе в немой просьбе. Странный. Отныне она – всего лишь его вещь и ему нет нужды просить о чём-то. Принимая его поцелуй, Гюссхе обняла Хаффи в ответ и он вознаградил её тихим, еле слышным стоном. Он должен понять – Гюссхе не сломалась, огонь её дерзости всё ещё тлеет в груди и в этот поцелуй она вложила свою ярость.Араши отстранился, его золотой взгляд искрился удовольствием от затеянной игры. Во дворец они возвращались разными путями – муж и жена обязаны были подготовить себя для брачной ночи, в то время как сумерки уже возвещали её скорый приход.Служанки втиралив кожу Гюссхе взбитые молочные сливки, от чего она обретала невиданную нежность и шелковистость, а хэле начинали светиться серебром, лучше всяких украшений подчёркивая совершенство её фигуры. Длинные волнистые волосы были собраны и уложены в сложную высокую причёску, оставляющую открытой стройную шею женщины. Изумительной работы ночная рубашка – последний рубеж обороны девичьей чести, была возмутительно тонка и почти что прозрачна! Материал невесомо скользил по коже, вызывая мурашки.Когда последние приготовления были завершены, в углах спальни заняли своё место лампады с ароматическими маслами, а бельё на огромной кровати перестелено белоснежно-хрустящими простынями, служанки, наконец, удалились, оставив Императрицу наедине с её страхами.Тягуче тянулись минуты ожидания, густой запах благовоний туманил сознание, заставляя невольно расслабиться. Поэтому едва слышное шуршание автоматической двери осталось незамеченным для Гюссхе, погружённой в меланхоличную задумчивость. Если ли бы не лёгкое колебание воздуха, заставившее испуганно затрепетать язычки пламени, танцующие над бесчисленным множеством свеч, женщина даже не подняла бы взгляда.Поднявшись с ложа, она почтительно поклонилась вошедшему супругу. Его взгляд, вопреки ожиданиям, не светился злобной радостью в предчувствии скорого унижения строптивой женщины, скорее – настороженный, словно у хищника, впервые ступившего на неизведанную территорию и теперь с лёгким любопытством осматривающий новые владения.Гюссхе всем своим существом трепетала под его взглядом, чувствуя его сквозь тонкую ткань ночнушки – жаркий, жадный, похотливый… и в то же время странно мягкий. Хотя, возможно, ей просто показалось.Араши был облачён в простые домашние брюки и просторную белую рубаху грубого полотна, с широким воротом на шнуровке. Все хафесы, освободившись от боевых лат, предпочитали носить подобную одежду: лёгкую и не стесняющую движения, что в удушливо-жарком климате Ал-Хиссы было в порядке вещей.- Моя хэйна, ты прекрасна, - прозвучал его глубокий, завораживающий голос. Удивительно, но в нём не было насмешки или сарказма – просто констатация факта. Гюссхе затравлено оглянулась, но позади неё было огромное ложе и три глухие стены. Выход из комнаты был один и его преградил Араши. Бежать некуда!- Хаффи, - пролепетала она, стараясь не терять крох достоинства. – Вы заставили ждать себя. Всё ли в порядке?- Просто я долго думал над тем, как произвести наибольшее впечатление на свою жену, - вот теперь в выразительном голосе зазвенели ирония и ехидство, пугая окончательно растерянную Гюссхе, отступавшую крошечными шажками от надвигающегося Дракона. – Поскольку я не настолько высок и широк в плечах, как те, кого эссы считают красивыми, мне пришлось выбрать и отвергнуть множество пышных нарядов, но в итоге, я лишь потерял драгоценное время. За что искренне прошу прощения.Она всё ещё не готова принять его, - Араши видел это очень ясно, однако продлевать их обоюдные муки не имело смысла, ситуация обязывала действовать жёстко и решительно, но стоило ему сделать ещё один шаг, как в руках его восхитительной, божественной хэйны появился узкий длинный стилет и вдохновлённая иллюзией защиты Гюссхе прошипела гневно:- Не надейся, что тебе легко достанется победа!В зелёных глазах напротив вновь разгоралось непокорное пламя бунтарства, что так нравилось Араши. Воплощение Великого Дракона раскинул руки в стороны, словно предлагая себя в качестве мишени:- Ты помнишь наш давний разговор, хэйна? Я обещал, что отдамся на твой справедливый суд, но только после того, как исполню свои обязательства перед народом хсаши. Дело сделано, Гюссхе. У детей Изначальных больше не будет причин погибать в междоусобных войнах за территории. Я открыл им миры, где они могут жить свободно, а не задыхаться в перенаселённых муравейниках. Так что ты имеешь полное право свершить свою месть.Гюссхе недоверчиво смотрела на него, вцепившись в рукоять кинжала, будто вновь пытаясь обрести уверенность. В каждом слове Хаффи ей чудился подвох.- За дверьми стража, - предположила она. – Они сбегутся на твои крики, а меня казнят на месте. Ты сможешь выбрать более удобную жену в угоду Совету старейшин.Губы Араши изогнулись в злой усмешке:- Право же, Гюссхе… ну что за фантазии? Угождать Совету Гнёзд – последнее, что я намереваюсь делать. Эти дряхлые старцы не имеютникакого права решать за Великого Дракона, а посему, если решилась – не медли. Заставлять обречённого ждать казни недостойно.- Разве тебе не страшно? – Совсем уж жалобно спросила Гюссхе. Всё складывалось не так, как она себе воображала. Почему-то её «жертва», беззащитная и уязвимая, не торопилась падать на колени, демонстрируя унизительную покорность, напротив! Это Гюссхе, несмотря на подспорье в виде кинжала, чувствует свою ничтожность.- Страшно? – Мягко переспросил Араши. – Разумеется, мне страшно. Однако с некоторых пор собственная жизнь утратила часть своей ценности, а знаешь, когда это произошло? Когда я встретил тебя, моя светлая, нежная хэйна. Моя богиня. С тех пор каждый миг моей жизни посвящён служению тебе и если ты вдруг решила забрать её, что ж, я не буду сопротивляться. Ты – основа моего существования. С’хленн, малыши… Рухнет хотя бы одна из этих колонн и я буду уничтожен.- Умеешь красиво говорить, Хаффи, - дрогнувшим голосом сказала Гюссхе. – Это один из твоих величайших талантов, верно? Магия слов.- Если говорить о чарах, то в них я бессилен. Настоящим волшебством обладают мои братья. Им подвластны разумы и сердца других людей, они с лёгкостью читают мысли, предугадывают события, смешивают чувства… мне же остаётся лишь улавливать жалкие крохи информации, анализировать, делать выводы. Всё, что им даётся с такой возмутительной небрежностью мне приходиться добиваться потом и кровью. – Араши тихонько улыбнулся чему-то, а Гюссхе подумала, что это – один из самых долгих их разговоров.- Однако, есть одно средство, хэйна, которое поможет нам быстро и полно понять друг друга и я хотел бы использовать его в самую последнюю очередь, но обстоятельства, увы, не позволяют подобной роскоши.- Что же это? – С опаской спросила Гюссхе, устало опуская кинжал.- Методика, разработанная мною на основе «слияния разумов». Это совершенно безболезненно, по крайней мере, для тебя. Я не буду принуждать, - тут же добавил он, видя сомнение в тонком, красивом лице женщины. Но вот она решительно вздёрнула подбородок, принимая вызов.- Что мне нужно делать?- Для начала – отложить эту острую штуковину и подойти ко мне.В золотом взгляде напротив – добрая, ласковая улыбка, чуть-чуть печали и целый океан нежности. Протянув ей какую-то пробирку с тёмной жидкостью, попросил:- Выпей, это совершенно безопасно, клянусь честью.Она безропотно проглотила вязкую, сладкую жидкость, похожую на густой шоколад и почувствовала, как его сильные тонкие пальцы коснулись её щеки, плавно двинулись к виску, оставляя обжигающий след, медленно тающий на коже. Понизив голос, придав ему гипнотические интонации, Араши шепнул:- Закрой глаза, расслабься… Представь, как ты входишь в распахнутые двери. Да, вот так…Лицо Змееглазого на миг исказила судорога боли, дыхание перехватило, но ему удалось сдержать стон, загнать его обратно и вновь научится дышать. Это оказалось гораздо труднее, чем он себе представлял! Впустить в своё сознание не-телепата – всё равно что позволить роте солдат в подкованных сапогах промаршировать по беззащитному мозгу. Гюссхе не могла знать о том, как следует экранировать свои мысли, чтобы не травмировать партнёра, но Араши не возражал против боли. Если они способны понять мотивы и поступки друг друга только таким образом, что ж, значит, на то воля Изначальных.Гюссхе открыла глаза и испуганно ахнула. Она стояла на краю гигантской пропасти, разверзшейся вглубь и вширь покуда хватало взгляда. Вокруг царили пустота и тишина, окрашенные в благородный бархат сумерек. Единственными источниками света в этом сне наяву были далёкие мерцающие звёзды, единственным звуком, кроме взволнованного дыхания Гюссхе был еле различимый гул ветра.Но вдруг её внимание привлекла далёкая искорка света, не имеющая ничего общего со звёздами, и женщина направилась туда, осторожно ступая по грани пустоты. Очень скоро она поняла, что слабое свечение, влекущее её, исходило от белоснежной одежды мужчины, стоявшего посреди пропасти на крохотном пятачке вершины колонны, бесконечным столбом уходящей куда-то вниз и во тьму. Камень был покрыт сетью трещин и сколов. Мужчина повернулся к ней, ласково улыбнулся:- Ты, верно, гадаешь, что это за место? Мой мир, Гюссхе. То, чем я являюсь.- Но здесь нетничего, - испуганно прошептала она, и неведомо каким образом Араши, находящийся от неё очень далеко, расслышал каждое её слово. Печально кивнул:- Так было не всегда. В пору моей юности и любознательности, едва научившись заглядывать в себя с помощью особых техник и медитаций, я попадал в царство книг. Хранилище постепенно расширялось по мере того, как я взрослел и набирался опыта. Шуршание страниц всегда успокаивало меня, делало счастливым, но однажды в моей душе что-то сломалось и появилась чёрная трещина. Может, это произошло, когда я узнал тайну собственного предназначения, своё истинное место в мире отца и братьев, которое отвели мне от рождения. – Кулаки Араши сжались, ногти впились в ладони едва не до крови, но он заставил себя расслабиться, вновь посмотрев на любимую через бездну, разделяющую их души. – Граница эта словно отделила меня от остального мира и со временем лишь продолжала шириться, так что вскоре ненасытная пропасть поглотила моё убежище. Долгое время скитался я в надежде найти исцеление, но в этом мире день сменили сумерки и времени у меня почти не осталось. Я потерялся, Гюссхе.В голосе Араши звенело неподдельное отчаяние, и что-то в душе самой Гюссхе жалобно вторило этой исковерканной мелодии так, что щемило сердце. Словно она и в самом деле могла понять ужас и страх хсаура, обречённого на одиночество.- Встретив тебя я впервые почувствовал надежду изменить судьбу.- Что же, с Феридэ не вышло?Она вовсе не хотела язвить, но Араши дёрнулся от этих слов, словно от сильной пощёчины. Сказал:- Никогда я не считал твою сестру кем-то большим, чем деловым партнёром. Да, между нами были плотские отношения, но это было лишь способом удовлетворить физические потребности с обеих сторон. Мне жаль, что из-за этой связи выгляжу грязным подонком в твоих глазах.Гюссхе молча качнула головой, отвергая его извинения.- Уже не имеет значения, кем вы были друг для друга, Хаффи. Прости мою ревность.Араши прикрыл глаза, пошатнувшись. Хрупкая опора под его ногами угрожающе скрежетала, в пропасть летела каменная крошка, образовывались новые трещины в камне.- Я просто хочу, чтобы ты знала – мне не нужна рабыня, покорная и безответная, не нужна женщина, готовая на всё ради власти и положения. Верю, что ты не такая. Я выбрал тебя, Гюссхе, потому что ты – открытый огонь, страстная, яркая, нежная, ласковая… единственная, кому я доверяю свою душу. Прямо сейчас, прямо здесь, готова ли ты шагнуть мне навстречу?- В пропасть? – Недоверчиво спросила она. Араши качнул головой:- Эта бездна существует только для меня. Вот момент истины – апофеоз наших чувств друг к другу. Один шаг может спасти или погубить.Наверное, он шутит, не может же быть правдой подобное?! Чего он хочет от неё? Разум Гюссхе охвачен ужасом и смятением, она стоит напротив Хаффи, но их разделяют десятки метров пустоты. Что ей делать?! И посреди хаоса, в который превратились её мысли, она нашла свой крохотный островок спокойствия,состоящий из одной-единственной мысли, непреложной истины, и от того незыблемой.Я умру без него.Вот так, очень просто, отбросив словесную чушь, пустые традиции, обычаи и предрассудки, лицом к лицу со своей совестью, глядя в глаза страхам, она смогла признаться в этом самой себе. И в тотже миг, когда Араши сделал свой шаг, она ступила вперёд, зажмурившись и затаив дыхание. Странно, но ощущения падения не было, и ветер не свистел в ушах, а в лицо не били тугие струи воздуха. Словно Гюссхе шагнула не в бездонную тьму, а на простую дорогу. Решившись, она приоткрыла один глаз, изумлённо выдохнув. От её ног протянулась зыбкая лунная дорожка, полупрозрачная, серебристая пелена, и Араши стоял на другом конце её, закрыв глаза. Пот струился по его лицу, блестел на висках, он шумно дышал, судорожно сжимая и разжимая кулаки и Гюссхе видела, как ему страшно. Нужно было прекратить его мучения, немедленно, прямо сейчас и, внутренне содрогаясь, женщина сделала ещё один шаг по лунной тропинке. Мягко позвала:- Иди ко мне, не бойся. Теперь я не сойду с пути.Араши медленно, очень медленно поставил левую ногу впереди правой, раскинув руки, будто был канатоходцем. Из-под тёмных ресниц скатилась крошечная слезинка, но тут же он сердито нахмурился, сделав ещё шаг. Так, почти в слепую, мучительно медленно шли они друг к другу и этот путь, страшный, требующий мужества и нешуточной силы воли как нельзя лучше характеризовал их отношения. Со внезапными остановками, с льстивыми уговорами и тихим стоном сквозь сжатые зубы… Надрывая сердце, выстраивая связь прочнее и сильнее, чем возможна между обычными любовниками или супругами, доверяя до последнего вздоха, до самого момента, пока ищущие пальцы не переплелись в неразрывную сеть, пока Гюссхе не услышала срывающийся от сухих рыданий любимый голос и бессвязное:- Люблю… прости…- И ты прости, - прошептала в его губы, чувствуя горечь раскаяния во вкусе поцелуев. – Я больше никогда не оставлю тебя.Араши сжимал свою женщину в объятиях, задыхаясь от невыносимого облегчения. Всё позади, всё кончено!- Открой глаза…Гюссхе вновь оказалась в спальне, там, откуда и началось её безумное путешествие. Араши обнимал её, его золотые глаза лихорадочно сверкали, делая похожим на опасного безумца… хотя, наверное, это именно Гюссхе спятила от собственных страхов и переживаний. Отравленный кинжал гулко ударился об пол, и женщина обвила свободными руками шею Хаффи, встречая его жадные поцелуи.- Всё будет хорошо, - прошептала она. – Теперь-то у нас всё будет хорошо?- Истинно так, любовь моя…+++Фабио стоял на арене, раскручивая тяжёлый боевой хлыст. Пять ударов. Осталось только пять ударов, а он не способен шевельнуть рукой. По спине тёк пот, он дышал, словно загнанный зверь и что-то противно клокотало в груди, разрываемой раскалённым воздухом.Толпа ревёт в ожидании последних штрихов, завершающих картину. Уже сделаны ставки на то – жив ли Вольгер Тремейн, бессильно повисший на своих цепях, приковавших его к двум столбам, установленным на площади Ста Императоров. Фабио знает – жив. Он чувствует каждую рану, нанесённую собственной рукой. Знает, как сипло выдыхает слепой инквизитор перед тем, как сделать новый вздох, наполненный болью до самых краёв. Фабио понимает, что каждый новый удар приближает их обоих к смерти, но их осталось всего пять. Пять ступеней к вершине Лестницы Власти, которую, будучи совсем юным, Лестер, не заслуживший пока второго имени, проходил, как жесточайшее испытание в своей жизни.Обряд инициации Дара, сложнейший экзамен, где каждая пройденная ступень означала степень мастерства и Фабио, как не старался, смог пройти лишь до пятой.Народ беснуется, недовольный задержкой и Его Величество Император Альфред делает отмашку своим телохранителям, приставляющим бластеры к вискам двух мальчиков. Вестен, сын Фабио, рыдает от страха, позабыв о достоинстве принца. Его близнец спит в одной из комнат Дворца под надзором медперсонала, готового разбудить мальчика на смену его погибшему брату. С другой стороны в заложниках старший сын Вольгера и инквизитор шипит, выдыхая сквозь прокушенные губы:- Давай, не медли…Свист хлыста приводит толпу в экстаз. И жертва, и палач молча корчатся от боли, пытаясь вдохнуть новую порцию отравленного злобой и горем воздуха. Ещё четыре удара. Руку выворачивает, ладонь стёрта до крови, но больнее всего даже не Вольгеру, сплёвывающему алые сгустки на серый феррокрит, а душе Фабио, измаранной, непоправимо искалеченной этой бесчеловечной казнью.Два следующих удара идут один за другим быстро и чётко, к восторгу толпы, бросившие Вольгера на колени, с которых он едва поднялся, подтягиваясь на цепях. Фабио дурно. Он чувствует, как его/Вольгера треснувшие рёбра едва не вспарывают лёгкие – боевой хлыст страшное оружие. Он усилен металлическими грузами, могущими разнести голову противника в осколки, словно спелый арбуз.Два последних удара Лестер просто не помнит, народ ликует, довольный зрелищем – бессмысленным и беспощадным, как и все казни. Он стоит на коленях, запрокинув голову и глядя в бездонное, синее небо, равнодушное к его горю и страданиям. Ему остаётся лишь пообещать этой ледяной синеве, что он не простит и не забудет – никогда! – этот ужасный день, слёзы своего сына и довольную улыбку Альфреда.+++Мастер Эшли пританцовывающей походкой абсолютно счастливого человека шёл мимо кордонов и многочисленных пунктов охраны, дабы навестить своих младших братьев и сестёр, этих бесполезных сопляков и соплюшек, которых он вынужден был содержать в тепле и уюте до возвращения Матери, чтобы под звуки фанфар торжественно преподнести их Главе Рода в подарок ко дню захвата Империи. Разумеется, он не видел пользы в содержании детского сада, с удовольствием утопив бы их, как котят, надев на головы мешки и сбросив в какой-нибудь колодец, однако Мать выразилась предельно ясно – ей нужны эти дети. «Кровь Лайтонена», - так она сказала, а Альфред не стал возражать. Ему по большему счёту было всё равно, что Джерр вознамерилась сотворить с малышами. Да пусть хоть ест на завтрак.Двери распахнулись в гостиную, превращённую в камеру для пятерых детей. Решётки на окнах, кроватки стоят в ряд, как в казарме, всей разницы было лишь в более качественных материалах да наличии кое-каких игрушек. При его появлении ребятня побросала свои дела и сгрудилась в углу комнаты, зыркая на него испуганными глазёнками.- Как у вас дела? – Фальшиво-заботливым тоном осведомился Альфред. – Никто не обижает?Дети угрюмо молчали. Франдэ начала всхлипывать, но некому было её успокоить.- Та-ак, - теряя терпение, зловеще протянул лорд Эшли, - Будете играть в молчанку, или поговорите со мной?- Выпусти нас, что мы сделали? – Спросил Арима, как самый смелый, и Альфред честно ответил:- Ничего. Вы не сделали ничего, но это не важно.- Хочу к папе, - заныла Франдэ. – Папа…- Заткните её! – Зло скривился Патриарх. – Меня раздражает её рёв.Маэла принялась утешающе гладить сестру по голове, но, видимо, сделала что-то не так, потому что Франдэ завелась пуще прежнего, крича в голос:- Хочу к папе!!! Папа! Мама!! Ыыыыы!!Альфред страдальчески сморщился, разбросал вставших на защиту сестры мальчиков и девочек в разные углы, и, подняв за ворот платьица рыдающую Франдэ, хорошенько встряхнул, процедив сквозь зубы:- Я! Велел! Тебе! Замолчать!- ААА! – На ультразвуке взвизгнула испуганная принцесса, в отличие от ничего не ведающих братьев и сестёр видевшая истинный облик Альфреда, его Покров - чёрный плащ и маску, где одна сторона оскалена в улыбке, а другая кривит губы в печали. Над светловолосой головой девочки появился светящийся круг, послышался невыносимый для человеческого уха запредельно тонкий свист, что-то сверкнуло, грохнуло, перевернув всю мебель в комнате и выбив стёкла, Альфреда отшвырнуло в стену, едва не выбив дух, а когда всё успокоилось и дети вылезли из своих укрытий, выяснилось, что Франдэ бесследно исчезла.Альфред, в бешенстве кусая губы, по очереди допрашивал Ариму, Даррела, Маэлу и Хэлену, не скупясь на скверные слова и затрещины, но так и не смог добиться внятного объяснения произошедшему. Девочка пропала – не превратилась в невидимку, не ушла на другой уровень пространства – эти возможности Альфи проверил в первую очередь. Это не было похоже ни на один вид перемещения или телепортации… загадка. И не было рядом мудрого отца, способного растолковать своему сыну, как такое могло случиться и почему.Разъярённый до крайности Император раз за разом просматривал записи с камер наблюдения, но так и не понял, кого следует обвинить, с кого спросить за исчезновение ценной пленницы. По всему выходило, что отвечать перед Матерью. Придётся именно ему. Мысленно застонав, Альфред без сил опустил гудящую голову на руки, незаметно для себя провалившись в тревожный, усталый сон.+++Натан вошёл в спальню, и удовлетворённо хмыкнул. По его приказу пленник был полностью раздет, а его руки оказались крепко зафиксированы кожаными ремнями у изголовья кровати. Отчаявшись добиться нужной ему реакции простыми и незатейливыми пытками, Владыка вампиров решил, что унизить мужчину можно многими способами, один из которых и собирался испытать.- Для чего весь этот антураж? – Тимо возмущённо рванулся из пут, однако те выдержали, что было как нельзя кстати. Натан медленно подошёл к огромной кровати, занимающей почти всё пространство комнаты, мурлыкнул довольно:- Мы же не хотим портить такой замечательный вечер рукоприкладством и дракой, верно? К тому же, тебе следует уяснить, что отныне все твои титулы упраздняются, кроме одного.- И какого же? – Ядовито спросил Тимо.- Моей любимой игрушки, - облизнулся вампир, неторопливо скидывая с плеч атласный халат с каким-то экзотическим восточным узором.- Неужели ты считаешь, что твои жалкие эксперименты смогут сломить мою волю? – В голосе бывшего Императора звучало искреннее удивление, что пришлось не по нраву властителю Эргона. Он терпеть не мог пререканий и противления собственной воле во всех проявлениях. Поджав тонкие губы, Натан собственническим жестом провёл ладонью по торсу Лайтонена, отмечая, как под его прикосновениями вздрагивают мускулы отлично тренированного тела. Пожалуй, это было самым лучшим приобретением за несколько столетий!- Ты ещё не осознал весь трагизм ситуации, и, стало быть, пока не готов принять все мои чувства, - с деланным сожалением прокомментировал Натан злобный взгляд пленника. – Но ничего, я предусмотрел подобное развитие событий и припас кое-что очень интересное. – С этими словами Владыка вампиров потянулся к прикроватному столику и выбрал из стоящих на нём флаконов один.- Знаешь, что это? – Откупорив сосудик, Натан глубоко вдохнул притягательный аромат. – Мощнейший афродизиак, я сам создал и протестировал его – работает безупречно. Уже через четверть часа после применения ты будешь напоминать развратную шлюху, жаждущую, чтобы её отымели.- Думаешь, я буду глотать эту дрянь добровольно? – Подозрительно осведомился Тимо.- Ну конечно же нет, - добродушно улыбнулся вампир, оскалив острые клыки. Дальнейшее произошло очень быстро: Натан отпил из бутылочки и впился грубым поцелуем в губы бывшего Императора, одновременно зажав тому нос. Задыхаясь, Тимо был вынужден открыть рот и проглотить вязкую жидкость.- Вот и хорошо, - вновь отодвинувшись, сказал Натан, промокая губы кружевным платочком. – Через часок загляну, как у тебя дела.- Ты же сказал, что снадобье начнёт действовать спустя пятнадцать минут!- Я дам тебе возможность насладиться агонией собственного тела, - мило улыбнулся Вальтис Лута, небрежно одеваясь и покидая комнату. Тимо сделал ещё одну бесполезную попытку вырваться – напрасно. Через несколько минут ему показалось, что температура в комнате повысилась, стало вдруг душно и жарко. Капельки пота стекали по его телу, оставляя быстро высыхающие дорожки, раскалённая невидимая ладонь принялась поглаживать его грудь, вызывая волны неконтролируемой дрожи. Все ощущения обострились, особенно остро чувствовалось прикосновение простыней к пылающей коже. Сознание Императора помутилось, ему представлялось, будто сотни маленьких нежных пальчиков трогают его лицо, шею, грудь и бёдра. Задыхаясь, он попытался сбросить невидимок, но в результате лишь неловко перевернулся, ощутив боль в перекрученных запястьях. Эта боль должна была отрезвить его, сбросить наркотический дурман, однако этого не произошло – любое движение, даже колебание воздуха от собственного дыхания – всё причиняло нестерпимое острое наслаждение. Его тело предательски ждало Натана, стремилось к освобождению от сладкой пытки, но поганый вампир всё не шёл и не шёл, заставляя Тимо в отчаянии закусывать простыни, поскуливая от сводящего с ума желания. В бреду он чувствовал, как сильные руки приподнимают его бёдра, как ласковые прикосновения к его пылающей, твёрдой плоти рождают всё новые и новые приступы удовольствия, но, открывая глаза, чтобы встретиться взглядом с мучителем, Тимо не видел никого. Он бешено бился в агонии, стремясь освободить руки и довершить начатое, но этим лишь сильнее распалял себя.Натан решил, что отпущенное время истекло и вновь вошёл в спальню. Картина, открывшаяся его взору, не могла не радовать – пленный Император призывно изгибался, бесстыдно подставляя своё тело под алчный взгляд повелителя Эргона. Натан восхищённо выдохнул, чувствуя накатывающее возбуждение, словно страсть, сжигавшая Тимо изнутри, каким-то образом передалась ему, вскипела в венах вампира, вновь заставляя его почувствовать восхитительное биение жизни. Халат был отброшен в сторону, жадные ладони пустились в путь по изгибам сильного тела, жаркие стоны и вздохи сопровождали каждое прикосновение, словно Натан играл на тонко настроенном музыкальном инструменте. Его губы коснулись сосков Тимо, и тот выгнулся навстречу, что-то хрипло простонав. Натан терпеливо выводил мелодию страсти, чувствуя, что и сам находится почти на пределе, а когда время настало, он одним резким движением ворвался в горячую, упругую плоть, не сдержав вскрика наслаждения, не слыша, как пленник мучительно стонет, раздавленный собственной похотью. Движения становились всё быстрее, дикий, первобытный ритм страсти захватил обоих, пьянил сильнее вина, сплетал их нагие, блестящие от пота тела в безумном танце страсти…Тимо очнулся от действия наркотика тогда, когда Натан уже пыхтел над ним, постанывая сквозь зубы. Юнец не думал ни о чём, кроме удовлетворения собственной страсти, это ужасно бесило. Император не мог задействовать руки, однако ноги его были свободны и он, обхватив поясницу Натана, начал двигаться, сначала следуя ритму, заданному вампиром, но неуловимо меняя, и вот уже Натан следует за ним, окончательно сдавшийся, стремившийся к освобождению и Тимо позволил ему это сделать. Несколько глубоких движений и, потерявший контроль над своими чувствами Натан, сладко вскрикнув, достиг оргазма, излившись на смятые простыни чуть позже, чем это сделал сам Тимо. Некоторое время они лежали рядом, тяжело дыша. Вдруг Тимо, сдавленно рассмеялся:- И это всё?! Я думал, Владыка Эргона способен на что-то более долгое и занимательное.- Заткнись! – Зло прошипел Натан, уже понимая, как его провели. – У меня просто долго не было секса, вот и всё. В следующий раз ты будешь умолять о пощаде.Тимо засмеялся злым, язвительным смехом, но вампир, размахнувшись, ударил его по лицу, сердито выпилив:- Да что с тобой?! Тебя только что изнасиловал другой мужчина! Где твоя гордость?!- О чём ты? – Тихо и угрожающе спросил бывший Император. – Гордость? Честь? Моральные терзания? Что из всего этого имеет смысл в моём положении? И ты, мерзавец, ещё считаешь, будто что-то вроде афродизиака, наркотиков и прочей дряни, туманящей мозг, поможет тебе победить?! Ты поимел меня, или я тебя – в чём разница?- В следующий раз я прикажу связать тебе и ноги. – Мстительно прошипел Натан, собираясь уходить. Пережитое удовольствие всё ещё откликалось во всём теле.Спустя пару минут после ухода вампира в комнату вошли слуги. Тимо пытался заговорить с ними, но быстро разглядел на висках мужчины и двух женщин тонкие шрамы и отступился. Эмоций в этих куклах было ровно столько же, сколько в мебели. Они поменяли бельё, влажными полотенцами вытерли его тело и ушли, оставив в полной темноте и тишине, с осознанием собственной ничтожности и падения.- Да уж, ниже падать уже некуда, - поддержал безрадостные мысли Тимо тихий голос.- Появись, Айрон. Как-то не с руки беседовать с невидимкой.Тень отца Натана проявилась чётче, оказавшись красивым невысоким мужчиной с длинными тёмными волосами и изумрудными злыми глазами.- Надо же, не думал, что когда-нибудь увижу тебя в таком виде, Император. – Осклабился призрак высшего вампира.- Кто бы говорил, - тут же парировал Тимо. – Я хотя бы не прозрачный.- Зато тебя трахает мой сын и ему за это ничего не будет.- С чего вы взяли, ваше бывшее величество?- О, так у тебя есть план? – Прошелестел в темноте голос Айрона. – Поделишься? А то скучно наблюдать за прелюбодеянием.- Завидуй молча.- Извини, я люблю, когда всё происходит по взаимному согласию.Тимо так же тихо выдохнул и закрыл глаза. Ему было больно смотреть на Айрона и знать – вампир видел всё его унижение от начала до конца.- Неужели ты готов зайти настолько далеко в достижении своих целей? Подобное отношение не может не оскорбить даже пса. Так низко пасть...- В отличие от тебя я всё ещё жив, - напомнил Тимо. - Скажем, я изучаю быт и нравы вампирской общины на практике.- То есть, ты отнюдь не считаешь себя жертвой? - Айрон задумчиво склонил голову на бок, словно заново изучая врага. На его тонком, породистом лице застыло странное выражение. Будто он рассматривал коллекцию насекомых одного из своих безумных дядюшек. Чуть брезгливо, но и не без интереса.- Разумеется, нет.- Ты забавный, - рассмеялся призрак короля Эргона. - Тебя унизили так, как это только возможно, тобой пользуются все в этом поместье, а ты, похоже, наслаждаешься этим?- В данной ситуации я не могу ничего сделать. Натан блокировал мою силу, поэтому единственным правильным выходом из положения будет расслабиться и получать удовольствие до тех пор, пока я не найду возможность разорвать оковы, которые, между прочим, ты сам мне подарил, припоминаешь? – Синие глаза злобно сощурились, однако это не могло смутить такого прожжённого циника, как Айрон.- У меня не было выбора, знаешь ли. Не хотелось ради твоей шкуры так глупо подставлять своего медиума – единственную ниточку, до сих пор связывающую меня с миром живых. Значит, как только наше маленькое дельце выгорит, и мы получим всё то, ради чего оба страдаем, нынешний император утратит свою власть, и ты сможешь наказать Натана?- Наказать его может только отец. Ты дурно воспитал его, а в целом, Айрон, всё верно.- Твои детки тоже не сахар.- По крайней мере, меня ещё не убили, верно?Айрон мерзко хихикнул и сел на кровать рядом с неподвижно лежащим Тимо.- Ты очень умён, но я никогда бы не позволил делать с собой такие вещи.- Меня не волнует, что будет с этим телом. Всё равно я скоро оставлю его.- Вот как? - Айрон пропустил сквозь пальцы длинные серебристо-белые пряди волос. - И бросишь своих бедных деток вести гражданскую войну, раздирая в клочья Империю?- Что ты знаешь об этом?- Ну, волею случая, я знаю достаточно много. Рассказать?- Сделай милость.- А что мне за это будет? - Айрон, лукаво улыбаясь, склонился к самому лицу Тимо, почти касаясь своими губами губ бывшего Императора.- Я позволю тебе и дальше играться с моими волосами.- Натану ты позволил больше. - Чуть обиженно заявил Айрон.- Будь ты в моём положении, тебе бы тоже пришлось, верно?- Семейные связи так ненадёжны, однако оберегают от многих вещей, - прошептал Айрон немного печально. В темноте его глаза играли всеми отблесками потустороннего света. Словно прекрасные драгоценные камни.- Не тяни время.- Ты даже не представляешь, какое удовольствие я получаю, наблюдая за всеми вами! Итак, слушай внимательно. Твои сыновья раскололись на три фракции: инвалида-наследника вытеснили в его северные провинции, где он и окопался. К несчастью, этот мальчик не умеет быть жестоким по отношению к врагам, так что пока он только обороняется. Всё было бы решено, если бы его не поддержали тупоумный Браних и Чёрный Рыцарь Джейнно. Втроём они представляют для милого Альфреда весьма значимую угрозу. Второй альянс - Империя Хсаши и Дом Гэлли. Не самая выгодная партия для Змееглазого, но он продолжает танцевать вальс над пропастью, полагаясь на свой отточенный ум. К его чести надо признать – старую ведьму, погрязшую в безумии, ему удаётся сдерживать немного дольше, чем я думал. Он контролирует перевозки и диктует свои условия, на довольно обширном пространстве, с этим приходится считаться. Но самое интересное... Альфред совсем не так одинок, как ты думаешь. Его поддерживает Фабио.Глаза Тимо сузились, но больше он ничем не выдал своих чувств. Айрон же продолжал, цинично улыбаясь:- Имея в своих рядах столь могущественного крафтвера, Багровый Инквизитор усилил свои позиции и сделал, наконец, то, к чему шёл целую тысячу лет - реализовал своё право Патриарха Дома Фетт. Война вошла в решающую стадию. Это так забавно... Совсем недавно они были дружной семьёй и вот уже рвут друг друга на части...- Всё в порядке. - Глухо произнёс Тимо. - Это своего рода экзамен. Тот, кто выдержит - истинный Император.- На мой взгляд, больше всего шансов у Араши. Змееглазый стремится расширить свои владения за счёт твоих территорий. О, прости. Территорий Альфреда. И пока это ему отлично удаётся.- Сыграем? - Тонкие губы Тимо изогнулись в улыбке. - Я ставлю на Эвазара.- Ты что-то знаешь? - Подозрительно спросил Айрон, раз за разом пропуская сквозь пальцы длинные седые пряди.- Если я расскажу - будет не интересно.- Точно. - Мечтательно вздохнул Айрон. - Хотя меня устраивает Альфред и его Советник, лояльный к Эргону. Здесь просто непаханое поле для проектов и комбинаций.- Айрон, как там наше предприятие?Вампир разом поскучнел, отводя взгляд тёмно-зелёных глаз. Через силу вымолвил:- Ещё нет, враг мой. Ещё нет.- Ничего, - прошелестел в темноте бархатный голос. – Ищи лучше, я вытерплю всё. Услуга за услугу, верно? Ты находишь заклинание, способное освободить Суллу от её участи, я предоставлю тебе новое тело.- Я помню условия нашего договора, Лайтонен, - Айрон недовольно скривился. – Но вынужден спросить ещё раз – ты уверен в своих силах? Натан не остановится, поверь! Он будет мучить тебя, насиловать, пытать и снова насиловать, пока ты не сломаешься.- В таком случае, у нас в запасе есть немного времени. Я верю – ты успеешь, враг мой.- Проклятье, ты, чёртов ублюдок! – Раздражённо выпалил вампир, вскакивая с кровати. – Безумец! Идиот!- Спасибо.- Не смей… - плечи Айрона судорожно дрогнули и он поспешно отвернулся, чтобы скрыть выражение своего лица. – Не смей умирать здесь, Лайтонен, слышишь? Иначе я буду ненавидеть тебя вечно.В коридоре послышались чьи-то шаги, заставившие призрака поблекнуть, а затем и вовсе исчезнуть и когда даже эхо мыслей Владыки Эргона покинуло комнату, Тимо прошептал в темноту:- Я тоже люблю тебя, Айрон.