12 глава (1/1)

Екатерина Медичи не скрывала, что не слишком довольна приездом Жанны д’Альбре, которая в этот же вечер явилась перед глазами королевы, чтобы поговорить откровенно и высказать все то, что накопилось на душе. Честная, открытая и невероятно скупая в последнее время на эмоции, королева Наварры проявляла чувства лишь по отношению к своим детям Анрио и Екатерине, а также ближайшим родственникам, подвергавшимся постоянным нападкам из-за их религиозных взглядов.Ее появление при французском дворе могло означать лишь то, что терпение кончилось. Что недовольство, прикрытое религиозными аспектами, не перекроет страхов женщины, чей ребенок живет в качестве заложника в чужой семье и покрывает преступления взрослых, которым есть дело только до дележа территорий икатолической веры, погрязшей во лжи.

Екатерина пригласила старую соперницу для диалога, как только смогла покинуть празднества в честь дня рождения среднего сына и ждала с нетерпением, свойственным всем ядовитым змеям, скрывающим гнев за улыбкой. Она и место выбрала соответствующее в епископском замке - небольшой зал, холодный и неуютный, куда принесли только кресло, но не поставили другое. Любой бы понял, что гостье не рады, более того, ждут скорейшего ее отбытия и отказа от очевидных намерений нарушить правильный порядок вещей.- Вы устали с дороги, - Медичи в черном плотном платье, укутанная в меховую накидку и с изящным венцом в волосах, чуть припорошенных сединой, встретила Жанну улыбкой, казавшейся саркастичной в блеске свечей, которые освещали во мраке только стрельчатые окна и доспехи рыцарей на фоне старых выцветших гобеленов. - Мы ждали вас через неделю, и признаюсь, я все еще надеялась убедить вас оставить желание забрать сына домой, ведь его отец, да будет ему земля пухом, настаивал на воспитании при французском дворе.- Ваше величество, - отвечала Жанна холодно и складывая руки на животе так, чтобы было видно ее пренебрежение к власти этой надменной волчицы, которая всегда говорила одно, а делала абсолютно другое. При этом сжала ключ, висевший на длинной серебряной цепи. - Я уже достаточно осведомлена, чтобы вообще не вести этот разговор. Лишь уважение матери к матери заставляет меня сохранять мир, который висит на волоске.

- Я думаю, что те, кто вам докладывал, преувеличивают степень проблемы, - Екатерина сузила глаза. Она прекрасно понимала, к чему клонит наваррская королева. - Я люблю Анрио также сильно, как собственных детей. Ему нет ни в чем отказа. И я лично слежу за его безопасностью.

- Красота одежды не всегда защищает юношу, вступающего в нежный возраст, от искушений. А здесь их слишком много для его подвижной натуры... - Жанна недовольно и даже презрительно дернула губами и глубоко вдохнула. - Мне хочется воспитать его так, как требует моя вера. И вы не можете помешать тому, чтобы я его забрала, даже если сейчас начнете меня уговаривать и убеждать в обратном. Лучше объясните то, что видел мой доверенный человек, служащий при сыне. Что значат эти пошлые танцы? Что? - женщина сцепила пальцы и сжала их до бела.- Наши дети близко дружат!- А я слышала обратное. Ваши сыновья третируют Анрио. Они не дают ему прохода, насмехаются, измываются над ним, призывая к тому же и дворян. Вы прекрасно осознаете, что здесь многое позволено врагам моего Дома! Гизары продолжают осмысленно, намеренно пытаться извести Бурбонов.

- Есть ли у вас доказательства? Неужели вы могли подумать, что я не смогу защитить Генриха Наваррского? - Екатерина даже гневно приподнялась, но потом опомнилась и опустилась вкресло вновь. Она ненавидела Жанну и отчаянно боролась с тем, чтобы не повести себя, словно торгашка на площади.- От Генриха Анжуйского - тоже. Такое он, кажется, взял имя. В честь ли отца своего? Вы никогда об этом не задумывались? - Жанна сверкнула глазами. - Господь видит все. И содомский грех, и дурные мысли, и правду, которую все стараются утаить от его очей. Только вот вам мой ответ, ваше величество. Мой сын утром же отправится домой. Я не позволю сделать его заложником католиков, как это повелел мой покойный муж. Он будет в безопасности только тогда, когда перестанет общаться с вашими сыновьями.На этих словах Жанна д’Альбре замолчала, и в нависшей в зале тишине теперь шипели только свечи, с которых активно скатывался воск. Екатерина молчала и в упор смотрела на протестантсткую стерву. А та даже не подумала моргнуть или отвести взгляд, изображая невинную праведницу, присланную для возмездия.- Что же, увозите, - наконец процедила Медичи сквозь зубы. - Я сделала все, что могла. Только не пожалейте о своем решении. Оно может оказаться для вас фатальным.Жанна чуть склонила голову. Вопреки убеждению, что следует сдерживаться, она чуть ли не напрямую заявила о том, что подозревает нежные чувства между Анжу и Анрио. И этого разговора обе соперницы могли избежать, если бы Медичи не опомнилась и не проявила излишнее упрямство.- Постойте же, - Екатерина нагналад’Альбре, шурша юками, положила той полную руку на предплечье. - Зачем вы так поступаете? Ведь мы могли стать добрыми подругами?- С тех пор, как вы много раз обманывали мое доверие? - королева Наварры чуть обернулась и теперь не занимала место провинившейся служанки перед госпожой, а смотрела в глаза, за которыми пряталась настоящая мегера. - Не протестанты затевали первые нападения на города. Но почему-то именно нам разрешили молиться лишь за пределами города и нас убивали и жгли. Вы получили ответ. Вы думали, что мы, как послушные овцы, дадим себя резать? За вами стоят Арманьяки, Гизы, вы опираетесь до сих пор на их золото и власть. А мне совсем не нужно, чтобы мой сын становился содомитом и горел в гиене огненной лишь потому, что в него влюблен ваш сын.- Мой сын? С чего вы взяли? - изумление Екатерины выглядело неподдельным. Она даже не среагировала на остальные обвинения и побелела от неожиданности.- Мне прислали письмо, в котором все подробно написано. И о том, сколько раз они оставались наедине ночами, и как Анжу целовал его на людях, и даже о том, что они обмениваются любовными балладами. Я крайне обеспокоена вашим незнанием, ваше величество. Ведь следовало остановить происходящее, но вы предпочли закрывать глаза. Даже ваши сановники шепчут о том, что Валуа недостойны власти и приведут Францию в ад. Долго ли вы будете сидеть на троне, если Гизы встанут против вас? Возможно, вам тогда стоит бояться не протестантов? Не Колиньи, что желает только мира этой стране."Подлая сука", - прочиталось в расширенных глазах Медичи, но на высказанные обвинения она только улыбнулась. С белым протестантским ферзем они стояли по разные стороны досок с самого начала, так что Екатерина легко пропускала через себя плевки и сарказм после всего унижения, испытанного во время замужества за Генрихом Вторым, умершим от одного точного удара копья.

С Жанной все вышло совсем иначе. Она не сломалась после навязанного первого брака, произошедшего почти насилием, она испытала радость короткой любвиво втором замужестве и теперь поднималась навстречу власти над миром, лишь веруя в праведность гугенотов. Ни на кого фактически не опираясь или надеясь, что соратники поддержат маленькую беззащитную вдову.Какая отчаянная безрассудность! Какая ошеломляющая глупость!- Генрих де Гиз имеет право ненавидеть вашего сына. Ведь тот косвенно виновен в смерти его отца. Это если рассуждать с вашей непримиримостью, дорогая Жанна. Мне не присущ пыл, свойственный вам. Я не верю на слово докладчикам и знаю, что мои дети никогда не обидели бы вашего сына, - пальцы крепко и больно сжались на руке д’Альбре. Этим жестом Екатерина подчеркивала обеспокоенность за договор о землях Наварры. - Именно я сдерживаю католиков! Вы забыли, как много я сделала, чтобы царил мир?

- Не знаю, я не уверена в том, что вы не обманываете меня каждую минуту, присылая оправдания о том, что не можете принять меня при дворе, - Жанна вырвала руку и развернулась, для того чтобы уйти. - Я не изменю решения! Даже если пожалею.- А вы пожалеете, - тихо сказала вслед Медичи, не желавшая продолжать бесполезного спора и только убравшая руки за спину. Она махнула страже выпустить гостью, а затем вернулась на кресло, чтобы тут же опереться рукой на подлокотник и закрыть лоб, чтобы скрасить нараставшую головную боль.- Если вы упустите Генриха Наваррского, то лишитесь трона, - сказал голос из темноты. - Известны планы гугенотов на вторую религиозную войну. Достаточно ли у вас средств на такие забавы?

- Не слишком уверена, кардинал Лотарингский. Но ссориться с Наваррой нам не к лицу, тем более теперь, когда испанцы угрожают забрать эти земли...- Тогда как вы намерены поступить?

- Попробую договориться с Колиньи, как обычно, унижусь, - Медичи цепко сжимала губы и не двигалась с места, она не склонна была вести переговоры со свидетелем от лица Церкви, а потому добавила тихо: - Уйдите, мне надо подумать...Впрочем думала королева всего несколько минут. До той поры, пока не услышала звонкий смех и не услышала топот ног. Это Анжуйский покинул праздник и решил уединиться с милой красавицей Клевской, что сейчас кружилась в его объятиях, как томный цветок.- Находите правильным кокетничать среди ночи? - черная тень задала вопрос ровно в тот момент, когда двое склонились к друг другу для поцелуя.- Матушка? - Алексис удивленно замер, затем заморгал и отпустил смущенную графиню де Бофор, что ринулась бежать подальше от позора, оставляя после себя лишь легкий аромат духов.- Да, ваша несчастная мать, мнение которой для вас ничто, - отозвалась Екатерина мрачно, любуясь своим любимым сыном издалека и не подзывая ближе.- Вы так мрачно говорите, что я начинаю бояться вашего гнева, - Анжу огляделся и понял, что мать здесь одна и совсем не в лучшем расположении духа. - Что привело вас в этот заброшенный зал? - спросил с нескрываемым удивлением. - Здесь холодно, мрачно... Вы же хотели отдохнуть.- На том свете, дитя мое. Видимо, неусыпное око, которое оберегает вас, слишком часто дремало...- Я не понимаю.- Конечно, ведь вы порхаете, веселитесь. Вам кажется, что мои усилия мизерны, что ваше будущее определенно? - Медичи терла пальцами висок и скорбела об упущенной выгоде, которая очень быстро превращалась в опасность военных столкновений.- Вы вновь говорите загадками, - отозвался Алексис и сделал нерешительный шажок в сторону матери, которая могла в порыве и за ухо его оттаскать.- Вы правда имели связь с Генрихом Наваррским? - в лоб спросила Екатерина, и теперь выползла на свет среди свечей, чтобы видеть выражение лица среднего сына.Анжу молчал не слишком долго, чтобы его заподозрили в преступлении, наверное, самом тяжком среди христиан, он только чуть качнулся с ноги на ногу и тут же выдал:- Анрио мой близкий друг и товарищ по проказам. Мы действительно веселимся и проводим время вместе. А что?- Ничего, пустое, - Екатерина не хотела, не желала вникать в детали отношений беарнца и сына, она отмахивалась и отрицала возможную связь между ними. - Завтра ваш приятель отправляется с матерью домой. Она настояла увезти его среди нашего путешествия...В зале повисла долгая пауза. Конечно, Медичи не могла видеть изменившееся выражение лица принца в этот жуткий момент, не могла прочитать на нем всю глубину эмоций, боли, страха и печали.

- Вы молчите? - переспросила через минуту.- Да, я молчу, - почти не дрогнувшим голосом отозвался Алексис. Он чуть ли не выл, он хотел кричать, бить кулаками стены, вонзить в виновницу разлуки шпагу, застрелить ее или забить камнями... - Мне очень жаль, что он уезжает, - сказал ровно.- Надеюсь, завтра вы придете проститься. Мне бы хотелось, чтобы вы присутствовали и проявили уважение к нашим гостям...- Не стоит сомневаться в моей вежливости, - Анжу дернул желваками на лице, но густые тени скрыли и эту его боль. - Почему они уезжают? Что за причина?- Это сложно объяснить, мой мальчик. Вероятнее всего, виной тому наши религиозные разногласия, - Екатерина поплыла к принцу, шурша юбками, обняла его за плечо и поцеловала в висок. - Но еще и злые языки, они всегда портят отношения между людьми.- Могу ли я узнать, кто и что болтал? - осведомился тихо Алексис, который без сопротивления укутался объятиями матери, грелся в них, будто в святой обители.- Наши враги разносят слухи о содомском грехе, но вы... мой любимый сын так увлечены юной графиней, что мне даже не в чем вас упрекнуть. Жаль, что и она уедет с Жанной д`Альбре. Я была бы рада, чтобы ваши отношения продолжились.- Мне тоже жаль, - Алексис утер слезу, покатившуюся по щеке, потом высвободился из объятий и попросился уйти: - У меня всего несколько часов, чтобы проститься с Марией. Дозволите ли вы потратить их на то, чтобы с ней переговорить?.. Не удерживайте меня...не сейчас, - принц отмахнулся от протянутой ладони Екатерины и от ее попытки удержать сына от злоключений.- Вам не следует этого делать, - попыталась образумить королева, но Анжу настойчиво отступал и уже почти достиг нескольких ступеней, ведущих в коридор.- Позвольте мне решать, - упрямо объявил, помня, что теперь не обязан подчиняться и достиг взрослого возраста. С этими словами Алексис побежал по коридору, но не в крыло, где разместились девушки, а совсем в другое - где обитал Наваррский.

Уже издали в свете факелов он увидел слуг, выносивших сундуки. Охрану, которая ходила возле комнат господ. И учителей Анрио. Мать беарнца стояла как раз с ними и говорила о чем-то.Анжу замедлил шаг. Он заложил руки за спину и развернулся, удаляясь от места возможной стычки и нового скандала. Капли слез продолжали стекать по лицу, но в каменном его выражении не появилось ничего, кроме скупой ярости.- Кто не спит? - толкнув двери в свои комнаты, Алексис тут же сделался бесцеремонным, растолкал Луи де Клермона, дремлющего на лежанке у кровати. Тот едва продрал глаза, как принц приказал достать перо и чернила. - Садитесь писать, - заявил приказным тоном. - Ваш прекрасный почерк так нравится Марии. Так начеркайте ей о любви, о скорой разлуке и о моих слезах...- Красавица Клевская уезжает? Вот это грусть, - Бюсси потер затылок и подтянул шоссы, чтобы исполнить приятное во всех смыслах поручение, тогда как сам Анжу взял другую бумагу без гербовых знаков и обмакнул перо, усевшись поблизости. Он с волнением начинал письмо, предназначенное беарнцу. И писал его с той любовью, что через строки способна заставить пылать сердце..."Анрио! Дорогой мой, сердечный друг, я пишу вам, зная, что не смогу поговорить теперь. И мне больно, что нас разделяют и лишают возможности объясниться, потому что я вовсе не виноват перед вами за то, что вынужденно вас покинул так надолго и подвергал неуместным насмешкам. Всего лишь ради вашей же безопасности, ради вашего благополучия случилась эта размолвка между нами.В ту злополучную ночь мы говорили с братом. И он открыл мне, как к вам относится. Велел, чтобы я больше не делил с вами своих дней и ночей за нашими любимыми забавами, так как это дурно влияло на репутацию Валуа.

Вы знаете, как церковь важна для нашего правления. В поездке по Франции много глаз смотрело на нас и глупо обвиняло в баловстве. Мне пришлось отпустить вас. Пришлось, потому что я слишком привязан. Простите меня, если сумеете. Дайте возможность в будущем искупить то, что я вам причинил.Ваш друг, Генрих Валуа"...Рассвет. Брезжил рассвет серой хмарью. Дождь моросил и стучал по крышам. Лошади, запряженные в большую черную карету стояли во дворе и ждали.Анрио, опустив голову, смотрел себе под ноги. А его мать раскланивалась с королевой Медичи и ее детьми, обещая, что путешествие вовсе не будет утомительным для семейства Бурбонов.- Что же так долго? - прелестная малышка Мария то и дело выглядывала наружу из-за узорной резьбы и улыбалась Алексису, накручивая кудряшки на пальчик. Милый принц в последнем послании назвал ее нимфой, заслуживающей любви.

Анжу переминался на лестнице с ноги на ногу и держался возле короля Шарля, заложившего руки за спину. Хмурого. Злого. Бледного.- Уже идем, садись в карету, Анри, - приказала Жанна, которая дала лишь на мгновение пожать сыну руки с принцами Валуа и обнять юную Марго. Беарнец поднял взгляд. Сжал в кармане письмо и пожал губами, словно винил себя в произошедшем. Он не хотел уезжать. - Анри! - женщина встала на первую ступеньку и вновь окликнула сына. - Анри! - повторила грозно, а тот кивнул и подчинился.

- Прощай, Анри, - Марго приложила к губам два пальца и отправила воздушный поцелуй, поскорее закутываясь в длинный теплый плащ.- Прощай, Анри, - повторил Эркюль, вытирая детские слезы. - Я буду скучать!- Я тоже буду, - беарнец повис на первой ступеньке и без надежды уже шагнул в карету, когда Шарль сдвинулся с места и подошел совсем близко, помогая д`Альбре усесться и нарушая всякий этикет, так как это была обязанность слуг.Наваррский заглянул в глаза повелителя Франции. А тот порывисто прижал юного беарнца и поцеловал его у самого уха.- Будь умницей и помни о том, что мне должен, - сказал Шарль очень тихо. - Теперь прощай! - он похлопал ускользающую добычу по плечу.- Прощайте, мой король, - обветренные от постоянных покусываний губы приоткрылись, они хотели окликнуть Алексиса. И не посмели.- Прощайте, ваше высочество, - вместо сына, произнесла Жанна, задергивая того в карету и закрывая дверцу.

Анжу коротко кивнул. Он смотрел, как возница ударяет лошадей, как те сходят с места и как мимо уплывает время, что становится почти ощутимо материальным.Капли дождя на щеках принца становились солеными, когда Наваррский покидал старинный замок. Алексис едва мог сдвинуться с места и, кажется, пошатнулся - так сильно сжалось болью сердце.Конец первой части