Фестиваль Роз (часть 1) (1/1)

— Кагами-кун. — Нет. — Кагами-кун!— Нет!!— Кагами-кун, ну помоги ты нам с фестивалем! Я ведь тоже задействован в подготовке, но не упираюсь.— Нет! Господи, Куроко, НЕТ! Как ты не понимаешь, что этот султан-дурак просто пользуется твоей добротой! — зло взревел Кагами, уже представляя, как перережет наглому Амиру горло. Ишь, удумал чего! Управлять им, Тайгой, через Тецую. А вот хренушки! — Ну почему?! Кагами-кун, тебе сложно? Я ведь знаю, что нет. Ты отличный повар. И лучший в Маркации... был, — на последних словах голос мальчика резко понизился, на лицо Кагами легла зловещая тень. — Я же знаю... Нет, я же вижу, что ты хочешь, Кагами-кун. Ты ведь так часто раньше готовил, а теперь...— Нет, — грубо прервал рыжий своего брата, — не хочу. Не буду. Только не для этого тирана. Куроко, господи, о чем ты вообще думаешь? Он забрал наш дом. Друзей. Семью. Нет, мне на них, конечно, плевать — но эта скотина сделала из тебя наложника. Понимаешь, из ТЕБЯ. — Кагами злобно сплюнул, скрещивая руки на груди. Тецуя тихо вздохнул, подсаживаясь к Тайге под дерево, и с благоговением наслаждаясь прохладой от тени, — господи, Куроко, — Бакир с тяжелым вздохом опустил голову на хрупкое плечико Тецуи, довольно морщясь, когда почувствовал тепло от подростка, — он же пялится. Он постоянно на тебя пялится. Раньше такого никто не смел делать, а он делает, и более того — искренне считает, что раз он сделал тебя своим рабом, то ему все дозволено. Если бы ты только знал, как он меня раздражает. Как бесят эти его гляделки... мне уже несколько ночей подряд снится, как я вырываю ему глаза. Аллах милостивый, Куроко! — Тайга болезненно застонал, соскользнув с плеча на колени голубоглазого, — да я просто огнем плеваться готов от мысли, что он тебя трогает. И ведь, скотина, хочет и дальше «потрогать». — Ты преувеличиваешь, Кагами-кун. Дайки очень добр ко мне. — Преувеличиваю?! — глаза Тайги опасно сузились. — Это я преувеличиваю? Тецуя, ты просто ничего не понимаешь. Да, точно, султан-Ахомине просто запудрил тебе мозги, а в момент, когда ты расслабишься, он... — от мысли, что так и не сорвалась с его губ, Кагами резко подскочил, и в глазах у него потемнело. Он раздраженно запустил пальцы в чуть жесткие волосы, слегка прикрыв глаза. «...а в момент, когда ты расслабишься, он просто завалит тебя и изнасилует», — хотел сказать Бакир. Но не успел, за что и благодарил Аллаха. Он не мог сказать такое Куроко. И нет, дело совсем не в том, что у Тецуи отлично поставлен удар и после подобного заявления свеженький фингал осветит лицо Тайги, ни в коем случае! Ну... и это, конечно, тоже, но в первую очередь дело было в восприятии Бакира. Для него Куроко навсегда останется маленьким, слабым и невинным мальчиком с большими небесно-голубыми глазами, которого нужно защищать и лелеять. Которому нельзя показывать жестокий мир, в котором они живут. «Хоть он уже не раз с ним сталкивался», — промелькнуло в голове рыжего, и тяжелый вздох вырвался из его груди. — Куроко. — Кагами-кун? — Не верь ему. Слышишь? Этот «герой» еще проявит свое истинное лицо, и, когда это произойдет, я не хочу, чтобы тебе было плохо. Тецуя несколько секунд изучающе смотрел на Кагами, прежде чем положить тому на плечи ладони. Несильным нажатием Куроко вновь вернул голову брата на свои колени, самого Бакира зафиксировав в горизонтальном положение, и с удовольствием запустил пальцы в яркие волосы брата. Кагами молчал, хоть в начале и хотел возразить: увидев умиротворенную улыбку на лице младшего мужчина решил насладиться моментом. Они давно вот так друг к другу не прикасались. Днем и утром почти не бывает свободного времени: Амир везде таскает с собой нового наложника, а Кагами тренируется, чтобы вступить в армию Якузарии: «на благо Султана». А вечером Куроко запирают в отдельной комнате, где он спит, и все, что могут делать братья, — общаться. Кагами живет в соседней комнате, потому что просьбу Тецу жить вместе с братом султан наотрез отказался слушать. Зато в стене между комнатами есть маленькая решетка, расположенная почти под самым потолком за подвешенными на нем балдахинами тепло-рыжего оттенка. Разговаривать с братом Кагами нравится, но... Вот такие мелочи, как невесомые прикосновения голубоглазого к нему, Тайге, нравятся куда больше. Даже сейчас рыжий просто млеет, когда Куроко нежно массирует затылок Бакира, сжимает его волосы в кулаке и чуть оттягивает, вновь выпускает и с силой начинает сдавливать голову воина ладонями со стороны висков. — Ра-а-ай, — неожиданно даже для себя произносит Кагами, сконфузившись, и чуть ли не сквозь землю готов провалиться, когда, открыв глаза, видит ошарашенное выражение лица младшего брата. Щеки Бакира заливает лихорадочный румянец, а глаза против воли начинают бегать из стороны в сторону, ища какой-то невидимый выход. — Прости, Куроко, я не нарочно... — хрипит мужчина. Тецуя кивает, вновь вернув лицу отрешенность, и продолжает массировать голову брата. Знаете, хоть Куроко в этом никогда и никому не признается, но ему очень нравятся волосы Бакира. И Аомине. У него вообще какой-то заскок на темные или яркие оттенки цветов. Именно поэтому парню и нравится делать господину и брату массажи — его светлые, почти прозрачные пальцы ярким пятном выделяются на чужих волосах, и ему нравится, как они словно тонут в бесконечно синих волосах Амира, как они смешиваются с огненными волосами Тайги. Паренек сам получает от этого какое-то странное удовольствие, стесняется этого, но ничего с собой поделать не может.Поэтому просто наслаждается моментом, а не подлизывается к султану, как судачат менее удачливые наложницы, или совращает родного брата, как говорят те же женщины. — Кагами-кун. — М-м-м? — Бакир недовольно поморщился, но все же приоткрыл один глаз, выгнув вопросительно бровь. — Ты же будешь меня всегда защищать, правда?— Конечно. — И никогда не предашь?— Ни за что!— Даже если я испорчусь?— Ты-то? Маловероятно. Но если такое случится, я все равно всегда буду рядом. — Никогда не бросишь в беде?— Господи, — раздраженно воскликнул Тайга и поднял голову с колен брата, — откуда и с чего такие глупости, Тецу?— Ответь: «да». — Это еще зачем?— Просто скажи, — настоял Куроко, — ты же сам сказал, что не бросишь. Кагами подозрительно осмотрел Куроко, но не заметив ничего странного в поведении юноши (кроме вопросов, конечно же), сказал:— Да. На секунду, Тайга готов поклясться, на лице родственника проскользнула дьявольская ухмылка, что исчезла в тот же миг. Набрав побольше воздуха в легкие, даже не сменив отстраненного выражения лица, Тецуя чуть саркастично похлопал в ладоши, преувеличено радостным голосом сказав:— О-о, Кагами-кун, знал бы ты, как я рад, что ты все же согласился помочь с фестивалем! Господин будет так рад, так рад!..— Э... Э!? Стоп, Куроко, что это...— Ох, а как королевские повара обрадуются, они уже давно искали себе помощника...— Куроко, секунду, я не соглашался!.. — Ох, нужно спешить, срочно спешить, обрадовать султана, он ведь так этого ждал, — Тецуя прекратил хлопать, резко встав, но не переставая болтать какую-то бессвязную чушь, на удивление резво потрусил в сторону покоев султана. Кагами было хотел перехватить брата, вцепившись тому в руку — но не тут-то было, Тецуя с легкостью увернулся от захвата братца, и уже через пару мгновений скрылся за громоздкими колоннами, оставляя ошарашенного Кагами наедине с самим собой. Лишь через несколько минут до рыжего дошла вся катастрофичность ситуации: Тецуя наглым образом воспользовался расслабленностью Тайги, и тому теперь придется на протяжении всего праздника пахать на Тираномине. А он ведь так хотел расслабиться и отдохнуть, выпить хорошего винца с братом, поесть хорошей еды... А теперь все планы коту под хвост. Обидно, но уже дал обещание Тецу, что не бросит его. А тем временем поистине гениальная идея озарила мозг Бакира, и он в пустоту задал вопрос, который лишь сейчас сформировался:— Я что-то не понял, как он собирается помогать с Фестивалем?.. Предчувствие Апокалипсиса зубами намертво вцепилось в Кагами, не желая отпускать мужчину.До полномасштабного каздеца осталась одна неделя.