9. Медальон (1/1)

Тия в очередной раз окинула недоверчивым взглядом разложенное перед ней множество дорогих, расшитых золотом и серебром, тканей.– Это все… мне? – с сомнением спросила она.– Тебе, конечно, тебе, - сидевший поодаль от нее, Гефестион был погружен в чтение какого-то документа из целой кучи лежавших перед ним на столике свитков.

– Ты… уверен? – Тия вновь задала осторожный вопрос.– Тебе не нравится? – поднял он на нее глаза.– Нет, конечно, нравится, - поспешно отозвалась девушка. – Просто здесь столько всего… и еще тот ларец с украшениями… У меня никогда не было столько драгоценностей, - выдохнула она.– Теперь будет, - улыбнулся македонянин.– Почему бы просто не взять и не сшить себе платье? – раздалась едкая реплика из противоположного угла комнаты.Тия сделала вид, что не расслышала этих слов.– Я даже не знаю, что мне со всем этим делать, - по-прежнему обращаясь к Гефестиону, произнесла она. – Ты слишком добр ко мне. Я…– Я сейчас сдохну от умиления, - снова послышалось из угла. – Все уже поняли, как ты благодарна и растрогана. Просто собери это барахло и унеси к себе, пока не стащили твои менее удачливые подруги.Не выдержав, Тия резко развернулась.– Это не твое дело! – вскипела она. – И не смей мне указывать!– А ты не смей разговаривать со мной в таком тоне! – оторвавшись от оконного проема, на котором он изучал нанесенные узоры, Локи посмотрел на девушку.– Ты такой же раб, как и я, - она уперла руки в бока. – И я буду разговаривать с тобой так, как захочу. С тех пор, как ты здесь появился, ты только и делаешь, что лезешь своим носом в чужие дела. Почему бы, наконец, не заняться своими собственными?!Почувствовав, что атмосфера в комнате начинает накаляться, Гефестион отложил все дела и встал со своего места.– Ну, все, все, успокойся, - он подошел к девушке и обнял ее.– Зачем ты его взял? Он только портит всем жизнь, - Тия уткнулась носом ему в плечо.Услышав ее слова, Локи обиженно отвернулся и с новым усердием принялся изучать узоры на окне.– Не обращай внимания, - Гефестион провел рукой по ее гладким черным волосам. – Лучше действительно выбери какую-нибудь ткань для платья. Я хочу, чтобы ты была со мной на пиру, который состоится через пару дней.– Ты возьмешь меня с собой?! – Тия подняла на его удивленный взгляд.– Возьму, - он кивнул.– Спасибо! – она обвила руками его шею и поцеловала в губы, затем, хихикнув, схватила красивую, расшитую золотом темно-красную ткань и поспешно выбежала из комнаты.Когда за ней закрылась дверь, Гефестион медленным шагом подошел к Локи.– Она права, - не давая ему возможности заговорить первым, произнес асгардский принц. – Я порчу всем жизнь. Наверное, тебе стоит сделать то, что сделали все мои прежние хозяева – избавиться от меня. Все равно от меня мало пользы.

– Я так не думаю, - возразил македонянин. – За последние три месяца ты рассказал мне столько всего, сколько я не узнал за свою жизнь.

– Я многим пытался рассказать то, что знаю, но их это мало интересовало, - ответил Локи. – Им нужны были не знания, а физическая сила, которой я не владею, потому что раб должен работать, а не чесать языком.– Тебе просто не везло со слушателями, - возразил Гефестион. – Возможно, тебе это покажется странным, но я тоже не слишком популярен при дворе, - он прошел к стоявшему у окна ложу и присел на него. – Кратер считает меня ничего не смыслящей в военном деле выскочкой, Эвмен не может простить мне то, что я волен брать сколько угодно средств из царской казны, а для Птолемея я как бельмо на глазу, помеха, которая не позволяет ему подобраться поближе к Александру. О том, что обо мне думают придворные рангом ниже я даже вспоминать не хочу.Повернувшись, Локи внимательно посмотрел на него.– Но у тебя есть царь, - заметил он.– Не совсем так, - покачал головой Гефестион. – Дело не в том, что у меня есть царь, а в том, что царь это все, что у меня есть. Не будь Александра, от меня бы уже давно избавились, как это принято при македонском дворе. А с другой стороны, не будь Александра, меня бы и самого здесь никогда не было. Так что, мы с тобой где-то похожи.Локи ответил не сразу.– Я знаю, каково это, когда тебя терпят только потому, что не в силах от тебя избавиться, - глухо произнес он.– Присядь, - македонянин указал ему рукой на место подле себя.

За те три месяца, что прошли с тех пор, как Гефестион забрал себе Локи в качестве раба, он не только изучил, но и привык к неуживчивому и вздорному характеру асгардского принца. Действуя по примеру своего царственного друга, македонянин решил принять Локи таким, какой он был. Отчасти это было продиктовано желанием Гефестиона понаблюдать за тем, как стал бы вести себя тот, кто называл себя упавшим с неба божеством. Будучи не понаслышке знаком со всякого рода прохвостами и мошенниками, которые вечно крутились возле него и самого Александра, Гефестион не замечал в Локи ничего, что могло бы убедить его в том, что слова его нового раба были ложью. За три месяца парень разве что получил шанс жить спокойной жизнью под покровительством второго человека при македонском дворе. Локи не рвался ни к роскоши, ни к деньгам, не смотрел на женщин, ни валялся в ногах хозяина, вымаливая какие-либо милости. Днем и ночью он только бродил по дворцу и изучал статуи и изображения, с любопытством разглядывал македонские доспехи и персидские одеяния. То и дело Гефестион замечал его застывшим возле какого-нибудь узора или изваяния, прикоснувшись рукой или внимательно всматриваясь в него. Однажды македонянин от переполнявшего его любопытства спросил Локи о том, что тот делал. Младший Одинсон ответил не сразу. Он упорно молчал до тех пор, пока Гефестион не потребовал от него ответа и не пригрозил в случае его молчания вернуть обратно Мазею. Последнего Локи хотелось меньше всего, поэтому после долгих душевных терзаний он рассказал Гефестиону о том странном ощущении, что посетило его при его первой встречи с Александром. Он признался, что почувствовал свою потерянную силу. И хотя это был скорее призрак его утраченной магии, Локи казалось, что если она заговорила в нем, то у него еще был хоть и очень маленький, но все же шанс воскресить ее. Он также признался, что почувствовал источник необъяснимой силы, исходящей от царя. Именно поэтому он решился попросить о помощи, но Александр был вынужден признать, что пока не знал, как вернуть потерянного принца в родной Асгард, так как вообще пока плохо представлял себе, где находился этот самый мир. Но при этом македонский басилевс уверил Локи в том, что обдумает все рассказанное им и постарается найти какой-нибудь выход.После того разговора принц начал задумываться о том, что, возможно, во дворце был еще какой-нибудь источник подобной силы или что-то, что могло вновь разбудить его уснувшую мертвым сном магию. Поэтому Локи пытался найти этот источник. Он обследовал все углы комнат, куда его допускала охрана, вплоть до мельчайших щелей, но ощущения не повторялись. Локи больше не слышал голосов предков, не чувствовал свою связь с ними.Выслушав признание своего странного раба, Гефестион решил помочь ему в поисках. В сопровождении Диана, который никогда не оставлял своего господина, они обошли весь Вавилонский дворец. Затем македонянин отвел Локи во все ближайшие храмы, в том числе и святилище Мардука со знаменитым глазом, но и это не помогло. Несмотря на все протесты Гарпала, царского казначея, Гефестион взял Локи с собой в казну, где хранились добытые в боях сокровища, но и там им не улыбнулась удача. Внимательно наблюдая за своим рабом, Гефестион заметил, что Локи словно и не видел всех богатств и вышел из помещения глубоко разочарованным.

Поиски так и не увенчались успехом, зато младший Одинсон немного выучил греческий язык и мог общаться на нем. У него вообще была поразительная способность к языкам, которая очень радовала Гефестиона. Теперь македонянину не нужно было общаться с Локи на ломаном персидском, который он не слишком жаловал, или просить Диана выступать в качестве переводчика. Таинственный северный шаман, как называл его кельт-телохранитель, оказался почти неисчерпаемым источником различных знаний. Вначале Локи делился очень неохотно, но потом, видимо убедившись в том, что наконец обрел благодарного слушателя, начал рассказывать все больше и больше. В результате этого общения Гефестион понял, что, несмотря на скверный характер, у Локи было немало достоинств, ради которых ему можно было простить все остальные недостатки.Однажды, когда он рассказал об этом Александру, его царственный друг улыбнулся в ответ.– Посмотри на него внимательнее, - посоветовал он. – Его дурной нрав это щит, которым он прикрывается от окружающего мира. На самом деле он слаб не только телом, но и душой. Слабая душа всегда сгибается под тяжестью обид и неудач, окутывается мраком и закрывается от всех с твердым намерением отплатить злом на зло. Это естественно и предсказуемо. Только сильный душой человек оказывается выше своих бед и взирает на мир не затуманенным обидой взглядом.– Что же мне тогда с ним делать? – растерянной спросил Гефестион.– Сделай невозможное. Тебе это под силу.– О чем ты?– Разбей его щит, заставь его раскрыться, вытащи из глубины его существа все то, что вынуждает его ненавидеть других и частично даже самого себя.– Но как?! – удивленно воскликнул македонянин.– Ты спрашиваешь меня, Гефестион? – усмехнулся Александр. – Это ты у нас ведешь дипломатические переговоры и убеждаешь враждебно настроенные народы, готовые вцепиться в наши глотки и разорвать нас на части голыми руками, сдаться без боя и стать нашими союзниками. Неужели ты не сможешь воздействовать на парня, который и так уже видит в тебе собственное спасение?После этого разговора Гефестион твердо вознамерился последовать совету друга и раскрыть истинную личность Локи. Поначалу находить общий язык со «свалившимся с неба божеством» было невероятно трудно. Асгардский принц был зол и замкнут в себе, одаривая любого приближавшегося к нему человека, исключая разве что самого Гефестиона, невероятной порцией яда и желчи. Но постепенно, понимая, что новый хозяин относился к нему вовсе не так, как все прежние, Локи стал менее агрессивно реагировать на окружающих. Его вздорное поведение сменилось холодностью и периодическими едкими выпадами и репликами. Но он по-прежнему был заперт в собственной обиде на всю вселенную, и Гефестион ничего не мог поделать.

К концу второго месяца пребывания македонской армии в Вавилоне Александр принял решение направиться в Сузы. После поражения в битве при Гавгамелах в победу Дария, который к тому времени продолжал скрываться и тщетно пытался собрать новые силы для очередного реванша, уже никто не верил, и ворота второй столицы Ахеменидской империи распахнулись перед завоевателями. Сузы – один из красивейших городов Персии – был царской казной. Именно там хранились главные богатства царя царей, которые беспрепятственно перешли в руки македонян.

Гефестиону, как ближайшему другу царя были выделены новые роскошные покои, а вместе с ними и немало золота и даров. Прибывший в Сузы вместе с новым хозяином, Локи поначалу восхитился красотой города и дворца, но вскоре его начала донимать стоявшая там жара, и потому он сразу же начал искать самые прохладные уголки. Как ни странно, одним из таких мест оказалась комната, отданная Гефестиону в качестве кабинета. В широкое окно, почти все время находившееся в тени, влетал легкий ветерок, даривший Локи желанную прохладу. Учитывая собственное происхождение, асгардский принц вообще недоумевал, как ему удавалось выживать в подобном климате. О том, чтобы снова начать искать собственную потерянную магию, он уже и не помышлял и теперь тратил свое время лишь на созерцание и изучение.

***Последовав предложению Гефестиона, Локи присел на ложе рядом с ним.– Знаешь, на самом деле я никогда не хотел стать воином, - начал македонянин. – Если и хотел, то только в детстве, когда слушал рассказы отца. А отца я видел очень редко, поэтому большую часть времени воображал себе сражения и победы, в центре которых неизменно находился я сам. А потом, когда мне исполнилось девять, отец отвез меня в Пеллу и показал царю Филлипу, отцу Александра. Пока отец о чем-то беседовал с ним, я случайно увидел принца, вошедшего в залу, где меня оставили одного. Наверное, это был главный день в моей жизни, определивший всю мою судьбу. Заметив, что я подружился с его сыном, царь пожелал, чтобы я остался во дворце и воспитывался с наследником македонского трона. Несколькими годами позже я вместе с Александром и другими нашими друзьями отправились в Миезу, где несколько лет обучались у известнейшего в Элладе философа, Аристотеля. Это был еще один переломный момент в моей жизни, потому что я понял о себе две важные вещи: я не хочу быть воином, и меня все ненавидят. И если в первом я был абсолютно убежден, то второе казалось мне же самому полным абсурдом, до тех пор, пока Александр не стал царем. А потом истинное отношение ко мне со стороны окружающих начало проявлялся все сильнее, и чем больше ко мне благоволил царь, тем меньше я становился симпатичен нашим друзьям.– А что об этом думает сам Александр? – осторожно спросил Локи.– Мы никогда не говорили об этом, - признался Гефестион. – Я не хочу это обсуждать. Он не должен выбирать между мною и остальными.– Или ты боишься, что он выберет не тебя?Услышав вопрос, Гефестион тяжело вздохнул. Это был уже не первый раз, когда Локи удавалось заглянуть в самые потаенные уголки его души.– Он выберет тебя, - уверенно ответил принц на свой же вопрос. – Хочешь, я скажу тебе почему?– Почему? – напряженно посмотрел на него Гефестион.– Потому что ты это все, что у него есть, - тихо произнес Локи. – Единственная душа, которой не требуется мост через пропасть, отделяющую Александра от остальных.– Почему ты думаешь, что Александра отделяет пропасть? Это не так…– Поверь, мне лучше знать, - улыбнулся младший Одинсон. – Я уже не первый день живу в этом мире бесконечных излишеств и хаоса. Я уже навидался много разных мидгардцев… прости, людей, каждый из которых стремился наполнить свою жизнь бесполезной, но приятной мишурой. Я наслышался их извращенных желаний, бездумных планов и навидался их жестоких поступков. Но я не заметил ничего подобного в Александре. Он другой. И ты единственный, кто не пытается втиснуть его в рамки общепринятой близорукости. Утратив тебя, он утратит самого себя. Знаешь, - с горечью усмехнулся Локи. – Если бы мой брат относился ко мне так, как Александр к тебе, я был бы самым счастливым существом во всех девяти мирах, - встав, он начал нервно ходить взад и вперед. – Я бы от всего отказался. Я бы отдал ему всю свою жизнь, так как это делаешь ты для Александра, если заметил в нем хотя бы крупицу разума и дальновидности! – он сделал паузу. – Но мой брат никогда не нуждался в подобных жертвах. У него были его боевые товарищи, случайные женщины, вечные развлечения и твердая уверенность в том, что он самый лучший во вселенной.Тяжело вздохнув, Локи опустился на свое место и некоторое время молчал.

– Скажи, если ты решил, что не хочешь стать воином, то почему стал им? – глухо спросил он.– Потому что я был нужен Александру. Я должен был быть рядом с ним, - ответил Гефестион. – Поэтому я сделал свой выбор. Мне очень жаль, что твой брат…– Он мне не брат, - отмахнулся Локи. – И я не хочу больше ничего о нем знать.Гефестион решил не возражать, и между ними нависла тягостная тишина, которую не решался нарушить ни один из них.– У меня есть одна мысль, - заговорив через некоторое время, македонянин перевел разговор на другую тему. – Я хочу отправиться на городской рынок, только в сопровождении Диана и хочу, чтобы ты пошел со мной.– Городской рынок? – поднял на него Локи удивленный взгляд.– Да, - кивнул Гефестион. – Мне нравится гулять среди простых людей и наблюдать за их жизнью, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Александру это тоже всегда нравилось, но сейчас он уже не может себе этого позволить. Поэтому я его глаза и уши, - он широко улыбнулся.– Хорошо, - пожал плечами Локи, хотя он и очень хорошо понимал, зачем Гефестион решил вытащить его на эту прогулку.

Было слишком жарко, и принцу не очень хотелось покидать прохладную комнату, но отказать и так слишком доброму к нему хозяину он не решился.

Тем временем Гефестион поспешно встал с места и, позвав своего телохранителя, который по своему обыкновению с непроницаемым видом дежурил за дверью господина, объявил ему о своем намерении. Диан лишь пожал плечами в ответ и спросил, возьмут ли они лошадей. Македонянин кивнул в знак согласия, но велел оседлать для него не любимого скакуна, а лошадь попроще. Затем он удалился в свою спальню и вскоре вернулся оттуда в одежде простого македонского воина, без уже полюбившихся золотых украшений и диадемы.Бесстрастно наблюдавший за его приготовлениями, Локи удивился тому, насколько естественно Гефестиону удавалось выглядеть в любом наряде. Македонянин превосходно вживался в образы и боевого товарища царя, и любимчика-придворного, и даже простого воина, и только его удивительная, почти не мужская красота выдавала в нем непростого человека знатного происхождения.

К счастью для Локи, когда они покинули замок, небо затянули тучи, спасая от палящих солнечных лучей и напоминая о начале сезона дождей. Провожаемые любопытными взглядами персидских и македонских солдат, они выехали да переделы царских владений и направились к городскому центру.Рынок, на который так хотел попасть Гефестиону, был похож на жужжащий улей. Голоса множества людей, как торговцев, так и покупателей, сливались в один бесконечный гул. Буйство красок и запахов слепило глаза и кружило голову. Озираясь по сторонам, Локи поражался, казалось, бесконечному разнообразию овощей, фруктов, пряностей, изделий, украшений и тканей, разложенных на невысоких прилавках. Идя вслед за Гефестионом и Дианом, которые по-деловому прохаживались вдоль рядов, присматриваясь к людям и товару, и стараясь не упустить их из виду, он ловил взглядом окружавший его чужой мир. И чем больше он проникался обволакивавшей его атмосферой, тем лучше понимал любовь Гефестиона к прогулкам инкогнито. Ведь только так можно было познать всю глубину бытия, увидеть истинные краски мира, проникнуться ритмом биения его сердца.

Принцу становилось все интереснее и интереснее. Он растворялся в царившей вокруг него бесконечной суете, становился ее органичной частью, почти влюблялся в нее. Локи неожиданно стало казаться, что мир людей, который он успел возненавидеть, не настолько и плох. Он начал видеть красоту Мидгарда глазами его обитателей, вспоминать множество вещей и явлений, которые раньше отступали куда-то на задний план. Нежность рокота морских волн, умиротворение закатного неба, увенчанного юным месяцем, шелк золотого песка, легкость прохладного ветерка и тепло солнечных лучей. Даже голос торговца, расхваливавшего свой товар молодой покупательнице, показался Локи каким-то близким и родным. Он даже невольно улыбнулся тому усердию, с каким он нахваливал разложенные на его прилавке вещи.

Окинув любопытным взглядом его и девушку, Локи уже собирался уйти, когда внезапно его сковало странное чувство, словно его схватили невидимые руки и заставили остановиться. Принц повернул голову и увидел справа от себя лоток с украшениями. Продавец, крепкий коренастый мужчина средних лет, заботливо развешивал на специальные подставки различные бусы и шнурки с кулонами. Неожиданно в его руке блеснул зеленый камень, который приковал к себе взгляд Локи. Повинуясь порыву, принц приблизился к прилавку и протянул дрожавшую руку к висевшему на черном шнурке медальону в форме дракона, в груди которого сверкал изумруд. Еще мгновение, и кулон оказался на его ладони.

Локи не мог поверить собственным глазам. Это был его медальон! Его украшение, которое безнравственно содрали с его шеи люди, захватившие его в плен и лишившие его всей его одежды. Это был его драгоценный дракон, которого он всегда носил под одеждой, подарок женщины, которая кроме медальона подарила ему свою любовь и маленькую дочь. Но как? Как он мог оказаться на этом рынке?!– Ангборда! – сжимая в руке украшение, прошептал Локи. – Ты нашла меня!– Ей! За это надо заплатить! – грубый голос торговца вывел его из оцепенения.

– Это мой медальон! – недолго думая, парировал Локи. – Его украли у меня!– Что значит твой?! – разозлился перс. – Ты лжешь! Это мой товар, и я его продаю. Немедленно верни или заплати!– Но это моя вещь! – с отчаянием воскликнул принц. – Мне подарила его моя жена, а вы, люди, вероломно украли!Потеряв терпение, торговец вышел из-за прилавка и с кулаками начал надвигаться на Локи.– Сейчас же верни! – потребовал он. – Или пожалеешь!Смутно понимая, что он нарывался на серьезные неприятности, Локи прижал медальон к груди. Однажды уже утратив дорогую ему вещь, он не собирался снова расставаться с ней. Но перс выглядел более чем угрожающе, и младший Одинсон краешком ума уже осознавал, что сейчас с ним произойдет примерно тоже самое, что уже произошло, когда любимое украшение отобрали в первый раз.

Перс, который был намного крупнее и сильнее Локи, приблизился к нему вплотную и схватил за грудки. Вокруг них уже собралась толпа любопытных зевак, желавших понаблюдать за развязкой событий. Вскипевший от злости, торговец собирался ударить принца и отобрать медальон, но раздавшийся голос Гефестиона заставил его остановиться:– Что здесь происходит?!Перс обернулся и, увидев воина в македонских доспехах, любезно улыбнулся.– Мой господин, - ответил он. – Этот человек взял мой товар и отказывается платить.– Но это мое! – простонал Локи, крепче стискивая сжимавший медальон кулак.Гефестион посмотрел на своего раба и столкнулся с его взглядом, полным мольбы и отчаяния. Достав несколько золотых монет, он швырнул их персу.– Возьми и отпусти его, - приказал он.Увидев деньги, торговец поспешно отпустил Локи и принялся деловито поднимать с земли монеты. Тем временем, Диан взял под руку ошарашенного принца и поспешил увести его подальше от любопытных глаз.

– Что ты там нашел? – с улыбкой спросил Гефестион, когда они уже были далеко от злополучного ларька с украшениями.– Мой медальон, - Локи, наконец, разжал кулак и замер: изумрудное сердце дракона светилось мягким зеленым светом.Дрожа всем телом, он переложил свою драгоценность в левую руку, а указательным пальцем правой начертил в воздухе простенькую руну, оставляя после себя бледно зелёный след, который сразу же растаял.– Что это было?! – спросил пораженный Гефестион.– Моя магия! – прошептал Локи. – Она возвращается!