7. Исповедь (2/2)
– Иногда лучше верить в ложь, чем узнать правду… - проговорил он. – Которая может все разрушить.– Вера в ложь не спасет от правды, какой бы горькой она не была, - возразил Александр. – Ты можешь искать спасение во тьме, которая, словно ночь, скроет твои беды и пороки, но день все равно настанет, и бежать будет уже некуда, - он сделал паузу и указал рукой на третий, пустовавший подле него резной стул. – Садись.Локи медленно прошел на середину комнаты и опустился на предложенное место. За его спиной Диан бесшумно выскользнул за дверь и плотно прикрыл ее за собой.
Асгардский принц некоторое время молчал. Он пытался решить с чего ему начать и хотя бы приблизительно предположить возможную реакцию его собеседников. Однажды он уже попытался рассказать о том, кто он на самом деле. Это случилось едва он, оказавшись в Мидгарде, попал в плен к дикарям, которые лишили его костюма и вообще всех ценностей, которые на нем были. Решение раскрыть им правду было большой ошибкой. Естественно, грубые и невежественные люди потребовали у него доказательств того, что он действительно был не человеком, а божеством из другого мира. Лишенный магии, Локи не смог ничем подтвердить свои слова, и разозленные люди решили воздать ему по заслугам за ложь и покушение на их богов. Они верили в Одина, а попытку выдать себя за его сына восприняли очень плохо. С тех пор Локи предпочитал помалкивать о том, кто он на самом деле и на вопрос, откуда он родом, придумывать какую-нибудь очередную ложь.Только в случае с македонским басилевсом ложь была неуместна. И не потому, что Локи проникся внезапным почтением, и даже не потому, что покровительство царя и его ближайшего друга могло наладить его жизнь. Подобные аргументы вряд ли были способны руководить поведением принца, который часто поддавался импульсивным порывам и плохо представлял последствия своих действий. Просто Локи понимал, что не сумеет обмануть этого человека. Александр не был таким как все, и в этом Локи все больше убеждало его нутро, в глубине которого еще сохранились остатки былых знаний, переданных ему с кровью предков.
Царь молча ждал. Он внимательно рассматривал слишком худого молодого человека со следами усталости на лице. По словам Диана, Локи был выходцем из северного народа, о котором Александру было очень мало что известно, а любое отсутствие информации вызывало в басилевсе одно-единственное желание: узнать и как можно больше.– Я – никто, - выдохнул, наконец, Локи. – Что бы я ни рассказал о себе, у меня нет ничего, чем бы я мог подтвердить свои слова, и потому они прозвучат как бред умалишенного или, в лучшем случае, пьяного в стельку бездельника.
– Если бы я прислушивался к одним рациональным доводам мудрецов, меня бы сейчас здесь не было, - откидываясь на спинку стула, заметил Александр. – Я хочу послушать безумца.– Хорошо, - Локи нервозно потер пальцами лоб. – Если бы я мог на чем-нибудь нарисовать…Услышав его слова, Гефестион молча встал и, принеся маленький круглый столик, поставил его между тремя стульями, на которых они сидели. Затем он положил перед Локи лист папируса и палочку с чернилами.– Спасибо, - поблагодарил его принц.Затем он взял палочку и начал рисовать, при этом рассказывая историю о девяти мирах и своей жизни. Персидский язык он не успел выучить достаточно хорошо, и потому ему порой не хватало слов. Он часто умолкал, стараясь подобрать правильные выражения, иногда называл какие-то названия на своем языке, но ни царь, ни его наперсник ни разу не перебили его. Казалось, им было понятно даже то, что Локи объяснял очень коряво и не самыми подходящими словами.Вначале он нарисовал Асгард – обитель богов, который располагался на ветвях мирового древа. В этом светлом мире он прожил всю свою жизнь, мечтал, верил, пытался чего-то достичь, а потом лишился всех своих иллюзий и упал в бездну.
Далее Локи спустился в Альфхейм – мир просветления и разума. Потом следовал Мидгард, срединный мир или мир людей, окруженный огнями Муспельхейма, природным изобилием Ванахейма, созиданием Свартальфхейма и льдами Йотунхейма. Ниже принц расположил Нифхельм – обитель льда, снегов и туманов, мрачный мир, в котором любые формы преображались в соответствии с внутренней сущностью наблюдателя. И, наконец, у самых корней Иггдрасиль был Хельхейм.– Это мир мертвых, - глухо произнес Локи. – Любой, кто умер от старости и болезней, старики, женщины и дети, они все попадают сюда, в этот мир, которым правит Хель… Хель… - он запнулся, почувствовав, как задрожала его сжимавшая палочку рука. – Она моя дочь…Он закрыл глаза и опустил голову. Впервые за все время после падения он оказался лицом к лицу со своей тоской, испил до дна чашу собственной боли, которая в борьбе за выживание всегда отходила на задний план. Шаг за шагом вспоминая все то, что когда-то было частью его жизни, Локи чувствовал, как эти воспоминания резали его ледяным лезвием по сердцу. Впервые он почувствовал себя невероятно уставшим, бесконечно одиноким и безнадежно потерянным. Впервые ненависть к Тору и обида на приемного отца отступили, освобождая место тоске и желанию все возвратить назад, а еще увидеть дочь. Когда ее существование случайно открылось его отцу, он понимал, что Один вряд ли будет доволен. Локи предполагал, что Всеотец не одобрит его случайную связь, результатом которой и было рождение Хель, которое принц долго скрывал. Но в глубине души он надеялся на прощение. Он верил, что отец, который столько раз говорил, что любит его, поймет, что по молодости каждый совершает ошибки, и позволит ему оставить дочь у себя. Хель была милой девочкой. Она никому не причинила зла, а отец даже не позволил им попрощаться прежде, чем низвергнул ее в небытие.
Теперь она, наверное, была уже совсем другой, ведь прошло так много времени. Кто знает, как она могла измениться в вечном царстве мрака и смерти? В Асгарде ее называли чудовищем, только Локи в это не верил. Его маленькая девочка, с которой он так любил играть и которую не раз укачивал на своих руках, не могла стать чудовищем. Она ведь даже не разозлилась на своего деда и в благодарность за то, что он сохранил ее жизнь, отдала ему своих любимых птиц! Тех самых, что остались Локи единственной памятью о потерянном ребенке.
Асгардский принц открыл глаза и посмотрел на слушавших его мужчин, о присутствии которых словно позабыл.– Я… - рассеянно произнес он. – Кажется, я все рассказал, но мне нечем доказать все это. Я утратил все свои способности и стал простым смертным, видимо, до конца своих дней.Локи вздохнул, мысленно готовя себя к любой, даже самой неприятной реакции со стороны слушателей. Но Александр выглядел заинтересованным, а Гефестион смотрел на аса, широко раскрыв от удивления глаза.
– Если все это действительно так, то выходит… - он запнулся и перевел пораженный взгляд на царя. – Думаешь, такое возможно?! – спросил он на греческом языке.Александр медлил с ответом.– Если все, что он только что рассказал, правда, - не унимался Гефестион, - то это ставит под сомнение нашу веру в наших богов. Ведь насколько я понял с его слов, те девять миров, о которых он говорил, были созданы его отцом.– Его приемным отцом, - заметил басилевс. – Гефестион, я удивлен не меньше тебя, и пока мне сложно что-либо сказать. Вполне возможно, что он лжет. Но поверить в то, что его рассказ это чистой воды выдумка, слишком просто. Так решил бы любой здравомыслящий человек.– Но ты, как я понимаю, склонен пойти другим путем? – с неодобрением посмотрел на друга Гефестион.– Поиск новых путей всегда увлекателен, - Александр довольно улыбнулся, и его влажные от природы глаза заблестели еще сильнее. – Я попробую пойти иной дорогой и поверить этому молодому человеку.
– Для чего?– Чтобы попытаться найти подтверждение его словам. Ведь он сам на это не способен.
Гефестион откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Некоторое время он, размышляя, скептически смотрел на царя.– Ладно, - согласился он. – Предположим, что это правда. Но тогда возникает огромное количество вопросов и выводов, которые способны перевернуть все наше бытие.– Ты прав, - кивнул Александр. – Но я уверен, что всему есть свое объяснение. И заняться его поисками в свободное время мне будет гораздо приятнее, чем… - покачав головой, он прикрыл рукой глаза, - чем выбирать себе на ночь очередную жену из трехсот шестидесяти пяти.
– Тебя сегодня снова подменить в этом деле? – на лице Гефестиона расплылась улыбка.– Да, будь так добр, - Александр потянулся и взял со столика рисунок Локи. – Избавь меня от этой бессмысленной траты моего времени. Да и скажи Тии, что это мой приказ, - добавил он через минуту. – Чтобы она не очень ревновала.Слушавший, но совершенно не понимавший смысла их разговора, Локи сидел, опустив голову. Нахлынувшие на него чувства и воспоминания отзывались болезненным эхом в его душе. Но неожиданно в самой глубине его существа начало нарастать странное ощущение. Оно становилось все сильнее и сильнее, пока Локи не распознал его. Нечто подобное он испытывал во время своих магических обрядов. Это были голоса его предков, которые звали его и тянулись к нему невидимыми руками, словно хотели что-то сказать. Это была тонкая нерушимая нить между поколениями, которая через темную, бежавшую по жилам кровь, связывала Локи с его далекими родичами-колдунами Йотунхейма, возможно с его настоящей родной матерью, о которой ему никогда ничего не было известно. Это были отголоски его потерянной силы, ее мертвые останки, которые беспокоились в уставшей душе мага и пытались что-то до него донести. А потом ощущение неожиданно резко изменилось. Локи больше не слышал далеких голосов. Теперь он ощущал сильную струю совершенно иной, доселе невиданной ему силы, и она не принадлежала ему. Она исходила от человека, сидевшего рядом и рассматривавшего увлеченным взглядом его рисунок.Локи поднял голову и посмотрел на Александра. Заметив его полный удивления и смятения взгляд, царь оторвал глаза от папируса.
– Ты хочешь рассказать что-то еще? – спросил он на персидском языке.– Нет, - покачал головой Локи. – Я хочу попросить о помощи.