4. Покушение (1/1)

Мазей был недоволен, но давил в себе раздражение и улыбался. Стоя за спиной у Гефестиона, который с помощью слуги примерял посланное ему Александром персидское одеяние, он старался выглядеть спокойным. На самом деле в глубине души он проклинал тот день и час, когда решил показать македонянам таинственного пленника. Теперь Гефестион требовал отдать ему раба, а отказать ему было равносильно самоубийству.

Почти сразу же после того, как войска Александра вступили в Вавилон, а дворец Дария полностью перешел во владение македонского басилевса и его свиты, персы смекнули, что Гефестион пользовался особым расположением царя. Они окончательно убедились в собственных догадках после случая с матерью бежавшего Дария. Приняв более пышно разодетого Гефестиона за его царственного друга, она поклонилась ему и назвала его Александром.

– Не беспокойся, мать, - успокоил тогда басилевс смутившуюся женщину после того, как ей объяснили ее ошибку, и уверенно положил руку на плечо своему наперснику. – Он тоже Александр.И вот теперь второй «Александр» желал иметь в своей собственности его раба, Локи, как он его назвал. Короткое, некрасивое имя, которым никто никогда не интересовался. Мазея гораздо больше волновало то, что ему однажды рассказал один египтянин, Аменемхет, бывший жрец из храма Осириса в Абидосе. Пару лет назад его уличили в краже храмового имущества, и он под видом слуги персидского чиновника сбежал из Египта в Вавилон. Там он благодаря умению лебезить и втираться в доверие быстро попал во дворец и начал служить Мазею в качестве секретаря. Однажды, став свидетелем танца Локи, он рассказал своему хозяину о том, что это скорей всего часть какого-то колдовского обряда, который, возможно, при надлежащем проведении ритуала мог дать исполнителю почти неограниченную власть. А власть в сложившихся условиях падения Персидской Империи под ударами македонских войск была Мазею как нельзя кстати.Однако знать все необходимые условия, а соответственно и научить тому, как правильно провести обряд, мог только исполнитель танца. Но как перс не пытался, Локи не раскрывал ему свою тайну. Более того, он предпочитал молчать и терпеть унижения и побои, нежели разговаривать с Мазеем. К более серьезным методам допроса перс пока не прибегал, все еще надеясь разговорить своего пленника, но это, несомненно, входило в его планы. Планы, которые рушились, словно песочные замки, под натиском требований Гефестиона отдать Локи ему.

Наблюдая с фальшивой улыбкой на губах, за тем, как ближайший друг македонского царя разглядывал в зеркале свой новый наряд, Мазей размышлял над тем, как ему не повезло. Несмотря на все его разумные и неразумные доводы Гефестион, словно малое дитя, требующее новую игрушку, упрямо стоял на своем. Гефестион был победителем. Более того, он был любимцем царя и пользовался неограниченной свободой. Гефестиону было можно все, и Александр закрывал глаза на любой его недостаток. Любая прихоть своенравного красавца исполнялась немедленно. В противном случае, виновные в неисполнении приказа рисковали навлечь на себя гнев самого царя. Причем, это в равной степени распространялось и на персов, и на македонян.

– Мой господин, - Мазей решил предпринять еще одну попытку убедить Гефестиона отказаться от притязаний на его пленника. – У этого раба очень скверный нрав. Он опасен и может в любой момент покуситься на твою жизнь.– Мазей, я слышал это от тебя уже сотни раз, - македонянин недовольно отвернулся от зеркала и жестом велел слуге уйти. – Во-первых, у меня хорошие телохранители. А во-вторых, я и сам способен за себя постоять. Или ты сомневаешься в этом?Последняя фраза прозвучала угрожающе, и перс понял, что перегнул палку.

– Ни в коем случае! – поспешил оговориться он. – Я просто не хочу, чтобы по вине этого человека…Глядя на него, Гефестион почувствовал, как в нем начало нарастать раздражение. Явное нежелание перса исполнить его волю злило молодого человека, и в ту минуту он был готов схватить упрямого перса и собственноручно вышвырнуть из своей спальни с твердым приказом, что если он до вечера не пришлет ему Локи, то может распрощаться с собственной головой. Гефестион уже был готов дать волю эмоциям, когда неожиданно вспомнил наставления своего отца, Аминтора, который был известным дипломатом, а также был и шпионом царя Филиппа. Он всегда учил своего единственного сына никогда не позволять чувствам и эмоциям брать над ним верх, так как это лишало человека разумных мыслей и делало уязвимым перед его оппонентами. Спокойствие и хладнокровие. Это было самым верным оружием того, что желал добиться победы словами, а не мечом.«Спокойствие и хладнокровие», - мысленно повторил Гефестион, сделал глубокий вдох и начал лихорадочно соображать. Раз Мазей не хотел отдавать ему раба, который был непокорен и, по сути, никчемен, значит, у него на то были свои причины. И судя по его упрямству, эти причины были весьма весомы. Значит, хитрый перс что-то скрывал, а скрытность человека, несколькими днями ранее присягнувшего на верность Александру и смиренно валявшегося в его ногах, не сулила ничего хорошего. В первую очередь, для Гефестиона это означало одно – возможное предательство. Какое отношение это могло иметь к Локи, македонянин пока не знал, но интуиция прирожденного царедворца подсказывала, что здесь явно была какая-то связь.– Мазей, я больше не хочу ничего слышать, - холодно и уверенно отрезал Гефестион. – Вели своим воинам отдать ключи от комнаты, где вы держите Локи, Диану. Будем считать, что это дар в знак твоей верности, в которой ты так уверенно клялся Александру, - он намеренно сделал ударение на слове «верность» и бросил на перса ледяной взгляд. – Не заставляй меня усомниться в твоих клятвах.Возразить было больше нечего. Мазей понял, что проиграл эту битву. Возможно, он с самого начала недооценил царского наперсника, приняв его за легкомысленного и наивного красавца, которого было легко одурачить. Несмотря на внешность, которой позавидовали бы все божества красоты, Гефестион умел быть жестким и умел добиваться своего.Перс покорно поклонился и поспешил удалиться. Покинув покои ближайшего друга царя, он направился в свой кабинет. В дверях его встретила его личная охрана.– Отдай ключ от комнаты пленника дикарю, - выдавил из себя Мазей.

– Ты все-таки решил отдать его, мой господин? – навстречу персу вышел низкорослый полный египтянин. – Этого нельзя делать!– У меня нет выбора, Аменемхет,- отмахнулся Мазей, входя в свой кабинет и усаживаясь в кресло. – Гефестион требует отдать его. Я сопротивлялся, как мог.– То, что пленник, привезенный из северных краев, не пожелал поделиться с тобой своими тайными знаниями, не означает, что он также откажется рассказать все македонянам. Ты был слишком мягок с ним. Следовало подвергнуть его пыткам, и он бы заговорил. А теперь из желания отомстить он передаст свои знания Гефестиону, тем самым подарив Александру еще большую власть!– Александр не тронул Вавилон, - возразил перс. – Сохранил мне жизнь и возможно оставит меня сатрапом. Македонский басилевс благосклонен. Если ему и его другу нужен этот раб, пусть владеют им.– Александр благосклонен лишь к тем, кто припадает к его ногам, - с укоризной заметил египтянин. – Тех же, кто сопротивляется его власти, он безжалостно уничтожает. Он, конечно же, проявил свое благородство и великодушие, пощадив город, людей и семью Дария, но кто поручится за то, что македонский юнец просто не пускает пыль в глаза? Едва он упрочит свою власть и покончит с Дарием, он уничтожит все вокруг себя, - Аменемхет приблизился и присел на невысокий стул перед своим господином. – Не бывает на свете добрых завоевателей, тех, которые не уничтожают все, что принадлежало их врагам, пусть даже самое невинное и прекрасное. Царь Александр еще проявит себя. Не отдавай ему колдуна!– Почему ты так уверен, что он колдун?– Я знаю! – воскликнул египтянин. – Загляни в его изумрудные глаза, и ты увидишь, как в них пляшет пламя древней магии. Он не простой человек, совсем не простой. Еще у себя на родине в храме я видел оракулов, находящихся во власти духов. Я знаю этот взгляд, знаю, как смотрят те, кто общается с божеством!Мазей не ответил и несколько минут размышлял.– И что мне теперь делать? – спросил он.– Убей колдуна! – уверенно ответил Аменемхет. – Если он решил молчать, то пусть умолкнет навечно!От подобного совета перс невольно вздрогнул.– Убить? – удивленно переспросил он.– Да, мой господин, - кивнул бывший жрец, и на его полном лице расползлась довольная ухмылка. – Пусть прекрасный северянин встретится, наконец, со своими богами лицом к лицу.***Локи спал. Сон был настолько сладок, что он не хотел просыпаться. Ему снилось, будто он был дома, в Асгарде, вместе с братом. Тор улыбался и говорил, как сильно скучал по нему, как ждал его возвращения. Но неожиданно лицо громовержца стало серьезным, а улыбка сползла с его губ.

– Локи, ты ведь вернешься? – он с тревогой посмотрел на младшего брата.Локи уже собирался уверить его, что конечно вернется и очень скоро, но неожиданно запнулся. Он ведь не мог вернуться. Не мог вернуться даже несмотря на то, что безумно этого хотел.Сияющий в лучах солнца дворец вокруг начал блекнуть и темнеть, а Тор вдруг стал отдаляться от него. Вскоре, он был уже так далеко, что Локи показалось, что его брат оказался в другом мире.– Тор! – с отчаянием закричал он. – Тор, не уходи! Не оставляй меня здесь! Брат!..Локи проснулся на звук собственного голоса и сел на постели. Его сердце безумно стучало в груди, а по виску стекала капелька пота.– Тор! – прошептал он, закрывая руками лицо. – Я никогда не вернусь…

В это время на двери клацнул засов, и Локи обернулся. В комнату вошел стражник положил на пол поднос с едой. Ему всегда приносили завтрак в одно и то же время. Локи встал, подошел с тазом с водой в углу и умыл лицо. Затем он взял еду и уселся обратно на кровать, подобрав под себя ноги. Но есть совсем не хотелось. Перед глазами Локи стояло лицо его брата и его полный печали взгляд: «Локи, ты ведь вернешься?».– Нет, - покачал головой младший Одинсон, словно отвечая ему. – Я не вернусь. Радуйся, Тор, рядом больше не будет младшего брата, пытающегося отобрать у тебя драгоценное отцовское внимание. Хотя у тебя его всегда было в избытке, а мне приходилось вымаливать его, словно нищий подати. Весь блистающий Асгард теперь твой. Правда, твоим дружкам будет теперь некого задирать и высмеивать, но хоть что-то может порадовать меня в сложившихся обстоятельствах. Прощай, Тор, - не обращая внимания на то, что практически разговаривает сам с собой, Локи взял ложку и зачерпнул немного еды из неглубокой миски. – Прощай…Он поднес ложку к губам и взял в рот немного пищи. В голове у него по-прежнему вертелись мысли о Торе, поэтому, когда дверной засов снова издал характерный звук, Локи недовольно посмотрел на дверь. У не было ни малейшего желания кого-то видеть или, тем более, кого-то развлекать, но на сей раз на пороге показался не стражник. Принц узнал в вошедшем человеке воина, который накануне вечером был в качестве переводчика во время его беседы с Гефестионом, и криво усмехнулся.– Твой господин снова желает меня видеть? – спросил он.– Мой господин отныне твой хозяин, так что собирайся, - ответил Диан.– У меня ничего нет, чтобы собираться, - раздраженно ответил Локи.– Прекрасно, значит пойдешь налегке, - кельт широко улыбнулся.В ответ асгардский принц тяжело вздохнул.– Можно я хотя бы до…Резкая боль в желудке не позволила ему договорить. Глухо застонав, он выронил из рук миску с едой и повалился на кровать.Диан всегда соображал быстро. Ему было достаточно увидеть на полу остатки завтрака и корчившегося от боли Локи, чтобы сопоставить два факта и понять, что произошло. Не теряя не секунды, он поднял принца на руки и почти бегом бросился вон из комнаты. За считанные минуты он донес его до большого зала, в центре которого располагался небольшой бассейн.

– Дайте мне чашу! – крикнул он, и один из перепуганных слуг подал ему пустой кубок.Уложив едва живого Локи на землю и приподняв ему голову, Диан начал вливать ему в рот воду, несмотря на все его слабые протесты. Затем, решив, что воды достаточно, кельт достал из-за пояса маленький пузырек с темным порошком и насыпал маленькую щепотку в горло бедного принца. Средство сразу же возымело свое действие, и Локи вывернуло наизнанку прямо возле бассейна. Но и дикая боль в желудке стала значительно слабее.– Пей, - Диан снова поднес к его губам кубок с водой.– Я больше не могу… - прохрипел Локи.– Пей, это спасет тебе жизнь.Проделав с Локи второй раз ту же операцию, Диан понял, что теперь его желудок был чист, и его жизни нечего не угрожало. Вновь подняв на руки пленника, который от слабости лишился чувств, он понес его прочь от любопытных глаз столпившихся вокруг людей.

Услышав приближавшиеся тяжелые шаги, сидевшая на постели, Тия встрепенулась и вскочила на ноги.– Это я, - успокоил ее Диан.Войдя в спальню своего господина, он уверенно уложил Локи на кровать Гефестиона.– Кто это? – с ужасом спросила персиянка.– Человек, который едва не умер, - невозмутимо отозвался кельт. – Его пытались отравить.– Кто? – в ее глазах все еще сквозил ужас.– Откуда мне знать? – пожал плечами телохранитель. – Твой возлюбленный хозяин пожелал иметь этого раба в своей собственности. Раба едва не отправили на тот свет, а когда собственность моего господина пытаются уничтожить, я должен что-то делать.Тия не ответила. Она кинула полный сомнения взгляд сначала на бесчувственного Локи, а потом на Диана.– Зачем он Гефестиону? – недовольно спросила она.– Ты задаешь вопрос не тому человеку, - почувствовав нотки ревности в ее голосе, ответил кельт.– Неправда! – запротестовала она. – Гефестион всегда с тобой всем делится!– А вот сейчас ты меня явно кое с кем спутала, - с улыбкой возразил он. – Я всего лишь телохранитель.– Я знаю, что …– Что здесь происходит? – голос Гефестиона заставил их прекратить разговор. – Диан, что случилось? – он пораженно уставился на Локи, лежавшего на его кровати.– Его едва не убили, - хрипло отозвался кельт.Македонянин поднял на него взгляд, а потом посмотрел на Тию.– Ты не оставишь нас? – попросил он девушку.Она опустила глаза и послушно вышла.– Кто, как и зачем это сделал?! – в ярости спросил Гефестион после того, как она удалилась.– Я думаю, ты и сам знаешь ответы на два своих вопроса, - ответил Диан. – А что касается того, как это пытались сделать – яд в еде.– Мы сможем доказать ему его вину в этом деле? – глаза Гефестиона сузились от гнева.– Вряд ли, - покачал головой Диан. – К тому же этот парень, - она указал рукой на Локи, - всего лишь раб. Кому интересна попытка убийства раба?– Ты прав, никому, - согласился македонянин, отворачиваясь и отходя к широкому оконному проему.– Ты должен быть осторожен, - заметил кельт.– Я поговорю с Александром, - задумчиво произнес он. – Он должен узнать об этом. Но все надо сделать тихо. Паника привлечет к Локи излишнее внимание, - он повернулся к своему телохранителю. – Никому не говори о попытке убийства. Если кто спросит, скажи, что раб переел или просто съел чего-то не того, а мне нравится, как он танцует, и потому ты ему помог.– Хорошо, - кивнул в ответ Диан.– Да и уложи его, пожалуйста, спать в другом месте. Мне сегодня ночью нужна моя постель!– Как скажешь! – хитро улыбнулся кельт. – Только предупреди и Тию, как раз сегодня ночью, на этой самой постели.