Снейк (1/1)

Ozzy Osbourne - DreamerТы сидишь у шатра в своей немыслимой ахромической шали, словно бы завёрнутая в лоскут вчерашних сумерек. От ткани неуловимо пахнет ванилью и вербеной, что улавливает чуткое обоняние змей, свернувшихся калачиком возле Снейка, что составил тебе компанию в безмолвных ночных посиделках в ожидании пропавших циркачей. Ты сидишь и молчишь о своём настоящем, столь же далёком для змееуста, сколько маяки на мысе Доброй Надежды. За оградкой по-прежнему весело гомонит вечерний город, полный улыбающихся людей, беспечных воробьёв и бродячих собак с грустными умными глазами. Снейк думает, что он и (Твоё имя) похожи на этих бездомных псов: тоже потерянные, оставленные на произвол судьбы, которые имеют при себе всё и почти ничего - у них есть целая стая, но нет любящего хозяина, который согреет ласковыми объятьями, потреплет торчащие в радости уши и даст веру в то, что завтра будет всегда солнечно и отныне не одиноко. Ведь Сней наконец-то понимает, что является самым страшным для человека.Одиночество...Поэтому он не покидает тебя, столь отчуждённую и холодную на вид, столь далёкую, как северное сияние, и покорно сидит рядом, утопая в ночной тиши среди бесконечно мерцающих звёзд. Мысль о том, что без главных артистов цирк теперь развалится, точно шаткий мост, холодила тело хуже самой суровой метели. Ты, должно быть, куда-нибудь уйдёшь, о чём свидетельствует тёплая одежда на теле, а он останется снова наедине со своими молчаливыми друзьями. Снейку не хочется думать о том, что ты так быстро покинешь его негласную стаю, но ты была похожа на серую, мохнатую бабочку, что парила сейчас над вашими головами, своим сумрачным ускользающим характером, и могла по своей непредсказуемой для него прихоти улететь на другой край Вселенной. Циркачу тяжело, когда на душе шумно, а внутри - пустая тишина покинутых друзей и домов, ведь он не знает, о чём говорить, и молчание продолжает кружить бабочкой-ночницей, угнетая его всё больше.- Похоже, они всё-таки сбежали, - подала наконец-то ты задумчивый голос. - Как и планировали.Снейк вздрагивает, внимая твоему спокойному голосу, и опускает голову, пряча часть лица за полосатым воротником.- Ты тоже уйдёшь? - говорит Оскар, - произносит с определённой интонацией змееуст; гладкая, длинная змея, покоящаяся на его шее, говорит спокойным тоном, вдумчивым, уверенным.Ты удивлённо поворачиваешься к другу, замечая, что янтарные глаза утратили естественный живой блеск, превратившись в отвратительное ничто. Снейк, словно чего-то испугавшись, сильнее втягивает голову в плечи так, что за тканью почти скрылись его пустые глаза. Лишь одна смелая змея продолжает в упор смотреть в твои глаза в отличие от своего хозяина и плавно изгибается, как морская водоросль под натиском водной толщи или лёгкого взмаха рыбьего хвоста.- От вас - нет, - со слабой улыбкой признаёшься ты, уводя смущённый взор подальше от пристального взгляда змей, которые синхронно оживились и приподнялись, как кошачья шерсть во время тревоги. - Мы вместе почти с самого начала нашей карьеры в цирке. К тому же... холодно сейчас куда-то уходить. А хорошую погоду обещали ещё не скоро.- Если хочешь, я могу согреть для вас двоих постель теплом своего тела - говорит Эмили, - доносится игривый, томный, с ноткой кокетства голос полосатой змеи, которая, будто подтверждая слова хозяина, кивает своей скользкой головой.Снейк же багровеет так, что даже серебристая чешуя на щеках не сумела скрыть его стыдливый румянец от слов подруги, что всегда была не против пофлиртовать с его собеседниками. Обычно змееуст проявлял невозмутимость во время её соблазнительных предложений, но в этот раз что-то пошло не так; он ощутил себя невероятно неловко, будто постыдные слова принадлежали ему, и ты смотрела на него так, что он чувствовал за собой вину - ведь на твоих бледных щеках тоже загорелись красноватые пятна, так напоминающие о наливных яблоках зимнего сорта.- Что ж, это было бы относительно неплохо, но стоит для начала согреться другим путём, - робко предупредила ты, доказывая, что ещё не готова переступить черту ваших стабильных отношений.- Можно прижаться к друг другу - говорит Гёте, - приглушённо произносит Снейк, мысленно поражаясь раскрепощённости своих холоднокровных друзей, что вылезли из-под его мешковатой одежды и парочка из них свилась в один аккуратный узелок, демонстрируя согревающие объятия.Снейк снова притаился за своим воротником, как вспугнутый заяц за высоким кустарником, а ты почему-то ощутила, как в груди уже заранее теплеет и как из самых глубин зарождается колокольчик смеха, который так редко слышал змееуст. Смешок, пусть даже лёгкий, кажется, почти ничего незначащий, всё равно пронзает отравленной сладким ядом стрелой его хрупкое сердце, заставляя то замереть, окончательно перестать биться. И только несмелый поцелуй в потрескавшиеся губы, на которых запечатлелась мутно-зелёная влага, способен изгнать отраву из его неподвижной плоти. Ты, несмотря на то, что эти слова принадлежали змеям, всё равно перебирала нанизанные кончиками хвостов бисеринки их фраз, рассматривая под другим углом замысловатые узоры, в которых были спрятаны истинные чувства змееуста, которые были вполне разделены, но ещё не официально озвучены.- А что... думает об этом сам Снейк? - осмелилась ты задать провокационный вопрос, позволив притаившимся чёртикам в своей души взять контроль над своей обычной отстранённостью.Кажется, что этот каверзный вопрос тоже ничего не значит, но парень понимает, что смысл есть всегда и везде, просто он спрятан внутрь, а, быть может, вплетён в медный браслет или тает, как барбарис во рту, и летает там, где бересклет поутру гватливые воробьи собираются стаей. Без смысла нельзя, как и без любви, которая подобно вкусу живой воды. Маком через пепел растёт насквозь, невесомо-зримый и тёплый свет; отрицает колкое слово "врозь", утверждая в вечность "иду к тебе навстречу".- Снейк думает, что (Твоё имя)... прекрасна, когда улыбается без причины и кажется такой непривычно тёплой и приветливой, - впервые от своего лица произносит меланхоличным голосом обладатель серебряных, как фольга, волос.Он говорит это без колебаний, без помощи змей, которые намеренно создали умиротворяющую тишину для двух влюблённых и нерешительных людей, но спустя несколько секунд снова робеет и отводит взгляд. Дикое смущение продолжает процветать, как пламенные лилии на рассвете, и обжигают собой его обычно прохладную кожу, словно омытую ледяными каплями из кристалльного озера. Ты сама розовеешь, точно дымчатая роза, проникая в самую суть его признания и ловя себя на мысли, что тебе всё же... стоит открыться хотя бы именно ему. Не быть такой железной леди, а стать тем заботливым, образно-пушистым человеком, к которому хочется тянуться, подобно жизнерадостным стебелькам ромашек к утренним лучам дружелюбного и щедрого солнца.Притрагиваешься к собственному сердцу, мысленно спрашивая, что же тебе стоит сделать. Оно безмолвствует, но быстро бьётся, заглушая голоса разума. Ты чувствуешь, что оно рвётся куда-то в сторону, а не стучит по обычаю на месте. И ты следуешь за ним, как за стрелкой компаса, набредая на острое плечо змееуста, который вздрагивает и испуганно косится на твоё растерянное выражение лица, почти тут же растаивая от субтильных черт, милых его сердцу.- Вдвоём греться будет значительно лучше в эту жуткую ночь, - тихо проговариваешь ты, теряя прежнюю мужественность, но всё же по велению главного человеческого органа кладёшь макушку на его плечо. - И вместе будет проще пережить их уход, - смотря вдаль, где возвышались тёмные деревья, сказала туманно твоя персона, намекая на исчезнувших Джокера и его компанию. Они не нашли для вас, изгоев, место, но зато теперь вы есть у друг другу и никто вас не разделит.- Потому что для человека, оказывается, самое страшное испытание - одиночество... - в ту же пустоту бормочет змееуст, углубляясь в собственные размышления и, к своему удивлению, забывая о том, что отныне его будут теснить.Снейк внешне похож на осень - прохладную и одинокую, скомканную в своих скромных мыслях, как её сухие апельсиновые листья. Тебе хочется развеять его сомнения, обратив его в уверенное лето, плескающееся в ярких красках жизни. Его августовская жара ещё пригодится для будущих зим, чтобы вы смогли и дальше прижиматься к друг другу, подобно голубям, и делиться общим теплом прошедшего время года, сохранившиеся в сердцах и ладонях невидимым покрывалом. И пусть ты ассоциировала себя с этой самой зимой - отчуждённой, ломающей все связи своими холодами, тебе захотелось впервые потянуться к лету, познать его. Словно тьма, которая заскучила в своих чёрных чертогах, и решила прорваться к столь соблазнительному свету. Твоя ладонь нерешительно упала на руку Снейка, сжав её, и тот вспугнуто дёрнулся, уставившись на тебя, как на неизведанный экспонат. Змееусту впервые пришлось столкнуться с нежностью с твоей стороны, которая поразила его до глубины души, запев внутри купальскими росами.- Ты такая холодная... - говорит Вордсворд, - звучит обеспокоенная нотка в голосе, который не принадлежит циркачу, и небольшая змейка на его свободном плече настороженно извивается. - Тебя надо согреть - сказала Эмили, - глаза Снейка округлились, а щёки приобрели оттенок алой розы, когда он промотал в голове слова кокетливой змеи, что обволакивали какой-то материнской лаской.- Я... не против, - слетает застенчиво с твоих уст; ты выглядишь зажатой, обречённой, но в глубине души твой внутренний зверь, тоскующий по земным привязанностям, позволяет себе раскованность, мысленно влекущую Снейка к первому шагу новых отношений.Циркач, одержимый диким смущением, воспринимает согласие иначе; сам он намертво прижался к своему месту и, не шевелясь, позволил нескольким своим храбрым змеям подползти к тебе и обвить своими тонкими, но прочными телами твои шею и талию. Ты не стала сопротивляться, успев привыкнуть за время сосуществования с этим человеком к его скользкому окружению, хотя их холодные тельца доставляли больше дискомфорт, нежели домашний уют, но сама идея позабавила и умилила тебя. Снейк же снова спрятался за длинным воротником, взволнованно покусывая губы цвета речного перламутра, искренне завидуя своим друзьям.- Вот так? - спрашивает Китс, - невозмутимо проговаривает змееуст, поддерживая спокойный баритон своего друга, а сам багровеет так, что это задевает и чешуйки на щеках, так напоминая о рыбе нерке, что славилась своим ярко-красным окрасом.- Относительно, - используешь ты уже въевшуюся в свой словарный запас фразу. - Но было бы лучше... если бы Снейк сам обнял меня. Человеческое тепло согреет меня значительно быстрее, чем холодная змеиная кожа.Янтарные глаза с узкими, как у семейства кошачьих, зрачками поражённо расширяются, позже сменяя свой настрой на ликующе-возбуждённый. Он почти пугливо приподнимает руку, борясь с гудящими пчелиным роем мыслями и жуткой тряской в конечностях, медленно-медленно опуская её на твоё плечо, укрывая тебя вместо пледа. Через некоторое время Снейку становится легко. Легко от того, что путанность в голове - не злые узлы, и так удивительно, что это ощущается каким-то цветочным плетением, которое может заворожить, точно изысканная картина. Ему становится невесомо, межзвёздно, тепло до глинтвейных рек по венам. Холодные звёзды на {censored} в росистой, кристально ясной ночи. Они не будоражат воображение пленительными образами и духотой, не давая уснуть, они успокаивают разум и дух, мягко сковывая прохладой, которая разбавляет воцарившийся жар между вами.- Вот теперь значительно лучше, - преодолевая собственное смущение, хвалишь ты змееуста, осмеливаясь приникнуть ещё ближе к замершему и робкому парню, будто мечтая утонуть в его объятиях. Да, такой расклад был просто прекрасен.Снейк сконфуженно улыбается, пытаясь справиться с тем, чтобы сердце не сломало оградку в виде его лёгких, и втайне мечтает о том, чтобы проводить именно в таком тепле каждую холодную ночь. Он прикрывает веки, закрывая ими лихорадочный блеск в глазах, который мог бы затмить сияние Сириуса, и отдаётся эйфорическим ощущениям всей душой, больше не желая отныне выпускать тебя из своих рук.Чувства нас с тобой согреют,Словно в зимний день камин.Ты - подскажет тихо сердце -В этом мире не один.Мир открыт для нас с тобою,И его мы удивимНашей силой, нашей волей -Ты сегодня не один.