Грегори Вайолет (1/1)

BTS - Save meЗатаив дыхание, Вайолет задумчиво наблюдал за тем, как солнце неспешно уходит во тьму океанских пучин. Время от времени он делал зарисовки на большом холсте перед собой. На его лице не отражалось никаких эмоций, словно оно утратило своё живое тепло и превратилось в его холодное, каменное подобие. По-волчьи золотистые глаза, похожие на два ярких фонарика среди чернил ночи, излучали необъяснимую печаль, усиливающуюся по мере того, как быстро природа погружалась в сиреневые сумерки. Пальцы художника, выводившие замысловатые линии на картине, побелели от напряжения. Изящная рука, похожая на гибкую веточку сакуры, порхала вверх-вниз, как пугливая бабочка. Врывающийся в открытое окно поток воздуха трепал угольные волосы с выкрашенной в перо белоснежного голубя прядкой и терялся в складках свободной одежды. В позе парня сквозила сосредоточенность и концентрация внимания. Он был полностью погружен в то, что делал, и даже привествие тихо вошедшей девушки осталось незамченным им. Вокруг Грегори будто был непроницаемый вакуум, который не пропускал посторонние звуки в своё логово. Лишь по-настоящему грандиозная интуиция Вайолета помогла ему вывести на получистом лице контуры знакомого лица, однако он не сразу отреагировал на её возможное присутствие, чем обрёк себя на небольшую проблему - ты, широко раскинув руки, резко захлопнула их на плечах возлюбленного, точно медвежий капкан, и художник поневоле оказался в чужой власти.- Ты мешаешь мне создавать шедевр, (Твоё имя), - меланхоличный голос бывшего префекта вибрировал от лёгкого раздражения, перемешанного вместе с тем с запретной, спрятанной даже от самого себя нежности к той, что стояла позади него и сжимала в своих горячих объятиях.- Нет, я забочусь о тебе, - с уверенностью наперекор ему сказала твоя персона, туже стискивая художника. - Сидишь целыми днями за красками, даже не спишь.Стоит Вайолету на минуту смежить ресницы, отрешаясь от загадки о том, что же на самом деле скрыто за твоим игривым тоном, как он всё равно начинает смотреть вглубь тебя - прозрачными, стеклянными глазами лампочки, к которой он сейчас возвёл взор. Она немигающе, свысока взирает на простые человеческие души, замечая неспокойный блеск в родных глазах и горьковатую, как пепел, улыбку. Грегори невольно задумывается над тем, выглядит он столь же беззащитно, когда его сердце что-то терзает.- Не преувеличивай, - художник снова старается показаться недотрогой, чтобы не нарушать твой шаткий, как засушенные, ломкие розы, покой. - Я сплю.Но иногда Грегори кажется, что он не более, чем пойманная птица в руках Бравата. Каркарс из рёбер жестокости, повенчанных с пустотой. А внутри обитает немая канарейка - комок пушистых перьев. И каждую ночь эта запертая пташка ведёт свою отчаянную борьбу с железными решётками, с мазохистским рвением ударяясь о ледяную сталь, а позже, ослабевшая, грузно оседает внизу, мёрзнет и не спит, зарабатывая под всевидящими, как око Создателя Вселенной, иссиня-чёрные круги недосыпа. Ты замечаешь это, поэтому укоризненно и несильно тыкаешь пальчиками, словно в аппетитный пирог, в мягкую, посиневшую, как спелая слива, кожу, вынуждая Грегори виновато фыркнуть и отвернуться, прячась от твоей истовой заботливости за завесой усталости.- Мой глупый-глупый Кай, - сетующе покачала ты головой, проведя ладонью по белёсой прядке; на фоне тёмных волос она казалась затерявшимся среди пепла снежком.- Кай...? - задумчиво обращается в пустоту Грегори, кажется, понимая тебя и одновременно не понимая; он требует немедленного ответа обращённым на тебя пристальным взглядом пугающе широко распахнутых глаз - по-волчьи жёлтых и пронзительных до морозной корки во внутренностях.- А как же иначе? - хохочешь ты, отстраняясь от него, скрывая смехом толику тайной грусти, какая преследовала Герду, наивно верящую в то, что ей однажды удастся спасти любимого. - То ты в плену у Бравата, то в плену холста, а на меня совсем не обращаешь внимания. Всегда холодный не только внешне, но и внутри, будто околдованный чарами Снежной Королевы. Или Короля? Ты больше привержен к краскам или к своему хореографу, который изредка даёт тебе отдохнуть? Позволь себе расслабиться хоть раз по-настоящему.Вайолет почему-то стыдливо молчит на твои слова, ловя с неприязнью себя на мысли, что он действительно позабыл о тебе - той, что давала ему глоток истинной свободы, выпрашивая его волю у дотошного Бравата, который с трудом отпускал свою марионетку в независимое путешествие на тихий островок умиротворённости без танцев, песнопений и рисований для богатых аристократов. Он никак достойно отблагодарить тебя за помощь, по привычке укутываясь в монолит вяжущей тьмы. А ты всё равно настойчиво просачивалась сквозь её чернила, в прохладный лес кошмаров и занятости Вайолета, внося туда свои полезные коррективы - пару тёплых факелов, которые освещали ему путь к отступлению от внешних тревог и тепло, которое обвивало невидимыми руками плечи, а художник предательски игнорировал их существования, углубляясь в долг перед друзьями. Действительно: нужно иногда давать себе отдых, иногда смыкать веки, нежась у Морфея, иногда позволять чьим-то заботливым ладоням перебирать свои запутанные, взъерошенные волосы, чтобы сны отныне были спокойными.- Грегори-и-и, - ты нарочно растягиваешь звуки, чтобы дотянуться до его хрустального имени, вытянуть из него сердцевину, перетянуть хрупкое тело жгучими жгутами.Ты действительно ощущаешь себя Гердой - любящей замёрзшего, неприкаянного Кая. И ты готова храбро выскользнуть из своего гнезда, чтобы отнять его у Снежной Королевы. Пусть переходит вброд водопады, пусть метельные мотыльки выметают из волос твоей персоны весь сор сказок, подслащенных мёдом и молоком. Ты же, безымянная фея цветов, будешь по-прежнему пить из кувшинок рассветные росы, поливать своих питомцев речной водицей и складывать по углам опрятного домика складные байки, вбивающие в пустозвонную тишишину если не острые колья, то хотя бы колышки, способные ужалить любые беды.- Помнишь, как Герда спасла Кая?- Она заплакала, расплавив слезами на груди Кая осколок зеркала. Кай, вспомнив её, тоже заплакал и вместе с его слезами вышел последний осколок, - бездумно протянул брюнет, переворачивая изрисованный лист с изображением моря и заката, чтобы украсить уже пустой.- Нет-нет-нет! - ты энергично замотала головой, смотря на удивлённого Грегори, как на безнадёжного дурака. - Ты слишком рационален, Грегори. Отключи рефлексию - она бывает слаба в чувственном анализе. Кая спасла только любовь Герды. Если бы не её чувства, то он бы навсегда остался в снежном плену и был бы холоден, как то бельмастое зеркало Королевы. Так что... Можно я буду твоей Гердой, которая вытащит тебя своей любовью из лап всего холодного? Ведь неодушевлённые предметы будет греть тебя гораздо меньше, они не заменят всё человеческое, что гораздо приятней и теплее, - Вайолет изумлённо таращится на твою персону, вызывая у тебя только трогательный смех, а он взамен приятно щекотит его сердце, возжелавшее за долгое время забыть о сухой деятельности. - Впрочем, у тебя нет другого выбора. Связался со мной - лишился возможности делать всё по-своему. Так что иди ко мне, мой милый Кай, я вытащу из тебя каждый осколок зеркала.Художник делает последний штрих в картине, пока ты не видишь, и покорно оставляет своё дело. Вайолет выдыхает накопленное и поднимает затёкшие ноги, пошатываясь так, как пошатываются рано или поздно Лондонские мосты, Нью- {censored} и чьи-то юные жизни, зацветающие колокольцами фрезий. Грегори двигается неуверенными шагами не верящего себе человека - нетренированные мышцы вконец ослабли. Он садится на продавленную кровать, но глаза не смотрят на тебя - он застенчиво, будто в первый раз оставаясь наедине с любимой, устремляет взор в заоконье. Художнику иногда кажется, что кругом пустыня, ему видятся барханы с выгнутыми спинами и слышатся знакомые голоса: "Скоро всё закончится, Грегори, не сдавайся". Затем мираж истлевает, когда твои ладони падают на его плечи и настойчиво тянут его вниз - в мякоть постели, гостеприимно принявшей вас в свои шёлковые объятия. Бледные щёки, как у мертвеца, оживают из-за миловидного румянца, что пробуждает в тебе ликующий смешок.- Смотрите-ка, мой холодный Кай начал становиться собой!Вайолету так непривычно чувствовать жар, исходящий из чужого тела, который щедро передаётся и ему каким-то парализующим эффектом, надёжно приковывающим к месту. Обычно в такие моменты он не мог чувствовать полное расслабление и долг, усиленно вытаскивающий щипцами его из короткой эйфории, вынуждал забывать о мирских радостях и ввёл обратно на сцену или за натюрморт. Сейчас Каю в его лице хочется вспомнить всё обыденное человеческое, в которых и находилось истинное счастье, и поддаться этому порыву, оставшись хотя бы на весь день в раю.- Тогда... я уже не Кай, - умиротворённо шепчут губы Вайолета, выкрашенные в чёрный цвет, и складываются следом в редкую, слабую, но настоящую и благодарную улыбку.- Верно, - радостно поддерживаешь любимого, с искрами в глазах очерчивая пальцами линии его скул, оставляя трепетное послевкусие родной ласки. - Теперь ты тёплый-тёплый Грегори, которого я полюбила. Оставайся всегда таким."Тогда будь рядом со мной", - хочет в сердцах произнести бывший префект, но останавливает порыв - природная стеснительность в громких выражениях о чувствах берёт всё в свои руки. Но, кажется, слова здесь вовсе не нужны. Ты прижимаешь к груди художника, как собственного сына, и успокаивающе поглаживаешь его по голове. Краем глаза замечаешь не рассмотренный тобой новый рисунок любимого, где изображена счастливая пара, укутавшаяся в одеяло и предающаяся высшей любви. Твоё сердце замедляет ход, бьётся неровными толчками, а на устах играет лукавая улыбка, как у лисы.- Значит, взрослому Каю для того, чтобы окончательно растаять, нужно именно это? - с блестящей хитринкой в зрачках вопрошаешь ты, бросая на смутившегося Грегори кокетливый взгляд.- Отнюдь, - несколько смущённо отмахивается Вайолет, сохраняя на лице невозмутимо-отстранённый вид; он и в самом деле не хотел делать какие-то намёки, но с учётом того, что ты приняла всё наоборот, ритм его сердца всё же предательски ускорился. - Я не хотел, чтобы эта картина вызывала у тебя недомогания.- Эй, всё ведь в порядке, - хихикаешь ты, накрывая худоватое, анемичное тело возлюбленного своим. - Я не против, - наклоняешься ближе к художнику, сначала щекотя его гладкое лицо скользящими змейками прядями, а затем накрываешь его прохладные и чуть обветренные губы своими.Вайолет думает о Дороти, принёсшей в дар Изумрудному городу своё сердце и {censored}. Художник улыбается до невозможного тепла, до искренней правильности в том, что он тоже жертвует своё сердце именно тебе. Оно бешено колотится, выколачивая из ребёр пустоты преусловатую пустыню. Он замирает в мареве, прикрывает веки, привычно жмурится, всё ещё с непривычки принимая чужие горячие поцелуи, как божественный дар, которого он не достоин по своей отрешённости с такой отзывчивой девушкой, как ты. Ты скользишь губами по его шее, выпирающим ключицам и стискиваешь туже хрупкое тело бывшего префекта. Брюнету кажется, что сейчас треснут кости, но если терпение позволит ему насладиться дольше этим живым теплом, которого не дают Брават, танцы и живопись, то он действительно потерпит ещё немного, чтобы не превратиться снова в замёрзшего Кая.Я нежностью тебя окутаю,Как кутает младенца мать.В лучах любви тебя запутаюИ буду солнышком тебя ласкать.Я яркой звёздочкой заветноюБуду светить в твоей судьбе.А взглядом позовёшь приветным,Я упаду в ладонь к тебе.