Бездушные (1/2)

Солнце слепит даже сквозь закрытые веки, и Проводник, сморщившись, укрывается с головой, но надолго его не хватает — слишком жарко. Голоса, сначала звучащие в отдалении, становятся всё четче и как будто ближе. Проводник точно знает их. Он, конечно, предполагал, что не безгрешен и что, если ад существует, то именно туда он и попадёт, но какого дьявола его и здесь не могут оставить в покое?! Скидывает одеяло весь красный как рак и вспотевший, пытается привыкнуть к свету, чтобы понять, где именно оказался. Совершенно не ожидает увидеть перед собой Леди, расставляющую какие-то склянки на прикроватной тумбочке. Последняя, особенно пузатая, наполненная тёмной жидкостью, падает на пол, разбиваясь на мелкие осколки с поистине оглушающим звоном, и этот звук рождает в его голове на такие же осколки разбившееся воспоминание, собрать которое сейчас слишком больно — острые углы не оставляют и шанса. Проводник чувствует, как сознание снова начинает ускользать, и слепо хватается за первое, до чего получается дотянуться — худое запястье перепуганной Леди. Она, кажется, охает, вырывает руку из его хватки, а уже в следующее мгновение он чувствует, как его обволакивает отвратительный, до слёз резкий запах трав и чего-то очень похожего на кошачью мочу. — Что за… — зажимает нос рукой, вжимаясь спиной в изголовье кровати — всё лишь бы подальше от этой вони оказаться. — Слава богу, вы пришли в себя! — на лице Леди снова появляется её фирменная улыбка. — Сейчас я осмотрю вас и распоряжусь, чтобы принесли завтрак. А потом с вами хотели поговорить Охотница и Детектив. Проводник даже слова вставить не успевает, как уже оказывается до пояса раздетым. Леди очень осторожно, но на удивление ловко меняет ему бинты — а похож он сейчас на египетскую мумию больше, чем на человека, если судить по их количеству, — светит импровизированным фонариком ему в лицо, проверяя реакцию глаз, ощупывает голову, отмеряет, зажав проступающую венку на запястье, пульс, и только потом, удовлетворённо кивнув, помогает ему надеть белую, явно принадлежащую Ключнику рубашку.

Явно на пару размеров меньше, чем нужно, но Проводник плюёт на это. Его куда больше коробят вышитые лепестками и цветочками манжеты и воротник.

— Жить будете, — собирает лекарства обратно на поднос и звонит в небольшой позолоченный колокольчик, чтобы договориться о завтраке. — А можно поменять местами Детектива с Охотницей и завтрак? — хрипит с непривычки, исподлобья поглядывая на Леди, выражение лица которой ничего хорошего не сулит. — Тогда хотя бы совместить? — идёт на компромисс, но Леди не спешит соглашаться, и вот тогда Проводник взрывается. — Серьёзно, завтрак последнее, что сейчас волнует. Я до этого момента вообще был уверен, что уже мертвее всех мёртвых! — впивается в неё полным решимости отстоять свою точку зрения взглядом, и она, вздохнув, сдаётся. — Тогда я велю подать завтрак на троих, — встаёт, и белокурые короткие локоны пружинят в такт, а кожа, купаемая солнечными лучами, кажется почти прозрачной. Проводник смотрит ей в след, размышляя, что Ключнику, в общем-то, повезло: выглядит она как ангел со своими полными губками и синими глазками, богата как Рокфеллер, имеет страсть к высоким скоростям, так ещё и доктор вполне сносный, как оказалось. Пытается встать и перебраться хотя бы в кресло, но тело до сих пор слабое, ощущается будто желе и совершенно его не слушается. Попробовав — безуспешно — ещё пару раз, Проводник решает, что неудобно, конечно, возлегать на кровати в присутствии других, но ещё хуже встретить их, валяясь беспомощной тушей на полу. Настолько погружается в свои мысли, что совершенно не замечает, как Детектив и Охотница появляются в спальне. — Ну и напугал же ты нас, дружище! — Детектив подходит и осторожно — уж слишком, по мнению Проводника — хлопает его по плечу. Охотница просто кивает. Проводник еле-еле дожидается, пока горничная расставит на журнальном столике чай и тосты, и задаёт самый главный вопрос: — Что вчера случилось? Детектив и Охотница как-то подозрительно переглядываются. — Да что такое? Говорите уже! Я всё-таки умер, и меня подняли? Ад от города ничем не отличается? Что?! — Ты чуть не умер, — Детектив прокашливается, изо всех сил стараясь скрыть смешок, и Охотница пихает его локтем в бок. — Прости, просто ты очень непривычно выглядишь в этой одежде, — потирает ушибленное место и тянется за чаем. — И как у них только получается готовить такой вкусный! Почти как у тебя, — добавляет, подумав, и вот тут уже терпение кончается у Охотницы. — Ты был в отключке не одну ночь, а три дня. И куда важнее: зачем ты это сделал? – Детектив пытается её успокоить, но не тут-то было. — С чего решил заделаться самоубийцей, а? — Что? — Проводник, кажется… знает, о чём она говорит, но сознание всё ещё ранит осколками воспоминаний. — Не торопись, погоди. Помнишь же, что они сказали? Будем давить, и он снова отключится. Тем более, что мы не знаем, это может быть и туман. Проводник всё сильнее хмурится, переводя взгляд с одного на другую.

— Вы можете говорить так, чтобы я вас понял? — Да, конечно, — Детектив жестом просит Охотницу помолчать и продолжает, откинувшись на спинку софы. — Три дня назад, после собрания, мы с Охотницей пошли патрулировать город. На собрании решили, что все по очереди должны будут этим заниматься, чтобы предотвратить новые жертвы. — С которого ты ушёл! — не выдерживает Охотница, а Проводник морщится.Её голос слишком громкий для его только-только пришедшего в себя разума. — Так вот, — Детектив впихивает ей в руки сэндвич и продолжает, — мы следили за наступлением тумана, и, так как на улицах никого не было, решили под конец обхода заглянуть к тебе, чтобы рассказать, что решили, раз ты ушёл, и увидели, что вокзал почти весь заволокло туманом. Это показалось нам странным, и мы… — Странным? Разве не со всем городом так? — чем больше Проводник вспоминает, тем меньше ему нравится происходящее. Детектив тяжело вздыхает и растирает пальцами переносицу. — Если вы двое перестанете меня перебивать, я расскажу всё гораздо быстрее, и мы не будем никого задерживать. Проводник кивает, всё ещё мало что понимая, и изо всех сил пытается подавить желание послать всё к чертям и уйти, тем более, что и не может, а Охотница, кажется, познала дзен, с большим аппетитом запивая сэндвич жасминовым чаем. — Туман, как ты знаешь, поднимается и обволакивает город равномерно. Обычно. Но в тот раз он на удивление рано отступил с улиц, а когда мы с Охотницей подошли к вокзалу, то поняли, что он не исчез, а как будто… переместился, чтобы полностью поглотить его. Мы поспешили выяснить, где ты, и найти хоть какую-то брешь, чтобы попасть внутрь, обежали всё здание вокруг и увидели тебя у центрального входа. Ты… — Детектив пытается подобрать слово, а лицо его мрачнеет. Он словно снова переносится туда. — Не знаю, как объяснить. Физически ты был там, перед нами, но твой взгляд… Тебя будто изнутри поглотил туман. Ты не видел нас и не слышал, а потом… — переводит взгляд на его рубашку, — у тебя пошла кровь, и нас откинуло ударной волной. Мы пытались докричаться до тебя, но бесполезно. Ты вместо того, чтобы бороться, по собственной воле решил сдаться. — Сдаться? Я? — не выдерживает Проводник.

Он, конечно, не особенно доволен своей жизнью, но явно не до такой степени. — Да. Ты стал улыбаться как полоумный и бросил фонарь на ступеньки. Мы еле-еле успели вытащить тебя из тумана, — Охотница с тоской смотрит на опустевшую тарелку, но всё же пересиливает себя и не тянется за новой порцией, переводя взгляд на Проводника. Смотрит совсем не заботливо, как недавно Леди, не с намёком на понимание, как Детектив, нет. Её взгляд полон осуждения. Как будто он сам это выбрал.

Сам?.. В голове Проводника искрит, но что-то ему подсказывает, что она права. — Я плохо помню, что тогда произошло, но… — давит на виски пальцами, пытаясь унять звон. — По собственной воле я бы монстрам не отдался. Звучит не слишком убедительно, но по-честному он и сам не уверен. Сейчас точно не стал бы такого делать, но что было тогда? Откуда это странное чувство внутри? — Значит, это всё-таки тот туман. Они были правы, — Детектив бормочет себе под нос и получает очередной тычок от Охотницы. — Они? — Проводник подозрительно смотрит на обоих, где-то в печёнке предчувствуя очередные проблемы. — Да. Пока ты приходил в себя, в городе кое-кто появился, — Детектив прокашливается. — Собственно, они очень хотели с тобой поговорить, так что, как соберёшься, выходи на террасу. — Они, — Проводник специально интонацией выделяет, — уже здесь, что ли? — Все эти дни были, — Охотница встаёт и идёт к выходу. — Так что постарайся побыстрее. Пока ты спал — не спали мы. Детектив ждёт, пока она уйдёт, и снова хлопает его по плечу. — Она просто до сих пор не отошла от испуга. Мы чуть не потеряли тебя тогда.

Проводник криво усмехается глядя на закрывающуюся за Детективом дверь. Ему сложно представить Охотницу, беспокоящуюся за него, но раз в год и палка стреляет, верно? Собирается специально медленно, как можно дольше оттягивает момент встречи с этими ?ними?. Обычно появление новых людей, зданий и прочей чертовщины в городе оборачивается целым ворохом проблем и головной болью. Проводник же любит, когда всё тихо, и даже немного ностальгирует по набегам на его берлогу Валери, только чтобы найти чайный сервиз для девичника. Никакого тебе спасения людей, охотящегося за жителями тумана и прочих ужасов.Только его собственные, но с ними он свыкся. Проводник закусывает изнутри щёку — боль прошивает всё тело, стоит ему только встать, а когда доходит до надевания куртки, он едва как девица в обморок не валится, но металл, заполняющий рот отрезвляет. Решает и все пуговицы на куртке застегнуть, раз уж ему никак не отвертеться от этого знакомства — хотя бы выглядеть он должен прилично, - и замечает то, чего не увидел раньше: через всю ладонь проходящий свежий шрам, тонкий, словно от… от ручки фонаря! Значит, и правда хотел?*** После спасительной полутьмы коридора Проводника снова ослепляет солнечным светом, льющим сквозь панорамные окна гостиной Леди. Приходиться прикрыть глаза ладонью, чтобы разглядеть хоть что-то.

Постепенно очертания предметов и фигур сменяются на полноценную картину, и у него аж зубы начинают ныть: по всем четырём сторонам от длинного кофейного столика в центре комнаты, заставленного всевозможными угощениями, кресла и диванчики заполнены горожанами. Те, кому не хватило места, расположились за стойкой и на высоких деревянных стульях, а кто-то и вовсе уселся прямо на ступеньки ведущей на верхние этажи лестницы. Неужели все они пришли ради этих новоприбывших? Или для того, чтобы выпытать из него то, что не получилось у Детектива и Охотницы?

Скорее всего, и то, и другое разом, понимает Проводник и взъерошивает пятернёй подобие прически на своей голове.

— Все в сборе? Хорошо, тогда я позову наших гостей! — Леди как истинная благородная хозяйка осматривает комнату и, дав знак одной из служанок, проходит через стеклянные двери в оранжерею. Проводнику тем временем освобождают место во главе стола, что, по правде сказать, ему совсем не нравится: он бы лучше заныкался в какой-нибудь тёмный угол и следил за всем оттуда, но деваться некуда. Изо всех сил стараясь не показать другим, как ему больно садиться и вообще двигаться, плюхается в высокое резное, цвета кофейных сливок кресло. Совершенно неуклюже, но другие не замечают. Или делают вид, ему, в общем-то, плевать. — Вам что, одного собрания не хватило? Зачем собирать здесь всех? — шепчет Детективу, сидящему по правую руку от него. — Подожди, сейчас они придут и всё объяснят. Это была их просьба - собрать как можно больше людей. Проводник хмурится, предчувствие чего-то плохого всё нарастает. У них и раньше появлялись новые люди и здания — да вот даже Леди с её особняком! — но никогда по этому поводу не собирался весь город. Да и новоприбывшие обычно пребывали первое время в совершенной растерянности от того, где оказались, а эти… Несколько человек учтиво спрашивают про его самочувствие, но Проводник слишком погружается в свои мысли, только после весьма болезненного тычка в бок от Охотницы приходит в себя. Кивает, прожигая эту немецкую выскочку уничтожающим взглядом, но она даже ухом не ведёт. Нависает над ним слева, сложив руки за спиной как настоящий солдат. — Может, сядешь? — предлагает как можно более дружелюбно, поглядывая на неё снизу вверх. Ему такое расположение не по душе. — А ты видишь здесь свободное место? — парирует она. — Ну, так давай я уступлю, — уже собирается встать, но она буквально усаживает его обратно, положив руки на плечи. Ладони у неё по-женски маленькие, но, тем не менее, сильные, и почему-то Проводник теряется, почувствовав на себе их тяжесть. Но сказать ничего не успевает, дверь в оранжерею распахивается, и в сопровождении Мэра и Леди в гостиную входят новоприбывшие гости. И среди остальных они, прямо скажем, выделяются. Девушке на вид больше двадцати трёх не дашь, она высокая, а с чисто мужским цилиндром на голове кажется даже выше парящего над полом Мэра. Только если присмотреться, видно, что виски её чёрных как ночь волос, убранных в высокую старомодную причёску, тронула преждевременная седина.

На лице же её ни единого намёка на возраст: кошачьи глаза цвета стали, вздёрнутый, чуть полноватый нос, пухлые губы и подбородок с ямочкой, всё без единой морщинки. Её, наверное, можно было бы даже назвать красивой, но пропитанный надменностью взгляд и странный, больше похожий на мужской наряд всё портят. Нет, серьёзно, даже Охотница — и та ходит в платье! Гостья же помимо тёмно-коричневого цилиндра и совершенно неженственных мутных очков-половинок, сдвинутых на самый кончик носа — из-за чего тот кажется ещё больше — одета в настоящий военный мундир. Чуть светлее цилиндра, с золотыми эполетами-шестернями и свисающими часовыми цепями, ассиметричный: с одного бока длинный, оканчивающийся на середине бедра, с другого короткий, чтобы удобнее было носить — и доставать в случае надобности—странного вида пистолет, весь сделанный из линз, трубок и шестерней; и чёрно-золотыми отворотами манжет, воротника и карманов. Даже женская белая рубака с объёмным жабо на груди выглядит как униформа. Особенно в сочетании с чёрными кожаными перчатками без пальцев, шёлковыми полосатыми штанами и высокими шнурованными сапогами на небольшом каблуке. И вся, просто вся она с ног до головы увешана различными шестернями, трубками, цепями и даже циферблатами, словно и не человек вовсе, а робот.

— Знакомьтесь, это мисс Ребекка Штейн и мистер Джошуа Ревьер, — Мэр, представляя их, выглядит подозрительно одухотворённым и радостным, хотя обычно новеньких любит не больше самого Проводника и также старается вмешиваться по минимуму. Мисс Ребекка кивает, осматривая всех собравшихся взглядом странно светящихся белым, хотя глаза у неё больше уходят в тёмную сталь, и этим привлекает внимание Марты — а точнее, её питона — который с приглушённым шипением сползает с её шеи и по ковру приближается к гостье. В гостиной поднимается кипиш, мисс Ребекка оказывается не из робкого десятка и решает устранить угрозу с помощью оружия. В итоге половина присутствующих пытается успокоить её, а другая спасает питона – которому на самом деле пуля едва ли навредит — и у Проводника рассмотреть ?мистера? Джошуа тоже. И не нравится он ему с первого взгляда. Проводник не любит таких вот идеальных красавчиков с точёными чертами лица, высоких и мускулистых, а у него только что рубашка по швам не рвётся — больше похожих не на людей, а на греческих статуй.

У этого Джошуа на голове механические очки-маска в виде совиной головы, а за ними настоящее гнездо из растрёпанных каштановых волос. Небольшая серьга-шестерня в ухе и больше похожий на половую тряпку тёмно-синий плащ с капюшоном, зафиксированный на шее брошью-пером. Он же скрывает щитки-наплечники и руки, по локоть закованные в металлические перчатки. Но даже при всём этом: грязно-золотистая жилетка, обычные тёмные суконные штаны и точь-в-точь как у Ребекки сапоги, только без шнуровки, с ремнями — он выглядит куда менее вычурно. И ещё более обвешано. Когда Джошуа разворачивается вполоборота, оказывается, что под плащом у него рюкзак, а на ремне закреплён моток верёвки, механический гарпун и подзорная труба. — О, вы, наверное, Проводник! Очень рад познакомиться! — замечает его взгляд и подлетает в одно мгновение, в другое уже жмёт его руку.

Странно, его подружку чуть питон не покусал, а ему хоть бы хны. Даже не посмотрел в их сторону.

— Да, это я, — Проводник отвечает на его рукопожатие, но чувствует себя неуютно. Ему не нравится, когда на его персону обращают много внимания, а тут считай вся комната разом на них оборачивается. — Что ж, если мы уладили наш небольшой инцидент и познакомились, то давайте послушаем наших уважаемых гостей. Мэр делает знак Леди, а та, в свою очередь, служанкам, чтобы разливали чай. Все с нетерпением ждут рассказа, и что увиливать, Проводник тоже.*** Ребекка проходит и становится на небольшой постамент, ведущий к дверям в оранжерею, а Джошуа почти скрывается за крупным ветвистым домашним деревом, привезённым Леди из путешествия ещё до того, как она оказалась в Городе Теней, и теперь занимающим добрую треть пространства. — Чтобы было нагляднее, мы не только расскажем, но и покажем. Всё, что получится, по крайней мере, — её голос звонкий, и по чётко поставленной речи становится понятно, что она привычная к публичным выступлениям. — Не пугайтесь. Предупреждает, и все, затаив дыхание, смотрят, как небольшое устройство прикреплённое Джошуа к окну, поглощает свет, превращая панорамные стёкла в тёмное полотно. — Наш мир, Терра Механикум, несколько десятилетий назад поразило проклятие, — картинки утопающего в зелени мира сменяются на ужасные панорамы иссохших земель, практически полностью скрытых туманом. — Раньше, по нашим сведениям, это был цветущий край, полный магии и тайных знаний, изолированный от остальных миров, как и Город Теней, — на полотне, если присмотреться, действительно видна разница: если мир до проклятия показан именно сменяющимися картинками и странными, будто из магии сотканными голограммами, то мир после проклятия показан именно короткими видео. — Теперь же мы выживаем только благодаря развитым технологиям. — Простите, — поднимает руку Аделина Свенсон, местная журналистка, — что значит: ?по вашим сведениям??

— Да, — кивает Ребекка, — проклятие, поразившее наш мир, отняло у нас воспоминания и не только их… — они с Джошуа переглядываются. — Так что всё, что мы знаем о прошлом нашего мира, собрано из обрывочных сведений уцелевших книг, магических искр и картин. — Как так вышло? И что ещё они у вас отняли? — Марта, похоже, не на шутку заинтересовавшаяся, забывает даже про обиженно свернувшегося у неё на шее питона. — Это произошло неожиданно. В один день мы просто обнаружили себя ничего не помнящими посреди тумана. Он был везде, — глаза Ребекки затуманиваются, словно она вспоминает, как это было, хотя, по расчётам Проводника, её ещё и на свете тогда не было. — Мы не сразу поняли, что те, кто попал в его ловушку, больше не возвращались, но когда понимание пришло… Если бы не старейшины, которые явно и в прошлом мире пользовались всеобщим уважением, мы бы, скорее всего, просто сгинули, — её голос дрожит и затихает, по щеке скатывается слеза, Джошуа кладёт руки ей на плечи, успокаивающе поглаживая, и продолжает: — Они объединили нас, помогли по крупицам собрать хотя бы подобие понимания того, кем мы были и что потеряли, — на последней фразе его лицо темнеет, взгляд становится хищным. — Помимо памяти и пригодного для жизни мира мы утратили свои души. Туман забрал их. По гостиной прокатывается обеспокоенный ропот: кто-то чуть не плачет, глядя на гостей, а кто-то, как Проводник, смотрит с недоверием. Как вообще можно существовать без души? Кажется, кто-то задаёт им этот или, по крайней мере, похожий вопрос и Джошуа, тщательно подбирая слова, отвечает: — Во-первых, без души мы практически ничего не чувствуем, во-вторых, стареем гораздо медленнее, в-третьих, не можем заводить детей. Мы… словно во временной петле, и это ужасное чувство утраченного внутри не отступает ни на миг. Потеряв все знания о магии и силу, полностью отдавшись механике, и сами словно стали отчасти как наши машины, — Джошуа сжимает руку в кулак, и Проводник впервые ловит себя на мысли, что это могут быть и не перчатки, а правда его руки. — Именно благодаря им мы смогли изучить туман, покрывший наш мир, и определить, что это не просто катаклизм, а именно проклятие.

Картинка на окнах меняется, превращаясь в замудрённую схему причин и вероятностей, из которой Проводник может разобрать только, что туман выходит из одной конкретной точки, да несколько фигурок усмотреть. Одни забирают половину вторых и исчезают в тумане, а другие недостающую часть наращивают механизмами. Постепенно механизмы становятся всё больше, некоторые фигурки бесстрашно входят в туман. Некоторые так и пропадают, другие же возвращаются целыми, от них исходит мягкое синеватое свечение. — Туман, а точнее, тот, кто его наслал, забрал у каждого из нас что-то очень важное. Что-то, к чему была привязана наша душа, именно так мы её и потеряли. Но, как любую потерянную вещь, её можно вернуть. А вместе с ней и душу, — в рассказ снова вступает Ребекка, в её глазах плещется решимость и жажда мести. — Старейшины научили нас создавать специальные компасы, которые могут указать путь именно к утерянному тобой в тумане, — достаёт из-за пазухи грубо стёсанный медный компас, обводит его пальцами почти любовно, прежде чем открыть. — Наши с Джошуа привели нас сюда, в Город Теней.