Часть 4 (2/2)

Корабли, раскачиваясь на усиливающихся волнах, один за одним входили в бухту. Матросы на вантах, не переставая, махали разноцветными флажками, то и дело раздавались переливчатые звуки трубы, отдающей указания галерам. Шебека Рескатора замыкала строй.

Анжелика, накинув на плечи плащ с капюшоном, чтобы укрыть лицо от резкого ветра, наблюдала за перестроениями с кормы. Волнение не дало ей усидеть на месте, к тому же, суета служанки, собирающей вещи, раздражала ее.

– Мама, – голос сына заставил ее обернуться. – С вами все в порядке? Вы ездили к пирату?

Мама... Барба долго отучала Кантора от этого обращения, присущего лишь совсем маленьким детям, раз за разом поправляя его на вежливое ?матушка?, вспомнила Анжелика, и у нее защемило сердце.

– Иди сюда, – она привлекла его к себе за плечи. – Со мною все хорошо. Ты же знаешь, мои должности дают мне право участвовать в переговорах.

– Месье де Вивонн говорит, что с пиратами можно разговаривать только на языке пушек, –возбужденно возразил Кантор, не сводя глаз с шебеки, которая уже отдавала якорь. – И отчего вы не пустили туда меня, как требовал Рескатор? Анжелика закусила губу. Утром, перед своим вояжом, она попросила Вивонна занять мальчика каким-то срочным делом и не говорить ему ни о предложении Рескатора, ни о собственном отсутствии. Очевидно, это оказалось впустую: военные были ничуть не менее разговорчивы и склонны к сплетням, чем придворные.

– Не молчите же, матушка, – Кантор нетерпеливо коснулся ее руки. – О чем беседовал с вами этот пират? Быть может, он знает что-то о…Он прикусил язык, и на его личике проступила досада. Теперь настал черед Анжелики пристально всматриваться в него. Она откинула капюшон: ветер уже не терзал мачты их галеры так жестоко, – высокая скала, у подножия которой герцог собирался устроиться на ночлег, надежно защищала их от порывов.– Он знает о чем? – медленно произнесла она. – Кантор, говори же.

– О сокровищах? – уныло предположил Кантор, явно не надеясь на удачу. Анжелика коротко усмехнулась и не отвела взгляда.

– Обещайте, что не будете ругаться, матушка, – сдался сын. – Я подумал, что такой известный пират может что-то знать о моем отце.

Анжелика резко выдохнула. Как могла Тулуза и Жоффрей де Пейрак дважды за день вспомниться двум разным людям?!

С нее было довольно. Не обращая больше внимания на шебеку, которая спускала на воду шлюпку, Анжелика схватила сына за руку и увлекла за собой в палатку. Ее надежное убежище уже утратило часть своего восточного очарования: служанки перенесли большую часть ценных вещей в каюту. Она опустилась на ковер и, усадив сынаперед собой, впилась в его лицо требовательным взглядом. Будь на его месте кто-то другой, она бы уже заподозрила сговор, но мальчик все же был слишком мал… Пусть так, но это не значило, что его не могли подговорить другие.

– А теперь рассказывай все, – велела она ледяным тоном.

Кантор упирался недолго. Его рассказ был ошеломительно прост – не было никаких сговоров и мистификаций, а была лишь не в меру болтливая Барба… Служанка раз или два обмолвилась при детях о Жоффрее де Пейраке, а дальше любопытные сыновья сумели как-то вытянуть из нее почти всю историю.

– Ясно, – устало произнесла Анжелика. – Так ты отправился с месье де Вивонном не случайно?– Нет, вовсе нет! – запротестовал Кантор, не слишком убедительно, впрочем. – Но вдруг кто-то слышал о моем отце? А пираты встречают самых разных людей, так что…

– Твой отец мертв, малыш, – прервала она его тихо. Машинально положила руку ему на голову, не осознавая, кого она хотела успокоить этим жестом – его или себя. Она испытывала острую жалость к маленькому мальчику, чьи глаза сейчас светились надеждой. Ей хотелось сказать что-то еще, чтобы заставить его поверить: что волшебных спасений не бывает; что нельзя спастись из пламени костра, который она видела своими глазами; что за столько лет чудом спасшийся дал бы о себе знать – но слова не шли у нее с языка. Странное чувство охватило ее, как и на корабле Рескатора – что прошлое каким-то образом нагнало ее, сплелось с настоящим, как будто склеились от времени страницы в книге.

Кантор же упрямо молчал; у Анжелики сложилось впечатление, что он что-то недоговаривает, но продолжать расспросы уже не было сил. С палубы донеслись голоса, и по обрывкам слов она поняла, что заложник с пиратского судна прибыл, а значит, им с Кантором пора отправляться. Ничего, позже исподволь ей удастся разговорить сына...– Пойдем, – она въерошила ему волосы и, чтобы подбодрить, легонько щелкнула по носу. – Нам нужно помочь герцогине Мазарини вернуться домой.

– Я слышал, месье де Вивонн говорил, что она не хочет возвращаться, – серьезно возразил Кантор. – Вы поедете уговаривать ее? Позвольте мне отправиться с вами!Анжелика подавила вздох. Главным недостатком придворного воспитания было то, что взрослые, тем более военные, не считали нужным замечать юных пажей и фрейлин. Те же стремительно взрослели, обладая порой сумбурными и весьма опасными знаниями. Она с чувством вины вспомнила собственную выходку в замке Плесси, – выходку, погубившую ее первый брак и сделавшую возможным второй…

– Мы с тобой отправимся до Генуи вместе с герцогиней, – наконец ответила она. – И у тебя будет время спросить месье Рескатора обо всем, что тебе хочется.