Глава 2 (1/2)

Следующим утром Жоффрей де Пейрак отправился в ?Монтелу?.

По карте, которой его снабдил Молин, он легко отыскал конезавод, тем более что по пути ему регулярно попадались указатели на обочине дороги, четко направляющие к месту назначения. Как раз когда он въезжал на небольшую, заботливо расчищенную от снега площадку для машин, в разрыве низких серых туч показалось солнце и яркими лучами осветило старую, немного покосившуюся деревянную вывеску над воротами, гласящую, что он приехал на конезавод ?Монтелу?, основанный в 1651 году.

Он припарковался около видавшего виды ?Рено Фуэго? и, не выходя из машины, принялся осматривать окрестности.

Парковка находилась прямо перед двухэтажным зданием администрации конезавода. От него тянулась широкая аллея, с одной стороны которой располагался ряд приземистых деревянных построек, а с другой — загоны для выгула лошадей. Вдалеке на небольшом пригорке виднелся припорошенный снегом каменный дом. Из его трубы вилась тоненькая струйка дыма.

Пожалуй только она и еще очищенные от снега дорожки указывали на присутствие людей в этом укромном уголке Пуату, поскольку вокруг, насколько хватало взора, не виделось ни единого человека.

В этот момент Жоффрей пожалел, что не позвонил предварительно в ?Монтелу? и не назначил встречу с владельцем и его дочерью. Каким-то непостижимым образом он забыл об этом, хотя раньше никогда не пренебрегал правилами хорошего тона, как в личном, так и в деловом общении.

Списав подобный промах на усталость, он почувствовал, что настроение у него все же ухудшилось. Впрочем, оно и так было прескверным.

Ему не хотелось быть здесь. А окажись судьба более благосклонна, он бы и вовсе не подумал тащиться в эту глушь!

Если бы сделка с испанцами состоялась, сейчас он, скорее всего, отмечал Рождество на горнолыжном курорте в обществе какой-нибудь красотки. Не важно какой: он бы пригласил кого-то из прежних подруг или же завел новое знакомство. Неделя или две в приятной компании позволили бы ему наконец отдохнуть и забыть весь прошлый год, принесший так много неудач, как кошмарный сон.

Однако вместо этого ему предстоит сыграть совершенно отвратительную роль злого гения и поставить ни в чем не повинных людей в весьма унизительное положение.

Основанием ладоней он потер воспаленные после бессонной ночи глаза и перевел взгляд на папку с досье, лежащую на сидении рядом.

Вчера до поздней ночи они с Молином раз за разом обдумывали все возможности выхода из сложившейся ситуации и все равно неизбежно приходили к одному и тому же решению. Ему придется либо докупить недостающие акции и стать фактическим владельцем ?Монтелу?, лишив семью Сансе семейного бизнеса, либо жениться на Анжелике — молодой девушке, которой он не знал и никогда не видел.

И ни один из предложенных вариантов ему категорически не нравился!

Остаток ночи он потратил на изучение досье и к утру обнаружил весьма любопытную особенность. Среди тщательно отобранных бумаг, в которых содержалась самая подробная информация о Сансе, было достаточно фотографий всех членов семьи, а вот фото предполагаемой невесты не оказалось.

Утром за завтраком Жоффрей как-бы между прочим сообщил об этом Молину. В ответ тот как-то странно замялся и списал подобный недочет на невнимательность.

Жоффрей не поверил ему. Он хорошо знал, с какой педантичной скрупулезностью Молин вел дела, поэтому решил, что фото девушки отсутствует по какой-то другой причине. И не исключено, что этой причиной был он сам. Он не должен увидеть мадемуазель Сансе раньше времени, потому что скорее всего она не так уж миловидна, как уверял деловой партнер.

Он не нашел ни одну из четырех девушек, зарегистрированных на Facebook под фамилией Сансе, хоть малость привлекательной, а тот факт, что женщина в двадцать один год не состоит в отношениях и добровольно посвящает себя сначала семье, а потом управлению конюшней, наталкивал на определенные умозаключения. Он ничуть не удивится, если она окажется страшненькой.

Впрочем, внешность девушки не имела ровным счетом никакого значения. Ему претило становиться коварным соблазнителем равно также, как и рейдером. Более того, он презирал людей, которые занимались подобными вещами. И видит Бог, никогда бы не решился на такой шаг, не окажись в настолько безвыходном положении.

Тяжело вздохнув, он спрятал папку с досье под сидение, вышел из машины и отправился на поиски хозяев.

Пейрак подошел к зданию администрации и воочию убедился, что сегодня оно пустует, очевидно из-за праздника. Двустворчатая дубовая дверь была надежно заперта, нигде не горел свет и не было видно ни малейшего движения. За окнами ему удалось рассмотреть только большое помещение в стиле шале, сплошь уставленное различными наградами, тускло поблескивающими на стеллажах серебром и золотом: кубками, медалями, розетками, грамотами и дипломами в рамках. А также фотографиями, развешанными на стенах, как старыми черно-белыми, так и современными цветными, и картинами с изображением лошадей.

Тогда Жоффрей обогнул здание и вышел на аллею, протянувшуюся мимо конюшен.

Он как раз проходил рядом с первой постройкой, когда услышал где-то сбоку голос:

— Мсье, вам помочь?

Обернувшись на звук, Пейрак увидел парня, скорее всего конюха, выходящего из конюшни с двумя гнедыми кобылами на узде.

— Мне нужен управляющий! — отозвался Жоффрей.

— Он здесь, — ответил молодой человек и, указав на раскрытую широкую дверь за спиной, громко крикнул: — Мсье Арман! К вам пришли!Почти сразу же в проеме появился мужчина средних лет с седой шевелюрой и короткой клиновидной бородкой. Поверх обычной одежды — куртки с большим количеством нашитых карманов, темных штанов и высоких сапог, — на нем был надет кожаный передник, в руке он держал большие металлические кусачки.

— Ох, вы рано приехали, — вздохнул Арман Сансе. — Мы только начали заниматься ее копытами. Но если вы подождете, мы быстро все сделаем. Заходите, — он поманил Жоффрея рукой за собой и тут же скрылся в конюшне.

Несколько опешив от такого приема, Пейрак достаточно быстро сообразил, что его просто перепутали с кем-то другим, но тем не менее решил воспользоваться приглашением и пошел вслед за хозяином.

— Ситуация не настолько плоха, как вы рассказывали, — продолжал говорить Арман, идя мимо денников[1]. — Только на одном копыте есть трещина, которая потребует особого внимания. Я покажу, что вам нужно будет делать и при должном уходе уже через две недели Мелюзину можно будет брать под седло.

Мужчина подошел к открытому стойлу недалеко от входа, в котором стояла красивая серебристая кобыла с длинной волнистой гривой. От ее уздечки вправо и влево тянулись два повода, прикрепленные вторым концом к металлическим кольцам, вкрученным в перегородки. Подобным образом лошадь всегда пристегивали, когда требовалось проделать над ней определенные процедуры: вычистить шерсть, подковать или провести ветеринарный осмотр. Арман Сансе ласково потрепал кобылу по загривку и, взяв переднюю ногу лошади, аккуратно установил ее у себя на бедре таким образом, чтобы можно было выполнить все необходимые манипуляции с ее копытом.

— Она была неправильно подкована и это привело к повышенной нагрузке на ногу, но стрелка не пострадала[2]. Здесь нет даже намека на гниение. Так что хромала она именно из-за неправильной подковы. Я сейчас расчищу копыта и пока пусть походит так. Потом привезете Мелюзину снова и мы подкуем ее. Недели через две, вас устроит?

Пока Арман Сансе говорил, он продолжал расчищать копыто маленьким ножиком с загнутым кончиком. Его движения были четкими и уверенными, свидетельствующими о явном профессионализме мастера, так что Жоффрей невольно залюбовался процессом и не прерывал его. Он остался на пороге денника, прислонившись плечом к деревянной переборке, за которой слышалось негромкое мелодичное фырканье другого коня.

— Мне жаль вас разочаровывать, — сказал он наконец, желая покончить с недоразумением и не усугублять ситуацию, — но я не имею никакого отношения к этой лошади.

И, чтобы немного смягчить свои слова, широко улыбнулся.

Арман Сансе тут же прекратил свое занятие и вскинул на гостя удивленный взгляд светлых глаз.

— Так это не вы звонили мне сегодня утром?

— Нет. Прошу прощения, но я приехал вообще без звонка и без предварительной договоренности. Меня зовут Жоффрей де Пейрак.

Граф приблизился и протянул руку для рукопожатия.

На лице Армана по очереди сменились выражения сначала ошеломления, затем изумления и, наконец, почти детской радости.

— То-то я смотрю, мне ваше лицо показалось знакомым! Арман Сансе! — представился хозяин и крепко пожал руку гостя, предварительно опустив копыто кобылы и распрямившись.

— Вы приехали выбрать лошадь или просто покататься?! — спросил конезаводчик и успокаивающими движениями погладил Мелюзину, которая немного занервничала при приближении незнакомца.

— Рассматриваю оба варианта, — уклончиво ответил Пейрак.

Он не решился сходу озвучить истинную причину своего появления в ?Монтелу? и пришел к выводу, коль уж ему представилась такая возможность, лучше сначала поближе познакомиться с Арманом Сансе и его дочерью, и только затем, тщательно обдумав возможные варианты развития событий, начать действовать.

Заметив беспокойство кобылы, он поспешил отойти назад, хотя она и не могла ему навредить, поскольку оставалась прикованной поводами к двум стенкам стойла.

Арман Сансе растерянно огляделся.

— Тогда я найду кого-то кто меня заменит и покажу вам лошадей. На Рождество я отпустил домой работников, у которых есть семьи и дети, так что сегодня тут не хватает рук, — признался он со слегка виноватой улыбкой.

— Месье Арман, мне крайне неловко отрывать вас от работы. Если необходимо, я подожду, сколько скажете.

— Нет-нет, я не могу заставлять такого человека, как вы, ждать! Я сейчас! — сказал он и быстрым шагом вышел на улицу.

Жоффрей остался один. От нечего делать он снова прислонился спиной к перегородке и, оглянувшись по сторонам, принялся рассматривать конюшню.

Невысокие деревянные переборки делили просторное помещение на отдельные денники из расчета на двадцать четыре лошади, по двенадцать с каждой стороны от широкого прохода. Они были тщательно убраны и пахли свежим сеном, однако больше половины сейчас пустовали. В тех немногих, в которых содержались животные, Пейрак успел заметить двух бельгийских теплокровных, все остальные лошади принадлежали французской верховой породе. В соседнем с серебристой кобылой стойле находился угольно черный голландский фриз[3].

Пока мужчина осматривался, конь высунул изящную голову в открытую верхнюю створку и, после некоторого колебания, ткнулся носом в плечо гостя, привлекая его внимание.

Жоффрей умел обращаться с лошадьми и не испугался такого проявления любопытства.

— Привет, дружок! — сказал он и ласково погладил животное.

Конь довольно фыркнул в ответ.

В этот самый момент в конюшню вернулся Арман Сансе в сопровождении парня, которого Пейрак видел ранее.

— А вы похоже понравились Хану! — заметил конезаводчик.

Арман подошел к мужчине и коню, и, с некоторым удивлением глядя на животное, одобрительно улыбнулся.

— Это ведь голландский фриз? — уточнил Жоффрей.

— Верно! Вы разбираетесь в лошадях?

— Только в арабских, — ответил Жоффрей и засмеялся.

И, поскольку, его собеседник, естественно, не понял шутки, тут же пояснил:

— У моего друга в Марокко большая конюшня. Он содержит там в основном арабских чистокровных. И каждый раз, когда я навещаю его, он устраивает для меня экскурсию и показывает новые приобретения или родившихся жеребят.

— В таком случае моя конюшня вас скорее всего разочарует, — пошутил в ответ Арман. — У меня нет ни мраморных полов, ни золоченых денников.

Жоффрей, не переставая гладить жеребца, с доброй улыбкой посмотрел на владельца конезавода.

— Мраморные конюшни любят строить катарские или эмиратские принцы. И на мой взгляд, это совершенно бессмысленная трата денег.