Глава 4. Прорехи в броне (1/1)

Окружение опять изменилось — в этот раз снаружи шёл снег. ?Фелис! Одевайся потеплее! Ты же не хочешь заболеть. С твоим братом, может, всё и будет хорошо, но тебе-то не стоит простужаться,? - сказала мама, передавая шубку семилетнему Феличиано. Мы с Романо побледнели при виде этого воспоминания. ?Простужаться? О чём это она?? - растерянно спросил Германия. Я дёрнулся, чуть сильнее цепляясь за Романо. Тот вздохнул. - ?Честно, если они не порвали с тобой, когда узнали, что мы не стопроцентные нации, то и из-за этого они от тебя не откажутся. Про своё я им тоже расскажу, ладно?? - обратился ко мне он, мягко погладив меня по голове. Я неуверенно кивнул. ?Расскажешь нам что, ару?? - с подозрением уточнил Китай. ?О нашей слабости... прорехах в броне...? - пробормотал я. ?У нас обоих есть фатальный изъян в нашем существовании как наций... в нашем бессмертии,? - констатировал Романо, при словах которого многие нации побелели. ?Изъян? В вашем бессмертии?? - ахнул Америка, не в силах осознать подобное. ?Si. Это — единственный способ обойти наше бессмертие. Я уязвим для химических и природных ядов. Если меня тяжело отравят или если меня укусит что-то с достаточно сильным ядом, я умру. Навсегда,? - тяжело выдохнул Романо, заставляя многих остальных ахнуть. Принцип постоянной смерти чужд большинству наций, по крайней мере, по отношению к другим нациям. ?Мой — болезни. Я могу заболеть, прямо как человек. И могу умереть от заболевания, как человек. Когда я был маленьким, прежде чем полностью образовал связь со своим государством, я был очень хилым ребёнком, у меня был невероятно слабый иммунитет. Когда же я соединился с нацией, он стал лучше — как у среднестатистического итальянца. Просто знайте, что у меня, как и у моего брата, есть вот эта единственная слабость,? - признался я, всё ещё мёртвой хваткой держась за Романо. ?Itary-кун... Мы никогда не используем это против тебя,? - поклялся Япония, и другие нации согласно закивали. Мои глаза расширились и забегали между ними всеми. ?Вы... не ненавидите меня?? - удивлённо спросил я. ?Почему бы мы стали тебя ненавидеть?? - чуть оскорблённо спросил Пруссия. ?Я... я не такой, как вы... Я — не полноценная нация... Я могу умереть, как человек... Могу заболеть, как человек и стать хрупким и слабым... ну, слабее.? ?Айяя! Ты об этом беспокоишься, ару?! Если ты заболеешь, отправляйся ко мне или к Японии, ару! Мы тут же тебя подлечим!? - затараторил Китай. Япония с мягкой улыбкой кивнул. ?Ja! Und в следующий раз, когда ты заболеешь, скажи мне,? - надавил Германия. - ?Я отменю наши тренировки, пока тебе не станет лучше.? - Он уже планировал по окончании этого прочитать все книги по медицине, до которых смог бы добраться. ?Да, дружище! И я, может, не очень разбираюсь в болезнях, но врачи в моей стране, правда, очень крутые! У нас здесь самая-самая новая техника! Лети ко мне, я тебя легко залатаю!? - провозгласил Америка. ?Ага, действительно. Нет уж, не обращай на него внимания и приезжай ко мне. Чашка хорошего чая всегда пойдёт на пользу,? - возразил Англия. ?Non! Не слушай его!? - прокричал Франция. - ?Он скормит тебе своё дерьмо! Приезжай к moi! Я угощу тебя вином и прекрасным ужином...? ?Я буду держать от тебя подальше Генерала Зиму, когда ты будешь болен, да?? - улыбнулся Россия. ?Я сделаю тебе кленового сиропа и свежих блинчиков...? ?ВЕЛИКИЙ Я СДЕЛАЕТ ТЕБЕ ВЕЛИКОЛЕПНО ЛУЧШЕ СВОИМ ВЕЛИКОЛЕПНЫМ ПРИСУТСТВИЕМ! Я ВЕЛИКОЛЕПЕН!? - оборвал Канаду Пруссия. Я улыбнулся. - ?Grazie...? - Это принесло мне такое облегчение. Они всё ещё меня любят... Они меня не ненавидят... Я так боялся, что они отвергли бы меня, когда узнали... ?Рома! Почему ты не рассказал мне об этом раньше! Что если с тобой что-то произошло?! Ты же знаешь, как много змей в моей стране! И тебе лучше держаться подальше от еды Англии! Мы же не хотим, чтобы ты ей отравился!? - воскликнул Испания с большой ухмылкой на лице. Англия только заворчал себе под нос, что его булочки были на самом деле просто восхитительны. Ага... точно. Восхитительны, только вот для грибка и плесени... ?Не называй меня Рома...? - огрызнулся Романо на слова Испании, но тот, как всегда, это проигнорировал. Я чуть поморщился. Ве... Щекотливая тема... ?Лови!? - позвал голос Феличиано, возвращая наше внимание к источнику всего... к воспоминанию. Феличиано в нём выбегал в свежевыпавший снег, к Ловино. ?Ааа, чёрт,? - прошептал вполголоса Романо, желая сейчас извиниться передо мной, но зная, что я только одарю его острым взглядом и скажу, что давно уже его простил. ?Давай поиграем! Ты хочешь играть, Лови? Ловииии! Ловиноооо! Лоооовиии!? - Феличиано всё не переставал тянуть, пока Ловино наконец не отвернулся от своего снеговика, чтобы отправить резкий взгляд в сторону своего маленького брата. ?Мальчики!? - окликнула их Эмма своим ужасно серьёзным голосом, который только матери могли по-настоящему освоить. - ?Не деритесь. Ведите себя хорошо. Фелис, не раздражай своего брата. Вино, не убивай своего брата. Я пойду приготовлю обед. У нас будет рагу!? ?Рагу!? - синхронно радостно воскликнули те, прежде чем Ловино резко оглянулся и послал в сторону брата острый взгляд, а Феличиано улыбнулся в ответ. Эмма вздохнула и ушла внутрь, всё равно держа ухо востро даже в кухне. ?Лови! Играть!? - повторил Феличиано, его щёки розовели на холоде, глаза весело сверкали. ?Заткнись!? - проорал Ловино, подбирая горстку снега и чуть уплотняя ладонями, после чего швыряя в сторону Феличиано. Феличиано, кажется, не увидел злого умысла, скрытого в его броске, и решил, что его брат начал с ним во что-то играть. - ?Бросать друг в друга снег? Это как-то странно, но ладно!? - пискнул он себе под нос, вылепив снежок и кинув его с поражающей точностью, ударив Ловино прямо в лицо. Ловино замер, словно пытаясь осознать, что его брат только что сделал. Он медленно повернулся, так походя сейчас на Россию, и пристально взглянул на брата. - ?Ты мёртв!? - прошипел он, не желая, чтобы мать его услышала. Феличиано, поняв наконец, в какой опасности находится, бросился прочь, осыпаемый снежными снарядами. Ловино как-то умудрился бросить в него даже голову своего снеговика — та была по крайней мере в два раза больше его головы. Феличиано, смеясь и наслаждаясь “игрой”, быстро принял ответные меры. Он прятался за деревьями и кустами, зарывался в сугробы, чтобы заваливать старшего брата снегом со всех сторон. Снеговик стоял, давно забытый за необыкновенной снежной битвой. Вскоре оба брата уже выстроили стены и крепости, каждый использовал военные тактики, который инстинктивно знал, как нация, и применял с ужасающей точностью. На нации это произвело большое впечатление — каждый раз, когда, казалось, один из братьев вырывался вперёд, второй умной стратегией давал ему отпор. Это больше начинало походить не на детские снежки, а на снежный бой взрослых, натренированных военных. ?Mon Cher..! Это кажется интересным! Давайте как-нибудь попробуем в это сыграть,? - предложил Франция, всё больше и больше загораясь идеей. По крайней мере до того, как один из странной формы снежков Ловино не ударил Феличиано в руку. ?Ой! Нечестно! Твои снежки со льдом!? - пожаловался Феличиано. Нации поморщились, зная, как это должно было быть больно. ?Романо!? - укоризненно воскликнул Испания. ?Эй! Я только пытался выиграть... и убить его...? - признался тот. Я только засмеялся. - ?Кажется, в отместку я тоже начал использовать снежки со льдом?? - уточнил я, и несколько наций одарили меня удивлёнными взглядами. Конечно, Феличиано тоже принялся использовать снежки со льдом. Всё вокруг превратилось в снежно-ледяную боевую зону. Иногда по ней пролетали даже камни и палки, направленные или на противника, или на его стены и крепости в попытках их снести. Феличиано ухмылялся и смеялся. Каждый раз, когда он пытался спрятаться, Ловино находил его как раз потому, что он не мог перестать хихикать. И даже Ловино, казалось, наслаждался происходящим, улыбался широко, открыто и весело, довольно смеялся. Потом Ловино швырнул в брата особенно плотный и жёсткий снежок, попав прямо в голову. Феличиано рухнул на землю, запыхавшийся и уставший от беготни по снегу. Снежный бой приостановился. Феличиано не ответил на бросок... он просто не встал. Ловино, воспользовавшись шансом, закидал его снегом и льдом. Швырнул между делом несколько камней. Когда Феличиано после этого всё равно не поднялся, Ловино почувствовал, что что-то было не так. Нации затихли. Лёгкая, светлая игривая атмосфера, окружавшая их всего секунду назад, неожиданно исчезла. У них сжались сердца. Что-то было неправильно. Что-то было очень неправильно. ?Эй! Болван ты! Перестань дурачиться! Если ты специально притворяешься, чтобы меня обыграть, я тебя в порошок сотру!? - пригрозил Ловино, осторожно подходя к Феличиано. Тот в ответ даже не двинулся. Подобравшись ближе, нации увидели, что у него из носа текла кровь, делая ещё алее красные щёки. Он хрипел, у него, похоже, просто не получалось вдохнуть в лёгкие достаточно воздуха. ?Эй, идиот! Хватит уже! Вставай!? - крикнул Ловино, пиная ногу Феличиано. Тот не двинулся. Романо к этому времени уже совсем жутко побледнел. Он чётко помнил ощущение ужаса, тогда объявшего его. Когда он увидел меня таким... когда подумал... что я мог исчезнуть и никогда уже не вернуться. Феличиано закашлялся, отрывисто, мокро. Он прикрыл рот рукой, но кашель всё не утихал, и у него вскоре закончились силы удерживать руку на весу. Она упала на снег, и стало видно, что на ней краснеет пятно крови. Нациям не была видна ладонь Феличиано. Но Ловино была. Его лицо побелело, он задрожал. - ?М... мам!? - вскрикнул он отчаянно. Нации, теперь действительно испуганные, окружили Ловино, чтобы посмотреть, что привело его в такой ужас. ?Нет...? - прошептал Китай, видя кровь, раскрашивающую снег в алый. Она текла из носа и рта Феличиано и капала с его бледной руки. Он не мог точно определить, в чём было дело, но знал, что это, скорее всего, должно было привести к его смерти. Чем бы это ни было, шансов у Феличиано выжить в тот день почти не было. И все нации в какой-то степени, кажется, это осознавали. ?В... вино... мне страшно...? - выдохнул Феличиано, говоря едва громче шёпота. На его голове, словно насмехаясь над Ловино, расцветал тёмный синяк — прямо там, куда несколько минут назад ударил его ледяной снежок Ловино. ?Ф... Фелис...? - пробормотал Ловино, в первый раз обращаясь к нему по его человеческому имени. Эмма, слыша панику в голосе её сына, выбежала из дома, встревоженная. Увидев своего младшего сына, лежащего в снегу, она рванулась к нему и подобрала на руки. Часы спустя — хотя для наций прошло всего несколько минут — врач закончил осматривать Феличиано и повернулся к Эмме и Ловино. Нации, сжимая зубы, ждали его вердикта, надеясь, что с малышом всё будет в порядке. Они знали, что я всё ещё тут, что каким-то образом у меня получилось выжить, но всё равно были в ужасе. Они только что узнали, что я мог навсегда умереть от болезни, и вот, перед их глазами лежала моя маленькая версия, на вид словно уже одной ногой в могиле. ?Прости. В последнее время по стране идёт эпидемия... Твоему сыну просто не повезло. Ему осталось не больше дня,? - разъяснил врач, собираясь уже уходить. - ?Я ничего не смогу сделать. Я позвоню гробовщику, он сделает для тебя гроб, бесплатно. Я знаю, у тебя плохо сейчас с деньгами, Эмма...? - Та выглядела убитой горем, по её щекам текли слёзы. Нации замерли. То предложение — чтобы доктор заказал для меня гроб — ужаснуло их, многих задело за живое. Они осознали наконец, каким реальным был шанс моей смерти. Многие из них побледнели. ?Эй... Эй! Не плачь! Он же нация! Он будет в порядке!? - воскликнул Ловино, но сам, кажется, особо не верил своим словам. - ?Он не болен... Он не может быть болен... Он... он — нация... как я...? - Ловино звучал так потерянно, так одиноко, горько. Я крепко обнял брата, чтобы напомнить, что я всё ещё здесь. ?Вино...? - раздался с кровати слабый голос Феличиано. Голова Ловино вздёрнулась, Эмма слабо, совсем чуть-чуть улыбнулась. ?Я пойду сделаю нам какой-нибудь тёплый напиток,? - сказала она, уходя из комнаты, чтобы скрыть от мальчиков свою боль. ?Ты... ты не можешь умереть! Ты — нация! Давай уже выздоравливай!? ?Вино,? - повторил Феличиано твёрже. - ?Мы оба знаем, что...? - Он остановился, чтобы перевести дыхание. Он казался сейчас таким уставшим и таким слабым. Было видно, что он страдал от боли, не улучшал положение и сильный жар. ?Если бы я был полноценной нацией... я бы не заболел... Ты же чувствуешь это, правда? Я скоро умру. Я умру и уже не вернусь. Исчезну ещё до того, как наша нация вообще появится... Интересно... есть ли ещё такие же, как мы? Слушай, не падай духом из-за моей смерти, Вино... Просто... живи, пожалуйста... Живи за меня, или ради мамы... Живи за нас и заводи новых друзей. Пожалуйста?? - Феличиано тяжело задышал, этот монолог не дался ему легко. ?Н... нет.... Ты... ты не можешь умереть!? - наконец взорвался Ловино, ударяя кулаками по кровати, отчего она вместе с Феличиано резко дёрнулась, и последний вздрогнул. Ловино тут же осёкся, заметив это, и с ужасом посмотрел на свои ладони. ?Я... я всегда хотел, чтобы ты умер... чтобы я стал цельным, как должен был быть... Но сейчас я не хочу, чтобы ты умирал... Я...? - Ловино умолк, борясь со слезами, и вцепился в руку брата. - ?Я хочу, чтобы ты жил!? - прокричал он, наконец переставая сопротивляться слезам. Одна, особенно большая и тяжёлая, упала на руку Феличиано, засветившись мягкой зеленью и растворяясь в коже. В этот раз мы, нации, все увидели её — первую слезу Ловино. ?Я не хочу, чтобы ты умирал! Ты — мой fratellino! Мой маленький брат! Ты — всё, что у меня есть! Я не хочу, чтобы ты оставил меня одного! Пожалуйста! Мне нужно, чтобы я мог тебя защищать! Мне нужно, чтобы ты был рядом! Мне нужно, чтобы ты жил! Пожалуйста, Фелис! Пожалуйста...? - Он отрывисто всхлипнул. - ?Я не хочу, чтобы ты меня оставил... пожалуйста... не оставляй меня... Ti voglio bene[1]...? - прошептал он, плача, уткнувшись в грудь младшему брату, стараясь быть осторожным, чтобы слишком на него не навалиться. Наш Романо тоже плакал, отчаянно цепляясь за меня. Его слёзы оставляли пятна на моей рубашке, но я не обращал на это внимания. Я обнял его. ?Тише, тише... Вино, я здесь... Вино. Я всё ещё здесь,? - мягко напомнил ему я, напевая ему в ухо колыбельную нашей матери и слегка укачивая его в объятиях. ?Вино...? - ошарашенно прошептал Феличиано, потом улыбнулся. - ?Ti voglio bene, fratellone[2].? Я улыбнулся. Это был первый раз, когда мы назвали друг друга fratellone и fratellino... Это был первый раз, когда мы сказали друг другу, что друг друга любили. Романо сейчас только беззвучно плакал в мою рубашку, а я успокаивающе мурлыкал, гладя его по спине одной рукой, а другой растрепывая его волосы... Прямо как когда-то делала мама. Нации вежливо отвернулись, оставляя нас, насколько это было возможно, наедине. ?Я попытаюсь, fratello... Просто не возненавидь меня, если я не смогу,? - прошептал Феличиано. ?Idiota! Я никогда бы не смог тебя возненавидеть... больше никогда...? - горько отозвался Ловино, залезая в кровать, чтобы обнять своего fratellino. В первый раз со дня их рождения братья были только рады присутствию друг друга. Той ночью они лежали в кровати, засыпая, как один. Единое целое — впервые в их жизнях. Утром вернулся врач и, как с Эммой, объявил, что с Феличиано произошло какое-то чудо, и он был на медленном, долгом пути к выздоровлению. Нации облегчённо выдохнули, а Ловино и Эмма расплакались от радости. Феличиано заснул спокойно с тёплой улыбкой на лице, отказываясь даже во сне отпустить из объятий своего fratellone.