Глава 7 (2/2)

— Ну вот, в лучших традициях жанра ужасов — монстр предпочитает отлавливать жертв поодиночке. Или в худших. Нет бы напасть сразу на толпу и устроить зрелищную резню.

Когда остальные обнаружили труп, поднялись вопли и паника. Лучник продолжал комментировать:— Это гораздо лучше, чем любая постановка. Только чистые эмоции, настоящий страх, и никакой фальши! Сейчас они пойдут искать виновника. Парень погибшей уж точно мечтает с ним разобраться. О, смотри, он нашёл монтировку! Кому-то не поздоровится. Впрочем, я бы тоже поставил на монстра, так что поспорить у нас не вышло бы всё равно. Хоть в чём-то мы с тобой согласны. А другая парочка решила отступить к выходу и отказаться от поисков. Впрочем, логично — им-то ещё есть, что терять, хе-хе.

В свою очередь, я от комментариев воздерживался и наблюдал за экраном, показывающим полумрачную комнату, в которой были свалены какие-то ящики. Там, забившись в угол, сидел мой друг. Он явно мечтал, чтобы его не нашли, желательно никогда. Но всё же бункер не бесконечен, и рано или поздно вампира обнаружат.Я обернулся, чтобы получше разглядеть Мэри. Она сидела за своим компьютером и время от времени что-то набирала на клавиатуре, не проявляя видимого интереса к происходящему. Эта безучастность показалась мне странной и нетипичной для обычного человека. Я отметил, что девушка крайне немногословна, ответственна, предпочитает скромную одежду и довольно хорошо разбирается со своими задачами. Пока что я узнал не столь много характеристик, но все они вполне вписываются в типаж, который столь ценит Лучник. Ко мне закралось определённое подозрение. Я внимательнее присмотрелся к её красивому и бледному лицу… Нет, это маловероятно, что она может оказаться в числе ?наследников? древнего вампира. Очевидно же, что любые подозрения в первую очередь падут на тех, кого он пытается выдать за своих гулей. Это не может быть так просто. Но, с другой стороны, я вспомнил, что в самом начале она возразила своему ?господину?. Может ли гуль возражать? Я начинал путаться в догадках. А что, если Мэри и правда вампир, но не имеющий ?родства? с Лучником, и работает с ним по каким-то своим причинам? Но какой смысл выдавать себя за гуля в таком случае? Что ж, стоит для начала выяснить, относится ли она к живым или нет. Я мог бы просто дотронуться и понять это по температуре тела, но вставать прямо сейчас и идти трогать девушку явно не следует. В лучшем случае я получу стрелу от её господина, а в худшем — пощёчину от неё самой. Нужно дождаться завершения и сделать это как-нибудь невзначай.

Мне было просто любопытно, но без особой цели. Я больше не рассчитываю на победу, да и на дальнейшую борьбу — тоже. Кем бы ни оказалась Мэри, она слишком лояльна к своему господину, и гораздо выше вероятность, что в её лице я получу дополнительного врага, а не союзника.

Но в комнате, в которой находится Лучник, молчание никогда не задерживается надолго. Похоже, он затыкается только тогда, когда спит или пьёт кровь.— Мне больше всего нравится военная форма семнадцатого-восемнадцатого века. Вот именно в этом промежутке. А то, что было раньше и позже — полная херня. Сначала были рыцари в латах, а потом, когда это железное, убогое, неудобное говно начали пробивать из огнестрела, солдаты наконец-то смогли одеться нормально. Потом огнестрел стал быстрее, дальнобойнее и точнее, и всем пришлось вырядиться в зелёные бесформенные мешки. А вот то, что было между этими эпохами — и есть самый сок. Взгляните на этот прелестный пример!Я снова поднял глаза на экран. Едва ли можно посчитать ?прелестным примером? зрелище отчаявшегося вампира, который сидит в страхе перед самим собой и ждёт неминуемого столкновения с разъярённым человеком.

— И обратите внимание на чёрную ленту, перевязывающую волосы и завязанную в бант. По-моему, это один из самых крутых элементов униформы. Наравне с прочими деталями, подчёркивающими роскошь и стремление к дополнительной красоте. Солдат гордо выходит в полный рост на поле боя и как бы говорит своим видом: ?может быть, в меня сегодня и попадёт снаряд из артиллерии, или меня разрубят саблей, но это не повод забывать про приятные мелочи и элегантность?. Как же это было дерзко и стильно! А сейчас — военные в унылом камуфляже ползают в траве, боясь поднять голову. Эх, как же много мы потеряли. Чудесная эпоха пролетела так быстро, я и опомниться не успел. Если бы я знал, что ей так скоро придёт конец — то позаботился бы о том, чтобы сохранить побольше представителей этих веков.

— Реконструкторы тебе в помощь, любуйся на них сколько хочешь.

— Ну нет, не верю, что ты не видишь разницы! Одежда — это не просто какие-то тряпки, которые цепляешь на себя, только чтобы согреться и прикрыться. Хотя в твоём случае — именно что просто тряпки. Но я говорю про особое, статусное одеяние. Приведу более наглядный пример: представь, что деревенскую крестьянку одели в пышное платье, подобающее герцогине. Более смешное и нелепое зрелище и вообразить трудно! Причём этой крестьянке даже не нужно открывать рта, чтобы начать демонстрировать своё отсутствие манер и воспитания. Нет, достаточно единственного взгляда, чтобы понять всё несоответствие. В глаза моментально бросится её грубое и неухоженное лицо, загорелое из-за долгой работы в поле; туповатый взгляд без намёка на образованность; вульгарная широкая улыбка, демонстрирующая плохие зубы, или какая-то ещё гримаса, несвойственная благородным людям. Никакие гримёры не смогут скрыть образ жизни, отражающийся на лице. И совсем иначе будет смотреться настоящая герцогиня, которой прекрасно подойдут вычурные аристократические наряды. Ведь она многие годы с самого юного возраста училась их носить и выглядеть достойно, и получила соответствующее своему статусу мышление. Вот почему никакие реконструкторы не подходят. И теперь ты понимаешь, почему при встрече с моим дитя я был так возмущён, когда увидел его в безликих тряпках вместо мундира. Носить крестьянские лохмотья может каждый. Если одеть в них герцогиню, она по-прежнему будет выглядеть статно и благородно, но ведь гораздо лучше, когда эти качества подчёркнуты подобающим образом.— С этим я согласен, но незаметность и безопасность важнее.

— Не важнее. К тому же, я вовсе не против, чтобы кто-нибудь напал на моё дитя: какой-нибудь охотник или сородич. Это будет мотивацией задействовать и развивать свои силы.

— Или будет окончательной смертью.— Как вариант. Ну, что поделать, выживает сильнейший. Кстати, про выживание. Смотри, тот парень с монтировкой наконец-то нашёл комнату, где прячется монстр! Сейчас будет весело. Похоже, он крайне рассержен. Что он говорит? Эй, хакер, включи звук.— Не получается, — отозвалась Мэри, — что-то не сработало.— Ну что ж, всегда бывают технические неполадки. Включи звук с другой ближайшей камеры, в таком случае.

— Включаю… но плохо слышно.

— Да, этот парень что-то орёт, но я могу разобрать только некоторые слова. И все они в высшей степени нецензурные. Никакой культуры у этих крестьян, блядь.

Я смотрел, как человек подошёл к вампиру и грубо вытащил его из угла на середину комнаты. Поднявшись на ноги, офицер пытался что-то объяснить, но говорил слишком тихо, и камера из коридора не могла уловить его речь. Участник размахнулся монтировкой и со всей силы ударил моего друга, сразу же сбив его с ног, после чего продолжил в ярости избивать, уже с меньшими, но более быстрыми замахами.— Да этот парень впадает в безумие похлеще некоторых вампиров! Если бы я был смертным, то предпочёл бы с ним не ссориться, хе-хе.Он продолжал бить с тем же неистовством, а офицер только закрывался руками. Я вскочил со стула.— Да защищайся ты наконец!

Вдруг я застыл в ужасе от появившейся мысли. Я понял, почему он не хочет сопротивляться.

— Нет, только не так… Пожалуйста, не надо! — я подбежал вплотную к экрану.— Попрошу сесть на место, а то последним рядам ничего не видно.

Человек продолжал избивать обессилевшего вампира. Игнорируя Лучника, я уже едва ли не кричал в экран:— Защищайся же! Убей его!

— Он всё равно тебя не слышит, так что можешь сесть обратно и не мешать другим.

— Заткнись! Заткнись ко всем чертям, завали своё ебало!Не знаю, почему это подействовало, но дальнейшее я наблюдал в полной тишине. Вампир вдруг перехватил монтировку и, остановив её, вцепился зубами в руку человека. Тот продолжал стоять без движения какое-то время, потом упал на колени, а затем и вовсе свалился на пол, не подавая признаков жизни.Вампир поднялся на ноги, и, не глядя на труп, вышел из комнаты. Словно безошибочно зная, где находятся оставшиеся участники, он даже не искал, а направился прямиком к ним.

Выжившая пара сидела в ближайшем к выходу помещении. Парень и девушка были вооружены обломками каких-то труб и явно занервничали, когда увидели моего друга. В этой комнате звук передавался хорошо, и я слышал, как офицер объясняет им условия про то, что выжить из них может только один. В бункере повисла напряжённая тишина на несколько минут.

Внезапно девушка ударила своего парня трубой по голове, а когда он упал, нанесла несколько добивающих ударов, сопровождавшихся хрустом черепа.— А эта парочка была не столь уж влюблённой, как могло показаться на первый взгляд. Тем не менее, браво! Мои аплодисменты!

Звук отодвигаемого кресла позади меня свидетельствовал, что Лучник решил аплодировать стоя.— Абсолютно великолепный финал. За свою находчивость и решительность эта леди получит вознаграждение в двойном размере! Пойду открывать бункер, поздравлять победительницу, вручать награду и провожать к машине. Все свободны, фильм окончен, титров не будет. И, кстати, охотник. Не советую тебе спускаться в бункер.С этими словами он вышел из подвала. А я остался наедине с Мэри. Она выключала экраны, компьютер и собирала свою сумку.— Слушай, если не секрет, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

— Извини, но секрет. Мой начальник запретил что-либо разглашать о нём.— Но он ведь не запретил говорить о тебе. Наверное, сложно было подключать и настраивать столько камер. Где ты этому научилась?— Не думаю, что это имеет значение. Тебе пора идти.— Хорошо, приятно было познакомиться.Я протянул ладонь для рукопожатия. Мэри взглянула на меня, но не протянула руку в ответ. На секунду мне показалось, что она поняла мои намерения. Быстрым шагом она отошла от меня и стала делать вид, что проверяет кабели экранов. На более навязчивые методы я не решился и направился к выходу.— Кстати, а где бункер?— Иди вдоль дороги, через несколько десятков метров увидишь вход. Он освещён и заметен издали, не пропустишь. Дверь открывается только снаружи.

— Ясно, спасибо.Я вышел из здания. В лесу кромешная темнота, так что пришлось доставать фонарь. Вдали я действительно увидел слабый свет и направился туда. Под ногами хрустели ветки, но меня вовсе не смущало быть заметным и слышным в этом лесу. Вряд ли здесь меня найдёт что-то, что было бы хуже, чем Лучник. Если вообще в принципе существует что-то хуже.Добравшись до дверей бункера, я не увидел никого поблизости. Должно быть, вручение награды закончилось, и организатор вместе с ?победившей? участницей уже ушли. Я открыл дверь, она поддавалась тяжело и со скрипом. Вниз шёл лестничный пролёт. Посветив туда фонариком, я поёжился. Слишком густая и давящая темнота. Одно дело — ходить по тёмному лесу, слышать ветер и шум деревьев, а другое — спускаться в заброшенный безмолвный бункер. Но я должен был это сделать.

Медленно спустившись по лестнице, я осветил первое помещение. Свет фонарика был достаточно яркий, и создавал не просто луч, а лёгкое рассеянное освещение по всей комнате, однако тускневшее по мере удаления от источника. Это та самая комната, где был убит последний участник. Его тело с раздробленным черепом всё ещё лежит здесь. По всему полу и даже на стенах видны брызги крови, а в непосредственной близости к черепу разбросаны куски мозгов. Я прошёл дальше и случайно задел валявшуюся рядом трубу. Она с пугающим металлическим звуком покатилась по полу и остановилась об мертвеца. Мне стало немного неприятно от этого, и я поспешил уйти дальше, в коридор.Сейчас, когда я присутствую здесь лично, а освещение выключено, я понял, что мне гораздо сложнее ориентироваться в бункере, чем казалось по камерам. Я двинулся вперёд по коридору, попутно заглядывая в боковые помещения. Помещения одинаковы и почти все пусты, в некоторых сложены ящики. Часть дверей были заперты.

Абсолютная тишина нарушалась только гулким звуком моих шагов по бетонному полу. Через какое-то время даже темнота начала казаться неестественной. Чем дальше я иду, тем меньше видимая область. Может, фонарь разряжается? Но не так же быстро. В нём новые батарейки. Из-за давящей тишины у меня, похоже, разыгралось воображение.Я наткнулся на боковые ответвления коридора. Посветив в них, предсказуемо увидел густую темноту уже на расстоянии пяти метров. Пожалуй, не буду сворачивать и пойду вперёд. Коридор стал закруглённым, заставив немного напрячься из-за неизвестности за поворотом, но через несколько метров снова выпрямился.Дальше стало больше беспорядка. Некоторые двери лежали на полу, в открытых тёмных проёмах. Попадалось больше обломков. Куски ржавых труб торчали из стен. Эта часть бункера выглядела так, словно она была заброшенной намного дольше, чем та, что недалеко от входа. Интересно, почему? Возможно, часть бункера когда-то пытались ремонтировать и использовать снова, но в итоге оставили его окончательно. Здесь я старался особенно внимательно смотреть под ноги. Но всё равно чуть не наступил на труп. Это девушка, погибшая первой. Значит, совсем рядом дверь, за которой мой друг ожидал начала всего этого кошмарного представления.

Я увидел приоткрытую ржавую дверь и осторожно толкнул её. В центре комнаты сидел мой друг спиной ко входу. Он никак не отреагировал на меня. Я должен был что-то сказать, но слов не нашлось. Что я могу сказать? Как я могу утешить того, кого заставили превращаться в неуправляемого монстра и убивать невинных людей? Но молчать я тоже не могу.— Давай уйдём отсюда скорее.

В ответ никакой реакции. Признаюсь, мне было тяжело решиться приближаться к нему. Но я положил фонарь на пол и немного повернул в сторону, чтобы не напрягать своего друга ярким светом прямо в глаза. И уже после этого подошёл. Я помню, что у него был, если можно так сказать, психологический блок, не позволяющий кусать меня. И только зная это, я решился взять его за плечи и развернуть к себе. Увиденное заставило меня отпрянуть в ужасе.

Его лицо было залито кровью, которая сочилась из глазниц. Безучастный и пустой взгляд остановился на мне.

— Уходи. Немедленно.Я сделал несколько шагов назад. Одна часть меня хотела бы прислушаться и скорее покинуть бункер, но другая настаивала, что я должен проигнорировать предупреждение и остаться. Я чувствовал, что нужен здесь, но с другой стороны, чувствовал приближающуюся опасность.

Страх оказался сильнее меня. Я поднял фонарик и быстрым шагом направился прочь. Миновав коридоры, вернулся в помещение перед лестницей, где лежал труп с проломленным черепом. И вдруг вдали, из глубины бункера я услышал шаги, переходящие в бег. Сердце бешено заколотилось, и я рванул вверх по лестнице так быстро, как не бегал никогда в жизни. Вырвавшись на улицу, я со всей силы стал толкать тяжёлую дверь, чтобы она закрылась как можно скорее. Когда она захлопнулась, прошло буквально несколько секунд, и я услышал глухой удар с той стороны. Потом ещё один. И ещё. Удары повторялись с пугающей равномерностью. То, что находится по ту сторону — бьётся в неё не хаотично, а с расчётом. Но я уверен, что Зверь. Если бы это был мой друг, передумавший оставаться, он бы окликнул меня. И он бы постучал в дверь, как обычно стучатся люди. Но эти тяжёлые равномерные удары вызывают мороз по коже. Вроде бы, дверь должна выдержать. И она не открывается изнутри, насколько я помню.Я подобрал фонарик, брошенный на землю в момент закрывания двери, и выключил его. Освещения над дверью было достаточно. Хотя достаточно для чего? Я обвёл взглядом тёмный лес. Что мне делать теперь? Я не хочу бросать своего друга в этом жутком бункере с трупами, напоминающими ему о содеянном. Но чем дальше, тем меньше я могу ему помочь, потому что он уже становится опасен для меня. И что значит эта кровь из глазниц? Может, это следствие передозировки кровью, если таковая вообще возможна? Или это отражение душевного повреждения; потери части чего-то, что позволяло оставаться человеком. Насколько это возможно, будучи проклятым. Или это попросту слёзы.Но я ничего не могу поделать.

Я прислонился к двери, глядя вдаль, во тьму. Потом устало закрыл глаза. Это конец надежд. Я проиграл. Заведомо не имея ни шанса. Я внушил ложную надежду и себе, и тому, кого хотел защитить. А когда эта иллюзия разбилась, не осталось ничего. Теперь я просто хочу стоять здесь. У меня больше нет сил куда-то двигаться.

Удары с той стороны прекратились. И вдруг я услышал голос у себя в голове.?Будь готов.?Я схожу с ума.

Кто-то приближается к бункеру из леса. Слабое освещение над дверью выхватывает его силуэт. Лук за спиной. Ну конечно, кто же ещё это может быть.

Но что-то не так.

— А я тебе говорил не спускаться в бункер, но кто же поверит моему опыту?Когда вампир вышел на свет ламп, я увидел самое отвратительное зрелище в своей жизни. Вся его кожа была сгнившая и свисала лоскутами, а вместо лица — изуродованный оскаленный череп, на котором в некоторых местах оставались куски протухшего мяса. Когда я моргнул, наваждение исчезло, и Лучник снова выглядел как обычно.

— Что ты тут стоишь, словно страж адских врат? Отойди в сторону, мне нужно поговорить с моим дитя.

— Нет. С него достаточно.У меня сжались кулаки.

?Ты знаешь, что делать. Делай то, что должен, и не бойся.?— Я не буду просить дважды. Или ты отойдёшь, или…— Пошёл отсюда прочь!

В этот момент неведомая, но подконтрольная мне сила отбросила вампира на несколько метров. Я ощущал, что теперь могу просто не позволить ему приблизиться.Он приподнялся с земли и с изумлением взглянул на меня. Впервые вижу на его лице отсутствие наглой самоуверенности.— Так ты действительно Охотник.

Сказав это, вампир моментально исчез во тьме леса.

Я не мог поверить, что прогнал его. Несколько минут я ещё стоял в смятении, но потом опомнился и поспешил открыть дверь. Мой друг без сознания лежал за ней, я вытащил его из темноты бункера под свет ламп, встряхнул за плечи и привёл в чувство.— Мы уезжаем.

— Но… как же мой сир, он ведь не позволит просто так уйти?— Он сбежал, поджав хвост, словно побитая собака.

— Как такое возможно?!— Расскажу по пути, а пока предлагаю добраться до машины.

***

Я с удовольствием давил на газ, убираясь подальше отсюда.

— Куда мы направляемся?— Очевидно, что возвращаться в прежние локации нельзя. Я знаю одно место, которое подойдёт в качестве временного убежища.

Мне не хотелось даже включать радио: звук двигателя и шум ветра за окном были приятнее любой музыки. Я наконец-то сумел вырваться на свободу, и она звучит именно так.