Глава 8 (1/1)

Королева задумчиво наблюдает за происходящим сквозь тонкую рябь зачарованного зеркала. Ледяная гладь?— искривлённое отражение, то чудовище видится там, то девочка голубоглазая, трещинами идёт и собирается по частям в один миг. Заклинание ли, проклятье? Решение всё равно одно. Безразличие, граничащее с лёгкой апатией, которая настигает, нахлынивает волною тяжёлой раз за разом. То не было, а то вот появилось. Опять. Тяжёлый вздох. Вроде бы справилась, вроде бы в себя пришла, а тут на тебе, объявилась, когда не ждали. Королева задумчиво кольца выкручивает. Лёгкая дрожь плеч, наклон головы, и шёпот. Он вроде бы в голове, а вроде бы и нет его, кажется, чудится, и губы сами заветные слова произносят. —?Тебе удалось узнать? Имени не произносит. Оно и не нужно, личности нет, а значит, нет и имени. Лишь бесполезный страх, отсутствие уверенности и семена веры, которые не проросли, в толще земли засохли. Где же это хвалёное желание жить? Упорство и упрямство, твёрдость и смелость.Несмешная шутка и новые трещинки на стекле. Какими бы тонкими не казались с виду, внутри глубокая пропасть, выгребная яма. А на самом дне кости, да черепа. —?Да-да, госпожа,?— торопливо, сбиваясь на дыхании, повторяя чужой жест подобно Робекке. Вот только Стим это делать удаётся ненавязчиво, словно так и должно быть?— отражение перестаёт быть искривлённым, перевёрнутым. Здесь же движения получаются неловкими, больше раздражают, чем дают необходимую дозу спокойствия и тишины. Шума в голове нет. Шёпота нет. Ничего нет. Надолго ли? —?Он снова написал письмо. Королева усмехается. Сложно поверить, но подобное отношение духа зимы к своему человеческому другу пробуждает в ледяной волшебнице чувства исключительно светлые, ностальгией наполненные до самых краёв. Стоит ли говорить, что она сама когда-то была такой, верной и оптимистично настроенной. Желание провести свою жизнь бок о бок с кем-то этого несомненно заслуживающим, окрыляло, да вот только опыт брал своё. Опыт и ожидание предстоящей разлуки, которая с каждым годом становилась всё ближе и ближе. —?Я не уверен, может, мне показалось… —?блеет из-за спины. Госпожа метелица голову поворачивает лениво и голос дрожью отдаёт, слова на слоги разбивая. —?Я заметил, что Джозеф с Джеком разговаривал. —?Наш малыш Стиви? —?Д-да, он, наверное, хотел извиниться за своё поведение. Стоило, наверное, предупредить, что не все ученики Академии будут рады появлению Ледяного Джека на своей территории, но уж больно Снежной королеве хотелось посмотреть, как хранитель себя проявит. Справится ли он с трудностями, подкинутыми ему, или духом падёт, в страхах утонет, себя потеряет. Но вроде как держится ещё, боль терпит, терпит ушибы и карабкается к самой вершине. Дерзит, пусть часть задора и растеряв, любо-дорого глядеть. Северянин действительно глуп, если надеялся, что его маленький друг вернётся отсюда прежним. Ледяной дворец меняет людей, ломает людей, не зря же госпожа Метелица столько магии в него вложила, куполом отгородила, в мире холодном и мёртвом спрятала. Джозеф, маленький хулиган, одна из жемчужин в коллекции древней волшебницы. Слабый на вид, несуразный и язвительный, он копия Фроста во многом. Вот кого нужно с руками отрывать, всеми силами выгораживать. Жаль, что сам хранитель этого постичь не в состоянии. Ну, ничего, научится ещё. Если поздно не будет. В любом случае, королеве это только на руку. —?И что же? —?зеркало подобно красной тряпке, так и манит заглянуть в недра таинства. Сверкая гранями, оно скрывает за собой целый мир. Экран новомодного телефона, размеры, правда, не компактны, с собой не унесёшь. С другой стороны в недрах сумочки никогда не затеряется. Его в принципе потерять проблематично. —?Они теперь лучшие друзья? —?Боюсь, что нет,?— ну конечно нет, мальчишке даже с его гонором смелости не хватит прямого приказа директрисы ослушаться. —?Но он не оставляет попыток. —?А Фрост что? —?Он не доверяет ему,?— видит Луноликий, Джозефу даже бы сама Снежная королева не доверяла, а она-то прекрасно знает, как этого маленького чертёнка приструнить, к делу приладить. Что тут уж с неопытного хранителя-новичка взять. Только посочувствовать и остаётся. Но радоваться рано. Время песчинками перетекает из одной колбочки в другую непозволительно быстро, то и гляди, сама волшебница из графика выбьется, контроль потеряет, оглянуться не успеет, а духу зимы уже и возвращаться пора на свою Родину. К любимым хранителям, не менее любимым феям и церемонии, которую он ненавидит до зубного скрежета. А все потому, что боится и едва ли представляет, что его ждёт. Там, по ту сторону ответственности. Ох, как же он обрадуется, когда узнает, о чём его товарищи по несчастью забыли ему рассказать. Так, небольшую условность. Маленький, незапланированный поворот сюжета. А Королева снежная одна из немногих знает, о чём говорит. Безграничная власть, статус и влияние, всё это меркнет перед ценой услуги сей. Она?— причина, она?— якорь, что тянет на дно, ломает и губит. Думаете, легко ли было отказаться от такой чести, вкусив её однажды? Так же легко каждый день в зеркальную гладь всматриваться, в чужие жизни вмешиваясь в надежде, что таким образом свою без потерь обретёшь, заново построишь. —?Ну, а что если им всё-таки удастся подружиться? С человеческим ребёнком удалось же. А долго ли их дружба продержится? Не обиды, так время разлучит, по разные стороны разведёт. И что же останется? Лишь горькая боль на кончике языка, сглатывай, что есть силы и дальше живи, выживай, пускай сердце и заходится каждый раз. Каждому свойственно слабостям поддаваться и даже Снежная королева исключением не будет. Особенно сейчас, когда сквозь грань мирскую тоска ощущается. Рождество скоро, но чуть раньше… Волшебница ледяная жмуриться, зеркало издевательски черты лица коверкает, внимание привлекая, смотреть заставляя. Смотреть и всматриваться. Насмешка судьбы, но века идут, а желанный покой так и не приходит, душевную бурю некому покорить. Что и остаётся это в пресловутое зеркало заглядывать, словно оно и есть ключ к спасению, единственное решение из миллиона возможностей и сюжетных ходов. Владычице вьюги от самой себя тошно и противно бывает. Но некогда руки опускать, план приведён в действие, работа кипит, процесс двигается. Нервный кашель за спиной и Снежная королева вспоминает, что она не одна в кабинете. Юный волшебник переминается с ноги на ногу, то ли приказа ожидая, то ли слова нужные пытаясь подобрать. Мало ли, что ещё ему узнать удалось. Ах, да. Кажется, он сам вопрос задать успел. —?Тот земной мальчишка… —?королева вспоминает имя, упомянутое хранителем неоднократно, пускай и не при ней лично,?— Джейми. Часто ли Фрост пишет ему письма? —?О, да, чаще чем любой из учеников нашей Академии,?— черновиков после духа зимы так же остаётся немало. Разбросанные по столу хаотичными горками, самого Джека за ними не видать. Библиотекарша, моложавая ледяная ведьма, охает, руки упирает в бока, но хранителя уже и след простыл. Погружённый в себя, он дальше собственного носа не способен разглядеть.Королева задумчиво комки бумаги перебирает, в них фразы-обрубыши спотыкаются друг об друга, смысл то и дело ускользает, за неловкостью прячется, за необъятным страхом. Но это ещё не всё. Этого мало. Ей нужно больше. Чего так боится Ледяной Джек? Не врагу пишет, лучшему другу. Снежная королева на столе недошедшие письма раскладывает. Вскрытые конверты в мусорное ведро летят, пальцы невысохшими чернилами пачкаются, но о себе подумать в эту минуту, мысль важную упустить. Магия мягко стелится, в бумаги впитываясь не хуже чернил, след от которых исчезает, а затем буквы новые проявляют. Всё ещё неряшливые, всё ещё дрожащие. Сколько страха, неиспытанной боли. Глоток за глотком, захлебнутся можно в переживаниях чужих, но госпожа Метелица не промах, у госпожи Метелицы свой бездонный колодец и многовековой опыт как с подобным справляться. Дорогой Джейми… Зачёркнуто. Так, хорошо, попробуем ещё раз. Королеве не составит труда представить хранителя веселья, старательно выводящего каждую буковку на шероховатом листе. Неприученный к чернилам он разводит достаточно грязи. Джейми, привет, слушай… Зачёркнуто. Так это тоже не то. У меня всё хорошо, знаешь тут безумно скучно без тебя, и я жду не дождусь своего возвращения. Так, а вот это ничего вполне. Сгодится. Дальше идём. Строчки прыгают туда-сюда, то и дело возвращаясь к началу, словно Джек забывал о чём говорил и писал, а прочитать уже написанное был не в состоянии. Здесь водятся настоящие драконы, представляешь? Я бы привёз тебе одного, но боюсь, твоя мама будет против. Может подкинуть одного Пасхальному кролику, как думаешь? Вот Софи обрадуется. Глупый мальчишка. Королева улыбается, дурашливость духа зимы её забавляет. Он сам как дракончик, несмышлёный, но любопытный до безобразия, ещё не научился ходить, а уже в небо рвётся, крыльями-культяпками от нетерпения шевеля. Неужели такого терпеть возможно целыми сутками? Королева Северянину искренне сочувствует, пускай злободневно и напоминая себе, что он заслужил такую тарахтелку под боком. Вечно где-то прохлаждается, вот пусть за своё поведение и получит сполна, невоспитанный негодяй. С каждой новой строчкой речь хранителя становится увереннее, буквы карточным домиком не распадаются, гусеницами не расползаются от чуть дрожащего пера. Директриса не в силах уловить границы перехода, наверное, дело в практике, в частоте общения. Сколько времени Джек провёл в ледяном дворце?— жалкие крохи, он едва ли бы успел обжиться, чувствуя себя чужим среди таких же как он ледяных волшебников. Ведь только ему одному выпала честь хранителем стать. Хранители. Об одном воспоминании их напыщенных лиц, казалось бы, понимающих, казалось бы, прощающих. Вот только Снежной королеве даром их прощение не сдалось. Она как-нибудь без этого остаток жизни проживёт, как и жила до этого. И нет, её саму совесть не грызёт каждый раз, когда она узнаёт что-то новое из мира людей, что-нибудь, что с хранителями связывает. Они молодцы, они держатся. Вот нового члена приняли в свои ряды. Довольно безграмотного, не умеющего нормально предложения строить. Тоже мне хранитель веселья. У меня всё хорошо… ну как бы должно быть, наверное, просто… Зачёркнуто несколько раз. Снежная королева чертыхается, понимая, что Фрост опять сбился с курса, концентрацию потерял. Какое это письмо? Пятое по счёту? Сколько же он успел послать с помощью волшебного голубя за такое короткое время? Неужто и правда столь сильно скучает по своему другу. —?Он получал письма в ответ? Магия дворца располагала подобной функцией, что было очень удобно?— отправил письмо в никуда, просто скинув его с подоконника, а там уж ледяной голубь подхватит и унесёт прочь сквозь границы времени и пространства. Адрес писать не обязательно, главное место представить, а уж обратно птица дорогу сама найдёт. Ещё и пожелания от получателя с собой прихватит, вот и получается, что почта не односторонняя отнюдь. Что очень удобно. Королева листок за листком переворачивает. Внутри неё не распутанный клубок эмоций. Она видит мальчишку, действительно, на Олафа похож, прав был Ледяной Джек.Это единственное в чём он прав оказался. В отличие от хранителя, у его человеческого друга язык подвешен, ораторские способности что надо. Он умело ниточки из Джека вьёт, дёргает то и дело и Фрост, что марионетка, послушно все приказы выполняет. Верной собачкой несётся к палке брошенной, радуясь любому проявлению доброты к себе, будто бы и не заслуживает большего. Смотреть на подобное?— ещё больше расстраиваться. —?Разве это правильно письма чужие читать? —?подаёт голос, запоздало опомнившись. Королева хмыкает, ей сказать нечего в оправдание своё, да и поздно уже. Письма рассыпаются снежинками, со стола соскальзывают. В них нет тяжести слов невысказанных, чувств нераскрытых, они свободны и легки. Забот не зная, частью интерьера становятся. Не догадается никто, что они?— самая большая слабость новоиспечённого хранителя. Сдуй и рассыпаться. И письма и он сам. Я так скучаю по тебе, пожалуйста, не обижайся, что меня так долго нет рядом. Ты нужен мне. Ты нужен мне. Повторяет, пробует на вкус. Пфф, гадость какая. Вот только нужен ли ты сам, Джек? Пускай тебе повезёт и времени пройдёт немало, прежде чем с тобой наиграются и бросят к остальным игрушкам. Дети такие жестокие, столько внимания незаслуженно к себе требуют. Маленькие невоспитанные хамы. Королева кривится, игнорируя волну презрения, которая тут же стихает, задавленная другими эмоциями. Наблюдает за танцем снежных бабочек, в шорох чужих шагов вслушивается. Гладь зеркальная в ответ смотрит грозно, но понимающе. Решение принято. Решению быть.Ничего-ничего, Фрост ещё ей спасибо скажет. Сердце не должно болеть, сердце не должно страданий испытать больше. Один лишь раз. Последняя трещина. —?Что мы будем делать, госпожа? Снежная королева довольно хлопает в ладоши. Жест ей не свойственный, но ей простительно, ведь она наконец-то придумала, что Джеку подарить.*** Джек придирчиво разглядывает подготовленное ему одеяние и на невозмутимую Робекку косится недоверчиво. Той следует запастись недюжим терпением, чтобы попытаться уговорить?— читай, заставить?— духа зимы переодеться для предстоящего бала в его честь, на секундочку организованного. —?Брехня,?— выдаёт Эльза. Ну, точнее выдала бы, будь она здесь, ведь этот спор возникал неоднократно, стоило только о торжественном мероприятии речи зайти. —?У нас что ли, по-твоему, праздников никаких нет? Или мы совсем не развлекаемся, сиднем сидим в четырёх стенах? Всё ждём, когда на нам голову Ледяной Джек свалится? —?Это я и хотел сказать, да-да. Джек думает, что в него бы после этого полетела бы подушка, как единственное, что принцессе под руку бы попалось, будь она здесь. У Робекки же виденье другое. Ей думается, волшебница заняла бы мягкое кресло, завернувшись в плед, видом из окна любуясь с кружкой горячего шоколада в руках. На памяти Робекки таких вечеров, тихих, наполненных едва различимыми перешептываниями, чтобы волшебную атмосферу между ними двумя не разрушить, было великое множество. Эльза, маленькая ещё, совсем ребёнок, переживающая тоску по родным, по друзьям, оставленным в королевстве, просила составить компанию. Это Стим не изменилась совсем, оставаясь такой, какою была и десять лет назад и даже больше. Сейчас всё не так, как раньше, времена прошли. Сейчас они не общаются. В этом-то и особой причины нет, и игнорированием отношения между ними не назовёшь. Но что-то, Робекка чувствует, что-то не так, каждый раз когда Эльза и Джек вдвоём остаются. Изменилась. Внучка Снежной королевы изменилась. Или сама Стим отвыкла от её общества, после того как отбыла с Северяниным в мир человеческий, покинув ледяной дворец казалось бы навсегда. Затаённая надежда, что всё прежним останется, что прожитые в отдалении года помехой не будут, тает на глазах. Они не разговаривают, беседы светские ведут, да и только. Вспомнить, хотя бы, то самое злополучное чаепитие, после которого Снежная королева ходила недовольная день или два, задумчивая и в себя погруженная. Робекка не решаясь думы чужие прерывать, внимание уделяет Джеку. Но так случилось, что где Ледяной Джек, там и принцесса, словно и нет больше учеников в Академии и во Фросте не заинтересован никто. За исключением Сэмми, Локи и, пожалуй, Стиви, конечно же. У них с духом зимы отношения особые. А Олаф… Олаф всегда к принцессе компактным багажом прилагается. Вот и ходят они по ледяному дворцу разросшейся компанией, любо-дорого глядеть. Но не на Фроста, который вечно выглядит уличным котёнком на фоне породистых домашних кис. Если он рассчитывает на бал в таком виде пойти, то Робекке придётся его расстроить. Битва предстоит нешуточная. Всё равно, что капризного ребёнка уговаривать. Взгляд хранителя веселья недовольный. Предупреждающий. На скандал провоцирующий. Стим хоть бы хны. Она неумолима и равнодушна к душевным тревогам хранителя веселья. Для неё одна-единственная проблема, так это как быстро и безболезненно Фросту презентабельный вид придать. А как громко он будет возмущаться в процессе её не касается. Железное сердце не дрогнет, на уступки не пойдёт. Дух зимы таким положением дел недоволен. Упрямства в нём на целый ледяной дворец, как упрётся, так и не сдвинешь. Но и Робекка не из робкого десятка, она надвигается на него лавиной снежной, что здесь среди горных вершин, уместнее будет, чем лавина огненная. Стим наступает неторопливо и величественно, ни дать, ни взять вторая Королева снежная. Ан нет, ошибся Ледяной Джек. Третья она будет, третья. Сразу после Её Высочества при-любом-удобном-случае-задираю-нос Эльзы. Но это не значит, что Робекка страх своим видом внушить не сможет. Ещё как. Искры из её глаз самомнение Ледяного Джека подпалить способны. Оставаясь равнодушной, под стать жителям дворца госпожи Метелицы, она крутит перед лицом Джека ключом, словно предупреждая запереть и не пустить на бал, если Фрост продолжит упрямиться. Как будто ему больше всех надо. —?Я вылечу в окно. —?И тебя собьёт пикирующий дракон,?— отрезает Стим. —?Вперёд и с песней, Ледяной Джек. Я хочу посмотреть на это. Давай-давай. —?Что-то последнее время ты слишком часто мне язвишь. —?Что-то последнее время ты тянешь резину, предпочитая своему заданию светские беседы с Эльзой. —?Вообще-то Эльза и есть моё задание,?— смотрит так, словно Робекка глупенькая и не понимает очевидных вещей. А Робекка не глупенькая?— она безгранично удивлённая и обиженная. На чужое равнодушие, на чужой взгляд, что доброжелателен лишь с виду, а на самом деле не несёт за собой ничего, кроме холодной вежливости и скуки. И не о Снежной королеве речь сейчас. В ней эмоциональности и несдержанности намного больше, будто они наедине или находясь на публике, один чёрт. Королева свой гонор покажет при любых обстоятельствах, лишь бы повод был. —?Что, прости? —?Эм,?— Джек смущается, а Робекка не может понять причины. Ощутить, проанализировать весь спектр эмоций, отразившийся на молодом лице хранителя. Это и удивление, действительно (будто бы существование Эльзы само по себе должно объяснять положение дел) и страх, его крохотные частички, отражённые в суженных зрачках духа зимы, и, быть может, неуверенность за свои слова, мысли и стремления. Но её, неуверенности этой слишком мало, меньше чем страха, чтобы она дала о себе знать. Робекка смотрит, не отрываясь, требуя продолжить. —?Эльза, ну… она и есть та, кого я выбрал,?— когда взгляд Стим не смягчается ни на йоту, Фрост заставляет себя говорить дальше. —?Она моя подопечная. Мой помощник. Помощник хранителя. Лицо Бекки искажается, всего на долю секунды, но Джеку хватает и этого, чтобы начать нервничать. —?Что-то не так? Всё не так. Слова застревают в горле, не давая ей возможности выдать объяснения. Да только как их можно выдать, если сказать нечего? Стим отмахивается, не желая тему продолжать. И так слишком много себе позволила, чувства проявила. Но хранителю этого мало. Он встаёт с кровати рывком, вцепившись до побелевших костяшек в посох, как единственную защиту для себя, здесь, среди ледяных стен, в компании растерянной Робекки, которая, по существу, не враг и не друг. Она просто… просто. Здесь и сейчас. Сбита с толку. Ни слова из неё не вытянуть. Они словно поменялись местами, и вот уже Фрост наступает, когда как Стим пытается всеми силами отбиться, коря себя за несдержанность и непрофессионализм. —?Объясни мне,?— не приказывает. Просит, подходя ближе и ближе, до тех пор, пока между ними расстояние не исчезает. Воздух лопается, словно мыльный пузырь и порывы ветра, они настоящие, Джеком созданные, в лицо Робекки снежными хлопьями врезаются. Она трёт щёки, отступает, прикрывая глаза. Лихорадочно слова в своей голове подыскивая, чтобы объяснить реакцию, которой и быть не должно никогда. Просто вырвалось. Просто. Вырвалось. —?Робекка. —?Да-да,?— голову вскидывает, глаза распахивает широко. —?Эльза. Мы говорили об Эльзе. —?Ты в порядке? —?как часто, ей богу, как часто об этом окружающие интересуются. Наверное, потому что нет ничего хуже, чем разрушение привычного порядка вещей. Но что есть хаос на самом деле? Может, в противовес всему, к чему так стремятся хранители, нужно так и поступить? К хаосу прийти. К беспорядку. Ничего нет лучше тишины. И шёпота нет, шёпота нет. Голос Джека звучит обеспокоенно и Стим испытывает стыд за то, что с минуту назад обвиняла его в том, в чём обвинять и не должна была вовсе. Хотя бы потому, что не вина духа зимы, что Бекка так и не научилась отпускать. Родных, друзей, людей, что дороги и навсегда внутри неё, в её памяти остаются. —?Д-да. Правда, всё хорошо,?— нервно прядь заправляет за ухо. Слишком влилась. Слишком сильно живой себя почувствовала. Не надо так. —?Эльза,?— веки смыкаются, на мгновение, но это необходимо. Не верится до сих пор. Не хочется верить. —?Ты выбрал её, так? —?Ну, да,?— плечами жмёт, как будто это всё объясняет. И поведение, и вылазки бесконечные, и разговоры и эти полувлюблённые взгляды, когда и не поймёшь нравится ему внучка Снежной королевы или за этим стоит что-то ещё, Робекке неизведанное, не прочувствованное. —?Она отличная кандидатура,?— и добавляет, неуверенно на Стим поглядывая, будто бы ожидая одобрения или наоборот. —?Как по мне. —?А как же Сэмюэль и Локи? —?всё-таки вырывается и Бекка, недовольная собой, морщится как от зубной боли. Но раз начала, стоит и продолжить. —?Ты с ними общаешься столько же сколько и с Эльзой, если не больше. Почему же они твоим вниманием обделены? Джек хочет возразить, напомнить, что оба волшебника верны, прежде всего, Снежной королеве, а потом уже себе, но Стим гнёт свою линию упрямо, с каким-то непомерным желанием подгадить, выбесить, из себя вывести. Джеку мотивы эти непонятны. Он чувствует себя не самым лучшим образом под этим тяжелым взглядом и ёжится, желая стряхнуть, выдавить его. Но он лишь отступает на шаг, а затем ещё и ещё. Взгляд Робекки заставляет его отходить всё дальше и дальше, пока его ноги не упираются в край кровати, застеленной нежно-голубым покрывалом. Учитывая, что комната, которую ему выделили, была не такой просторной, как могла показаться первоначально, то что сейчас они делали?— это ходили по кругу. Они двое внутри небольшой комнаты, уменьшая и увеличивая расстояние. Ниточки рвутся, выпуская наружу то, что скрыто было давным-давно, хорошо спрятано. Джеку не хочется знать мыслей Бекки, её переживаний и взглядов на мир, если они вообще есть. Прозвучит эгоистично, но в голове Фроста и так недостаточно места для него самого, чтобы там ещё хоть кто-то поместился. Он дёргает подбородком, хмурится, и посох из руки в руку перебрасывает, раскручивая. Не угроза, предостережение. Пожелание на продолжение беседы в более доброжелательном тоне. Без этих всех яростных порывов, чья основа неизведанная и взявшаяся из головы чужой, набитой своими собственными опилками, отличными от опилок самого Ледяного Джека. —?Если я напугала тебя, то прости, ладно? —?сцепливает руку перед собой, дух зимы уверен, что движение это скопировано, как и все другие. Фальшивое. Взятое из закромов памяти, с надеждой, что использовано по назначению будет. Вот почему Робекки довериться сложно. Вот почему она кажется ненастоящей, сколько не надейся, что внутри неё не программа, не установка на выполнение команд от создателя, а сердце. Настоящее. Бьющееся. —?Да, да, не делай так больше. Это… —?он осекается, губы облизывает нервно, губы растягивает в напряжённой улыбке. —?Это было неожиданно,?— отступать больше некуда, если только на кровать плюхнутся. Привычное движение, привычное для них обоих, но хранитель веселья слишком напряжён, чтобы сейчас делиться воспоминания и ностальгией. Особенно с Робеккой. Особенно, когда в её взгляде нет ни доли искренности. Холодный расчёт. Шестерёнки крутятся, винтики не выпадают, механизм работает исправно. Джек чувствует отвращение, и скрыть его ему не удаётся. Он видит это, осознаёт, когда выражение лица Робекки неотвратимо меняется, но вины к своему потаённому ужасу не испытывает. Её нет, как и сочувствия, искреннего удивления, когда плечи Стим опускаются устало. Она берёт в руки планшет, чтобы, как хранителю кажется, задержать в ладонях хоть что-нибудь, чтобы было. —?Я удивилась, я… не хотела, эм… —?Стим видит, что дух зимы не верит ей. Что он собирается уйти, так и не закончив этот разговор, убеждённый, что у Робекки сбой системы, что в ней что-то сломалось. Но это не так. Она не робот. Не в этом смысле. Не когда дело касается чувств. Особенно чувств к Эльзе. —?Джек послушай. Я знаю Эльзу не первый год. Знаю слишком хорошо о том, что все последние лет тридцать королева пытается подыскать ей хорошую кандидатуру… ну знаешь,?— она запинается, замечая, как Фрост удивлённо брови вскидывает. Для него неожиданностью был этот поворот течения разговора. Не хватало ещё, чтобы Робекка эту тему затронула. Хватит уже, наслушался. Стим делает неопределённые пассы руками, не зная какими словами выразить своё эмоциональное состояние по этому поводу. По поводу выбора мужа для своей подруги. Да, именно. Подруги. Робекка не оговорилась. —?Я слышал,?— Джек кивает, всё-таки, наконец-то, решившись присесть на край кровати и, ноги вытянув, положил посох рядом с собой. Не разжимая пальцев. Взгляда со Стим не сводя. Она вздыхает тяжело. Она вздыхает понимающе. Вести себя неадекватно?— это не её профиль. Большую часть своего времени. Это просто от холода. Это просто от мыслей. Как будто их может мало быть. Даже в голове Робекки их предостаточно. —?Ты ведь знаешь, что Снежная королева считает тебя хорошей кандидатурой, правда? Фрост задумчиво чешет переносицу свободной рукой. —?Бекка, напомни, пожалуйста, сколько мы уже здесь находимся? Мне кажется, за всё это время о том, какой я важный и дорогой гость, Снежная королева упомянула чаще, чем я мог бы сам самостоятельно сделать на протяжении всей жизни. Стим хихикает, но Ледяному Джеку не до смеха, если честно. —?К чему я виду. —?Да, я бы тоже хотел знать,?— подносит запястье к глазам, словно бы время сверяя по невидимым часам. Такие существуют, правда, их Хиро изобрёл, но едва ли он подарил бы экспериментальный образец Джеку. —?Бал то, не за горами, опоздаем ещё. —?Так вот. Эльза исправно все эти тридцать лет отвергает перспективных мужей и… Что это ты тоже знаешь? Ледяной Джек, чьи уголки губ поднимаются вверх в полуулыбке, отрицательно качает головой. —?Тридцать лет. Аплодирую стоя,?— он хмыкает, зарываясь пальцами в волосы на затылке. —?Я думал, Снежная королева выдаст её замуж в первые полгода, а тут вот оно что… —?Говоришь так, словно понимаешь. Ледяной Джек задумчиво чешет подбородок. —?Хм, на самом деле, да. В книге о ледяной магии, есть целый раздел, посвящённый, цитирую, династии волшебников, в чьих жилах течёт предрасположенность к магии льда и холода. —?Не удивлюсь, если эту книгу написала сама королева. —?Думаю, книгу написал Дьюи, но он мог сделать это, опираясь на рекомендации Снежной королевы. —?Вполне сносная версия. Верю. —?Ага. Они замолкают и на этот раз тучи над их головами не сгущаются, густое напряжение между ними, давящее на плечи и грудь, не сковывает, позволяя дышать, позволяя пелене отступить, выслушать собеседника. Робекка присаживает на стул напротив Ледяного Джека, руки на колени складывает, глаза опустив. От былого задора и следа не остаётся и недоверие, волнами исходящее от духа зимы сходит на ?нет?. Может совесть и не прогрызает его изнутри, ведь он ничего плохого не сделал, правильно? Он не ожидал такой агрессии на свои слова, Робекка даже не скрывала того, что была недовольна. И Ледяной Джек был готов признать, то, что возможно вместе с удивлением, он испытывал и толику страха. Совсем чуть-чуть. Никто и не заметил. Наверное. У стен есть уши, у Стим есть глаза. В общем-то… Фрост старательно откидывает от себя безумный круговорот мыслей, когда Бекка снова начинает говорить: —?Северянин никогда не уточнял, что я должна делать в той или иной ситуации, когда ты определишься с выбором подопечного или возможно у тебя будет краткий список. Краткий, Джек,?— указательным и большим пальцем она показывает, насколько он должен быть кратким. —?И не делай такое лицо, я видела, как ты засматривался на некоторых студенток. Я уверена где-то этот список существует. Возможно, что даже в твоей голове и нигде больше. —?Да за кого ты меня принимаешь? —?в его голосе нет раздражения, лишь беззлобная насмешка и Бекка рада, что конфликт между ними удалось погасить. Конфликт, виной которого стала она сама и её несдержанность. Её страх и мысли, что оказались материальными, а она к ним не готовой оказалась. —?В любом случае, не думаю, что… он будет доволен твоим выбором. Скорее даже… он будет удивлён… я бы даже сказала?— удивлён безмерно. —?Почему? В чём разница между Эльзой и любой другой ученицей? —?и, подумав, поправил себя. —?Учеником. Да хоть даже тем же ледяным драконом. Неужели есть определённый запрет на людей, которых я могу выбрать? Это несправедливо. Робекка хмыкает, ноги вытянув, но быстро меняет положение, подпирая голову руками, упираясь локтями в колени. Пальцы нервно постукивают по полированной поверхности щеки. Джек всё ещё удивлён, всё ещё заинтригован, и отступать ему не хочется. И пускай до бала этого пресловутого осталось совсем чуть-чуть, им разборы полётов ни к чему, им вовремя появиться нужно, рука об руку. ?Мы же союзники??— напоминает себе Джек. Компаньоны. Сотоварищи. Сторона у них одна должна быть. За добро. За веру детскую. За единое мнение в выборе себе помощников. —?Дело не в Эльзе, как таковой, дело в статусе, который она занимает. Джек качает головой, пыхтит задумчиво, зажимая переносицу, проведя кончиками пальцев по подбородку. Другими словами, всеми силами создаёт видимость мыслительного процесса. —?Она принцесса,?— ему приходится подыскивать ещё варианты, когда Робекка остаётся недовольна ответом. —?Она внучка Снежной королевы. Она ледяная волшебница. Она… та, кому безуспешно пытаются подыскать мужа. Бинго. —?В точку, Ледяной Джек,?— Стим хлопает в ладоши и звук этот оказывается неожиданно громким, до скрежета, до боли. Фросту хочется вырвать это из себя. Ощущение. Осознание. Частицы чего-то такого, что принадлежат ему не должно никогда. Он жмурится. Образ Робекки рассыпается под веками, искорками, маленькими светящимися бабочками, что прямо под кожу, под рёбра, сердце сжимая. Цепью сдерживая. Крик. Сдерживая крик. Не его, не Ледяного Джека. Это кричит тень. Тень в его голове. Кричит безмолвно, нашептывает, щекочет за ушами, касаясь затылка. О том, какое он ничтожество, что подопечного выбрать не может. Сколько времени тут провёл, сколько потратил, чтобы… чтобы… Робекка касается его плеча, сжимая пальцами сквозь ткань толстовки. Он чувствует кожей холод оболочки Стим и дрожит. Но от холода ли? —?Я не собираюсь,?— он сглатывает. —?Я не собираюсь жениться на ней. Я… —?Джек, это другое. Ты и сам знаешь, говорил же, читал. Замужество это другое. Это традиции, это определённая ответственность, что возложится на плечи, если попросить руки особы королевских кровей. —?Тогда почему мы говорим об этом? —?обрывает грубее, чем хотелось бы. Переполненная неясными мыслями, Стим ногой топает, недовольная тем, что её не понимают и смысл её туманных, лишённых определённой конкретики фраз, до Фроста не доходит. —?Потому, что жених и наставник это не одно и то же,?— с нажимом, словно гвозди забивает, словно до Ледяного Джека не сразу могла бы дойти такая простая данность. —?Но не для Снежной Королевы. Дух зимы хочет сказать, что прекрасно осведомлён об этом, что не нужно ему как маленькому повторять очевидных вещей, но ведь это не так. И он осекается, вскидывая голову, осматривая Робекку с головы до ног, будто видит впервые, отмечая отдельные детали, а не весь её образ в целом. Стим косится на часы, осознавая, что она уже достаточно сильно отвлеклась от сборов и надо бы поторапливаться, а не ходить вокруг да около. Но кто же виноват, что вот так всё закрутилось, завертелось, и отступить, значит, замять эту тему до, Луноликий знает, каких времён. —?Для королевы главное, чтобы человек,?— да кого она обманывает? Хоть король горных троллей, лишь бы титул подтвердил соответствующей бумажулькой. У горных троллей вообще есть такие? —?имел могущество в определённых кругах. Чтобы его имя было на слуху. —?Но я… я никто. —?Ты был никем, Джек. Но всё изменилось после того, как ты хранителем стал. Твой статус сделал тебе имя. И, пожалуй, победа над парочкой могущественных злодеев. Об этом госпожа Метелица, вспоминает хранитель веселья, не уставала повторять, ловко смешивая оскорбления с похвалой, как умела только она одна и Зубная Фея отчасти. Раньше Фрост не мог понять, отчего так, раскрыть её замыслы ему было не под силу, маловато опыта, но сейчас, сейчас Джеку страшно становится от того, что же в голову хозяйки ледяного дворца взбрело, взбредёт и взбрести может. —?Эльза должна была догадываться, что любимая бабуля будет иметь определённые планы на тебя всё это время, стоило Северянину весточку отправить. Робекка никогда не признается, что сама знала об этих планах из первых рук. —?Оттого она и крутилась вокруг меня. —?Как будто ты не догадывался об этом. Не мог же не догадываться. Книжки умные читал, беседы вёл, что с принцессой, что с королевой. —?Ну, я думал, что это всё несерьёзно… —?дух зимы выглядит смущённым и сбитым с толку. На какое-то мгновение Робекки становится его жалко. Руки расцепив (и не заметила, как пальцы вновь соединила в замок перед собой, в защитном жесте), позволяет им повиснуть плетями по бокам напряжённого тела. Застыв в нерешительности, ни шаг вперёд сделать, ни назад отступить. Да и времени на эти раздумья у неё нет. —?Не важно, что ты думал, Джек. Это сейчас не важно. Я просто… хочу, чтобы ты был осторожен в своих действиях и решениях. Сейчас в кругу существ волшебных, существ теневой стороны, ты фигура значимая. Просто Северянин слишком хорошо прячет тебя, дожидаясь окончания церемонии,?— церемонии, которая ещё даже не наступила,?— когда ты сможешь стать полноправным хранителем со всеми полагающими финтифлюшками. Слово такое отличное от стиля всей кропотливо выстроенной речи Робекки заставляет Джека прыснуть от смеха против своей воли, закрыть лицо руками, но нервное напряжение слишком сильно и вот уже новая волна хохота вырывается наружу. Хранитель веселья сгибается пополам, тряся головой, смаргивая выступающие слёзы. Стим недоверчиво рассматривает его белоснежную макушку на предмет видимых повреждений и к своему огорчению не находит оных. Мозги через уши вроде не вытекли, черепная коробка не взорвалась. Что не так? —?Прости, Бекка, прости,?— хихикает Фрост, пытается спешно дыхание выровнять, тараща глаза. —?Это просто… просто стресс, я думаю. —?Он тебе свойственен разве, Ледяной Джек? —?изгибает бровь вопросительно. —?О, да, я же не камень какой-нибудь. —?Ох, мы опять отвлеклись, а ты всё ещё не одет,?— дух зимы пытается возразить, но Стим обрывает его на полуслове суровым взглядом и заставляет нехотя шевелиться. Сама Робекка облачается в бальный наряд куда быстрее хранителя веселья, хотя и прошло немало времени с тех пор, когда она последний раз лихо отплясывала под руку с улыбчивыми кавалерами в одном из многочисленных парадных залов ледяного дворца. Тело помнит, и дело, может быть, даже не в роботизированной сущности. Поправляя маленькую шляпку, которую надо бы уместить на левой стороне её головы, она снисходительно улыбается, когда в отражении зеркала замечает, с какой ненавистью Ледяной Джек пытается справиться с галстуком-бабочкой. —?Давай помогу,?— дух зимы замирает, когда Бекка оказывается так близко и пристыженно отводит взгляд, закусив внутреннюю сторону щеки. —?Что такое? —?Думаешь, мне стоит поискать другую кандидатуру? —?он нервно облизывает губы, с преувеличенным вниманием рассматривая носки своих начищенных ботинок. —?Оставить Эльзу в покое и… —?Джек, послушай. Моя вина в том, что я напугала тебя, отреагировав неправильно на твой выбор. Прости за это,?— пальцы проворно скользят по ткани, заворачивая её, закручивая, словно Бекка делала это не раз. —?Нет ничего плохого в Эльзе, она не зверь, и характер у неё не такой, как у излюбленной бабушки,?— проблема скорее в самой Снежной королеве, в её извечном желании угнаться за традициями, которым в наши дни никто и не следует, остаётся не озвученной, но осознанной ими обоими. —?Она хорошая, я знаю её сколько лет. Но что самое главное. —?И потом, время, как обычно, не на нашей стороне. И раз сердце у тебя к Эльзе тянется… —?связь ведь не на пустом месте берётся. —?То так тому и быть. —?А если это просто симпатия и ничего больше? —?Тогда быть тебе её суженым на радость Снежной королевы. Джек хмыкает, но Робекка готова поклясться, что видит румянец на его щеках, проступающий на лице до кончиков ушей и вниз, под подбородок, к шее. Она задорно хлопает его по плечу, радуясь собранному по кусочкам хрупкому миру между ними. А после, когда все приготовления были выполнены, а Джек смог с первого раза озвучить, когда и в каком порядке использовать столовые приборы, чтобы уж совсем не в грязь лицом перед Снежной королевой и её подданными, Бекка берёт духа зимы под руку и ведёт к двери. У них впереди ещё целый вечер. У них впереди ещё целый бал.*** Горные вершины подобно ручищам стража-великана, что прячет нежный цветок от лютых морозов, впускают в свой мир неохотно и с недоверием. Марианна понимает и не в обиде: слишком долго не была здесь, не напоминала о себе, магию не обновляла. Мороз крепчает, щиплет за щёки и фея сильнее в шубку кутается. Крылья за её спиной сложены и спрятаны, отчего-то этот сложный путь она проходит на своих двоих, оставляя во дворце и шар-телепорт, подаренный Северяниным, и верных спутниц помощниц, с которыми любая дорога становиться легче. К полутьме тяжело привыкнуть и Марианна щёлкает фонариком, не желая оступиться сослепу и упасть. Луна едва-едва виднеется из-за туч, отбрасывая тени, искажая пространство вокруг. И пускай снопы снега, подброшенные вьюгой, остались позади?— сквозь толщу скал им не пробиться?— глазам нестерпимо больно. Веки опухли от слёз, а ресницы слиплись. Зубная фея, поднимая очки на лоб, трёт лицо, стягивает сумку с плеча. Другими словами, старается всячески руки занять, чтобы на одном месте не топтаться без дела. Как будто кто-то может посмотреть с укором и застыдить, и правда ли. И смех, и грех прийти на могилу, привычную язвительность растеряв и гонор. Волнение?— извечный спутник, и сердца удары глухо отдаются в висках, причиняя не меньшую боль, чем хранительница испытывает ежедневно. Скрывай, не скрывай?— наружу просочится, питательным веществом для местной экосистемы станет. Тени шепчутся между собой, Марианну приветствуя. Стражи этого места незримые, выступают нехотя, показываться не желая, отвыкли, забыли, врагом считают, да противником. Фея фыркает, но тихонечко так, весь запал растеряв и желание. Склоняет голову в почтительном поклоне, улыбается уголками губ и дышать как-то легче становится. Мысли не озвученные обретают форму, скорлупа трескается, фантомная рукоять меча обжигает ладонь. Непривычное чувство, словно и не принадлежащее ей вовсе. Одна из теней разгневанно порыкивает, вставая на задние лапы, желает прогнать. —?Эй-эй, это я. Тише-тише, я здесь,?— и никого больше, ни единой души. Хранители не желанные гости здесь, едва ли кого-то ещё непокорный дух, природная стихия потерпит рядом с собой. Марианна присаживается на холодный камень, тень движения её копирует без зазрения совести, но это лучший способ узнать, это лучший способ напоминать. О себе, пожалуй, и о том, кто заперт здесь, под толщей безжизненного камня. Выцарапанные буквы заклинания древнего. Слёзы и мольбы. И шёпот, шёпот, просящий, умоляющий не отпускать, не оставлять одну. —?Прости,?— кусает губы, слова даются с трудом. Говорить здесь, почти не ощущая воздуха, становиться нелегко. —?Прости, за то, что меня не было так долго. Тишина не давит ничуть, на самом деле хранительница воспоминаний не видит ничего плохого в том, чтобы просто находиться здесь, в окружении безликих стен и не менее безликих теней. В ожидании чуда, а может быть просто, отрекаясь от проблем и забот, ощущая себя ничем, снежинкой, которой отчего-то растаять на ладони не суждено было. В чужом тепле раствориться, позволить себе в чужом холоде остыть. —?Джек опять набедокурил, видел бы ты его,?— Марианна чуть вытягивает ноги, они гудят от усталости, но эта боль отрезвляющая, проводящая в чувство, не дающая себе забыть и забыться. Единственная причина, заставляющая работать на износ. Чтобы жить, чтобы выживать. —?Серьёзное задание ему выпало, нельзя оплошать. Марианна не хотела говорить о хранителе веселья, но как-то само собой вырвалось. Её не осудят, наоборот, дадут шанс выговориться, поэтому, почему нет? В чём-то Северянин действительно прав, она волнуется, переживает за Ледяного Джека. Но лишь только потому что боится, что забытое повториться вновь. Жизнь цикличная и все, так или иначе, возвращается на круги своя. Зубная фея находит себя здесь, среди мёртвых горных вершин, идентичных тем, которые ледяной дворец скрывают от людских неподготовленных взоров, снова и снова. Единственная опора, землю ощупай руками, обрети её материальный смысл, убеждая себя, что жизнь не покинула это место. —?Скоро церемония посвящения. Это так странно… странно, что новым хранителем будешь не ты. Хах, прости. Не хотела напоминать. Марианна смеётся глухо, стирает слёзы в уголках глаз. Она обещала себе не плакать, умоляла быть сильной и себя и своих друзей. Она опора для них, единственный мостик, звено связующее между хранителями и тем, чьё имя не произнести. А вдруг услышит, веки поднимет, сгребая охапкой многовековую пыль и паутину, и выберется из-под толщи горной породы. Сгнившее тело, пустые глазницы, череп обтянутый кожей, ссохшиеся трескучие крылья. И рука, протянутая в просительном жесте. Ухватиться бы за неё и позволить себя вниз утянуть. И мир спасёт от разрушения и сердце, наконец, успокоится и кровоточить перестанет. Тени раскачиваются из стороны в сторону, словно головки цветков под напором ветра. —?Твайла учится, у неё совсем скоро выпускной. Я слышала, она участвовала в благотворительном цирковом шоу, переборов свою неуверенность. Думаю, у неё всё хорошо,?— Марианна всеми силами старается перебороть голоса дрожь, эту мнимую жалость к себе. Желание узнавать больше о девочке, которой суждено жить бок о бок с миром хранителей в неведении, подобно занозе?— вытащить не удаётся, вот Зубная фея и бесится и себя изводит, возвращаясь к этому каждый раз, не отпуская, не пытаясь вперёд идти. Головой-то она понимает, что смириться и отпустить?— лучшее решение из всех возможных, но тогда почему она всё ещё здесь, всё ещё продолжает делать это. —?Она такая красивая, ты бы видел её,?— пауза. А стоит ли говорить? —?У неё твои глаза. И не только. Марианна видела Твайлу несколько раз, пускай это были всего лишь совместные селфи в телефоне Робекки. Зубной фее даже смелости не хватило, чтобы её страничку в социальной сети найти, не то чтобы встретиться вживую. Да и зачем, спрашивается, прошлое ворошить, причинять себе боль, осознавая прекрасно, что от этого лучше не станет, прошлое не изменится, а окружающие не поймут. —?Отпусти, отпусти, прошу тебя,?— смотрит умоляюще Северянин. Жаль, те же самые слова Марианне произнести смелости не хватит. Стены не услышат их, и эхо в ответ оглушающе не раздастся. Хранитель чудес не будет останавливать, придержит дверь и тихо прикроет её за собой, не поднимая лишнего шума. Не похоже на него, но, кажется, он понимает или, по крайней мере, пытается понять, на поводу пойти, лишь бы Зубной фее лучше от этого стало. Но станет ли? —?Учудила недавно, знаешь,?— в стене застряла, говорят. Или в двери, пытаясь сквозь замочную скважину просочится. Слухами земля полнится и Марианна их единственный слушатель. —?Освоила магию тени. Вся в тебя. О личной жизни не спрашивает, пытается по течению плыть, но интерес, притупленное любопытство, давно позабытый инстинкт поперёк горла встаёт?— не вдохнуть, не выдохнуть. Вот и захлёбывается. В слезах, в сомнениях, в страхах. Приходы сюда не помогают. Не помогают, потому что лишь на время притупляют боль, увеличивая дозу, часы посещения. Ну, а толку то? В таком случае можно было нанять психолога и выбалтывать события, происходящее в жизни каждодневно, ему, а не надгробию. Марианна рычит, но просит прощения тут же. Помнит, что он не любил, когда она злится на себя. Тени, те ещё голодные псы, жадно тянутся, но ближе к могиле, рядом с которой сидит Зубная фея, они подползти не осмелятся. Скулят тихо, когтями скребутся. Они?— неуверенности Марианны отражение. А это значит, что хранительница всё ещё смириться не смогла, не отпустила. Слабая она, слабая. Ей опасно находиться здесь. —?Я должна быть сильной, как ты учил. Но сможет ли? Справится? Ладони тёплые касаются губ и передают поцелуй прикосновением к хладной плите. Хранительница воспоминаний знает, что ей не ответят, некому отвечать, но всё равно как-то легче верить, что тебя услышать могут. Пускай промолчать, главное чтобы известно было: она помнит, она не собирается забывать.