Глава 7 (1/1)

—?То есть ты хочешь сказать, что старания Ледяного Джека прахом пошли? —?вкрадчиво интересуется хранительница воспоминаний, руки складывает на груди и щурится недоверчиво. Северянину под её взглядом тяжёлым и вдоха лишнего не сделать, не то, чтобы цельное предложение в своей голове сформулировать. Он ёрзает на стуле, все годы прожитые растеряв вместе с уверенностью. Хорош хранитель, ничего не скажешь, но будем честны, Марианне не каждый противостоять осмелится. Благо на стороне Николаса Видия пребывает. Та самая Видия, которая все дни эти, застывшие на календаре подсохшей корочкой, упрямо отказывалась в замок Зубной феи возвращаться к своим прямым обязанностям, лишь бы жалкие крупицы информации о Джеке получить. Достаточно знать, что он жив, здоров, и что его жизни ничего не угрожает. Северянин поспорил бы насчёт последнего, но он предпочитает не вмешиваться в разговор между подопечной и наставницей. Сами как-нибудь разберутся. И надумают, и опровергнут. —?Ты так говоришь, словно он был тайным агентом хранителей, посланным внедриться в доверие Снежной королевы. —?Из Ледяного Джека так себе актёр,?— Зубная фея плечами жмёт,?— так что нет, эту версию мы даже не рассматривали. —?Ты не можешь этого знать, Марианна, я тебя в свой план не посвящал. —?А у тебя был план, Северянин? Прости, но эти счастливые стечения обстоятельств планом назвать с трудом получается. Ну, вот опять. Николас барабанит пальцами по столу, когда Марианна, осунувшаяся и изрядно измотанная, начинает по комнате кружить. Нервное состояние перед близкими ей не скрыть. Да она и не пытается. Северянину подобное поведение кажется подозрительным. Особенно, если вспомнить как обычно Зубная фея к Ледяному Джеку холодна и сурова. Её равнодушие не позволит беспокоится о духе зимы столь явно и… демонстративно? Хранитель чудес знает о чём говорит, когда на боевую подругу смотрит. Круги под глазами, ночи без сна, совсем как у Видии, которая всё отведённое время пялится в потолок, пальчиками сжимая одеяло и комкая. Ник слышит, как она ворочается, места себе не находя. Джеку стоило прикладывать больше усилий в своей миссии и хоть иногда весточки посылать. Да через ту же Робекку, например, как будто она ему откажется в этой маленькой просьбе. Она не такая. Ворчит иногда много (как одна известная не по годам сварливая особа), но помочь никогда не откажется. Это же в её интересах, связь меж ними поддерживать. Зубная фея фыркает озлобленно, худые плечи дрожат и впечатление такое, что любое дуновение ветерка, и Марианна покроется трещинами, на части разломится. Её фигурка тоненькая столь сильных нагрузок не выдержит, и исчезнет она, их упёртая и гордая временами фея. На песчинки распадётся. После такого не соберёшь уже, не склеишь. Северянин мягко утягивает её в объятья, когда она мимо него пролетает, едва отрываясь от земли, то ли сил не хватает выше взлететь уже, то ли головой о потолок стучаться не хочется. Брыкается, фырчит кошкой рассерженной, когда выбраться пытается из медвежьей хватки, но затем, кажется, смирившись с участью своей, с положением, обнимает в ответ, улыбаясь грустно. Николас этого не видит, но для Видии не укрывается ничего. Она смотрит на свою наставницу сконфуженно, вину ощущая за своё упрямство, ничем не обоснованное. Ей ли не знать как тяжело сейчас с детскими зубками приходится, что работы много поднакопилось, а сама ведь отлынивает безбожно, наплевав на свои прямые обязанности, на совесть наплевав, на долг, возложенный на неё клятвой и доверием Зубной феи. Она не может его подорвать, она не может оступиться, особенно когда её наставница переживает столь тяжёлый период. Особенно когда связь между ними, связь наставницы и подопечной, тонкою нитью натягивается. И лопнет вот-вот. Всё то же дуновение ветерка. Фея быстрого полёта трёт лицо, отворачивается, зная, что Зубной фее не по нраву будет ни проявление её слабости, ни лицезрения чужой. —?Ну, всё-всё, Ник, ты можешь отпустить меня,?— стучит по его плечам, не прикладывая силу, просто привлечения внимания ради. Северянин кряхтит, руки расцепляя, уж больно ему по душе крепкие объятия. Хранитель улыбается, а причина тому смягчённый взгляд Марианны. И сама она не такой потерянной выглядит. Верно говорят мудрецы: объятия?— лучшее лекарство. Почему никто не пользуется ими по назначению? Лишь бы всё извратить. Одним словом ?люди?. А ещё монстры, фэйри и духи. —?Скажи, что у тебя есть план,?— Зубной фее не до филосовских размышлений. Она твёрдо намерена старшему хранителю мозг проесть своим беспокойством. Как будто до этого мало желающих было. Напомнить о том, что Рождество настанет вот-вот или не стоит? —?Пожалуйста, скажи, что ты не импровизируешь на ходу,?— а после совсем тихо добавляет, словно себя пересиливая,?— и не подвергаешь жизнь духа зимы опасности. Брови хранителя чудес вверх ползут. Видия икает от удивления. —?С чего ты решила вообще, что с нашим Джеком что-то случиться должно? —?Он нагрубил Снежной королеве, так? Не один раз нагрубил. Я вообще удивлена, что он до сих пор жив, ходит по ледяному дворцу без особых телесных повреждений. —?Ну вот не надо тут, Снежная королева не тиран какой-нибудь,?— Марианна скептически закатывает глаза. —?Максимум, что она попыталась бы сделать, так это заморозить Джека. И ничего бы у неё не получилось,?— добавляет Николас поспешно, зацепив на себе встревоженный взгляд Видии. —?Не будет она его убивать, успокойтесь вы обе. С Джеком всё будет хорошо. У Зубной феи выражение лица такое, словно она старательно пытается до всех донести мысль, что плевать она хотела на хранителя веселья с высокой колокольни и ещё выше, если потребуется. Видия переживаний своих не скрывает (как и все здесь, между прочим). Места себе не находит на краю стола, ноги скрестив, руками назад оперевшись. Так и хочется ткнуть спичкой, чтобы отмерла, наконец, улыбнулась, эфемерную вуаль чёрной грозовой тучи стянула с себя. —?Я вас умоляю, ничего же не случилось. Что вы все такие напряжённые? —?Ага, как же,?— Зубная фея недовольно взмахивает крыльями, создавая мощные потоки воздуха вокруг себя, заставляющие лёгкие вещи на столе Северянина сдвигаться со своих мест. —?Ледяной Джек не в состоянии уследить за собственным языком, а Снежная королева легко прикончит его, если ей надоест с ним нянчиться. Скажешь, нет? —?А вот и скажу,?— сгребает бумаги в одну кучу, а инструменты, кисточки, лекала разных форм и размеров в другую. —?Она не дракон какой-нибудь, не пещерный тролль. Ты преувеличиваешь, Марианна. Хватит шарахаться от неё и чудовищем выставлять. —?Да, ты прав, она не чудовище. Она намного хуже. Северянин недовольно подходит к окну, но шторы закрыты плотно, время позднее, и вглядываться в темноту кромешную нет большого желания. Как и теперь присутствие этих крылатых балаболок. —?Ты опять за своё? Мне не нравится обсуждать подобное с тобой. —?Отчего же? Может, потому что ты правде в глаза посмотреть не в состоянии самостоятельно? —?Северянин поджимает губы в тонкую линию, хмурит брови, но Зубная фея сейчас чёртов бронепоезд, у которого отказали тормоза. Остановиться бы не смогла, даже если захотела бы. —?Пора уже понять, что это уже не твоя Снежная королева, она свою сторону давно выбрала. Марианна выпаливает последнее быстрее, чем осознаёт, что сказала. Николас будучи в процессе подготовки очередной пламенной речи, сникает, сдувается словно воздушный шар. В глазах его, бесконечно мудрых и уставших от рутины, серости и тленности бытия, мелькает что-то такое, противоречивое ему и чуждое, заставляющее Марианну стремительно подбежать к нему, за руку чужую уцепиться. Хватка настолько сильная, что синяки останутся, но фея угрызение совести потом испытает, а сейчас и слова вставить не даёт, бормочет торопливо: —?Прости… Северянин, прости. Я просто… Ты же знаешь, я не хотела, я…. я никогда бы не имела это ввиду на самом деле и… и… всё не так, я просто… Её голос слабеет, пока не стихает совсем, оставив после себя горькое послевкусие. И всему виною не Ледяной Джек, конечно же. Бог с ним, с духом зимы. Лишь бы выжил, лишь бы выбрался. Лишь бы крови на руках госпожи Метелицы больше не стало. Ник понимает это как никто другой, и даже больше остальных. И потому обиды нет в нём. Если кого и осуждать, то только самого себя, но хватит ли на это сил? Едва ли. Он осторожно свою руку освобождает из плена цепких пальцев, чтобы затем мягко усадить Марианну на стул. Хранитель гладит её плечи и худую сгорбленную спину, когда Зубная фея, потеряв опору всякую, ломается внутренне и, не скрываясь более, не сдерживаясь… плачет. Лицо закрывает ладонями, всхлипывая, воя, словно зверь какой раненый, горем убитый, раздавленный. ?Ты сделал это снова? ?Ты доверился ей, признайся же, что ты снова ей доверился? Марианна никогда подобного Северянину не скажет, она слишком уважает его, она слишком любит своего старого друга. Но и Николасу неплохо бы самому это понять, в себе разобраться. Но перво-наперво хранительницу воспоминаний успокоить. И не только у него эта задача первостепенна. Перебарывая робость и страха ростки, Видия взлетает поспешно. Крылышки феи издают неприятное жужжание, слишком сильно давящее на барабанные перепонки, и она поспешно присаживается на плечо хранителя чудес, съезжает по его рукаву вниз, и таким нехитрым образом до запястья Марианны добирается. Оно невообразимо худое и узкое, Видия уверена, что если бы интереса ради или ещё по какой прихоти решила бы руками до пяток достать, прогнувшись в спине и колесо своим телом образуя, то и то была бы шире, чем запястье её наставницы. Марианне щекотно от прикосновений миниатюрных пальчиков становится, она отнимает от своего лица ладони медленно, старается сильно рукой не трясти, чтобы, повисшая на ней Видия, вниз не свалилась и травму не получила. Всё-таки, она одна из лучших её помощниц, куда же без неё? Фея быстрого полёта бросать хранительницу отказывается, беря на себя роль, если не подушки, в которую всегда можно выплакаться, в силу своей миниатюрности, то хотя бы назойливого таракана, который грустить не даст. Привлекать внимание надоедливым мельтешением?— это она умеет, это она запросто. Свободной рукой Зубная фея аккуратно поднимает феечку, двумя пальцами схватив воротник её жилета. Видия обиженно скрещивает руки на груди, болтает ногами, и Зубная фея хихикает, рассматривая недовольный вид подопечной на уровне своего лица. ?Не куксись, крошка, я благодарна за все твои старания??— говорят её глаза, сама же она произносит: —?Как не профессионально, Видия, ну что за детский сад? —?голос Марианны срывается, слова даются ей с трудом и она, утерев щёки протянутой Северянином салфеткой, комкает её безжалостно, глаза опуская. Феечка гладит тыльную сторону ладони, хотя ей и не очень удобно делать это в таком положении. —?Лучше бы ты работала столь же усердно, как и пыталась меня в чувства привести… Ай! Ты меня ущипнула? Поверить не могу. Ай-ай-ай! А ну тихо, тихо я кому сказала? Разгневанным котёнком Видия старательно пытается высвободиться. Марианна расцепляет пальцы, поддаваясь на уговоры-угрозы от феи быстрого полёта исходящие. Видия взвизгивает, каплей вниз несётся, но, благо, Северянин успевает ладони подставить. Реакции ему не занимать, навыки прошлой жизни из головы не выкинуть. Фея переводит дух и голову поднимает. Улыбается широко, потому что извиняющееся выражение лица наставницы предпочтительнее грустного. Но не фыркнуть недовольно?— всё равно, что глоток воздуха не сделать. Николас помогает ей забраться на стол, где она быстро перемещается к тарелке с леденцами. Зная о том какая подопечная Марианны сладкоежка, Северянин специально распорядился готовить их особым образом, чтобы трудностей с размером не возникало. Пока Видия поздним ужином занята, старательно делая вид, что ничего больше её не интересует, хранитель чудес решает на свой страх и риск почву прощупать. —?Он снова приходил, да? —?Николас знает, как неприятно Марианне говорить об этом, но промолчать?— значит преступление совершить. Наблюдать, бездействуя, пока хранительница воспоминаний увядает на глазах. Зубная фея, помедлив, кивает, но в глаза старшему хранителю смотреть отказывается. Видия, вздыхая тихонько, убирает все свои обиды подальше на верхнюю полку, чтобы тяжелее было до них дотянуться и обратно достать. Она понимает, разговор предстоит серьёзный. —?Ты должна поговорить с Песочником, уверен, он не откажется вновь помочь тебе. —?Нет,?— видно с каким трудом Марианна от помощи отказывается. Словно сомневается до сих пор, а хватит ли собственных сил. —?Нет. Твёрдо и на выдохе. Северянин порывается возразить, но Зубная фея его опережает: —?Сэнди не должен подвергать себя риску,?— опять. —?Вы все не должны рисковать из-за того, что у меня периодически бывают проблемы со сном. —?Римский-Корсаков, периодически? Не уверен, что это именно так называется. —?Просто… Годовщина скоро, ты же знаешь,?— Зубная фея потупляет свой взгляд, теряя остатки спеси. Маски сползают с неё одна за другой, и Видия корит себя за то, что была такой бездушной по отношению к ней, к своей наставнице, переживаний не заметила. Забыла. Проигнорировала. Оставила одну со своими демонами разбираться. Бороться. Справляться. —?Всё хорошо. К Рождеству я уже буду в порядке и твёрдо стоять на ногах. Я не испорчу тебе праздник, обещаю. —?Да плевал я на этот праздник, как и ты на своё здоровье плюёшь,?— ударяет кулаком по столу. Марианна дар речи теряет на пару с Видией. —?Мы говорим сейчас о тебе и твоём самочувствии. Я не позволю страдать тебе в одиночестве. —?Это не первый раз, Николас. Я больше не маленькая девочка, о которой нужно беспокоиться. —?Ты мой друг,?— пауза,?— наш друг, Марианна. В независимости от твоего возраста и положения здесь, среди нас. Ты всегда приходишь на помощь нам, так позволь же помочь тебе сейчас. —?Мы должны думать о Джеке и… Северянин обхватывает её за плечи и трясёт в пол силы, но даже этого оказывается вполне достаточно, чтобы голова феи качнулась по инерции туда-сюда. Лишь бы случайно не отвалилась. —?О Джеке мы тоже обязательно подумаем, как только позаботимся о тебе, хорошо? —?подмигивает, утирает дорожки слёз большими пальцами обеих рук. Длинные ресницы трепещут, а подводка размазывается по щекам окончательно, превращая Зубную фею в тогдашнюю ещё Амазонку, чьё имя гремело на всю Долину фей, страх и ужас на недругов наводя. —?Да и потом, Джек ведь не один, с ним… Марианна смеётся, останавливая речь хранителя движением руки. —?Да-да, слышала я уже эту песню. Не в обиду будет тебе сказано, Николас, но я повторюсь. У Робекки больше шансов сдружится со Снежной королевой и обоюдно с ней на Фроста войной пойти. —?Ты преувел… Так, хорошо. Да, у Бекки хорошие с королевой отношения, но это не значит, что… Чёрт,?— Ник трёт заднюю часть шеи, скребётся пальцами с коротко подстриженными ногтями. —?Я не буду спорить с тобой, Марианна, я просто отправлю тебя к Песочнику и решу твою проблему. —?С чего ты решил, что я соглашусь на это? —?Потому что раньше это тебе помогало. —?Я должна научиться справляться с этим сама, понимаешь? Толку не будет оттого, если я бесконечно буду надеяться на сонный песок Сэнди. Это эгоистично с моей стороны. —?Нет ничего плохого в том, чтобы просить о помощи, Марианна. Делай это хотя бы периодически, пожалуйста. Всем нам будет от этого спокойнее. —?Как скажешь, Северянин,?— хмыкает, запястья трёт, медленно возвращая себе боевое расположение духа, пусть и немного сколотое по бокам. —?Мне пора отправляться назад. Работа не ждёт, знаешь же. —?Всем нам нужно работать. Марианна хмыкает, со словами хранителя соглашаясь лишь частично. —?Держи меня в курсе, ладно? Если случиться, что… —?Я знаю, где тебя найти,?— заканчивает за неё Северянин. Уголки его губ поднимаются вверх, когда Зубная фея в ответ ему улыбается. Петля, стягивающая её горло продолжительное время, начинает ослабевать. —?Я с тобой! —?подскакивает Видия. Голос от волнения набирает обороты. —?То есть я хотела сказать… если ты не против… —?Против ли я, что ты наконец-то займёшься своими прямыми обязанностями? Смешно. Фея взлетает, но, прежде чем покинуть мастерскую Северянина, ждёт, пока её помощница рядом пристроится. Ник уверен, что Видия не первый раз совершает перелёт в одиночку, и едва ли заблудиться, пытаясь до дворца Зубной феи добраться. Ведомая лишь внутренним чутьём, она смогла бы сделать это даже с закрытыми глазами. Стоит ли говорить, что Нику безумно приятно видеть заботу Марианны, пускай и не слишком часто она её проявляет. И от этого, безусловно, она, хранительницы воспоминаний забота, ценнее обычной среднестатистической. Предложение Николаса открыть портал, ведущий прямо ко дворцу горному, Марианна отклоняет с озорною улыбкой, язвя. Хороший знак, считает Северянин, однозначно хороший. Хранительница на прощание машет рукой и крыльями взмахивает, создавая потоки ветра вокруг себя. Бумага начинает со стола скатываться, и Северянин, чертыхаясь, спешит её собрать, в рулоны скатать и распихать по ящикам, в зависимости от ценности и важности каждой. Так же как и с заботой всё имеет свою цену. Цену и ценность. Когда же Николас поднимает свой взгляд Марианны и Видии уже след простыл. Его мастерская кажется ему непривычно тихой. Странно. Разве не этого он и хотел? Тишины. Шорох по углам и звуков, неясных голосов и обликов. Тишины. Может, ему самому к Песочнику за помощью обратиться? Николас поспешно отмахивается от этой мысли, напевая себе под нос весёлую песенку. Оглядев мастерскую, он думает чем бы ему заняться таким полезным. Хиро что ли позвать? В любом случае, это всё, что он может, ожидая новых вестей от Ледяного Джека и Робекки, в надежде, что ими он сможет своих боевых товарищей порадовать и уменьшить свою и чужую тревогу, нарастающую где-то там, под рёбрами, словно замерев в ожидании чего-то грядущего.*** Путь до дворца Зубной феи не близок и утомителен на самом деле, но Видия не жалуется, решив однажды для себя, что это ничем не отличается от ежегодных полётов на Континент. Считается, что феи быстрого полёта выносливее остальных, хотя тут дело конечно, скорее всего, в скорости, а не в чём-то другом. Да и пыльца, дарованная хранительницей воспоминаний, отличается, на крылья иначе действует, укрепляя их, и держится намного дольше, чем пыльца из Долины, для Видии привычная, золотистая. Зарина, её давняя подруга, выбравшая однажды для себя алхимию, а не сортировку мешочков на бесконечном конвейере хранителей драгоценных песчинок, одна из немногих навещающая её время от времени, с огнём в глазах рассказывала, как далеко продвинулась в своих исследованиях. Видии интересно, она бывшую пиратку в миниатюрное кресло усаживает, кружку чая протягивает и слушает, слушает, слушает, новости смакуя. Ностальгии позволяет внутрь себя просочиться, совсем чуть-чуть, чтобы не было желания назад повернуть. Как будто она, и правда, способна всё бросить вот так. Смешно. —?Ой, знаешь, мне до сих пор не верится,?— волосы Зарины растрёпаны, она кудряшки на палец наматывает задумчиво, улыбается широко, хихикает. Видия косится на свою чашку, принюхиваясь. Она фее алхимии и себе из одного чайника наливала, что не так? —?Что я там, а ты здесь. Это так странно… —?Почему? —?Нам тебя не хватает. Динь-Динь ворчит много. —?Динь, я уверена, появляется в Долине ещё реже, чем я. —?Это не мешает ей ворчать. Они смеются, вспоминая былые времена и себя самих, лёгких на подъём и более оптимистичных в прогнозах на будущее. Став помощницей хранительницы воспоминаний, фея быстрого полёта как бы поднялась на новый уровень, взвалила на себя новые обязанности, доселе ею не изведанные. Масштаб шире, нервов меньше?— вот и вся разница. Легко ли ей было? Трудно ли? Сложный вопрос. Но что-то подсказывает, что независимо от того, что об этом думает сама Видия, у её задорной подруги своё мнение сложится. Они могут разговаривать часами вот так. Словно бы ничего не изменилось, осталось прежним между ними двумя. Видия никогда не замечала за собой такого желания, ну знаете, говорить ни о чём, перебирая мелочи, какие-то незначительные события в своей монотонной жизни. Она не жалуется, когда бы ей, у неё и времени-то на это нет, но с Марианной много не поговоришь, хранительница занята, а порой так и хочется вывалить на кого-то все свои мысли, переживаниями поделиться. Время идёт, как говорят, дружба неизменной остаётся. Правда, последнее время, учитывая события, связанные с церемонией Джека, плохим настроением Зубной феи, Видия как-то не пыталась Зарине весточку отправить. Думала, и без того забот хватает, фее алхимии, наверное, не до неё. Но, когда подопечная Марианны делает попытку, подруга отвечает на сообщение охотно, стоит только по экрану своего нового телефона пальцами провести, словно по водной глади. Феечка впечатлениями делится о подготовке к той самой злополучной церемонии, не забывая упомянуть и об остальных событиях, происходящих в Долине. —?…и я ей говорю, руки убери от коробки, а не то рванёт так, что костей не соберёшь… эй, Видия! Ты слышишь меня вообще? —?Да, конечно. Прости, я просто задумалась. —?Ну не удивительно. Всё о Джеке своём думаешь? Видия фыркает, считая подобное замечание глупостью, но и Зарине есть что ответить: —?Мы давно не виделись, и последнее время все то и дело говорят, что о хранителе веселья. Особенно ты. Я волнуюсь. —?Прости,?— феечка смеётся нервно. —?Это всё церемония и… —?Дай угадаю, Ледяной Джек? Ну, Видия… Ты не можешь говорить о нём круглосуточно,?— Зарина обеспокоена и рассержена. —?Никто не может. Как будто он последний мешок с пыльцой или, быть может, твой парень? Лицо Зарины приобретает хитрое, лисье, выражение. —?Он не мой парень. —?Пока нет. Видия, поразмыслив, всё же решается поделиться сомнениями: —?Снежная королева хочет свести его со своей внучкой. —?Что правда? Так это не слухи? —?фея алхимии, в процесс разговора помешивающая содержимое глубокой миски, замирает. —?Ты-то откуда знаешь? Оу, у неё было достаточно времени, чтобы удостовериться в правоте и уверенной быть. Видия не хочет, но продолжает думать об этом. Изводить себя. Злиться. Кулаки сжимает и обескуражено потупляет глаза, когда хранительница коситься на неё раздражённо. У неё дел невпроворот, а тут феечка со своими глупостями тормозит весь годами отлаженный механизм. Видии стыдно, она понимает, что недовольные комментарии получает заслуженно, что ведёт себя, не соответствуя ожиданиям, на которые подписалась самостоятельно с открытым не занятым сердцем. А теперь, толку-то от неё, когда она витает в облаках круглосуточно? Зарина подтвердит, под каждым словом подпишется, что, да, верно, не на то Видия свою энергию растрачивает, не тем помогает и поддержку оказывает. Но разве от этого что-то изменится? —?Он твой друг, я понимаю всё,?— фея алхимии устало присаживается на кровать, ногами в сапожках болтая туда-сюда. В руках у неё листочек в трубочку скрученный. Она разглаживает его и снова заворачивает. И так несколько раз во время разговора. —?Но не кажется ли тебе… —?Он спас меня тогда. Помнишь, когда нас похитили из дворца? —?Серьёзно? Почему я узнаю об этом только сейчас? Видия! —?Мне не казалось это важным… До этих пор,?— прижимает ноги к груди, укладывая подбородок на колени. У феи есть какое-то время, может быть, минут двадцать, прежде чем начнётся новая смена и Марианна заставит её работать. Ну, как заставит, поправляет себя Видия. Они уже не один раз обговаривали это?— что всё здесь происходит на добровольной основе и если она захочет (на этих словах взгляд Зубной феи мягким становиться и словно понимающим), то всегда уйти сможет, в Долину фей вернуться. Но Видия не хочет. Не только потому, что вину чувствует и быть может предательство за то, что обещание своё до конца выполнить не смогла, нет. За годы, проведённые здесь, в мире другом, в мире верой детской наполненном, она прикипела, привязалась и к наставнице своей сварливой и бесстрашной, и к добродушному Северянину, прекрасному лидеру и человеку, что любовью к своим близким наполнен и надеждой. И пусть с другими хранителями она не так часто пересекается, всё-таки собрания такие, можно сказать чрезвычайные, происходят, слава богу, не часто, к ним Видия питает безграничное уважение и желание учиться чему-то новому, их поступками вдохновляться. —?А что изменилось? —?Зарина выглядит искренне заинтересованной. Ей видимо покоя этот Ледяной Джек не даёт, которого она никогда в жизни не видела, но все сейчас о нём в Долине фей только и говорят. Видия понимает, что лучше своими бесконечными вздохами и монологами о хранителе веселья не делает, но наперекор самой себе идти сложно, порой и не получается совсем. —?Не знаю. —?А раньше ты пересекалась с ним? До того, как он хранителем стал. —?Едва ли,?— Видия закрывает глаза пытаясь вспомнить, хоть что-нибудь, но самое первое, самое яркое воспоминание?— это прочная решётка клетки и испуганно кричащие феи кругом, одна за другой исчезающие в утробе мерзкого существа. А затем руки Джека, закрывающие её, спасающие от этого первобытного страха, не согревающие, но дающие защиту. Лучики света отражаются в его широко распахнутых голубых глазах, и Видия тянется за ними, тянется, цепляясь за чужие тонкие пальцы. —?Зубная кроха, ты в порядке? Кивает быстро-быстро, не смея взгляда отвести. Это был первый и последний раз, когда она позволила Ледяному Джеку так назвать себя. Это его игривое ?малютка?, с нравом Видии никак не вязалось, и она просила называть её просто по имени. Хранитель веселья согласно кивает в ответ. —?Он нравиться тебе, Видия? —?интересуется Зарина, на этот раз серьёзно, внимательно следя за выражением лица своей подруги. Ни один мускул не дёргается, фея моргает, а затем медленно качает головой из стороны в сторону. Облизывает губы, елозит, вздыхает тяжело, словно к себе прислушивается, словно самой интересно, что думает по этому поводу. —?Нет. Я… Я думаю, что нет. —?Точно? Ты ведь понимаешь, что нет ничего плохого в том, чтобы… Видия знает, что Зарина хочет сказать, кого в пример хочет привести. Нет таких законов, запрещающих феям любить кого бы то ни было, что сородичей своих, что существ иных рас, от фей отличных. У Видии тоже пример своей есть, и он её не радует совершенно, и в подробности вдаваться она не хочет, ситуацию разъяснить, может потому что не до конца ещё сама разобралась во всём этом, не осознала весь эмоциональный спектр, в грудной клетке бурлящий, подобно вулкану. —?Я видела его воспоминания,?— обрывает Зарину на полуслове, не давая и дальше мысль свою развивать. Фея алхимии осекается, вся подбирается словно, меньше становиться, хотя куда уж там. Подползает ближе, когда голос Видии понижается до шёпота. Фея быстрого полёта морщится, признавая свою слабость. Покалывание и дрожь по всему телу, пульсация в висках. Да, это определённо слабость. Выдыхает отрывисто, замечает на себе задумчивый взгляд Зарины. —?Ты… так, ладно, не сейчас… эм… воспоминания Ледяного Джека? Хорошо. Разве это что-то запретное? —?О, нет, я не думаю. Просто,?— Видия старательно подбирает слова, морщится от наступающей головной боли. В последнее время она всё чаще и чаще жалуется на неё. —?Просто… Я что-то почувствовала в тот момент. Не знаю, как это объяснить. Это сложно. —?Ты сама видела его воспоминания? —?Зарина немного разбирается в том, как работают детские зубки, но она не знает всех тонкостей и поэтому интересуется, пытаясь лучше в происходящем разобраться. —?Ему сказала, что нет. —?А на самом деле? —?Это сложно объяснить,?— фея быстрого полёта, руками разводит. —?Я пыталась как-то отстраниться… Не брать на себя это всё… Поэтому в одном отголоски, картинки яркие. Зарина недоумённо вскидывает брови, пытаясь нащупать направление разговора, к чему фея быстрого полёта хочет в итоге привести. —?Я скорее почувствовала, чем увидела,?— Видия нервно теребит край своего жилета, ткань перебирая пальцами. —?Обычно, мы же часто это делаем, эм… считываем воспоминания и… К этому привыкаешь? Знаешь, чтобы мозг не перегрузился, чтобы лишней информации не было. —?Да-да. —?Детские воспоминания забываются со временем. Это ведь нужно не нам, а детям,?— впечатление складывается такое, словно Видия пытается не Зарину, а саму себя убедить. —?И? С воспоминаниями Джека было всё иначе? Видия на самом деле не уверена даже. Эмоции, обуявшие её в тот момент, когда они застряли в том ледяном ущелье, были чужеродны и словно ей и не принадлежали. Всё что она могла сделать?— это стараться не так сильно дрожать и стучать зубами, Джеку и так плохо от осознания того, что он её согреть не в состоянии. Помощница Зубной феи понимала, на задворках сознания, быть может, чутьём своим феечьим, что дело не в ней совсем, а в духе зимы, который, как и она, заперт здесь, обессилен и в поддержке не меньше Видии нуждается. В карман толстовки залезает не в поисках тепла, а потому что внутренняя её часть, изменившаяся с тех самых пор, как она подопечной стала, переросла себя прежнюю, подталкивает, шепчет, что есть там то, что и ей и Ледяному Джеку сможет помочь. Футляр золотистый, узорами украшенный, ромбиками разноцветными, а сбоку изображение мальчишки. Волосы тёмные, взъерошенные, улыбка широкая, глаза карие, распахнутые широко, в мир смотрящие с радостью и восторгом. Что-то изменилось в Джеке Ледяном, срослось и исправилось. То ли лучики света в глаза, то ли пряди серебристые, то ли одежда, покрытая инеем. Видия, не задумываясь, хотя на самом-то деле, проделывает такое раз не тысячный, а всего лишь пятый-седьмой. Детские воспоминания, они хрупкие, ослепляющие по своей натуре. Пусть и чувствуешь всего лишь маленькую часть, отголосочек, чтобы с ума не сойти, в чужой жизни и реальности не потеряться. Марианна не доверяла ей, после первых нескольких раз шутила, что блины блинами, а осторожнее в этом деле нужно быть. Повторяла, что не свои это воспоминания, чужие, а значит пропускать их сквозь себя не нужно, в себе оставлять, словно приобретённое, купленное, принадлежащее одной единственной. —?Запутаешься, выхода не найдёшь. Не рискуй, всё прочувствовать не пытайся. Толку от этого мало будет,?— протягивает ревущей феечке пачку салфеток, говорит строго, а в глазах крупицы понимания и, быть может, сожаления. Видия не знает. Видия не разговаривает с Марианной толком. Та, зарываясь в делах, словно трудолюбивая гусеница, и белого света не видит. Погребая себя под многочисленными стопками книг, а если незачем искать что-то, мало ли что бывает, зубки собирает, помощницами командует. Дел и вправду невпроворот, как сказала однажды ?не один день в году работаем?. И Видии стыдно становиться и страшно, что она ожиданий не оправдает, поручения не выполняет. Ведь это её задача основная, Зубной фее помогать, сохраняя баланс тем самым, его поддерживая. Всё это имеет смысл, всё в этом смысле кроется. А Видия, она теряется, путается, ведёт себя непрофессионально. Не мешкая, за работу принимается, мечется, напрягая крылья, да так, что Зубная фея просит её притормозить. —?Всё равно просиженных часов не восполнишь,?— хочет сказать, что перед смертью не надышишься, но решает опустить чёрный юмор, и без него тошно и тоскливо, когда из рук всё валится. —?И такое бывает. Знаешь, не получается ничего и всё тут. Их разговоры, между наставницей и подопечной, до смешного неловкие, словно они друг другу люди чужие, несколько веков бок о бок не живущие. И смешно Видии и грустно, когда Зубная фея подбодрить её пытается, по плечу хлопает осторожно, чтобы не сломать чего, не вывихнуть, всё-таки они с ней не соразмерны друг другу. Отличаются, под каким углом не взгляни, и мир окружающий, кажется, воспринимают по-разному. И сколько бы Видия не старалась, понять она Марианну до конца никогда не сможет. Но фея быстрого полёта старается, возможно, даже слишком, когда Зубная фея отмахивается от неё неловко, бурчит себе что-то под нос и отправляет в маленький городок, почти посёлок, лишь бы людей не так много было, шума, который Видию может напугать, рассредоточить. Уж сколько времени прошло, казалось бы, на этой должности, а ей всё равно неуютно, непривычно так близко к людям находиться, так часто в их поле зрения мелькать, опасаясь быть замеченной, пойманной. Возвращаться в банку из-под карандашей Видии не очень-то хочется. Всё это былое, казалось бы, прошедшее, но в памяти сохраняется слишком хорошо и чётко. Марианна потому, наверное, не ждёт от неё чего-то невозможного, звёзд с неба, так сказать. Наставница терпелива, чуточку нравоучительна и надоедлива, но только когда этого ситуация требует. —?Ты не можешь бороться со своими страхами таким образом. Ты не можешь стать сильнее ради кого-то, Видия. —?Отчего же? —?спорит, не соглашается. Грудь тяжело вздымается, капельки пота стекают вниз по лицу, застилая глаза, раздражая кожу, заставляя тыльной стороной ладони вытирать лоб время от времени, отвлекаясь тем самым. —?Очень даже могу. Иногда, очень-очень редко, Марианна уговорам подопечной поддаётся, придирчиво своей арсенал оружия оглядывает, достаёт, что наименее травмоопасно для маленькой феечки будет и позволяет первой напасть. На самом-то деле, Видия до конца не понимает, зачем ей эти периодичные тренировки раз в месяц. ?Кости размять?, ?пыль из тебя выбить, чтобы язык свой длинный не распускала больше, а держала его под губой смирно??— Звучит как-то неубедительно. Можно посчитать это, каким-никаким чутьём, голосочком тоненьким, что шепчет на самое ушко. Она, фея быстрого полёта, кто же ещё, всегда могла пожаловаться на несправедливость?— Зубная фея такая большая, ей и шест в руках держать удобнее, но потом вспоминала, как ещё в Долине фей, будучи с хранителями не связанной, Марианна долгими часами тренировалась со своими подружками, такими же феями, как и сама Видия, оттачивая навыки, и те отпор давали. Давали и не плохой. Так что грех жаловаться и ныть. Видия голову вскидывает, сдувая надоедливую чёлку в сторону, и делает несколько резких выпадов, стараясь Зубную фею с толку сбить, приоткрыть защиту. Но куда уж там. Все её попытки безуспешно о мастерство Марианны ударялись и отскакивали. Боевой клич тоже не вариант, плавали, знаем. Наученная горьким опытом, Видия трёт ушибленное место и оттскакивает подальше, игнорируя наличие крыльев за спиной, перекатываясь и от ударов увиливая. Её тяжёлое дыхание оседает на плечах невидимой мантией. А может это её крылья, намоченные, тянувшие вниз, но фея быстрого полёта поблажки себе такой не даёт, пыхтит, но двигается. Хранительница воспоминаний ей остаётся довольна, пусть вслух этого и не произносит. —?Я в своё время сражалась с пиратами. —?Это не пираты, а кучка необразованных неучей. —?С этим я, конечно, спорить не буду… —?Вот и не спорь, а удар держи. Зарина, заслышав такие комментарии в адрес врагов бывших своих (бывших не потому, что простила, а потому что не намечает более встречаться с ними), в голос смеётся, прикрывая лицо руками, где на каждом пальчике по колечку. Фея алхимии признаётся, что это всё привычки старых времён, от которых проблематично избавиться, все-таки, сколько времени прошло, как она с пиратами жила. —?Признай, что с ними тебе веселее было, чем в Долине,?— дразнится Видия, сама понимает прекрасно, каково это от дома оторванной быть. И ей интересно, скучала ли Зарина, как и она, фея быстрого полёта. Это извечная борьба, заставляющая выбирать сторону: домой ли вернуться или остаться и дальше кроткой помощницей с открытым сердцем и чистой душой?— утомительна и однобока по своей сути и толку от неё столько же, сколько от самоистязания во всём его пламенном великолепии. —?Ну, есть такое. Может совсем чуть-чуть,?— Зарина указательным и большим пальцем показывает это самое ?чуть-чуть?. Хихикает, на кровати елозя. Им обеим уже закругляться пора и фея быстрого полёта с грустью понимает, что долго ещё не сможет подруге весточки присылать и в ответ получать новости. Видии одиноко на самом деле очень редко бывает. Здесь, во дворце Зубной феи, как и в родной Долине, шум и гам кругом, и тишина явление редкое. Быть может иногда только, когда коридоры пустеют и кажется на мгновение, что темнота вновь сгущается, после себя никого не оставив, убежище хранительницы воспоминаний стирает. Но ни обглоданных стен, ни тающих потолков, ни смазанных иллюстраций. Лишь тишина и страниц шелест, где-то там, эхом отдаваясь по всему помещению. Видия вздрагивает, гуляющий вольный ветер выбивает землю из-под ног, заставляя зашевелиться, взлететь. Она, возможно, догадывается, почему все зубные крохи попрятались, делая вид, что заняты достаточно долго и старательно, раз не замечают ничего вокруг. Марианну ей удаётся в библиотеке найти. Склонившись над книгой, с полузакрытыми веками, она шепчет что-то неразборчивое себе под нос, старинному заклинанию подобно. Замечает замершую у порога Видию не сразу, а когда замечает, машет рукой, приглашая рядом присесть. Видия неуверенно карабкается на табуретку, это занимает у неё какое-то время, прежде чем, она забирается на стол, присаживаясь, ноги скрестив и локти уперев в колени. —?Не зажило ещё? —?обеспокоенно интересуется Зубная фея, глаза не отрывая от пожелтевших от времени страниц. Книга превосходит стандартный размер, едва-едва выходящий за края двух раскрытых человеческих ладоней, для Видии она размера просто гигантского и с этого ракурса она может видеть лишь витиеватые буквы-закорючки и то на языке незнакомом, судя по всему, древнем, хотя?— одёргивает себя торопливо?— это всегда может быть кулинарная книга на испанском. А почему нет? —?Нет-нет, всё хорошо. —?Ой ли? —?замечает чужую ложь уже на стадии зарождения, смотрит хмуро, глаза прищурив и губы сведя в тонкую линию. —?Не ври мне, Видия. Ты знаешь, как я это не люблю. Ей ли не знать. Она тем самым наставницу из грустных, заплесневевших, ржавчиной покрывшихся мыслей вытаскивает, с поистине ослиным упорством и надеждой, что умереть от грозности чужого взгляда у неё не получится. Фея всё-таки, бессмертие и всё к нему прилагающееся. Улыбается уголками губ, голову склонив набок, не дурочка наивная, но не далеко ушла от образа этого, когда подползает ближе, на книжку залезает, не обращая внимания на то, как ревностно Марианна свою территорию охраняет, старательно пытаясь подопечную спихнуть обратно на стол. —?Уф,?— усаживается с довольным видом прямо по центру. Зубная фея кончиком ноготка по её волосам проводит, на спину надавливает, заставляя прямо сидеть, крылья рассматривает придирчиво, и Видия уже жалеет, что уселась перед Марианной не лицом, а задом. —?Может тебе лупу принести? —?Обойдусь как-нибудь. —?Ага-ага,?— ноги начинают затекать, и фея быстрого полёта становится на четвереньки, ладонями и коленями упираясь в расписанную буквами страницу, величиной, наверное, ну, с двухэтажный дом? Видия не знает, Видия боится потеряться в этой перипетии бесконечных нагромождений сюжета. Она елозит по книжке с упорством крохотной букашки, быть может, одинокого муравья, язык на самом деле знакомый немного, сам Северянин давал ей пару уроков, и теперь строчки перед ней расступаются, образуя мысль витиеватую, сложную по своей сути и знакомую до изводимого скрежета где-то на подкорке. Иллюстрации, размытые, потертые, как и сама книжка, больше похожи на пятна, кляксы, которым конца нет. Они собираются вместе, втягиваются, чтобы фигуру обрести, костлявую и когтистую. Видия охает тихо, прежде чем зажмуриться, замереть испуганно, ведь каждый, наверное, перед этим чудовищем страх испытывает и поделать с этим не может ничего. Только тело дрожь сотрясает, когда она медленно-медленно пальцами фигуре в чёрном одеянии лицо закрывает, потому что глаза у него живые, словно не нарисованные вовсе, настоящие. Настоящие и голодные. Марианна меж тем осторожно кончиками пальцев приподнимает угол чужого ломкого крыла. Работа действительно ювелирная и хранительница воспоминаний даже дыхание задерживает, не позволяя себе и лишнего движения в таком кропотливом деле, как разглядывание прозрачного узора сквозь блеклый желтоватый свет библиотеки. Лампы здесь не самые мощные и, наверное, Видия с лупой-то не прогадала, пусть это всего лишь шутка была. —?Нашла-таки местоположение сокровищ, отмеченное красным крестиком? —?фея быстрого полёта тратит какое-то время, чтобы успокоить сердцебиение и лишиться противного заикания и потому терпит достаточно долго посягательства на свои конечности. —?Ой, ну да, конечно,?— ничуть не смущается Марианна, поднимая при этих словах и второе крыло, тонкое словно флёр. —?Видишь, намечаю маршрут. —?Я серьёзно, ты переступаешь черту, как мне кажется, моего личного пространства, убери руки, а то, не ровен час, и ураганом сдует до главной башни. —?Обязательно, Видия, обязательно. Как только так сразу. Попутный ветер в нашем деле лишним не будет. Видии бы вырваться, руки в бока уперев, обиженно губы надув, но прикосновения Марианны при всём её большом размере лёгкие как пёрышко. То ли в магии дело, то ли в связи между ними, но фея быстрого полёта расслабиться себе позволяет, отнимая ладони от обезображенного лица, худого и сморщенного, годами и магией тёмной, что прямо по венам течёт, разворачивая, раскрашивая на кусочки, словно кукла тряпичная, а не живое существо. Видии до сих пор страшно и отвратительно на душе, но она заставляет себя смотреть, взгляда не отрывая от изображения, за всё то время, Марианной на крылья чужие потраченное. Когда же она откидывается на спинку своего стула, руки сложив перед собой примерной ученицей, хотя куда уж там, и в мыслях не было. Видия переворачивается, ноги вытянув, на руки опираясь за спиной. Смотрит, прищурившись, Зубная фея в ответ брови удивлённо вскидывает, мол, не при делах словно, и не делала она ничего, тебе всё приснилось, маленькая подопечная, иди-иди делом займись, не болтайся под ногами. Но вместо этого, взгляд Марианны смягчается и она, на грани слышимости, ласково интересуется: —?Устала? —?Ничуть,?— Видия окончательно на страницу книги укладывается, руки и ноги раскинув в разные стороны, подобно маленькой звёздочке. У неё над головой потолок высокий, рисунками расписанный древними, как и всё во дворце этом. —?А ты? Захотелось побыть в одиночестве? Ей не обязательно лицо Зубной феи видеть, хватит и памяти, чтобы представить, как она морщит нос комично, фырчит, словно кошка рассерженная. Пальцем аккуратно в крохотное тело подопечной тычется, то ли пытаясь её повернуть на бок, то ли с места сдвинуть. —?С тобой об одиночестве только мечтать можно. Уйди-и-и-и, ты мне буквы загораживаешь. Голос наставницы звучит устало. Видно, что не спорить, ни ссориться ей не хочется. Тишина?— единственное, о чём она грезить может. —?Тебе бы поспать, совсем себя извела. —?Ничего подобного,?— головой качает быстро-быстро. Короткие пряди метаются туда-сюда, им длины не хватает, чтобы красиво на плечи опадать. —?Сама какой день не спишь. —?Я-то другое дело. Мне можно,?— назидательно поднимает вверх указательный палец. Хихикает, когда лицо Зубной феи приближается. Касается кончика чужого носа. —?Трутням работать положено, а начальству надобно отдыхать хотя бы изредка. —?Что за чушь ты несёшь, ребёнок? —?Не знаю. Пытаюсь тебе настроение поднять. Не получается? —?Ох. От тебя столько шума. Ещё бы что-нибудь путное говорила. Видия бурчит что-то о том, что её ораторские способности наставницей не ценится совершенно. Фея быстрого полёта ноги поднимает, колени согнув, ей на твёрдой поверхности лежать неудобно, пускай она и ровная, без ухабов и рытвин. Ну какие ухабы и рытвины в книжке-то? Марианна укладывает голову на руки, чуть в сторону её повернув. Видии быстро скучно становиться без недовольной физиономии наставницы в поле своего зрения, она приподнимается и видит, что Зубная фея, устало прикрыв глаза, дремлет или может старательно делает вид, что командирскому тону феечки подчинилась. Хотя, наиболее правдоподобен вариант, что она как обычно извела себя, навесив обязанностей больше, чем всё её помощницы вместе взятые выполнить способны. Последнее время это, кажется, для неё единственным верным способом свои обязанности выполнять, словно все сроки, которые только могли быть, прогорели, и деваться некуда уже, только брать на себя всё больше и больше, до тех пор, пока не иссохнешь, словно лист кленовый, между страницами заложенный на сохранение. И только тогда голос в голове стихнет на миг, на мгновение целое. Страх, до краёв наполненная чаша. Вроде бы прошли те времена, когда существовала возможность распада всего мироздания, наблюдать за тем, как вселенная крошится, на нитки распадается, лохмотьями, порождая дыру за дырой, бездну конца которой и края не видно, Видии не суждено было, она родилась гораздо позже. В Долине фей свой защитник был, и сейчас есть. В спячке не одно столетие прибывает страж, которого одна из подруг Видии, ласково Графом окрестила. Веки разомкнёт однажды, чтобы своих маленьких друзей от сил зла уберечь. Но хочется надеяться, что до этого не дойдёт. Столько тьмы в мире скопилось, на одного Буку и не хватит. Лопнет он обязательно в злобе этой, если захочет поглотить всё и сразу. По швам разойдётся, а вместе с ним и то, что дорого хранителям сгинет без следа. Видия рядом с Зубной феей присаживается, ветерком страницы перелистывая к самому концу, книгу закрывая с мягким стуком. Находясь так близко к наставнице своей, она разглядеть может и огрубевшую кожу от долгой изнурительной работы на ладонях?— простой люд часто заблуждается, думая, что хранительница воспоминания только и горазда, что детские зубки собирать?— несколько неглубоких ранок на сбитых костяшках и выше, поднимаясь до локтя. Собрания хранителей редкие и фее не обязательно синяки прятать, ссадины под слоем одежды. Бывало, страдали не только руки, но и лицо, небольшой шрам под губой, на подбородке, как незримое напоминание, что крылатые создания не из сахара деланные, отпор всегда дать могут, если потребуется. Видия, в таком случае, переживает за наставницу жутко и не знает, как намекнуть ей ненавязчиво, что может, стоит притормозить немного, перерыв взять. Никуда зубки детские от неё не денутся и все те задачи поставленные, цели не достигнутые?— всё это пустое, если свое здоровье безжалостно угробить в столь молодые годы. А кто руководить всеми ими будет? Ворчать на Северянина, отчитывать Ледяного Джека, поддерживать Пасхального кролика, диалоги с Песочным человеком вести? Зубная фея, к каждому хранителю свой особый подход находила, да что уж там, к каждой феечке своей, пусть плохое настроение было, пусть, оно не помехой было, чтобы весь коллектив взбодрить, заставить, как часы работать. Едва ли зубные крохи смогут стерпеть кого другого на её месте. Видимо, мысли феи быстрого полёта настолько громкие, что сквозь сладкие сновидения прорываются, каким бы крепким они не были. Марианна ворочается, пыхтит, подбородком трётся о твёрдую поверхность стола, на коже красные неровные пятна проступают, когда она голову приподнимает, упираясь кулаком в опухшую ото сна щёку. Открывает один глаз, проверяя будто бы местоположение своё. Сидящая рядом с ней фея быстрого полёта?— это, видимо, не предел чужих мечтаний, и хранительница воспоминаний фыркает, туш размазывает по лицу в попытке окончательно веки приподнять. Двадцатиминутного сна не хватает ей для того, чтобы силы восстановить. Видия впервые жалеет, что не догадалась одеяло с подушкой принести. Или нужно было бы попытаться саму фею перетащить, да только она проснуться могла. Хотя какая теперь разница. —?От работы отлыниваешь, я гляжу,?— голос Марианны хриплый, ещё не наполнен привычным цинизмом. —?Кто бы говорил. —?А как же слова твои про полномочия начальства? —?Про свои обязанности тоже забыть не стоит,?— Видия зевает в кулачок украдкой, повторяя за своей наставницей, самой ей спать не очень хочется, да и перспектива провести ещё несколько часов в своей комнате в одиночестве, пусть и закутавшись в пуховое одеяльце, но оставаясь наедине со своими мыслями, спасение от которых едва ли найти можно… Феечка неожиданно начинает понимать, что круглосуточная работа не всегда в тягость бывает, особенно, если на противоположной чаше весов самокопания тяжёлым камнем на сердце. —?Как ты у меня запела, я смотрю. Марианна приподнимается, отодвигая стул. Видия наблюдает за тем, как она разминает затёкшие суставы, хрустя неприятно костями. Звук этот фея быстрого полёта считает омерзительным, лицо кривит и картинно прижимает ладошки к ушам. Хранительница воспоминаний усмехается, чёлку смахивает со лба, стучит по столу, тем самым озвучивая невысказанное ?пошевеливайся? и заметив, что Видия на ноги встала, одежду свою отряхнув, книгу в руки берёт?— она действительно большая, даже по человеческим меркам?— и, передразнивая тон ученицы, бухтит о том, что ей совсем не дают время на чтение литературы. —?Ещё бы литературу твою хорошей можно было назвать, а то так… читаешь не пойми что. —?Сейчас договоришься у меня,?— взлетает, чтобы на верхнюю полку книгу поставить. —?Совсем распоясалась. А ну работать живо. —?Слушаюсь, мой капитан,?— шутливо отдаёт честь. Марианна в ответ улыбается. Видия облегчённо выдыхает.