Глава 7. Маленькое воспоминание из детства (1/1)

Лето — прекрасная пора для детей и родителей. Дети развлекаются, не ходят в школу. А родители отдыхают от работы. Шёл июнь. В небольшом городке Утлей жила семья Уайтов. Просторный дом с цветущим садом отличался от остальных. Дома в округе были какие-то серые, а дом Уайтов буквально излучал тепло и уют. И всё это заслуга Мишель Уайт, любящей жены, матери и просто потрясающей женщины. На вид ей не дашь больше двадцати восьми, но ей было тридцать шесть. Многие не верили своим глазам. Она была очень красивой: оливково-зелёные глаза, слегка смуглая кожа, длинные, чуть вьющиеся, каштановые волосы и стройное телосложение. Во дворе бегала и прыгала, и просто развлекалась… маленькая Эмили. — Ричард, ну пойдем! Смотри, какая погода, — звала пятилетняя Эми брата. Ричарду тринадцать. Весьма симпатичный парень. Чёрные волосы с классической стрижкой и немного взъерошенные. Карие глаза такие добрые и искренние, что хочется смотреть в них, не отрываясь. — А давай в догонялки? — спросил брат, искренне по-доброму. — Ты водишь, — сказала Эми и побежала прочь. Ричард улыбнулся и побежал догонять. Мишель вышла на крыльцо и, улыбаясь, смотрела на своих детей. Но бо́льшую улыбку у неё вызывала Эмили. Она словно вспомнила себя в детстве и юности. К сияющей Мишель подошла Мэри. Десятилетняя девочка с зелёными глазами, как у мамы, и с длинными прямыми волосами. Она была весьма мрачной и угрюмой. — Чего ты с братом и сестрой не поиграешь? — не меняя своей улыбки, спросила Мишель. — Не хочу, — буркнула Мэри и пошла в дом. — Папа приехал! — прокричала радостно Эмили. Тут Мишель перестала сиять. Она знала, что своим игнорированием всего, что его окружает, Джордж расстроит всех. Особенно Эми. — Папа, поиграешь с нами? — всё так же наивно и радостно говорила Эми. — Не сейчас, — буркнул Джордж. Эмили вдруг остановила хоровод вокруг отца и грустно произнесла: — Как? Опять? — чуть не плача. Мишель встала возле входа в дом и ждала пока Джордж подойдет. — Ты рано, — безразлично констатировала Мишель, когда Джордж заходил в дом. Для неё безразличность и холодность, как у мужа, вообще не характерны. Она полная противоположность Джорджа. — Много работы, — не меняя тона, сказал мужчина и зашёл в дом, направляясь в свой кабинет. Джордж Уайт — флегматичный человек. Мужчина плотного телосложения, с бледной кожей и ничего не выражающим широким лицом. Карие глаза его были словно из стекла. Чёрные, гладко причёсанные волосы с проседью. Ему свойственен официальный стиль одежды: белая рубашка с галстуком и пиджак, чёрные брюки и лакированные чёрные ботинки. Мишель глубоко вздохнула и посмотрела на маленькую расстроенную Эмили. — Эми, хочешь помочь мне приготовить ужин? — улыбнувшись, спросила Мишель дочь. Та быстро подбежала к маме. — Будешь моим советчиком, — продолжила Мишель, идя с дочерью на кухню.***

Тот летний вечер был тёплым, лишь слегка дул прохладный ветер. Вся семья ужинала за большим столом. Со стороны может показаться, что семья счастливая, со своими традициями… но ведь это лишь кажется. Ужин проходил в напряжённой тишине. Только изредка Эми что-то с восторгом пыталась рассказать. — Мама, а я Ричарда обогнала, — сказала Эмили. Её голос звенел, словно колокольчик. И звенел не раздражительно, а нежно и притягательно, что хотелось слушать такой голосок вечность. — Правда? Да ты у нас бегунья, — улыбнувшись, ответила Мишель. — Эми, наверное, всех в школе будет обгонять, — подбадривающее сказал Ричард. Вдруг раздался скрежет. Джордж, не проронив не слова, встал из-за стола и ушёл к себе. Все в этот момент затихли, пока не услышали, что хлопнула дверь. — Так, все идите, готовьтесь ко сну, — очень по-доброму объявила Мишель. Ричард и Мэри ушли в свои комнаты. А Мишель и Эмили остались. — Давай я тебе помогу, — с энтузиазмом сказала Эми, собирая тарелки со стола. — Эмили, я сама справлюсь, — улыбаясь, ответила Мишель. — Но я хочу, — не успокаивалась Эми. — Ну… ладно, — сдалась мать.***

Джордж достал из ящика своего рабочего стола маленькую фляжку с коньяком, снифтер и уселся за печатную машинку. Он снова думал, какой детективный роман ему написать. На съезде своих друзей-писателей никто ничего должного не подсказал. Потягивая коньяк, Джордж время от времени делал заметки в записную книжку. Что-то рождалось сразу, что-то через некоторое время. Это его раздражало больше всего. От того, что он напишет, зависит его карьера. Его «Этот убийственный мир» произвёл фурор, и нужно было написать что-то, что будет настоящей историей. Но времени было мало. Тут скрипнула дверь. Из-за неё высунулась голова Эмили. — Можно? — робко спросила она. Джордж даже на скрип не отвлёкся, не говоря уже о появлении дочери. Простояв в дверном проёме несколько напряженных секунд, Эми всё же решилась подойти к отцу. Она уже была переодета в пижаму. В хрупких ручках она держала книжку сказок. — Пап, почитаешь? — всё также робея, спрашивала Эмили. Отец вообще не подавал виду. Для него словно ничего не существовало. — Пап, — чуть ли не плача говорила Эми. Возле двери остановилась Мишель, она быстро взяла всю ситуацию в руки. — Эмили, детка, иди в кровать, я сейчас приду. Эми послушно пошла прочь из кабинета в свою комнату. Мишель чувствовала себя виноватой перед ней. За мужа ей было стыдно. — Мог бы подать хоть какие-то признаки того, что помнишь о нашем существовании, — с тоской произнесла Мишель перед тем, как закрыть дверь в кабинет.***

Эмили уткнулась лицом в подушку и тихо плакала. Мать зашла к ней и присела возле кровати. Эми оторвалась от подружки-подушки и посмотрела на маму своими карими глазами, которые были наполненные слезами. Мишель виновато смотрела на дочь, как если бы это она стала причиной слёз малышки. Будто это была её вина. Хотя порой она так и думала. — Хочешь, колыбельную спою? — улыбнулась Мишень. Эми, чуть успокоившись, кивнула головой.Спокойной ночи, крепко спи,Не надо больше плакать,Я буду здесь до утра,И, когда мы скажем: «Спокойной ночи»,Вытри глаза,Потому что мы сказали: «Спокойной ночи»,А теперь попрощаемся —Мы скажем: «Спокойной ночи»И попрощаемся…*

Голос Мишель был прекрасен. Такой мелодичный, легко запоминающийся. Такому голосу позавидовала бы даже самая талантливая певица. Профессиональные музыканты назвали бы такое пение лирическим сопрано, но, когда это слушаешь, невозможно дать столь научное название. Эмили не заметила, как заснула. Мишель поправила ей одеяло, поцеловала в лобик и пошла к двери. Перед тем, как закрыть дверь, она тихо произнесла: — Спокойной ночи, моя Эмили.*Evanescence — Good Night.