— третья часть — (1/1)
в так называемом доме меня точно не ждал покой, потому что этот марк пожаловался своей мамочке на то, что какой-то там парень, который старше его, обижает маленького (который по комплекции в несколько раз превосходит этого старшего парня, то бишь меня) беззащитного марка!
как и предполагалось, марк?— явный пример ?крутых парней? в школе, которые так и норовят самоутвердиться за счёт других, а если кто-то более ?крутой? прижмёт его?— побежит жаловаться своей мамочке.
маменькин сынок, мамсик?— называйте как вашей душеньке угодно,?— это не меняет сути. матушка марка?— ваннеса?— стерва та ещё, естественно, полетела на всех парах к директору. как же так, кто смеет обижать её священное чадо?! директор?— мужик нормальный. правда, тряпка, любящая своё рабочее место, поэтому, когда она пригрозила ему невъебическими связями своего мужа, он заверил, что со всем разберётся?— обидчики будут наказаны, в срочном порядке. спасибо, блять!
меня всегда поражала продажность людей и этого ебучего мира. то есть, всем плевать, что этот ебаный марк буллит, третирует, издевается над теми, кто младше и слабее. всем, правда, срать на это. особенно меня бесит то, что он, сука, обижает… чейза. да-да, я не такой уж чёрствый и холодный. зачастую, холодность, отстранённость, безразличие — являются защитной реакцией. думаю, сейчас защитная реакция необходима, потому что всем людям, опять же, срать. срать на твои чувства, на тебя, на твою жизнь. маски, так же, являются обязательной частью людей, и это безумно печально, потому что со временем маски прирастают и сливаются с истинным лицом человека. личность исчезает, остаётся — маска. я отвлёкся от главной темы, блять.честно говоря, я сам себе не могу в этом признаться, но, думаю, что не ровно дышу к чейзу, возможно, он мне нравится. безумно хотелось бы списать всё это на гормоны и подростковый период, но… я не могу, мне хочется защищать его, заботиться… трогать. и я, правда, чувствую себя ужасно, потому что мне кажется, что он никогда не ответит взаимностью эх, юношеский максимализм и это гребаное осуждение общества, будь оно проклято! и никого не волнует, что мы не кровные родственники.ещё, мы уже около года живём, как ?счастливая семейка? и за это время мне удалось осмыслить многое. чёрт, звучит глупо, но что делать, если это правда?— ноен брайан юбэнкс, ты совершенно отбился от рук! не слушаешь, не отвечаешь! ну, ничего, ты… все мы предстанем перед судом божьим, все мы будем отвечать за наши грехи…— табита не-знаю-вашего-второго-имени юбэнкс, я не верю в бога, к вашему сведению, я сатанист, — как тебе такое, илон маск? да, как вы поняли, я обожаю перебивать и выводить из себя свою ?мать?.
— что?! да как ты смеешь?! — взревела она. — кто ты такой, чтобы говорить это в моём доме?! ты за всё ответишь! на тебя воля всевышнего! ты будешь гореть в аду за свои деяния и слова! — продолжила она свою гневную тираду. — это… это тебе не поможет! — размахивая перед моим лицом иконой какой-то-там-богаматери и бла-бла-бла. — ты покаишься! ты заплатишь, ответишь за всё! — ой-ой, кажется, я довёл её до белого каления. даже думать не хочу, что будет, если она узнает про мои небратские чувства к чейзу, всё — туши свет, бросай гранату!
— не переживай, надеюсь, я буду гореть в котле, который находится значительно дальше твоего! и, мам, не захлебнись своей желчью. спасибо за ужин! всем приятного аппетита! — под ошеломлённые взгляды и раскрытые рты отчима и чейза, я встал изо стола и направился к себе в комнату, упорно игнорируя разъярённые крики позади.то, что ноен всегда удивлял меня — мягко сказано, скорее, сражал наповал. он так грубо перебил табиту, и даже не побоялся. вообще, я думаю, чтобы напугать ноена нужно устроить, я не знаю, вторжение инопланетян, которые хотят поработить землю, хотя даже это его не напугает, если он не был напуган после того, как табита избила его удлинителем. когда я услышал, с каким визгом рассекает воздух этот самый удлинитель, вдруг кто-то, будто выбил кислород из моих лёгких и перекрыл ему доступ. под ложечкой неприятно засосало. я поднялся на второй этаж, притаился за углом и мне открылась жутко неприятная картина: ноен стоял напротив табиты, закрывая руками голову, она же, не задумываясь, хлестала его по всем частям тела, которые находились в зоне досягаемости, тогда-то я увидел то, с какой яростью и ненавистью табита замахивается на своего собственного ребёнка — меня затрясло, глаза застелила туманная пелена подступающих слёз, стук сердца гулом отдавался в ушах. да, меня тоже избивал ?отец?, но он никогда, никогда не проявлял столько агрессии. я не заметил, когда из моей груди неконтролируемо начали вырываться всхлипы, громкие всхлипы, либо же у ноена суперслух, но он заметил меня, притаившегося за углом комнаты, и даже с того расстояния разлядел моё состояние. я же — не видел ничего, будто меня ослепили яркой вспышкой, не видел того, как ноен оттолкнул табиту на кровать и решительным шагом направился ко мне.— эй, чейз, ты… эээ, в… порядке? — начал было он, но вовремя заметил моё плачевное состояние, и притянул меня в свои объятья. в этот момент я почувствовал себя жалким, более жалким, чем обычно — его только что избила собственная мать, а заливаюсь слезами я. но… он такой тёплый и… мягкий.— эм… чейз, всё хорошо, всё в порядке. идём, тебе нужно умыться, — я уткнулся ему в грудь, всегда мечтал так сделать! слёзы всё не заканчивались, я не мог успокоиться. вдруг ноен оттянул моё лицо от своей груди, внимательно всматриваясь в мои глаза. я затаил дыхание, не заметив этого. что-то в последнее время я слишком невнимательный.— ну… кроха, перестань, ничего страшного не случилось, почти. всё в порядке, правда. тебе не нужно плакать, и тратить свои нервные клетки на это дерьмо. я в порядке, — стирая большими пальцами слёзы с моих красных щёк, вторил он. а ещё, он назвал меня крохой. боже, я сейчас умру от милоты и смушения! никогда не думал, что он может быть таким милым и заботливым. и мне стыдно, что раньше я считал его чёрствым куском дерьма. я был безумно далёк от правды. — пожалуйста, кроха, пойдём, нужно привести тебя в порядок! — с еле-еле заметной улыбкой, но всё же приказным тоном произнес ноен.— х-хорошо, ноен, — блять, да почему я постоянно заикаюсь?!— вот, правильно, крошка! — я сейчас сдохну от счастья! и я, правда, готов пищать, как девочка-подросток, увидевшая оголённый торс своего любимого актёра, но только зарделся от такого обращения.пока он успокаивал меня, мы не заметили то, что табита поднялась с кровати и разъерённым шагом направлялась в нашу сторону. ноен быстро среагировал, схватив меня за руку и потянув за собой в сторону ванной.— ну же! давай, бежим, чейзи! — он точно хочет меня убить.мы влетели в ванную, закрываясь на ключ, слава богам он здесь есть.— итак, для начала, тебе нужно умыться.только сейчас я обратил внимание на его внешний вид: красные полосы на щеке, шее, руках через несколько часов расплывывутся болезнеными синяками, предположительно; волосы взлохмачены; раздувающиеся ноздри — последствие быстрого бега; его взгляд скользит по комнате, старательно не останавливаясь на мне.— ной…— че-е-ейз, тебе нужно умыться, пока табита не начала ломиться сюда, — как только он это сказал — в дверь настойчиво постучали.— ноен брайан юбэнкс! чейз коул хадсон! немедленно откройте дверь! иначе будете наказаны! хотя ты и так наказан, ноен юбэнкс!— так, крошка, — зашептал ноен. — я сейчас выйду, жди здесь, хорошо?я схватил его за руку и шёпотом выпалил:
— нет, ноен! давай… давай выйдем вместе! пожалуйста…— эй, крошка, всё будет в порядке. я просто с ней поговорю. будет лучше, если ты посидишь здесь и не будешь слушать то, что я ей сейчас скажу. только не переживай, — он потрепал меня по голове, и открыл дверь, выходя из ванной…