— четвёртая часть — (1/2)

я выставил руки вперёд, жестом призывая её остановиться. устало выдохнул, потерев переносицу потому что, табита слушает, но ничего не хочет услышать.— табита, я не говорю, что ты — отвратительный тиран, хотя это так, ой. но в следующий раз, когда ты решишь избить меня, пожалуйста, будь повнимательней, — настаиваю на своём я и стараюсь в упор не замечать то, с каким рвением табита пытается меня перебить. — ты видела в каком состоянии сейчас чейз? — стараюсь изо всех сил сдерживать гнев, рвущийся наружу. потому что, какого хрена? — ах, нет? — притворно удивляюсь я.

— да как ты смеешь?!

— мам, ну что ты заладила: ?как ты смеешь? как ты смеешь?? придумай что-нибудь новенькое… — хотел было продолжить я, но наткнулся на возмущённо ошарашенный взгляд и неестественно широко расскрытый рот табиты. — тебе, что ли, наконец, сказать нечего? — дался диву я.— мне не нечего сказать, я удивляюсь, как ты со своей матерью разговариваешь, паршивец! — раздался звонкий шлепок. щёку неприятно запекло.

— ай, больно, вообще-то, — я рефлекторно коснулся щеки. именно на щеках расположено большинство нервых окончаний, отвечающих за выработку слёзной железы (или как там). да-да, я хожу на анатомию или биологию…— замолчи! ты никто в этом доме! н и к т о. если бы не божья кара — я бы отказалась от тебя ещё до твоего рождения!

больно, не физически, — морально. конечно, я всегда знал, что не был желан или любим, но всё же… когда ты знаешь об этом, но никто не говорит это в лицо и когда такое говорят в лицо, — две совершенно разные вещи. неприятный осадок опасно закрутился узлом и осел где-то внизу живота.

— ах, вот оно что! хорошо, хуй с ним! я понимаю, что тебе на меня плевать, но не смей впутывать в наши разборки коула, в особенности чейза! ты понимаешь, что довела его до истерики? не понимаешь? и почему я даже не удивлён?

— да как ты смеешь?! какого чёрта ты смеешь порочить язык в моём доме?! я никого, никуда не впутываю! это всё из-за тебя! ты меня специально выводишь!— ладно-ладно, я ужасный человек, тебе легче? я всегда вывожу тебя, при чём, специально, но не смей трогать чейза! и, вообще, мы уходим!

— куда это?! ты портишь этого мальчика! раньше он пел в хоре, а сейчас…— да-да, бла-бла-бла. но я его заберу и ни за что не оставлю наедине с тобой, потому что сейчас ты… немного не в себе.

— ты не посмеешь! я не позволю, в конце концов!— ох, как же ты ошибаешься! я уже посмел, или ты хочешь, чтобы я написал в органы опеки? чтобы дурная слава прокатилась по питерсбергу? хочешь? а как же божья кара? не боишься? — на самом деле, я бы, наверное, не смог доказать то, что я подвергался домашнему насилию, но припугнуть табиту стоило, тем более, когда она потеряла бдительность.— ты не посмеешь! ты не смеешь упоминать бога, безбожное ты создание! исчадие ада!— да, мам, я же уже говорил, что я сатанист. ты что, не помнишь? — с поддельной заинтересованностью спросил я. — я так и знал, ты уже забыла!— мы уходим на несколько дней. не переживай, нам есть где остановиться. ты остынешь и успокоишься — мы придём, — слава печенюшкам, что сейчас весенние каникулы.

мать посмотрела на меня взглядом полным гнева. её глаза горели просто адским пламенем. но ей, должно быть, так сильно не хотелось уступать и признавать мою своеобразную ?победу?, что она просто задержала свой взгляд на мне, красноречиво выражая всё недовольство и раздражение, а потом развернулась, гордо вскинула подбородок, скрипнув, а затем и хлопнув дверью.фух, я справился.как сильно я не старался, не подслушать не получилось. но от того, что я услышал у меня буквально глаза из орбит полезли. он… беспокоился обо мне? чёрт, мне страшно, что я опять это придумал, додумал, выдумал, что этого нет в реальности. из моих раздумий меня вырвал удивительно бодрый голос ноен:— крошка, собирай манатки! мы сваливаем.— ч-что? — да твою ж мать, сколько можно заикаться? СКОЛЬКО МОЖНО?!— ну, бери всё самое необходимое, мы всего-то на пару дней.— ной, а куда мы? — складывая вторую футболку в рюкзак, решил всё-таки задать волнующий меня вопрос.— м? а, так мы к гейджу, — я уставился на него, непонимающе хлопая ресницами. — а, бля, прости. ну, помнишь, мамка жёстко меня отпиздила? — конечно, помню, его синяки не перекрывала даже самая концентрированная тоналка… он дождался моего кивка и продолжил: — это было за татушку, которую сделал мне гейдж. мы познакомились на какой-то вписке, помнишь я сбегал ночью, уже не помню на какой. но он ахуенный чел! ещё он сделал мне прокол пупка, — поднял лонгслив, тем самым, оголив худой впалый живот со штангой, вставленной в прокол в пупке и татуировку в виде китайского дракона Не БаНаЛьЩиНа, средних размеров.

я засмотрелся на татуировку, потому, что невооружённым взглядом было видно, что она выполнена профессионально. а он, видимо, подумал, что я засмотрелся на его живот, ухмыльнулся и произнёс: — что, нравится?— ной, ты придурок, что ли? — обрёл я прилив какой-то смелости и решил произнести это, немного покраснев от чёртовой прямолинейности блондина.— что?

— говорю, татушка классная.— ах ты, хитрожопый лис! — игриво прищурился он и я, не сдержавшись, залился смехом, более походящим на хихикание.— ты что, только узнал? — лукаво удивляюсь я, прикрывая рот ладошкой.

— м-да, мне нужно быть более внимательным!