Глава 15 (1/1)

На полтора дня Эрика отключает свой пейджер. Ей просто нужны, кажется, никакие новости от Кая. Не нужно его слышать, вспоминать, держать в голове,?— и всё равно ближе к восьми часам вечера через эти злополучные полтора дня она решается на тайный визит в дом Паркеров. Особняки, если и стояли поблизости, все были заброшены?— она только разглядела в прошлый раз вывеску ?гостевой дом? на одном здании за два поворота от пустой улицы, но присматриваться не стала. Может, туристы и правда иногда снимают комнаты в таких захолустных местах Портленда, хотя даже налепленная на дверь табличка казалась подержанной и потресканной. Может… какая разница. Она накрывает макушку капюшоном и сходит с блестящей от моросившего дождя дороги ближе к лесу. Наверное, инстинкт самосохранения у неё точно покорёжился и сдох: пропадать чёрти где, никому ничего не сказав?— такая себе затея, а из инвентаря у с собой только бессменный складной нож, позитив и жизнелюбие. Картер пинает мыском ботинка какой-то камень и затягивает шнурок широкой толстовки у шеи, поправляя ремень и закатывая джинсы, чтобы?— упаси господи?— не запачкать в этом необжитом и богом забытом месте. Входная дверь и сам дом приветствуют холодным молчанием?— не шибко удивили. Ключом Кай тогда не пользовался, и ручка пригибается податливо, петли скрипят и трещат под ногами половицы, стоит ей зайти в дом и хлопнуть дверью. Тишина. Запах пыли с лёгким и приторным, вмешанным в него привкусом древесины и талька. ?Когда-то здесь наверняка был летний дом, всё такое?— дети, его сестра… у них хоть когда-нибудь всё было нормально?? Она хмыкает и шагает дальше. Что ты здесь вообще забыла? Соскучилась по Каю? О боги, как сложно жить, когда даже с самой собой не знаешь, что говоришь. Неудивительно, что вы хотите убить друг друга. Эрика качает головой, отшвыривая все вопросы. Стискивает в ладони нож и морщится, когда лезвие непроизвольно вжимается в линию сердца и когда капля крови стекает к кончику пальца, и она стирает её рукавом, чтобы не капнуть на дощатый пол. Разжимает кулак и из-за ворота толстовки взглядывает на свою руку, как на чужую, растерянно накрывая царапину тканью. Дьявол, неужели это всё тебя настолько бесит? Именно так?— именно настолько. Она заглядывает за угол. Слабый свет луны, пропахавший подоконник и перекусивший его на две равные части; прошитый чужим далёким присутствием воздух. Призраки людей. Конченая семейка. Первый этаж её не интересует, поэтому Эрика складывает нож обратно в карман и направляется к лестнице, недоверчиво скользя пальцами по перилам, и вдруг бьётся локтем о стенку от неожиданности. Оттуда кто-то показывается?— из чёрного проёма, ведущего наверх, и она замирает на секунду, чтобы ещё через мгновение сорваться с места и подлететь следом на второй этаж, цепляясь за угловатый выступ в стене. Лучшая защита?— это нападение. —?Кто тут? —?Картер засовывает ладонь в карман, крепче сжимая рукоятку. —?Я дважды не повторяю! Кай, ты? Если захотел вызвать у меня сердечный приступ, иди нахрен, не знаешь, с кем связался! Я тебе позвоночник вырву, если ещё хоть раз… Она переводит дыхание. —?Да выйди уже, сукин сын, я ж тебя видела. Если у тебя галлюцинации, дорогуша, это конец. Штриховка света в комнатах становится всё слабее?— луну перекрывают облака. —?Эй,?— нараспев тянет Картер. —?Мне что, придётся искать зажигалку? А я хреновый пиротехник, так и знай! Оборотень бы уже напал, среднестатистический вампир бы вышел из тени и начал бы своё представление ?ты знаешь, кто я? А я знаю, кто ты?— ужин. Я тебя сначала так, потом так, потом на сковородку и с оливковым маслом?. Да и делать им здесь нечего?— уж точно не шляться в поисках еды между останков домов и кирпичных блоков для стройки. Чей-то силуэт отлепляется от тьмы. На Кая не похоже?— уже славно. Уже повод пожелать силуэту хорошего дня и похлопать по плечу, и руки у него, кажется, были вскинуты вверх?в жесте ?сдаюсь?. —?Я… э… не вызывай полицию, пожалуйста,?— это точно парень, судя по голосу и по нечётким контурам тени. —?Я не знал, что тут кто-то живёт, пожалуйста. Я… у меня университет, я не хочу под арест. Эрика щёлкает языком, но продолжает обнимать ладонью нож для успокоения. —?Расслабься, не выдам. Ты кто? —?негромко переспрашивает она, делая шаг вперёд. —?Возьми мою руку, здесь темно. Спустимся на первый этаж и поговорим. Картер аккуратно звякает серебряным браслетом с волчьим аконитом и вербеной, спуская его до начала ладони, и протягивает руку. Чьи-то пальцы проезжаются по коже и хватаются за её запястье?— не оборотень и не вампир. Что ж… с хорошим полицейским поговорили. Кай сейчас пригодился бы с его магией. Кай… она бы выгравировала эти три буквы на каком-нибудь булыжнике. Перед тем, как швырнуть его в озеро и вывести из памяти. —?Вопрос тот же?— ты кто? —?она складывает руки на груди, выталкивая парня с последней ступеньки, ныряет в комнату и там отдёргивает шторы. Всё равно на слишком слабом свету ничего не различишь, но так она хоть видит кое-какие очертания?— он блондин, например. Или русый. Или хрен знает. ?А если это кто-то из ковена пришёл ночь отдежурить?? Как-то Эрика об этом не подумала, но, господи, куда уже отступать. —?Я… Гарт. —?Да мне пофиг. А по должности кто? —?она опирается на подоконник. Браслет снова сползает, ударяясь о косточку запястья. —?Студент,?— растерянно бормочет он. Эрика в упор смотрит на него. —?Гарт, не нервируй. Что ты забыл тут? Подворовываешь? Парень моргает пару раз. —?Я?! Нет! Я просто… —?он изображает какие-то волнообразные движения рукой. —?Я поселился тут в гостевом доме, тут недалеко, и… ну знаешь, заброшки?! —?с внезапным отчаянием (даже ужасом, боже упаси) в голосе подскакивает Гарт. Эрика пожимает плечами. —?Тут просто дома, я думал, все заброшенные, и я просто… ну, у меня хобби такое. Он ж не заперт! Типа, как люди жили, все дела, вещицы… но я не ворую. Не сдавай меня, пожалуйста. Я не знал, что это жилое место, да я вообще мимо шёл, так бы и прошёл мимо. Ты живёшь тут? Она мало что понимает, вообще-то, но решает не рушить имидж хозяйки положения и не переспрашивать. —?Ладно, Гарт,?— ей, похоже, понравилось его имя и его реакция на собственное имя. —?Это мой загородный дом, я проверяю его иногда. Мне нравятся такие вот уединённые места. Умею врать и не люблю врать. Вечная пластинка. —?Никто тебя сдавать полиции не будет, успокойся,?— она чуть было не брякает ?можешь идти воровать, а потом сжечь всё, я только керосина одолжу?, но хоть сейчас прикусывает кончик языка. —?Просто вали отсюда, и сделаем вид, что никогда не виделись и больше никогда не увидимся. По рукам? —?А соседние дома тоже не заброшены? —?Гарт. —?Понял. Можно хоть… —?Гарт, мать твою. —?…дождь переждать? —?под небом разгорается ливень. Занавески тоже начинают уродливо пританцовывать по обе стороны от стёкол, и Картер с хлопком закрывает окно. —?Пусть хоть ливень успокоится, а? Пожалуйста. —?Как пришёл, так и уйдёшь,?— хочет было отрезать она, но вдруг замолкает. —?Посиди тут, ладно? Эрика жестом приказывает ему заткнуться и прислушивается к шуму на улице… или в доме?— не слишком-то похоже на равномерный плеск дождя и шелест деревьев. Картер неслышно шаркает по ковру, пальцами перебираясь туда-сюда по дверному косяку, и останавливается в коридоре. Обхватывает себя руками, потому что батареи никто топить здесь не собирается, а холодные капли о козырёк разбиваются всё громче и чаще, и сталкивается со своим бледным лицом в отражении зеркала. Входная дверь захлопывается в метрах двух от неё. Она вздрагивает и стряхивает волосы на спину. Конечно, давайте все соберёмся здесь. Лучше бы оставалась в мотеле. Эрика точно не знает, кто вошёл, но догадывается и по звуку шагов, и по силуэту, и давно она так выучила его? Картер стискивает руку в кулак, ногтями касаясь царапины, чтобы вырвать себя из иллюзорной копии реальности. Неприятно?— значит, всё по-настоящему. Поджимает губы и чертыхается, наверное, раз двести, потому что этот Гарт сейчас обязательно выпрется из комнаты, но у неё же козыри в рукаве?— Кай едва не убил её, и если они встретятся, она точно вкрутит это ему в голову, чтобы сам подавился и задохнулся этим. Чтобы… кончики пальцев холодеют?— она громко стучит по стенке костяшками, выдавая своё присутствие. Их тут точно трое. Наверное, хотя… кто знает. Только когда чей-то голос в паре метров окликивает её?— именно её, её грёбаную фамилию, как чудно?— последние сомнения отступают. —?Картер,?— с каким-то смешком и негромко. Ну вот какого хрена Кай тут делает? Зачем, почему, с какой целью, что за чёрт… она удручённо трёт переносицу и моргает. —?Что ты тут делаешь? —?лучшая защита?— всё ещё нападение, а у неё всё ещё в комнате Гарт. Кай убирает со лба влажные волосы?— в темноте она это неожиданно чётко замечает?— и зажигает заклинанием камин. —?Помог сестре с домашкой, взял магии, пока никого не было дома. Она самая младшая, ещё не умеет в полной мере ненавидеть меня,?— он хмыкает. —?Пришёл, чтобы снова скрыть дом, потому что в тот раз я не мог, забыла? Куда более интересный вопрос?— что здесь делаешь ты? Эрика взбрасывает подбородок. —?Пришла посмотреть, нет ли ещё что интересного о вашей семейке, потому что мне интересно посмотреть, как жили те, кто тебя превратил в такого урода. Немножко без разрешения, но я лучше умру?— о, давай, организуй?— чем спрошу у тебя разрешения на это. Ещё что-нибудь? —?У тебя уже была возможность сделать это со мной,?— Кай медленно поднимает взгляд. —?Мне без тебя как-то спокойнее. Опять эта грёбаная толкнувшаяся из глубины сознания злость, заставившая тут же вдохнуть полной грудью, чтобы захлебнуться кислородом, и выдохнуть так же. Что-то импульсивное, жгучее и уничтожающее?— без лекарства и таблетки, и если бы это чувство было цветом, наверное, только контрастным красным. Вдолбленное в голову так глубоко, что не вытянуть?— давись, потому что на смену иначе придёт куда более неудобное чувство. —?Ты так и не сказала своё… —?её плечи вздрагивают, и она поворачивается на пятках с вымученным выдохом. Гарт втягивает голову в плечи,?— имя. Магия? Вы о чём? Все слова на кончике языка и сознания коллективно игнорируют просьбу заткнуться, перебивая и обгоняя друг друга. ?Твою же мать твою же мать твою же? —?Вау. Ты привела любовника? —?Эрика затылком ощущает тяжёлый взгляд Кая и разворачивается снова. —?И даже не представилась. —?Какие любовники? Глаза разуй,?— она встаёт между ним и Гартом и приподнимает брови, щёлкая пальцами перед лицом Кая. —?Это стрёмно выглядит, честное слово, тут я даже могу тебя понять. Он не виноват, он просто, кажется, случайно зашёл сюда,?— Паркер качает головой. —?Господи, да он перепугался, когда меня увидел, его единственное желание сейчас?— свалить и никогда не возвращаться. Парня просто вставляют заброшенные здания, он поселился в гостевом доме неподалёку. —?И я должен в это верить? Картер складывает руки на груди. —?Я разве лгала тебе когда-то? Да я всегда говорю тебе правду! Не знаю, почему, ты меня бесишь и мне нет нужды болтать всю эту ложь во благо, потому что я не хочу тебе блага. Даже сейчас я могла назвать любую причину тому, почему я здесь, но кому оно вообще сдалось? Его губы трогает какая-то странная улыбка. Как будто он мыслями уходит куда-то в далёкое прошлое или себя, хотя взглядом Кай всё ещё пытается прибить их обоих к полу или отшвырнуть к стене, но он только складывает руки на груди и окидывает комнату поверхностным взглядом. От стенок мозга отлетает этот брошенный Гартом вопрос ?магия??, и она это помнит, и ловит взгляд Кая?— он тоже думает об этом, и все проблемы в его черепной коробке всегда обрываются на одном и том же краю. Грани. Голод, всегда завязанный на крови. Всегда так просто потерять контроль и загнать себя ещё дальше в никуда, перекрывая этим больным голодом редкие вспышки чувств. —?Нельзя просто так брать и шляться по ведьминскому дому. Тяжёлое наказание за лёгкое преступление, а? Я никогда не играл честно. Motus. Входная дверь грохается о косяк. Эрика не оглядывается, но слышит, как чужое тело влетает в стену и сносит собой картину. Её это уже в край бесит?— она сама предложила Каю эту аферу, сама себя обрекла, сама подписалась, и они вдвоём прекрасно справлялись с тем, чтобы тысячей способов друг другу навредить, но этот хренов Гарт сейчас его злости не заслуживает. Картер помнит, знает и не спишет со счетов всё то, что сама ему наговорила, а тот парень Кая видит впервые в жизни?— и, господи, лучше совсем с ним не встречаться. —?Кай, твою ж! —?она отрывается от пола, как будто до этого была приклеена к нему, и Кай переносит ладонь в её сторону. Эрику отбрасывает заклинанием, как и Гарта, как и Кая однажды заклятием Эйба?— и от этого чувства все органы командно делают кувырок. Она шипит, потирая ободранные локти и закрываясь рукой, когда одной плотной стеной накатывает боль. Мозг додумывает ещё образы, но они все разбиваются о пол вместе с его самообладанием?— и её тоже. Клянусь, если бы я могла встать, я бы придушила тебя. Встряхнула, вытрясла всё дерьмо, сжала бы горло, и… да откуда ты понабралась этого всего? С кем поведёшься, а?! Она хватается за волосы, забирается в них ладонями и сжимает зубы, и взгляд темнеет, перехватываясь яростью. Боль от магии перекидывается на шею, на капилляры, издевается и врезается изнутри, и Эрика даже не слышит ни саму себя, ни Кая (во всяком случае, надеется на то, что молчит). Не дать ему того, чего он хочет?— у неё плечи дрожат от того, как сильно она стискивает волосы между пальцев, и Кай вдруг переключается на Гарта. Судорожный вдох рвётся из её груди, пока ногти вонзаются в щербатую доску пола, чтобы не сойти окончательно с ума. Они по-разному не умеют останавливаться, затыкаться, тормозить. Но магия только у Кая?— он опаснее. —?Мы не должны оставлять свидетелей,?— поучительно произносит Кай и щёлкает пальцами. —?Особенно тех, кто очень много знает. Картер даже не верит тому, что следует сразу же после, когда поворачивает голову в сторону. Волосы липнут к лицу и щекам, и она поздно понимает, что из носа потекла кровь, и ладонь как-то неверяще смазывает её, и Эрика переносит взгляд на противоположную стену. Она даже не уверена, как реагирует на то, что грёбаный Гарт (может, это иллюзия? Нет? Такая спасительная мысль была бы) застывает на полу с широко раскрытыми глазами и сломанной шеей, и не знает, что вспыхивает первым?— отвращение или страх. Она ни за что его не выдаст, пусть даже умрёт здесь вместе с ним, но всё же?— ты дождался его, да? Страх, смешанный с чувством, словно её вот-вот вырвет, и Эрика достаточно трупов видела, даже не участвуя в охоте, но здесь и сейчас это кажется чем-то… совсем больным. Чем-то до охренения жутким, и она замирает, локтями опираясь на сухие жёсткие доски и сжимая ладонь, и нож с лязгом выпадает из её кармана?— Кай обращает внимание и притягивает его в свою руку. —?Гостевой дом? Чем меньше свидетелей, тем больше свидетелей! —?отзывается Кай и толкает дверь наружу. —?Кто знает, будут ли его там искать? Incendia. Тело парня вспыхивает, словно облитое бензином. Первыми загораются волосы, потом одежда?— она смотрит, как зачарованная, пока не отрывает взгляд с трудом и не кашляет. Кровь с кончика носа капает на пол. —?Стой! —?звучит неубедительно, рвано и хрипло, но Картер кричит снова. —?Кай! Он сейчас убьёт там всех. Господи. Эта мысль звучит так правильно, словно обязана была принадлежать ему. Почему он… значит, это не первый… замолчи. Эрика накрывает лицо руками и приподнимается. Коленки подкашиваются, и она успевает вцепиться со всей дури в лестничные перила рядом, чтобы приподняться, и не ждёт, пока исчезнет темнота в глазах?— вырывается в коридор следом за Каем. Влетает в кухню, поочерёдно дёргая ящики, пока из них валится посуда и чашки из полимера?— ни одного ножа, ни одной даже вилки, и она швыряет об пол какой-то стеклянный стакан. Один длинный осколок врезается в трухлявую доску, и Эрика вытягивает его?— сжимает в руке, не чувствуя острых краёв, как спасение, как что-то мягкое, успокаивающее и надёжное. У порога она держится за косяк и вдыхает, пока зубы колотятся друг от друга, холодный сырой воздух: первая дождевая капля разбивается о переносицу. Как в детстве?— отец выталкивал её на балкон вместе с собой под дождь, и они стояли в эти редкие спокойные минуты, смеялись, складывали ладони козырьком над головой и вглядывались в улицу, набирали в них воды и издевались над Ареном потом… Дождь смывает кровь с её лица, смешивается с ней в слабый розовый цвет и пачкает толстовку?— капилляры, видимо, послали к чёрту после его магии, но ей наплевать. Эрика отталкивает воспоминания и сбегает со ступенек, едва не спотыкаясь о каждую и держа в голове только крепкую, поддерживающую в здравом уме мысль или остановить Кая, или там же его уничтожить. Картер прекращает даже дышать, потому что воздух теперь кажется колючим и застревает в горле, и срывается с места. Кай не успел ещё отойти далеко?— она почти влетает в его спину и со всей осязаемой ненавистью вонзает осколок, стиснутый в ладони, в шею. Паркер тут же хватается за него и поднимает взгляд, из которого быстро улетучивается вся издёвка и насмешка, пока по его ладони к локтю и запястью начинает литься кровь: слишком глубоко. ?Может, задела что-то, дьявол, я не…?. Она опускает взгляд на асфальт, на котором друг с другом схлёстываются разводы дождя, и почти истерично смеётся, как он иногда?— жутко и неуместно?— потому что его кровь всё-таки красная. Они падают вдвоём. Эрика хватает шиворот его толстовки, и ужас немеет на кончике её языка?— если вынуть осколок, она может задеть артерию, или он просто истечёт кровью, а если не вынимать… Тебя вот реально это волнует сейчас?! Картер сжимает в ладонях его щёки и пытается заглянуть в глаза. Кай кашляет, и вместе с привычным желанием съязвить он теряет эту свою жестокость во взгляде, и Эрика вполне могла бы объяснить, почему?— едва ли кто на грани смерти сохранит титул психа таким, какой он есть, но всё равно это до ужаса непривычно. Это сбивает. (это больно) —?Ты видишь меня? —?Тебя… три,?— Кай давится воздухом. —?Я убью тебя. Дождь заливает ей лицо, стекает до кончиков волос и срывается с ресниц, как будто она плачет (но она же никогда не плачет). —?Посмотри на меня, посмотри на меня, пожалуйста,?— Эрика отнимает ладонь от его шеи?— на ней снова отпечатывается кровь. —?Кай. Господи, как же я ненавижу тебя, как же я тебя ненавижу,?— цедит она сквозь сжатые зубы, чтобы знал, чтобы слышал, чтобы можно было его тут или убить, или бросить беспрепятственно. Вычеркнуть из жизни и из себя?— вперёд. Он убийца, ему уже не поможешь нахрен! Ты себе помочь не можешь и не хочешь, что ты сделаешь ему? Сама точно так же ненавидишь и боишься и открыться, и привязаться, и… Кай зажмуривается, когда Картер всё же вытягивает осколок из шеи и сдёргивает с плеч свою толстовку. Её колотит от холода так, что, кажется, она сейчас выплюнет все органы поочерёдно?— Эрика прижимает ткань кофты к его ране и второй рукой хватает за плечо. Он сам виноват. Пусть он сдохнет здесь. Такая не героическая смерть для такого ублюдка, далёкого от статуса героя. Заткнись. Ей хочется содрать с себя одежду, всю в чужой крови, вместе с кожей. Закинуть в горло крючок и вырвать из себя весь этот день. —?Держи,?— Кай слабо понимает, что происходит. Она берёт его ладонь в свою и прикладывает к накрытой толстовкой ране, прижимая крепче. —?Держишь? ?Держу??— он говорит это не вслух, но Эрика читает по губам и кивает, быстро вдыхая и поднимаясь вместе с ним. Он предсказуемо тяжелее её самой, но не тяжелее Арена, а она как-то шла вот так с Ареном в обнимку, когда он оставил сообщение выйти и встретить его с охоты. Но Арен, мать его, и не мог умереть тогда из-за травмы. У самого крыльца в нос бьёт удушливый запах дыма, и Эрика бросает беглый взгляд на Кая, который уже наполовину без сознания, и вбегает в дом. Может, магический огонь, если он был адресован одному человеку, не заражает целую комнату?— она срывает с дивана тяжёлый тёмный плед и набрасывает на то, что осталось от Гарта, чтобы точно удостовериться в том, что они не сдохнут и не задохнутся здесь в пожаре. Так или иначе, сейчас у неё совершенно отключены мозги. Больше Кая она ненавидит только саму себя. Или одинаково. Картер втаскивает его в дом, и он тут же находит опору в виде дивана, опускаясь на полу рядом с ним. Кисточки на шторах развеваются, и она вздрагивает от порыва ветра, и ?то, что осталось от Гарта??— наверное, бесформенное опалённое тело и обрывки одежды, штрихами разворотившие ковёр. Её накрывает отвращением, но она мотает головой, зажмуривается и пытается заново учиться дышать, потому что выходит пока с перебоями и через силу. Картер проглатывает все эмоции и накрывает рот рукой. —?Ты жив? —?рукав её толстовки, прижатый к ране, пропитывается кровью насквозь. —?Господи, ты всё белее и белее. Мне не придётся делать искусственное дыхание, я надеюсь? Кай приоткрывает глаза и тянется к шее второй ладонью. Эрика перехватывает его пальцы. —?Тут где-то есть пластыри? Он едва заметно кивает. Скорее, просто закрывает глаза и поводит головой вниз. —?Где? —?с долей надежды переспрашивает Картер. —?Кто тебя просил быть таким идиотом?! Какого хрена?! Ты убил человека, ты слышишь это в своей грёбаной прострации? Ты хоть слышишь меня? Если в глубине души в тебе и осталось что-то, что слышит, оно наверняка сдохло вместе с тем парнем только что! Я надеюсь, что сдохло, и я хочу, чтобы и ты сдох, но не могу… Она садится рядом с ним и зарывается в свои волосы, подпирая локти коленями. Ей хочется закрыть глаза и открыть их где-нибудь… где-нибудь не здесь, но нельзя отворачиваться от реальности сейчас. Молчание наваливается ещё тяжелее и темнее, чем всё остальное: Кая начинает бить мелкая дрожь из-за пониженной температуры тела, и Эрика поднимается и идёт искать пластыри. Её внимание не привлекает уже ничего?— она хлопает ящиками, перекапывает тумбочки, уходит от самой себя и всего того, что внизу, морщится от того, как мокрая от крови одежда липнет к телу. Как ты в мотель собралась возвращаться? Потом. Потом. В ванной она опускается на колени?— кафельный пол неприятно встречает её, и чего стоит только удержать равновесие?— и наощупь пытается вычленить что-то, похожее на широкие медицинские пластыри из аптек. Когда пальцы вдруг гладят знакомую обёртку, она судорожно выдыхает и, съёживая плечи и размазывая рядом с виском слабый слой подводки, становится напротив зеркала. Почти ничего не видно, но чёрт с ним. Картер опирается запястьями о раковину и пытается считать от одного до пяти и обратно. С кончика языка соскакивает выдох. Она вмазывает кулаком по сушилке для рук, и та, ненадёжно прилепленная к себе, отлетает куда-то в сторону. Эрика перешагивает через неё, едва держась, чтобы не разбить зеркало, гасит подступающую к горлу тошноту и стискивает пластыри в пальцах.*** Минут сорок спустя она вырисовывает кружки на подоконнике, потому что ей не остаётся ничего, кроме как вглядываться в темнеющий полог неба, и оборачивает вокруг плеч найденное у Паркеров одеяло. Надеется, что брат даст волю личному пространству и сочтёт её исчезновение за мятежный подростковый побег из дома к подружкам. Даже не тепло. Никак. —?Ты зря не закончила начатое,?— Кай говорит негромко и почти шёпотом, но она прекрасно его слышит, наверное, потому что это единственный источник звука. Он всё ещё дышит с перебоями, и его всё ещё кидает в холодный пот, но каким-то образом он уже переключился к худшей версией себя. —?Надо было тебе убить меня. Неправильное милосердие, Картер, не к тому человеку. Я бы не спас тебя. Снова, снова, снова. Наплевать. Больше себя она хочет заткнуть только его, а себя ей хочется заткнуть очень часто. —?Закрой свой хренов рот,?— цедит Эрика. Он вдыхает, чтобы что-то ещё сказать, но она перебивает. —?Закрой. Свой. Рот. Смерть?— слишком лёгкий выход для тебя. Кай цокает и устраивается поудобнее на диване. —?Все так говорят. —?Так, может, они правы? Он наверняка закатывает глаза. —?Меня тошнит,?— жалуется Кай. —?Мне наплевать,?— Эрика оборачивается. Майка мерзко липнет к телу. —?Не пытайся меня запутать. Ты жертва ситуации, да? Может, он? —?она кивает куда-то на Гарта и мерит его потухшим взглядом. —?Брось его в камин. Он ещё недожаренный. —?Это же не первая смерть от твоих рук? —?она свешивает поджатые под себя ноги со стула и плетётся к нему. Опускается на корточки и медленно качает головой, и Кай прикусывает губу с лёгкой посттравматической улыбкой. —?Ты такая конченая мразь. Наша сделка была на условиях, что ты никому не вредишь. Ладно, мне, да, но что мне сейчас мешает сдать тебя к чёртовой матери? Сдать и бросить всё, м? Кай касается кромки пластыря и хмыкает. —?Лет до шестнадцати я никого не трогал. Ну, с того момента с мамулей, конечно, но это другое. Потом как-то дом нам поджёг. Джо ещё так забавно пыталась меня остановить… я тебе рассказывал, да?.. —?он мотает головой, кое-как фокусируя взгляд. —?А потом как-то к нам приезжали родственнички на рождение близнецов, и там была одна мерзкая тётка. Я хотел забрать у неё магию и убить её её же магией, а это, наверное, скорее весело, чем грустно, но она начала вопить и за мной пришёл отец. Он столько раз меня запирал… —?Кай закатывает глаза и улыбается,?— на чердаке, в комнате, в кладовке, а потом за любой косяк использовал свои любимые заклинания с болью. Он же не хотел касаться меня. —?Короче. Кай смотрит на неё со смешением насмешки и какого-то призрачного уважения, которое он обязательно ощутил бы, если бы вообще умел его чувствовать. Эрика морщит нос?— чем больше она слушает, тем больше забывает о теле в смежной комнате. —?А потом я ушёл из дома, поймал такси в другой конец города и задушил шнурком водилу. —?И? —?И всё. —?Это всё? Я должна тебе поверить? —?Я тоже тебе не лгу,?— он безразлично жмёт плечом. —?Это не имеет значения для меня. А, я понял, ты удивляешься тому, что я не удивляюсь его смерти? По-твоему, мне нужен стаж, чтобы выкинуть подобное? Боже,?— Кай приподнимает кончик рта,?— это стоит счесть за комплимент. Меньше надо лезть в чужие дома и подслушивать. Сдашь меня? Сдавай. Я уже говорил, что буду защищаться, а в процессе может пострадать не только этот чувак. Убьёшь? Попробуй. Он выуживает из кармана её складной нож и протягивает ей. Эрика выхватывает его и вскидывает голову так, что волосы съезжают по спине. Лезвие с щелчком расхлопывается и блестит в слабом молочном свете с улицы. Она приставляет острый кончик к его подбородку, и Кай улыбается в ответ. На дне голубых глаз черти не то что пляшут, а ежечасно приносят в жертву последние клетки его самообладания и рушат, рушат, рушат всё, а он или не видит, или видит слишком хорошо. Эрика вдруг кажется ему такой же запутавшейся, как и он сам, вот только Кай совсем не умеет сочувствовать, а его сочувствия никто и не просит. Лезвие замирает, уткнувшись в его кожу и впечатываясь туда всё сильнее. —?Ты закончила пятиминутку ненависти, или ещё нет? Смерть Джошуа тебя останавливает. Да ладно, я же никому не причиняю вреда, если никто не нарывается. Мой отец?— рыба покрупнее, чем я, его куда приятнее было бы убить. Вон, глянь. Он указывает куда-то на верх стены, и её взгляд цепляется за фотографию в пыльной багетной рамке. Там стоит взрослый темноволосый мужчина, из-за съевшей снимок сепии кажущийся то ли седым, то ли рыжим, с двумя детьми примерно одного роста по обе руки от него. Эрика замечает, что за руку он держится только с девочкой, и оборачивается к Каю. —?Семейное фото,?— поясняет Паркер. —?Там я. —?Надеюсь, ты попадёшь в ад после смерти, если такая случится. В какой-нибудь день сурка, чтобы там нельзя было даже умереть по-настоящему и чтобы ты каждый раз просыпался и… —?А, так пятиминутка ненависти ещё идёт. Кай поднимает подбородок выше от лезвия ножа, и она моргает, как будто просыпаясь. —?Я не просил спасать меня,?— напоминает он. —?Дай знать в следующий раз, что хочешь сдохнуть,?— раздражённо бросает она. —?Я не хотела быть убийцей. —?Разве в обязанности охотников не входит убивать ведьм? —?Ты не ведьмак,?— обрывает Картер. Эрика складывает ладони вместе и утыкается в них лбом, разворачиваясь к нему спиной и опускаясь на пол. Выпускает из ладони нож, и тот с глухим металлическим стуком падает на ковёр. А потом приподнимает брови, глубоко вдыхает и кивает, как будто всё нормально, будет нормально и точно, определённо будет нормально?— и не с таким жизнь сводила, и как-нибудь переживёт, и не она же умерла сегодня. Картер трёт виски, вслушиваясь в своё собственное дыхание и как будто не замечая Кая, хотя замечает, чёрт возьми, зачем-то. И ей вспоминаются собственные дебильные слова ?если захочешь убить кого-нибудь, убей себя?. Ты не прислушался. А жаль. Кай незаметно треплет прядь её волос, пока в воздухе висит тяжёлое и неозвученное ?мы вдвоём вырыли себе яму?. Если бы он мог сочувствовать, он бы посочувствовал им обоим, но он не может, а никому из них это и не надо?— отлично складывается. Кай-с-фотографии смотрит на него почти разочарованно.