Глава 10 (1/1)

Hozier?— Take Me to ChurchI'll tell you my sins so you can sharpen your knife. За ночь вся злость почти притихает. Нет, что-то остаётся, поэтому всё равно можно делать ставки на то, через сколько дней они пошлют друг друга куда подальше. ?Эй, привет, а ничего, если я вместо твоего отца убью тебя случайно? Похоже, только этого и нужно дождаться?. ?Всё, что не убивает, закаляет??— не совсем верная формулировка, и приличней было бы ?всё, что не убивает, но калечит, из жизни нужно убирать?. Её просто тошнит от него. Настолько, насколько возможно, хочется отвернуться и больше не видеть. Утром она обрабатывает следы на шее и почти полчаса возится, пытаясь подобрать шарф, но в конце концов стягивает всё и вытаскивает из шкафа свитер. Всматривается зачем-то в зеркало, пока чистит зубы, а пропитавшийся водой рукав домашней толстовки липнет к запястью и насмешливо напоминает обо всём. Ещё раз вытворит что-то подобное, и плевать ей будет и на Джошуа, и на себя в равной степени, потому что придётся работать в одиночку. Или даже подключить семью, а это она только сквозь зубы сделает, если дальше будет некуда и если выбора не останется. По крайней мере, Каю от неё тоже доставалось. Ещё одна противная деталь, из-за которой это всё становится ненормальным, потому что им почти ежедневно достаётся друг от друга, и они просто делают с каждым разом только хуже. Но нехрен было в деле сомневаться. В бразильских сериалах, по крайней мере, именно сомнения всему мешали. На совмещённой латыни Кай даже решает появиться. Как будто ей не хватало дьявола-преподавателя. Ещё и садится рядом, пока у неё в голове медленно крутится значок загрузки. Эрика поворачивает голову в его сторону, подталкивает учебник к середине парты и вопросительно качает головой. —?Приветик,?— Кай подкладывает ладонь под голову и вскидывает брови. —?Чем занята? —?Ты что, от меня теперь не отвалишь? —?она поводит плечами. —?Ну конечно. Как отца убивать, так сразу ?чем занята?. Для психопатов есть человек-дилер и человек-жертва (по её собственной системе, потому что всё, написанное в книжках, скучное), и от первых они берут, сколько могут, а от вторых берут всё. Так или иначе, просто берут. Могут играть в хорошеньких и делать что угодно, добиваясь расположения, но Картер не собирается становиться жертвой и его личным поставщиком чего-то там тоже, поэтому решает держать охрану своего психического здоровья. Того, что ещё осталось. Молчи. Ради бога, каждый ваш разговор перерастает в пожелания ада и смерти. И всё равно молчать не выходит. Первый час выходило, потому что приходилось много записывать ей, пока он просто делал вид, что на слух всё запоминает, а потом везти перестало. Эрика клацает ручкой, потом ещё раз, снова и?— Кай переводит на неё взгляд. —?Само собой выходит,?— она пожимает плечами?— профессор уже что-то переписывает мелом. Паркер щёлкает языком и притягивает к себе учебник, выискивая в нём что-то с таким сосредоточенным лицом, словно хочет откопать как минимум пароль от банковской ячейки, прищуривается и листает на пару страниц назад. Она наблюдает боковым зрением за тем, как Кай сканирует взглядом редкие фото вставки. Закатывает глаза и как ищет дальше. Он что, ищет в учебнике по латинскому тайно впечатанные в страницы заклинания? Манускрипты? Скрижали, мать их? Паркер раскрывает учебник на странице с чёрно-белой фотографией какого-то стрёмного мужичка и тычет в него пальцем. Эрика поднимает вопросительный взгляд. —?Это ты. Она фыркает. —?Ты придурок? —?Мне скучно,?— жалуется Кай. —?Зачем вы все только ходите в колледж? Это же отвратительно. Нет, реально, ты просто сидишь полтора часа и ещё должен затыкаться. Это странно… эй, ты какая-то неразговорчивая. А как твой брат? Надеюсь, с ним всё норм. Ладно, шучу, мне даже на своих пофиг,?— она переводит взгляд на его лицо. Пластырь он приклеил уже другой, получше?— значит, магии ему не досталось в этот раз для исцеления. Видимо, не удалось выжать из братьев и сестёр. —?А что за Тео? Ты что-то говорила вчера. Или это твой брат? Я надеюсь, ты додумалась никому ничего не рассказывать. Он кивает в такт своей речи и снова на неё косится. Шёпот может оказаться таким громким, если это Кай Паркер. —?Так, во-первых,?— к ней приклеивается взгляд профессора, и она молчит недолго,?— во-первых, серьёзно? Никому не рассказывать?— это моё условие. Естественно, я никому не скажу. Во-вторых… или в-третьих? Слушай, я плохо сплю, ок? Короче, Тео?— это мой хороший друг. Он тоже охотник, и вряд ли я должна была тебе о нём рассказывать, но ты кое-как сможешь держать язык за зубами. Я надеюсь. —?Друг… —?театрально отзывается Кай. —?Нет, мамуля, у меня нет парня,?— Картер его передразнивает. Делает вид, что это её не касается, и накрывает ладонью учебник, возвращая на свою половину. —?Отстань от меня, только твоих скачков настроения не хватало. Я не успеваю. —?Это односторонний разговор. Тебе вовсе необязательно отвечать. —?Я и не собираюсь разговаривать с тобой,?— она опускает локти на парту, складывает вместе ладони и касается их лбом. —?Если захочу новых впечатлений от преступного мира, отправлюсь в библиотеку читать биографии маньяков. Кай о чём-то улыбается сам с собой и пододвигается вперёд, заглядывая через её плечо. Вряд ли кто-нибудь вообще видит, замечает или придаёт какое-то не такое значение, ведь это, с одной стороны, обычный жест, а с другой стороны её сознания?— ещё одна причина вздохнуть. Стиснуть зубы. Он опускает локоть на её половину стола, второй кладёт как опору на спинку стула и делает вид, что разрезает взглядом странички, разлинованные языком всех врачей. —?Ты ошибаешься, если считаешь, что с общим делом я как-то поменяюсь,?— он прищуривается. Эрика сцепляет свои ладони в замок. —?Может, мне просто нравится, когда тебе хреново. Боже. —?Это было предсказуемо. —?Я такой прозрачный? —?В некоторых вещах. Картер вздыхает, разворачивается, выжидающе смотрит на него в ответ, и?— видит бог, она тренировалась играть с Ареном в гляделки и очень долго умела не моргать?— это молчаливое противостояние может длиться как угодно долго, но желание его оборвать пересиливает. Почти синхронно, и, может, поэтому Кай снова скучающе разворачивается к себе, а она подтягивает ближе учебник и прикусывает ручку. Кретин. Ничего он не понимает. —?Зачем твой отец забрал близнецов? —?как-то дежурно спрашивает Эрика через минуту тишины. —?Ты говорил, он забрал близнецов. Когда оставлял мне это,?— она оттягивает ткань свитера, который, вообще-то, ненавидити всё равно должна была надевать из-за раскрашенной кожи. Широкий, чёрный в оранжевую полоску и раздражающий. Отец такие носил, ага. Его голубые глаза снова переключаются к своему привычному состоянию. Ни сожаления, ни сарказма, ни даже доли чего-то хвастливого, чего ещё пару минут назад можно было бы ожидать. Так ей кажется при беглом взгляде вверх-вниз, и они останутся, наверное, головной болью друг друга, пока это сотрудничество не закончится, и она не прекратила бы язвить, а он не прекратил бы издеваться. Он на секунду поворачивает голову вперёд, и её взгляд цепляется за почти совершенные черты лица, и, особо не заморачиваясь в своих бесконечных толстовках и футболках с принтами, Кай каким-то образом… Кай каким-то образом. —?Ну, папа просто решил забрать близнецов. —?И в чём была твоя претензия ко мне? Захотелось подраться? —?Особо ни в чём. Так я теперь занимаю особое место в списке тех, кого ты ненавидишь? Прям вижу эти строчки. —?А я в твоём есть? ?Папаша?. ?Сестра-близнец?,?— она поправляет рукав. Сегодня обошлось в равной степени без сна, без кошмаров и без снов с его участием, а ведь она была готова согласиться на последний вариант, но… (к чёрту тебя) Картер пристально вглядывается куда-то в потолок, и, видимо, слишком долго, потому что Кай щёлкает пальцами перед её носом. —?Слушай, я делаю это не потому что хотела с тобой в паре работать, а ради своей семьи и себя самой,?— Картер взмахивает рукой. —?Мы отвратительно влияем друг на друга, потому что я тоже пару раз тебе вломила, и хватит делать вид, что можешь распоряжаться другими, как хочешь. А ещё любое воспоминание о тебе, и даже тот сон, с привкусом боли. И неясно, чья она. И даже просто его существование. Может, оно её и приносит, но кто же знает. —?Я попытаюсь вытащить отца на связь,?— Кай насмешливо пожимает плечами. Преподаватель как раз объявляет начало перерыва. —?Если в процессе со мной что-нибудь случится, знай, что я потяну тебя за собой в могилу. Отличная концовка для прекрасного разговора. —?Замечательно, ведьмак-кретин. Она спихивает казённый учебник куда-то на край стола, чтобы не нести потом наказание за воровство университетской литературы, и качает головой и направляется в сторону коридоров. Мысль о том, что общая цель обязательно, хоть немного, их объединит, становится главной ложью, которую так удобно послать нахрен. Было бы удобно. Они никогда не станут хоть чуточку ближе, потому что оба ужасно бережно хранят свои тайны. Свои чувства, свои мысли, свои тысячные и миллионные провалы, своё закрытое на несколько железных замков прошлое. Не смогут. Она не бог, не мессия и не слишком терпелива. И тоже не планирует меняться, и она отвратительный психолог, и она ненавидит разговоры по душам, ненавидит уязвимость, начинает медленно ненавидеть и его. Дело дрянь. Всё равно слабый голос, принадлежащий какой-то клетке мозга, которая просто тонет в своём и чужом одиночестве, говорит: ?может, в глубине души ему нужна чья-то помощь. Как и тебе?. Но эта помощь?— не её проблема. Эрика всыпает в автомат немного мелочи, потому что эта машина не принимает кредитки, и, если её хакнуть, выпадет всё или целая серия товаров, а ей для спокойной жизни и бутылки с водой хватает. И она толком не понимает, зачем берёт воду. Просто всё мешается?— сомнения, Кай, снова сомнения, снова Кай и его отец, и его чёртов взгляд?— снова. Картер мягко стучит кулаком по боковой стенке машины, когда та зависает. —?Нет, если ты ещё застрянешь, я тебя точно убью. В утиль.? Автомат слышит угрозу и выплёвывает её бутылку. —?Привет! Не удивлён, что нашёл тебя здесь, взламывающую автоматы,?— Эрика оборачивается на голос Тео, и вдруг доходит?— про стрельбу она так и не спросила. Ладно, раз сейчас миссия за Каем, потом обязательно выловит момент и спросит. А пока будет таращиться на вмонтированный в стену огнетушитель и подгадывать дальнейший ход разговора. Тео следит за её взглядом и суёт руки в карманы. —?Пожалуйста, не делай этого. Не поджигай никого. —?Что? —?она моргает и легко хмурится, катая в ладонях бутылку воды. —?Да не, я просто задумалась. Ничего я не взламываю, скажешь тоже, свои кровные отдаю. —?О чём думаешь? Слушай, знаешь, что? —?Секундочку,?— Эрика отправляет воду в сумку и облокачивается на стену. —?Дальше. В её голове наперебой вертятся тысячи отстранённых мыслей, и они слишком мешают выслушать как следует Тео. Раз этого Джошуа не могли выследить, раз он скрывал заклинаниями дома, раз его единственное слабое и уязвимое место?— Кай, раз Джошуа такой тиран, фрик и ублюдок… может, следовало хотя бы попробовать выступить против. И… —?…Ты слушаешь меня?! —?Да,?— кивает Эрика, отмирая и забираясь в волосы ладонью,?— я в астрале и я тебя слушаю. —?Ладно, для особо одарённых я скажу ещё раз,?— он морщит нос и терпеливо следит за ней взглядом, как будто Картер снова решит отойти от реальности и приклеиться к автомату. —?Мама сегодня никуда не идёт, у меня отменили следующую пару, у тебя следующей пары нет. Не смотри так, я посмотрел расписание. —?Неубедительно,?— она машет рукой. —?Никто не может разобраться в расписании. —?Я разобрался. Короче, предлагаю устроить тусовку со всей твоей семьёй в следующий раз, а пока сгонять к нам на чаепитие. Мама тебя ждёт. —?Тогда ты сверхчеловек. Я не против,?— Эрика прикусывает губу. Пожимает плечами, виляя взглядом туда-сюда по коридору, потому что Кай собрался сегодня что-то там устроить дома, а она так и не успела расспросить его, но, наверное, он всё знает без чужой помощи. Наверное, знает.*** Кай является домой на полчаса позже, чем обычно, учитывая, что его ?обычно? колеблется каждый раз в зависимости от количества прогулянных пар, а это уже не имеет смысла. Просто он хотел сегодня опоздать; никто из их семьи, слава богу, не телепат, поэтому его отклонение от плана не подгадывают, и только приветствуют, как обычно, холодно и сжато. Даже не кивком, а беглым взглядом?— очерком ?жив, здоров. Жаль?. Абрахам?— Эйб, как его зовут все, просто потому что полное имя сложное, трудновыговариваемое (на самом деле просто дебильное, и весьма вероятно, что Кай унаследовал это от него) чем-то занимается на кухне, шаря по полкам рукой и сгребая в одну сторону газеты со стола. Удивительно, что не треплется со своим сыночком Джошуа. Он всегда чем-то занимается, и хрен догадаешься, чем на этот раз. Раньше где-то работал, чтобы лучше обосноваться в городе и сжиться с людьми?— с его-то надменной рожей неудивительно, если складывал одну к одной циферки в бухгалтерии и приказывал людям двигать его по карьерной лестнице. Теперь ездит в частную школу за детьми, шарится по магазинам и просто берёт на себя бытовые обязанности, но с каким видом. Он и за гримуарами сидит, как за огранкой алмаза, ей-богу: они с мелкими постоянно практикуют заклинания, конечно, и близко не подпуская Кая, и тогда в зале устанавливается его непримиримая диктатура. Свечки зажигает, домашку с ними делает, наверняка. А может, и не делает. Кай так далёк от дел своей семьи, что даже не пытается вникнуть. Вероятно, потому что они вечно цапаются?— что же, ради благого дела он не против подлить масла в огонь и поджечь весь этот хренов дом, и об эту мысль давно спотыкается его сволочное подсознание. Конечно, фигурально. Хотя он и правда его ненавидит. Может, и не сам дом?— ненавидит свои собственные воспоминания. Презирает их, отмахивается и хмурится, стоит бросить косой взгляд на лестницу, после чего в голове попеременно мелькает то одно, то другое. Много-много кадров дежавю, один другого хреновее. Какая радость, что ему это не нужно. Не важно и не нужно, и просто бесит и отзывается лёгким раздражением, но не больше. Он сам выбрал казаться таким, и он сам выбрал казаться моральным уродом, просто потому что ничего святого в нём нет, и ему, вероятнее всего, просто не сдалось об этом думать. Сам выбрал всегда оставаться один. Зато план Картер Каю нравится. Ему не нравится только серая, тоскливая нормальность, а это стало чем-то ?из колеи?, и он, вроде как, не против. Это всё кажется какой-то непреднамеренной шуткой, а на деле в его голове то и дело маячат мысли или прибить её, или уничтожить, или… тут должно было быть ещё одно хорошее ?или?, вроде ?или вручить букет одуванчиков?, но на самом деле его список обрывался на ?уничтожить?. Жажда крови всегда раньше брала верх, но в сотрудничестве это не так-то просто, так что он обойдётся своим острым языком. ?Нехрен было думать, что я буду любезнее после предложения застрелить моего отца,?— он усмехается, выглядывая из-за угла. —?Чёрта с два из этого что-то выйдет?. Из общения со мной. —?Что? —?холодно бросает Эйб, отрывая взгляд от переборок шкафчика. Для детей, он, может быть, и приличный дед, а с Каем они давно установили взаимную неприязнь, и для старшего сына семьи он теперь кто-то вроде судьи, командира, тюремщика, и весь этот облик кого-то на голову выше остро действует на нервы. Чужим человеком, присутствие которого напрягло бы, если бы Кай не был Каем. —?Тебе нечем заняться? —?Кто бы говорил,?— язвит он, выстраивая в голове траекторию к кухне. —?Вы никогда не думали хоть попытаться научить меня магии? Почему нет? В ответ звучит только хриплый смешок. —?Нет, правда,?— Кай опирается на стол перед ним и приподнимает подбородок. У них всех голубые глаза, как у него. В точности. От радужек до сетчатки?— грёбаные чужие взгляды. —?Это как-то совсем нечестно. —?Сам знаешь, почему,?— снова стальной командирский тон. Хочется закатить глаза, но он держится. Стискивает челюсть, кивая в такт его словам. Знает правду и придуривается. —?Ты пришёл просто потрепаться? Поиздеваться. —?А вы переезжаете, я смотрю. По частям,?— Кай клонит голову. —?Когда остальных папаша заберёт? —?Джошуа сам всё решает,?— отрезает Эйб. —?Это тебя не касается. До двадцати трёх лет я обязан смотреть за тобой, потому что иначе Джо может пострадать, если ты вдруг найдёшь её и решишь слиться, а это исключено. Радуйся тому, что ещё жив. —?Почему вы не убьёте меня? Тяжёлый вздох. —?Заткнись. —?Нет, правда, в чём причина, м? Не легче просто избавиться от меня, чем держать под замком, как какую-то грёбаную проблему ковенского масштаба? Ах да. Точно. Я и есть. Что, кишка тонка была меня в детстве придушить подушкой? —?Кай смеётся. —?Смерть?— слишком лёгкий выход для тебя,?— кажется, что он шутит, но его голос звенит и вполовину не так безмятежно, как мог бы. Сухо, ёмко и безразлично. —?Ты не заслужил смерти, ровно как и не заслужил жизни. —?Смерть?— легко для меня,?— мечтательно цитирует Кай. —?Да. —?Я могу и сам убить себя. —?Но ты этого не сделаешь,?— обрывает Эйб. Кай способен даже согласиться. —?К близнецам из семьи лидера не принято применять насилие. Но, в твоём случае, смерть?— очень, очень нежелательное нарушение правил. К тому же, ты ещё не достиг возраста для слияния. ?Давно вы держитесь правил???— мысленно хмыкает Кай. Он, в принципе, догадывался, что после этого самого ?возраста слияния? его не выпустят никуда, ведь он просто общественно-опасная проблема, и нельзя допускать его взаимодействия с людьми. Его или сошлют в какой-нибудь сверхъестественный лабиринт без конца и начала, вроде ножа с душами вампиров, или просто щелчком пальца сотрут с лица земли и фотографий. Двадцать два года такой жизни?— уже хорошее наказание. Грёбаного существования в качестве выродка без жизни вне ковена. За него всё решили. Без его участия. Конечно, им только дай повод, и они придушат его. Кай слышал однажды, лет в пятнадцать, разговор отца с Эйбом, тёткой по материнской линии или другим неважным, безымянным родственником, и плевать, с кем он трепался, потому что он всегда треплется о нём, как о главной ошибке своей жизни. ?Малакай ещё за всё расплатится,?— убеждал кого-то Джошуа, и эта заевшая пластинка слов ныла, скулила и будто издевалась. —?Нужно только разделить их с Джози, а потом… потом его никто и не вспомнит?. Потрясающее заявление. Ему было пятнадцать, мать его, он должен был, как и все сверстники, припираться домой с футбола, стаскивать футболку с выцветшим номерком, выслушивать мягкие поучения вроде ?тебе стоит взяться за учёбу? от отца и ?да ладно, подросток же, пусть развлекается? от кого-нибудь ещё, а не слышать ?потом его никто и не вспомнит?. Тебя никто не любит, тебя никто не вспомнит. Сдохни в хреновом аду, папаша. ?Из-за тебя другим детям здесь некомфортно??— возник как-то Эйб, перекрывая ему дорогу. Некомфортно… он всю свою жизнь проводит в окружении людей, до скрипа зубов ненавидящих его, и кто-то ещё начнёт возникать о комфорте? Каю наплевать уже?— нет, он просто злится в ответ на такое, потому что хрена с два будет покладистым или хорошим. Они вытравили из него всё хорошее?— вырвали с корнем, а потом поздно было возвращать всё назад. Заставили зализывать раны, заставили защищать себя. А теперь им самим нужна защита. —?А если мама с того света смотрит? —?у Кая в глазах то ли черти, то ли неприкрытая издёвка. —?Замолчи,?— дублирует Эйб, как будто заткнуть его?— главная миссия. —?Не закрывай мне рот. —?Убери приказной тон. —?Мне повторить? Не закрывай мне рот,?— вот эта самая условная граница, сквозь которую не видно, Кай говорит серьёзно или собирается шутить. Хотя и одно, и другое не ведёт ни к чему хорошему. Он вовремя оборачивается на сестру, видимо, пролезшую на кухню в поисках, чем бы поживиться. —?О, привет. —?Даже не думай,?— вряд ли Эйб сам понимает, о чём и кого предупреждает, и легче сказать, что всех, обо всём и сразу. Они замирают оба. Но Кай следит за ней бесцветным взглядом. Выцветшим. За картинкой его фальшивой огненной стихии холодно. —?Мой отец такой трусливый кретин, что даже боится повидаться со мной лишний раз? Думает, ты со мной справишься, как это мило,?— он клонит голову вбок,?— ты не справишься со мной, это вряд ли. Я всегда могу сделать как-нибудь… как-то так. Он хватает сестру за запястье и взмахивает второй рукой, высвобождая огонь из камина. Её болезненный вскрик вырывается из груди, и она шипит, дёргаясь и перетягивая запястье на себя, но хватка оказывается крепче. Кай запрокидывает подбородок и сжимает ладонь в кулак, пропуская чужую магию через всё тело, и рваные языки пламени взметываются выше в воздух. Он не слышит уже, как верещит сестра?— внимание концентрируется на заклинании. Её магия с привкусом страха. Его касания с отпечатками крови. Магия. Магия?— это власть, это морфий. И наркотик, и обезболивающее, а Кай не знает дозировку, и с каждым разом становится всё хуже. Она сплетается с его подсознанием, подчиняя себе и направляя тихое ?Incendia? к огню, поджигая его мысли, доставляя, наконец, удовольствие. Может, он и не нуждался бы так в этой грёбаной магии, если бы всё детство именно она не вставала между ним и его семьёй. Не обязывала себя хотеть. Как же, семьёй. Такую семью из дома вышвырнуть было бы не жалко. По ощущениям?процесс длится вечность, а на деле?— секунды. Кая вдруг отшвыривает к противоположной стене, и размытое зрение натыкается не то на рыдающую от боли сестру, не то на деда. Прижимает ладонь к животу и воет, вытираясь рукавами. Слабачка. Ему было в тысячу раз больнее. Кай закидывает голову наверх и негромко смеётся. Так смеются, наверное, слетевшие с катушек, когда идут на эшафот. —?О, я справлюсь с тобой. Ты даже не представляешь, что я могу сделать с тобой! —?рявкает Эйб, выставляя вперёд руку. —?Phasmatos superous em animi… Кай шипит сквозь зубы, обхватывая голову, и хлёсткие слова становятся всё громче, становятся сумасводяще-назойливыми, а чужое заклинание впивается в сознание и разрывает связь с реальностью. Расщепляет каждую клеточку сознания, и он возвращается в реальность, кажется, только когда крепкая хватка смыкается вокруг его горла. Воздух резко врывается в лёгкие, хотя дышать толком он по-прежнему не может. Что за ублюдок! —?Ещё хоть одна такая выходка. Ещё хоть одна выходка, Кай. ?И что, четвертуешь меня???— произнести вслух у него не выходит. Гуляющий в голове шелест?— это отголоски магии, не иначе?— перекрывет всё собой и вонзается всё глубже и больнее. И рука на его шее, мешающая дышать, обезоруживая и обрекающая, и пальцы под подбородком: и они два сапога пара, оказалось, потому что Кай сам всё вспомнил. Как припечатал Картер к тому шкафу, как хотелось сделать ей как можно хуже, как хотелось уничтожить прямо на том месте и как ей тоже хотелось уничтожить его. Выходит, так?— разумеется, никакого чувства вины, и едва ли он начнёт делать какие-то выводы, и поэтому ему так хочется испепелить сейчас дом вместе со всеми его жителями. Но это дежавю, как он ни пытается его вышвырнуть, остаётся на месте. Насмехается над ним же. Что, неприятно? Всегда почему-то он строит с людьми такие отношения. Удивительно даже. —?Хочешь что-то сказать мне? —?Эйб ослабляет хватку, и Кай вымученно и хрипло вдыхает. Сознание по осколкам начинает собираться воедино вместе с той больной ненавистью, что поселилась в нём, кажется, давно и навсегда. Издёрганной, истерзанной и голодной до чужих страданий. Взгляд голубых глаз находит дорогу вверх. —?Я больше так не сделаю,?— Кай бессильно опирается лопатками на стену и не может сдержать улыбку. —?Клянусь… жизнью своей матери. Его отрывистые смешки разбиваются о стены. Эйб брезгливо отворачивается, чтобы только не тошнило от его безжизненной насмешки, и шагает куда-то на второй этаж?— разбираться с внучкой, не иначе, ведь ей после такого, упаси боже, могут присниться кошмары. Каю кажется, что даже дышать ему теперь сложно. —?Мне пригодился бы её ножик,?— мечтательно тянет Паркер, наконец трогаясь с места, цепляясь за лестничные перила и толком не зная, куда держит маршрут. Куда-нибудь подальше, и гори оно всё синим пламенем. —?Нужно будет одолжить. Потом им же её и прирежу. Он прищуривается. —?Объясни мне, Картер, чего ты забыла сейчас у меня в голове?