Глава 8. Откровение. Часть 3 (1/1)

11.01.2011Mannings Heath, Horsham, GBRH13 6HZСпать рядом с телогрейкой, когда по ночам замерзаешь,?— бесценно. Особенно после секса, когда нега настолько осязаема, что кончики пальцев покалывают, а ноги дрожат настолько, что стоит только подняться, как те подгибаются в коленях и заставляют сесть, не важно где и на что, главное, чтобы не удерживать весь вес на себе.Спать рядом с телогрейкой, когда она является личной жертвой,?— восхитительно. Это было будоражащее чувство, от которого перехватывало дыхание и внизу живота тянуло от сладкой боли. Сумасшедший и то не отрицал. Это было бессмысленным?— отрицать то, что было его частью… что было тем же самым, что и он сам.Утром Том с трудом заставляет себя встать с кровати, чтобы вернуть верёвку на запястья Хемсворта, который непонятно каким чудом не проснулся от возни. Он не особо хотел выяснять отношения, слушать крики, смотреть на попытки вырваться?— голова болела настолько сильно, что вообще удивительно, как восхищение никуда не делось… не утонуло под таким весомым прессингом.Хиддлстон даже с трудом плетётся в ванную, где понимает, почему так плохо себя чувствует. Отпечатки чужих пальцев на шее почти что фиолетового цвета, синяк на скуле, ставший больше, и отвратительная припухлость у переносицы, которая расплывалась под глазами более тёмными мешками, чем нужно. Гадство… Его же так раскроют! Всё из-за Хемсворта. Злость поднимается с новой силой, притупляя боль в висках, и Том, совершенно не отдавая отчёт тому, что делает, сжимает кулак и бьёт им в зеркало, что со звоном осыпается в раковину и на пол. Кровь на костяшках, ноющая боль… которая усиливает отвратные чувства.Ему приходится наложить на лицо столько грима, сколько уже давно не накладывал. Как будто не его лицо. Не он сам, а другой, который до сих пор в каждом отражении был чёрным и шептал на ухо те мысли и желания, которые были глубоко… раньше глубоко, сейчас же они становились правильными и такими близкими ему. Том строит себе гримасы в другом зеркале в своей комнате?— различные эмоции, чтобы убедиться, что наложенная ?маска? не потрескалась и не смотрелась слишком нелепо.Когда Хиддлстон возвращается в комнату Криса, то с удивлением отмечает, что тот так и не проснулся. Паника моментально поднимает голову, заставляя тут же оказаться на кровати рядом с Хемсвортом и прижать пальцы к его шее чуть выше оставленного кровавого укуса. Есть пульс… Равномерные, спокойные удары, как и дыхание, и Томас убирает пальцы, не сдерживая улыбку. Его милый и наивный Крис никогда не трахался под наркотиками?— это так приятно и греет сердце, возвышая самомнение до небес.Том позволяет себе немного расслабиться перед выездом в город и не столько убрать в ванной осколки зеркала, сколько заварить себе кофе, сделать нормальный завтрак из того, что осталось в холодильнике. Жизнь прекрасна, и ему хочется, чтобы это не заканчивалось ещё год-второй, правда Том не знал, как будет совмещать актёрство с содержанием Хемсворта под замком и под своим полным контролем.—?Никак,?— дымка отделяется от оставшейся гущи кофе на дне кружки и, поднявшись вверх, обтекает Томаса, чтобы появиться знакомой фигурой за его спиной и положить руки ему на плечи. —?Пока съёмок нет?— наслаждайся. А дальше будешь думать, что и как делать.Хиддлстон никогда не позволял себе быть таким легкомысленным и не продумывать шаги наперёд, потому что это вело к единственному возможному исходу и он не был… благоприятным. Но Томас не может, уже не сейчас, когда позволил этому нечто полностью контролировать себя. Отвратительно? Возможно, просто на данный момент он не думает об этом, как и не думает, что делает, когда берёт ?таблетку? на язык вместо обезболивающего, когда делает привычный раствор и вкалывает его Хемсворту, что так и не проснулся ещё, когда, перед тем, как выйти из дома, закуривает сигарету. Горький дым с первой глубокой затяжкой отчего-то дерёт горло, заставляя закашляться и с сомнением посмотреть на белый небольшой тубус между пальцами как на что-то, что видел впервые. Давно такого не было, но оно сразу же забывается, потому что в голове с новой затяжкой становится так легко, как никогда прежде. Нет ни паники, нет ни переживаний, нет ничего, что назойливыми пчёлами жужжало бы у уха. Табак усиливает эффект от таблетки (будь он умным, то явно знал бы, что это за эффект и, возможно, делал бы что-то ещё для того, дабы сильнее его ?вставляло?). Сев за руль своей прекрасной ласточки, Том осознаёт, что если его остановит полиция, то однозначно, без всяких проверок, отберёт права… Или он всё же накручивает себя, но то, как стрелка спидометра ни с того ни с сего бегает из стороны в сторону, не говорит ни о чём хорошем. Вернее, хорошее было в настроении, но не более.Дорога до ближайшего универмага занимает не много времени, благо, в Хоршеме открылся Tesco. Подпевая почти каждой песне, звучащей по радио в машине, Хиддлстон после и весь свой ?ход? в супермаркете напевает последнюю, более приставучую, у себя в голове. Слишком хорошее настроение, которое усиливается благодаря тому, что он может не искать продукты лишь по акции а выбрать ещё и то, что хочет, а не просто необходимое; которое усиливается благодаря тому, что его узнала парочка девушек, которые, смущаясь, попросили сфотографироваться с ними; которое усиливается благодаря тому, что после Том вбивает своё имя в поисковике на телефоне и удивляется, что везде видит новости о грядущем фильме и его участии, его биографию, лестные отзывы. Жизнь?— это прекрасно, только осталось решить, что делать с Хемсвортом, потому что… и хотелось от него избавиться, особенно сейчас, и хотелось продолжить играть с ним, потому что живая человеческая игрушка всяко лучше, чем какое-то животное или мёртвое тело, что гниёт в лесу под домом.—?Мистер Хиддлстон?Снова хотят фото? О-о, кажется, популярность будет только расти и она слишком опасна, если уже сейчас становится хуже наркотика. Том натягивает маску добродушия и оборачивается, сталкиваясь взглядом с тёмными, почти чёрными, глазами. Высокий, худощавый даже в множестве слоёв одежды, кофейного цвета пальто, что только сильнее контрастировало с почти что зеленоватой кожей, и… много одеколона, которым пытался перекрыть запах сигарет, словно постоянно контактировал с людьми. Этот мужчина не понравился ему с первого взгляда, с первого слова холодным, хриплым, прокуренным голосом.—?Да? —?Том вопросительно поднимает брови.—?Я Эйден Гатри, детективное агентство ?Фемида?,?— мужчина достаёт из внутреннего кармана удостоверение и раскрывает его. —?Я хотел бы задать вам пару вопросов. Это возможно?Отказывать детективу? Том отчётливо понимает, что его нанял Лиам Хемсворт с этим агентом и что это куда хуже, чем полиция, которая, видимо, ничего не нашла. В голове меньше, чем за секунду, проносятся все мысли, просчитываются возможные варианты исхода беседы, которые делятся только на три категории, и Хиддлстон поджимает губы, опуская взгляд на пакет молока в своей руке.—?Это же по поводу Криса, да? —?спрашивает Том, и детектив прячет удостоверение обратно в карман. —?Там очереди на кассе большие, так что, если вы не против, то я готов ответить на любой вопрос во время моих покупок.—?Как будет вам удобно,?— Эйден прячет руки в карманы, безразличным взглядом осматривая тележку с продуктами, и идёт следом за мужчиной. —?Двадцать второго октября вы были в районе Фицровии?—?Конечно, Дауни-младший пригласил всех актёров и работников на его вечеринку,?— какие-то глупые вопросы, он настраивался на что-то более актуальное. —?Точное время, когда пришёл, я не скажу, к сожалению.—?И вы разговаривали с мисс Александер?—?Да, но, прошу прощения, это довольно личный разговор, факты которого я не собираюсь разглашать,?— на что ему тут же говорят, что этого не нужно. —?Наверное, с полчаса говорили, может немного дольше, потом присоединился Крис,?— они останавливаются рядом с полками с хлебом, решая, какой выбрать лучше. —?Я не знаю, что с ним случилось, но… Мы разговаривали нормально, а потом он отчего-то стал странно вести себя и довольно быстро ушёл.—?Бармен говорил, что вы трогали стакан мистера Хемсворта, когда он отвлёкся на разговор с другими.Что? Какого?! Рука вздрагивает над тостерным хлебом и поспешно берёт пачку, проверяя срок годности?— хоть как-то растянуть время, чтобы успокоить себя. Он же проверял, чтобы никто не видел, тот бармен вовсе стоял спиной к нему. Может, детектив вовсе блефует?—?О, знали бы вы, сколько стаканов я в тот вечер трогал, двигал и боролся с желанием выпить, потому что за рулём,?— Хиддлстон слабо улыбается. —?Может, я действительно трогал стакан Криса, чтобы передвинуть или поставить на специальную подставку… Знаете, иногда во мне просыпается ужасный перфекционист,?— положив хлеб в тележку, Том толкает её к кассам.—?Вы ушли с вечеринки почти сразу же после мистера Хемсворта. Десять минут, я прав?—?Где-то так,?— Том утвердительно кивает головой. —?Джейми я не нашёл среди гостей, Крис тоже ушёл, а заводить ещё одно знакомство, когда мне ехать до дома полтора часа?— я посчитал, что сон мне важнее.—?И вы не видели мистера Хемсворта по пути к парковке?—?Я много раз прокручивал в голове тот вечер, надеялся, что хоть что-то вспомню, какую-то мелкую деталь, но… Я бы с радостью хотел вам ответить, что да, видел, чтобы вы могли найти Криса, но я ничего не помню. Спустился в холл, вышел во внутренний двор того заведения и сел за руль.—?Как вы можете охарактеризовать мистера Хемсворта?—?Как личность? —?на что он получает утвердительный кивок головы. —?Харизматичный, добрый, легко подхватывает беседу. Какой он ещё? Открытый… Да, он довольно открыт и мне казалось, что может верить каждому слову. Жаль, очень жаль, что нет никаких сведений, где он и что с ним.Его оставляют в покое и тактично отходят в сторону, пока Тому на кассе пробивают продукты и он расплачивается за них. Хиддлстону казалось, что он попался на ?крючок? этого детектива, что ему вот-вот предъявят обвинения, приедут к нему домой и найдут невменяемого, похищенного Хемсворта… Нужно защитить себя, однако Томас не понимал, как может это сделать. Подчистить за собой? Так он не сможет уже расправиться с барменом, который каким-то образом видел то, как трогался стакан Криса, и который рассказал уже это детективу. Кто-то ещё мог видеть? Или камеры? Нет, на той улице, где он сбил Хемсворта не было камер?— к счастью, не оборудовали светофор ими.Поставив пакеты в тележку, Хиддлстон толкает её в сторону аптеки и удивляется, что Гатри идёт за ним, отставая на шаг. Хоть кто-то ещё в этом мире помнит правила приличия и личного пространства. Но стоит только остановиться напротив фармацевта, как краем глаза Том замечает пристальное внимание детектива за каждым движением. Как ищейка, которая вынюхивает каждую мелкую деталь… Неужели он так со всеми, кто был на той вечеринке: следит, вынюхивает и наблюдает за тем, как и кто проводит дни? Или ему так ?повезло?? Заплатив за анальгетик и мазь от ушибов, которые бросает в один из пакетов, Хиддлстон толкает тележку в сторону выхода, что ведёт к парковке.—?Почему вы утверждаете, что мистер Хемсворт доверчивый человек? —?Гатри оказывается вновь рядом с Томом.—?Он мне рассказывал случай из жизни, когда ещё учился и поверил одному человеку, из-за чего решил уйти с науки,?— он пожимает плечами. —?И, как правило, открытые люди всегда более доверчивые, чем те, кто держит всё в себе.—?А вы, мистер Хиддлстон?Вопрос сбивает с выбранной манеры поведения и лживой открытости. Что он? Этот Гатри хочет, чтобы Том дал самому себе характеристику? Неужели этот трюк прокатывает и люди не понимают, что это психологический ход? Наверное, всё же такие есть, потому что наглядный пример идиотизму находится у него дома.—?Знать бы ещё, кто я такой,?— он замечает, как на него с подозрением косятся. —?Актёрское мастерство порой забирает очень много. Время, силы, желание чем-то заниматься. Особенно когда ты работаешь в театре, где нужно полностью вживаться в роль, и, уж поверьте, сегодня ты с утра обычный крестьянин, а в обед уже диктатор-король. И график порой настолько насыщенный, что, приходя домой, только и можешь, что поесть и лечь спать.—?Ваша мать умерла от онкологии?—?Да,?— Том с силой сжимает ручку тележки, чтобы не высказать всё, что думает о Гатри. —?Рак желудка… Я не понимаю, какое это отношение имеет к пропаже Криса.—?О вас не особо многое пишут в Интернете, так что я должен был проверить. Не волнуйтесь, я задаю вопросы всем, кто контактировал с мистером Хемсвортом в тот день, когда он пропал. Я благодарю вас за честность, мистер Хиддлстон.—?Надеюсь, что вы сможете найти Криса.Любезность заканчивается в тот момент, когда детектив уходит, и Том с ненавистью смотрит перед собой. Лезет в личную жизнь, спрашивает чёрте что… и отвратительный одеколон от него. В машине Том включает музыку погромче, чтобы отвлечься, и настроение меняется на весёлое почти сразу же. Прекрасно, так легче, особенно с тем учётом, что он смог нормально себя вести под наркотиками. Может, действие ослабло, но настроение всё так же прекрасно поднимается вверх, быстро, даже не ухудшается, когда, выехав на дорогу, замечает за собой другой автомобиль, который держится на две машины позади от него. Следит. Этот сраный детектив… Ничего же не найдёт на него, пусть хоть до самого дома ведёт. Да, напрягает, но Хемсворт не сможет подать сигнал о том, что его удерживают насильно.Автомобиль Гатри отстаёт на повороте, который ведёт к лесу, и Хиддлстон останавливает собственное транспортное средство у дома. Ничего же не найдёт на него, потому что эту глупую зацепку ?трогал стакан? в суде даже не рассмотрят… Её вовсе никто не рассмотрит и не предъявит какие-то обвинения, потому что даже в обычном повседневном непринуждённом разговоре это звучало слишком притянуто за уши.Том готовит обед не только для себя, но и для Криса, напевая себе под нос незамысловатый мотив, который был где-то на его выступлении в театре, и перед тем, как зайти в спальню, вновь принимает таблетку. ?Для поддержания настроения?,?— которое только становится более неустойчивым, однако это не воспринимается никак.Оставив поднос с тарелками на столике и взяв лишь стакан воды, Хиддлстон садится на край кровати и прижимает пальцы к шее Криса. Просто проверить, на всякий случай, ведь червячок внутри всё же грыз его и… разделял на две части?— убить или не убить.—?Почти Шекспир,?— нечто привычно появляется за спиной, крутясь рядом с едой, словно нуждается в этом. —?Тебе стоит написать книгу ?Мемуары актёра-наркомана, что решил отомстить не за что?.—?Заткнись,?— разъярённой змеёй, словно не он ещё секунду назад был спокойным, шипит Том.—?Какие мы обидчивые,?— беззаботно хмыкает нечто.—?Потому что не нужно доставать меня,?— пару раз глубоко вдохнув, Хиддлстон кладёт руку на щеку мужчины и несильно хлопает. —?Кристофер, пора просыпаться. Давай, ты ещё не ел сегодня,?— негромко и мягко произносит Том, но когда на его зов не отвечают, более сильно бьёт Хемсворта по щеке, из-за чего на коже остаётся розоватый отпечаток его ладони. —?Не зли меня.Крис морщится и негромко мычит, пытаясь перевернуться на бок и хоть как-то потянуться, но может лишь поелозить из стороны в сторону, чтобы не вывихнуть плечевые суставы. Хиддлстон склоняет голову к плечу, отмечая, что ему нравится вот так сидеть и наблюдать за этими слабыми попытками, и подносит стакан к губам Криса, помогая ему поднять голову, когда слышит непонятливый хрип.Помня своё состояние после такой ?убойной? дозы не только таблеток, но и секса одновременно, Том не удивляется тому, как Хемсворт жадно глотает воду. Да, большая часть проливается мимо, но… Было забавно видеть Криса вот таким вот слабым и испачканным, пусть вода не несёт в себе никакой грязи. Философские мысли проклёвываются неожиданно быстро, и Хиддлстон задаёт вопрос о голоде, но не слушает ответ, которого и так нет, и поднимается, чтобы взять поднос и переставить его на тумбочку.Он приготовил мясное рагу?— впервые за долгое время готовил настолько сложное для себя, имея на это желание. Перемешав, чтобы тепло ровно разместилось по тарелке, Том набирает овощи на ложку и подносит её к губам Хемсворта, который с нарастающей злостью и ненавистью смотрит на него.—?Не будь волчонком,?— он мягко смотрит в ответ. —?Давай, тебе нужно поесть,?— взгляд не меняется, на что Томас тяжело вздыхает и забирает ложку от чужих губ. —?Не бойся, я не подмешивал снотворное…—?Какой же ты ублюдок, Хиддлстон,?— хрипло выплёвывает Крис, перебивая мужчину, и пытается дёрнуть руками, но сил хватает только на то, чтобы сжать кулаки. —?Радуйся, что вкалываешь мне какую-то дрянь, иначе бы я уже убил тебя.— … и возбуждаюжее.—?Педик.Тело каменеет моментально, как и взгляд, что становится острым, ледяным. Педик… О, это он педик, когда оставил синяки на бёдрах? Губы растягиваются в улыбке?— настоящий оскал, который не обещает ничего хорошего. Раз ?педик?, то покажет, как, что и кому говорить. Томас слишком медленно отставляет на поднос тарелку, чувствуя, как нечто разрастается в его груди острыми шипами, которые впиваются во все внутренности и закрепляются там, и… не противится желанию. Даже всё равно на то, что у него нет ничего под рукой?— так будет нагляднее.Хиддлстон срывает одеяло с Криса, который не перестаёт материться (всё, на что он способен сейчас, и что нравится до тёмных кругов перед глазами), и за считанные секунды, рывком разведя его ноги, нависает над ним. Предвкушение сладким мёдом оседает на языке, и Том склоняется вниз, упираясь локтями в подушку по обе стороны от головы мужчины. Он прижимается своими губами к чужим, пытается получить поцелуй, пусть знает, что такого не будет, и болезненно мычит, когда его кусают за губу. Удар в бок, с которым зубы сжимаются сильнее, второй — и его отпускают, позволяя подняться и прижать руку к кровоточащей нижней губе. Неделю же не сойдёт! Ещё один мстительный удар, и Хиддлстон улыбается, чувствуя, как его сжимают ногами сильнее и хватают ртом воздух.—?Как же ты желаешь меня, а ещё говоришь, что я ?педик?.Ему в ответ что-то сбито говорят, но из-за пульсирующего шума в ушах Том ничего не слышит. Не хочет слышать, потому что ему плевать на это слабое блеяние непонятно кого. Он показушно, чтобы увидеть панику в глазах цвета грозового неба, облизывает пальцы, чувствуя собственный вкус крови, оттенки которой остаются на костяшках, и опускает их вниз, прижимая к анусу и массируя его.—?Ты надолго запомнишь этот вечер, мой дорогой,?— Хиддлстон наклоняется, почти что прижимаясь окровавленными губами к уху Криса, и надавливает пальцем на вход, на что сжимаются сильнее. —?Неужели это твой первый раз? Невинный,?— в голосе появляются бархатные нотки, что так приятно вибрируют в горле. —?Уж прости, ты не заслужил смазку. Так что?— расслабься, если не хочешь лишней боли.Ох, кажется, Том никогда в своей жизни не слышал столь грязные слова. Низко засмеявшись, он приподнимается, поднося руку к губам, чтобы сплюнуть, и снова прижимает пальцы к анусу. Новое нажатие, с которым палец входит в Хемсворта до упора, на что его живот втягивается, и он отворачивает голову в сторону. Горячо. Как же восхитительно горячо и узко. О да, будет больно, но Хиддлстон более не мог здраво мыслить. Даже если бы хотел, то не смог бы.Палец двигается медленно и сгибается, чтобы дать отпор мышцам. Крис вновь что-то говорит, но стоит только почувствовать второй палец, который так отвратительно и болезненно давит на вход, проникая следом, закрывает глаза и закусывает губу. Хиддлстон ведёт, оставляя поцелуи на скуле мужчины, опускается на щеку, которая неприятно покалывает щетиной и раздирает рану сильнее, спускается вниз и замирает на шее, на вчерашнем укусе, кожу на котором сжимает.Возбуждение росло с каждым движением пальцев, с каждым новым сопротивлением, со сбивающимся дыханием Хемсворта. Пульсация в паху становится почти что невыносимой, даже болезненной, когда брюки стали прижимать член к телу, но Том заставляет себя терпеть, потому что не сможет нормально войти в Криса. Третий палец входит с трудом и под сдавленный стон Хемсворта?— прекрасная музыка для его ушей, — и Томас, выждав, пока его перестанут сжимать столь сильно, ведёт кистью руки, толкается глубже и разводит пальцы, замирая так на несколько секунд.С ним больше не разговаривают, что выводит из себя, но внимание снова слишком быстро переключается на другое?— Хиддлстон, вытащив пальцы, поспешно расстёгивает брюки и приспускает их вместе с хипсами, чтобы провести ладонью по своему члену. Боль, какой бы она не была, исчезает почти сразу же, и мужчина в очередной раз сплёвывает себе на руку, радуясь, что благодаря таблеткам у него много слюней. Взгляд проходится по лицу Хемсворта, по его закрытым глазам, складке между бровей и сжатым кулакам и приставляет головку к сжимающемуся колечку мышц. Заберёт первый раз, действительно сделает своим… Как будто наркоман.?Отчего как будто???— напоминает о себе нечто урчащим голосом у него в голове. Рыкнув на самого себя, если это вообще так звучало, Томас придвигает Хэмсворта ближе и толкается бёдрами вперёд. Головка входит с трудом, заставляя прижаться лбом к чужому плечу и судорожно вдохнуть. Настолько восхитительно, настолько узко, что… Трезвый разум пытается вернуться, пытается пробиться через слой безумия и возбуждения, особенно когда с новым толчком до слуха доносится чужой болезненный стон и когда его сжимают бёдрами сильнее, но тонет сразу же, стоит нечто придушить его.Мелкими толчками Хиддлстон входит до конца, чувствуя, как тело под ним наливается сталью и, кажется, перестаёт дышать. Он сам не дышит, трудно, когда борешься со своими желаниями и здравым рассудком, но всё же проигрывает ?— Том начинает двигаться. Поначалу медленно, но мужчина срывается почти сразу же, грубо вбиваясь в Криса. Он не обращает внимание на то, что влаги становится больше, не обращает и на то, что Хемсворт слишком тих, пусть его руки из-за натяжения верёвки стали слишком красными.Мелкие быстрые поцелуи остаются на шее, быстрые толчки, от которых лёгкие начинают гореть огнём, пальцы, что немеют из-за того, насколько сильно сжимали бёдра. Чужой жар усиливает собственный, подталкивает к краю, и Хиддлстону плевать на то, что доставляет лишь боль, что у Хемсворта совсем не стоит, что он ушёл в себя. Всё равно. Последние толчки прерывистые и глубокие, Том входит до упора и кончает с низким стоном, который сливается с чужим.Тяжело. Настолько тяжело, что сердце вот-вот взорвётся от своей скорости ?бега?. Том не знает, сколько проходит времени, прежде чем перед глазами исчезают тёмные круги, мир перестаёт кружиться и дыхание хоть немного становится спокойней, но когда он отстраняется, поправляя одежду и понимая, что придётся бросить её в стирку, то Хемсворт… Молчит. Никак не реагирует. Неужто понял, что нужно следить за своим языком, прежде чем что-то говорить? Усмехнувшись, Хиддлстон накрывает Криса одеялом до пояса и, забрав поднос, выходит из комнаты, стараясь побороть дрожь не только в коленях, но и во всём теле, которое до сих пор тянулось к жертве в спальне.