Глава 9. Чувствовать (1/1)

11.09.2011Mannings Heath, Horsham, GBRH13 6HZ?Приносим извинения за изменения графика, однако с финансовыми проблемами съёмки фильма отложены на две недели.С уважением,А.Э. Джонсон,ассистент продюсера Р. Д. Дауни-младшего?Сообщение, которое приходит второго ноября и которое… не меняет ничего. Но Том начинает волноваться. И волноваться сильно после того, как эффект от таблеток сошёл на нет. Здравый смысл, наконец-то, перестал подчиняться нечто, позволяя рассмотреть ситуацию с детективом под другим углом и понять, что так не берутся за каждого человека, даже если он хоть как-то был знаком с потерявшимся, не ведут слежку почти до самого дома.Хиддлстон волновался настолько, что поначалу вымещал свои переживания на Крисе, что с каждым днём всё сильнее и сильнее уходил в себя, в какой-то непонятный мир под действием не только насилия, но и таблеток, а после решил написать Мэри. Правильно ли просить её о таком, чтобы прикрыть свою задницу? Может ли сдать, потому что это уже не детская игра?— не наркота, а то, из-за чего разом может пострадать больше десятка людей? Плевать, его уже и так подозревают больше других.Хемсворт действительно ушёл в себя, лишь изредка, когда бывали моменты просветления (когда действие таблеток сходило на нет и приходилось повышать дозу, потому что Томасу больше нравилась молчаливая и послушная игрушка), он пытался вырваться, пытался оскорбить, укусить, пнуть, даже пытался кричать, надеясь, что кто-то услышит там, за пределами стен, но получал в ответ или звенящую тишину, или новый укол. Хиддлстон получал тёмное, страшное удовольствие от того, что в его руках находилась чужая жизнь и что он был её вершителем. Только он! Прекрасно.Денег было много. Это было довольно хорошо, потому что Мэри загибает такую цену, что раньше бы Том не мог себе позволить такого. Они встретились в привычном тупике между домами, только его уже ждали, что случалось довольно редко. Два дой-пака, потому что у него закончились таблетки, и Glock 17. Мэри что-то шутит по этому поводу, по крайней мере пытается пошутить, что только самоубийцы заказывали у неё наркотики и пистолет одновременно, но Хиддлстон предпочитает не слушать. Это не её дело — влезать в его жизнь, поэтому, расплатившись наличкой, Том прячет ?покупки? во внутренний карман куртки и выходит из тупика.Тогда уже похолодало?— зима медленно, но довольно твёрдо ступала по земле и Хоршем не стал исключением. Сев в машину, Том завёл её и… просто сидел. Глок обжигал грудь через слои ткани. Заряженный глок. Семнадцать пуль. Он только один раз за всю свою жизнь стрелял?— подготовка к сцене перестрелки в фильме, которой так и не случилось. Тогда он стрелял не боевыми пулями и в мишени, а здесь…Хиддлстон разнервничался ещё больше, отдёргивая руку от груди, где под тканью отчётливо чувствовался пистолет, и… Он до сих пор не понимал, что тогда его дёрнуло посмотреть в зеркало заднего вида, однако сделал. Посмотрел и окончательно убедился, что он подозреваемый номер один, если вовсе не единственный. Детектив Гатри стоял у прохода в тот ?тупик?, откуда он сам вышел всего несколько минут назад, и, стоило только Мэри выйти, как Эйден привлекает её внимание. Гадство! Но Хиддлстон надеялся, по крайней мере его заверяли, что девушка не расскажет ничего о нём и о том, что за дела их связывают.Томас не дожидается, когда детектив договорит с Мэри, а давит на газ после сцепления и направляет автомобиль к дому. Конечно, подозревают, он был бы дураком, если бы думал по-другому, ведь нечего делать Гатри в Хоршеме, когда Хемсворт пропал в Лондоне. Хорошо, даже если Мэри расскажет, что он покупает у неё наркотики, то это же не будет кричать о том, что именно он виноват в похищении и незаконном удержании человека. По поводу пистолета… Нет. Уж такое она точно не расскажет, потому что здесь подставит не только его и себя, но и тех серьёзных людей, которые ей предоставляют товар.Дома было спокойно, потому что ?дом??— его ?крепость?. И когда настроение падало вниз или волнение переходило все рамки разумного, то Том успокаивал себя тем, что ломал Хемсворта дальше. В принципе, как и каждый день, получая извращённое удовольствие от того, каким слабеющим были в его руках. Угасала жизнь. Да, Хиддлстон понимал, что жизни в Крисе осталось не много, что это не столько из-за наркотиков, однако он не хотел менять ничего. Абсолютно ничего, потому что ему нравилось осознавать, что он становится вершителем не только своей судьбы.Неожиданностью стало то, что с ним захотела встретиться Джейми, ?посидеть и поговорить?, как она это назвала. А смысл отказываться, если Крис спал положенным (таковым стал за последние дни) обеденным сном и ему нечем было заняться. На Хиддлстона накатила апатия?— брался за одного дело, проделывал его минуты две, сразу же переключался на что-то другое и… руки опускались. Он мог только нормально ?заботится? о Хемсворте и всё.Томас запутался. Он погряз в непонятной жиже, в которой бултыхался, не мог добраться до берега, чтобы иметь возможность выплыть и начать жизнь с самого начала. ?Жить с начала?,?— такое вроде бы близкое, но далёкое понятие, которое уже потеряно для него. Хиддлстон теми остатками здравого… чего-то здравого понимал, что ему путь назад закрыт навсегда. Однако, если подойдёт конец?— он будет фееричным и таким, о котором будут очень долго говорить.Они встретились в кофейне в Лондоне?— Джейми захотела поддерживать их общение. Зачем? По крайней мере Том мог отвлечься от обычной рутины и немного развеяться. Правда, посыпались вопросы по поводу того, откуда раны на костяшках пальцев, что так и не успели до конца нормально затянуться (и в этот момент Хиддлстон понимает, что детектив Гатри их видел… видел в более ?свежей? форме, и надеется лишь на то, что он не особо хорошо специализируется на гриме, чтобы распознать такое у него на лице), и почему отёчность под глазами больше, чем нужно. Конечно, такое быстро не проходит, конечно, девушка и не заметила, когда кожа не выглядит естественно,?— нонсенс, но Том отшутился тем, что бессонница мучает его. Как долго ему будут верить? И будут ли ещё встречи, или это последние свободные вдохи?—?На самом деле, нет никаких проблем с финансированием,?— рассказывает ему Джейми, благодаря официанта, что принёс ей десерт. —?Детектив Гатри стал полноценно сотрудничать с полицией, и те сказали, что пока всё нужно приостановить, потому что возможные улики могут исчезнуть. Или как они там это называют… В общем,?— Александер отвлекается на американо. —?В общем, две недели?— это единственное, что мог дать Дауни-младший, но после нам нужно будет пахать так, что придётся спать на съёмочной площадке.—?Зато полностью проживём весь фильм,?— Том слабо улыбается. —?Но я не думаю, что Крис ещё жив.—?Ты… Ты что-то знаешь?—?О-о, если бы я знал хоть каплю, то уже давно рассказал и активно помогал бы. А так… Сколько уже времени прошло? —?Хиддлстон тяжело вздыхает. —?Вот и я о том же. Никаких даже намёков на тело Криса нет.—?Однако стоит надеяться на лучшее. Знаешь, всякое необычное бывает, и через год люди находятся живыми и здоровыми, так что и здесь могло случится похожее.Могло. Конечно же могло, но не в этом случае, который полностью, как Хиддлстон думал, контролировал он. Томас почти не следил за беседой, где-то подсознательно понимая, что это последняя их встреча и что дальше не будет больше таких лёгких дней. Хотелось бы пожить вновь ?на полную душу?, почувствовать себя известным и с деньгами, но ведь… сам же и загнал себя в угол, откуда не было выхода. Однако, не сделай он этого, то и не достиг бы даже капли той популярности, что начала затрагивать его сейчас.Детектив Гатри был рядом, кажется, постоянно, стоило только выйти из дома. На расстоянии, не подходя, не задавая вопросы. Просто был рядом, незримо, как будто второе нечто, что раздражало пуще прежнего, раздражало сильнее, чем собственное внутреннее ?я?… Хотя, нет. Нечто изменилось. Оно стало более непонятливым, непредсказуемым и каждое его слово начинало влиять куда сильнее, чем ранее. Если говорил идти на кухню за новым раствором наркотиков?— Том шёл, не задаваясь вопросом ?зачем?, даже понимая, что прошлая доза ещё не вышла, хоть частично, с Хемсворта. Если говорил достать глок и прицелиться, то доставал и прижимал дуло к виску, даже понимая, что с каждым разом у него всё меньше и меньше страха перед возможной смертью.Красиво уйти.Оставить после себя такой след, о котором будут помнить ещё долго.И не важно, что он почти ничего не сделал и что через неделю все забудут о нём.Но это будет красиво.Для него.Тащить Криса каждый раз в ванную, пусть до той всего лишь пять шагов, было трудно. Почти невменяемое тело, что тяжелее его в полтора раза (возможно в полтора), нужно было не только стащить с кровати, но и пронести определённое расстояние. Обычно Хиддлстон набирал ванную, в которой размещал Хемсворта, и садился рядом на пол, лениво возя мочалкой по чужим плечам, груди, смывая шампунь с волос… Водные процедуры могли затянуться на долгие полчаса, иногда больше.Обычно за это время Крис становился более вменяемым, пытался… Да ни черта он не пытался! Кристофер не разговаривал с ним, когда приходил в относительно нормальное состояние, иногда смотрел слишком пристально, из-за чего становилось как-то не по себе, но больше пытался отыскать какой-то смысл в стенах или потолке. Хиддлстон хотел поговорить, хотел вести нормальный диалог, а не сам с собой… Хорошо! Хорошо. У него было нечто, с которым было, пусть и странно, но довольно занимательно вести беседы, потому что оно знало, куда нужно склонять разговор.Том действительно тонул. Он тонул в своих эмоциях, в своих мыслях, ощущениях, во всём том, что делает, в самом мире, из-за чего… выгорал. С каждым часом становился всё более пустым, и эту пустоту ничего не могло заполнить?— попытки придушить Хемсворта, унизить его, прирезать бритвой, взять его, самому отдаться… С каждым новым разом все попытки ?привести себя в чувства? становились безуспешней и теряли краски. Поначалу блеклые, после серые, сейчас же попросту пустые?— только одна безвкусная оболочка.Сегодняшнее утро отличалось от других тем, что появилась тревога. Совсем незаметно, она грызла его под левой лопаткой, что отдавало в сердце и пробуждало тошноту. Даже не смог позавтракать и… Хиддлстон стоял у окна, сжимая в руке остывшую кружку с кофе, и понимал, что именно сегодня произойдёт красивейший финал.—?Ты фат,?— раздражённо произносит нечто, нервно расхаживая за спиной Тома.—?Считаешь меня ограниченным? —?бесцветным, уставшим… настоящим тоном спрашивает Хиддлстон. —?Раз я таков, кто ты тогда? Лишь моё сумасшествие, которое возомнило, что может руководить мной.—?Позволь напомнить, что это не я заставил тебя жить в комедии дель арте, а ты сам нацепил на себя маску. Маски!Да, сам… и он не отказывается от этого сейчас, потому что понимает, что и не видел другой жизни. Не жил по-другому, чтобы с чем-то сравнивать. Всегда маски, всегда. Бесспорно, во многих случаях это действительно спасало, и Том выходил сухим из воды, но сейчас именно эта ?комедия? тянула его на дно, тянула в живую пропасть, где копошилось что-то чёрное и липкое длинными плотными лентами, как будто щупальца осьминога, что оплетало его, впивалось крючками в кожу и тянуло ещё ниже. Отвратительно. Очень отвратительно, и во рту собирался неприятный кислый привкус желчи.Хотелось вставить два пальца в рот, чтобы хоть как-то избавиться от этих всех ощущений, но Хиддлстон, непонятно зачем, подносит чашку к губам и делает глоток тошнотворно сладкого кофе, который стал настолько холодным, словно стоял день в холодильнике. Отвратительно. Вся жизнь его отвратительная.—?Ох, да, драматизма больше, иначе я не поверю! —?не переставало бесноваться нечто, которое, к счастью, не могло затронуть материальный мир.—?Мне не нужно, чтобы ты верил,?— потому что уже и так всё решено.—?Правильно. Лиши себя личного раба, который вовсе не противится тому, что ты делаешь с ним. Он всё разрешает тебе. И даже не молчит, когда нужно, чтобы издавал звуки. А внешность?— это же то, что тебе нравится в мужчинах!Хиддлстон криво улыбается и подходит к раковине, выливая тёмно-коричневую жижу и слыша далёкий вой сирены. Оставить после себя большой взрыв не получится, потому что он… это же Хоршем, не Лондон, чтобы привлечь как можно больше внимания, но он сделает всё так, чтобы забрать с собой и то, что окончательно толкнуло его за грань разумного восприятия мира. Сирена обрывается так же резко и неожиданно, как и появилась, но стоит повернуть голову в сторону окна, как Том видит несколько машин, что мелькали среди деревьев и подъезжали к дому. Значит, Эйден Гатри всё же нашёл, за что зацепиться и как ?посадить? его на короткую цепь.Поставил чашку к остальной посуде, чтобы та высыхала, как будто сможет этим же вечером снова ею воспользоваться. Жизнь?— это лишь один акт, нет никаких антрактов, не существует перерывов, чтобы остановиться и подумать, осмыслить то, что сделалось, что нужно сделать, а что нужно вовсе забыть, чтобы не принесло вред. Фат? Нет, уж явно он не примерял эту роль, потому что не был ограниченным. Да каждый, кто встречал его, кто общался, не мог бы вообще в таком ключе подумать про Хиддлстона. А сам Том…Развернувшись, Томас сталкивается лицом к лицу с нечто, которое, за столько дней существования, обрело вид. Он смотрел в собственное лицо, водил взглядом по острым скулам, тонким губам, перекрашенным в чёрный волосам, но абсолютно ярко-зелёным глазам. Ведьмовские глаза… Нечто кривит губы в недоброй ухмылке, склоняет голову к плечу и обводит его взглядом, как будто пытается найти что-то понятное для себя, словно не был одним единым с Хиддлстоном.—?Сделай это не красиво. Сделай так, чтобы тебе стало легче.Том ничего не говорит в ответ, ступает вперёд и проходит сквозь своё нечто, которое рассеивается и мелкой пылью опадает на пол, позволяя действовать самостоятельно. Но возможно ли провести сепарацию с тем, что является им самим? Является не каким-то сумасшествием, не внутренним голосом, не чем-то таким ?возвышенным?, а… это он.Он заходит в комнату Хемсворта бесшумно, не смотрит на кровать, пусть и чувствует на себе взгляд, что следил слишком лениво и с явным трудом, и проходит к шкафу, чтобы, открыв его, взять с нижней полки глок. Прятать его в одной комнате с Крисом?— сверхнаглость и заносчивость, но это был ещё один показатель того, что Хиддлстон чувствовал себя королём событий. Предохранителя вовсе нет, не нужно делать лишних движений: просто достал, нажал до конца курок и вся проблема.Улыбка становится с нервной более хищной и сумасшедшей, и под глухой стук во входную дверь (это дольше, чем ожидал) Томас медленно, как будто готовится к броску, опускается на кровать, кладя пистолет себе на колени. Да, за ним следят, да, ?выход? прошлого укола уже почти что в разгаре, и он улыбается шире, когда стук повторяется и становится громче.—?Ну вот, ты даже в состоянии овоща умудряешься портить мне жизнь,?— фыркнув, Том подхватывается, сжав в руке глок, и садится на бёдра Хемсворта, который заметно напрягается. —?Как? Как, Крис? За что ты появился в моей жизни? Я просто хотел получить славу, хотел быть обычным актёром.—?Ты… не можешь… быть обычным,?— Кристофер едва ворочает языком, но заставляет себя выдавить эти слова. —?Ты… больной.—?Прискорбно как,?— со вздохом Том как-то дёрганно приставляет дуло пистолета к своему виску, с силой давит, чувствуя пульсирующую боль, которая тонула во внутренней пустоте, что разрасталась слишком быстро. —?Боль-ной… Оказывается, я сам виноват в том, что не заполучил главную роль в фильме, что подсыпал тебе наркотики, что похитил, насиловал, продолжал пичкать наркотиками, превращал тебя в овоща. Конечно, только я один виноват в том, что ты родился таким золотым, харизматичным, цепляющим мужчиной, голубоглазым, с сильным телом, на которого не просто стоит член, но и царапает что-то там, за рёбрами,?— свободной рукой Хиддлстон бьёт себя в левую часть груди, где так болезненно сжималось сердце, и не отдаёт себе отчёт в том, что в глазах появляется печаль. —?Да чтоб тебя черти разорвали, Хемсворт! Я, блять, действительно стал испытывать к тебе чувства… Почему? Почему ты так взял и всё испортил? Почему мы не смогли познакомиться нормально? —?судорожно вздохнув, Том запрокидывает голову назад, чувствуя, как пощипывает глаза, но всего лишь на секунду, чтобы вернуть взгляд на Хемсворта. —?Я люблю тебя, Кристофер, и это представление?— для тебя.Эйден Гатри с явным недовольством смотрел на полицейского, что уже пятый раз тарабанил кулаком в дверь. Им не откроют, не этот человек, который, как оказалось, похитил человека и удерживает его в заточении, если, конечно же, не убил ещё. Выяснить что и как было довольно тяжело, даже ему, потому что просмотреть все камеры в округе, сопоставить время и найти брешь?— дело не одного дня. Благо, хоть полиция позволила сотрудничать с ними, потому что потратил бы больше времени.Он не рассчитывал на то, что Хемсворт остался до сих пор жив, потому что довольно много дней прошло с момента похищения. Разговор с этой Мэри оказался не особо продуктивным, но довольно весомым, что стало поводом на получение ордера и приезда к этому дому. Удобная местность, лес вокруг, далеко от домов?— никто не найдёт труп, если где-то закопали здесь.Эйден делает очередную затяжку, на что пальцы обдаёт жаром, и, потушив сигарету о подошву туфли, бросает окурок в сторону. Две полицейские машины и его собственная?— много, их однозначно заметили, ещё сигнальные маячки додумались включить, пока он им не помигал. Совсем не умеют вести дела! Как их взяли на работу? Гатри закатывает глаза, когда полицейский снова стучит в дверь, прося её открыть, и переводит взгляд на начальника этих… работников.—?Нужно ломать дверь и заходить. Мы зря теряем время, Хемсворт может быть ещё жив.—?Мы не имеем права,?— говорит полицейский, как будто гавкает собака, но не успевает продолжить, как раздаётся хлопок выстрела, от которого вздрагивает Гатри и поспешно идёт к дому, и через три секунды выстрел повторяется снова. —?Ломайте дверь!