Глава 6. Откровение. Часть 1 (1/1)

10.29.2011Mannings Heath, Horsham, GBRH13 6HZХоршем был тихим, спокойным районом, своеобразным, так называемым рыночным городком, что довольно популярно в Европе. Он расположился в верховье речки Арун и сохранил почти всё первозданное, что было… по крайней мере, довольно много — леса. Действительно, даже в центральном городе тянулась широкая полоса леса, в которой даже можно было встретить животных, диких настолько, что они, может, всего раз вжизни видели людей.Дом Томаса, который перешёл по так называемому завещанию вместе с долгами, будучи вовсе ему не нужным, разместился на краю леса, но этот край находился довольно далеко от остальных домов. Двухэтажное здание можно смело считать и трёхэтажным за счёт чердака?— оно смело сливалось с окружающей средой, из-за чего можно было его пропустить с первого взгляда, если бы не дорожка, что была колеёй от колёс автомобиля. ?Старый дом какого-то известного человека в Хоршеме?,?— это дом местного активиста, который вроде бы и боролся за нормальную жизнь людей в городе, во всём районе, да только правительство отсчитывало ему определённую сумму, и он закрывал глаза. Да и не только власть, потому что любого же человека можно подкупить, как бы не строил из себя праведника. Знал бы это Хиддлстон или если бы просто полюбопытствовал на досуге, кто здесь жил раньше, и спустился интереса ради в подвал, то увидел бы неровную кладку на одной из стен, где находился чужой схрон. Если бы…После обеда стал опускаться туман на город, который не обошёл стороной и лес. Он стелился на землю белым, густым молоком, поднимаясь вверх тонкой, почти что прозрачной вуалью в серое, гнетущее небо, которое стало быстро наливаться темнотой подступающей ночи. Лес постепенно засыпал: птицы ловили последних букашек, что были невнимательны и не стремились в укрытие, мелкие грызуны забирались в свои норы, сбиваясь в группку и устраиваясь на ночлег, лисы, поняв, что более не найдут пропитания, бежали на отдых в пару часов, чтобы испытать удачу вновь. Люди же… Не все люди стремились домой, чтобы провести свободное время со своими семьями, некоторые же мчались после работы в клубы, в магазины, к друзьям, чтобы повеселиться, отдохнуть, получить дополнительную дозу эндорфина и адреналина.День мерно подходил к своему концу и в мире ничего сверхужасного, плохого и ненормального, что выбилось бы из нормы, не произошло, но это было у других. В этом доме царила тишина и покой, но до поры до времени?— пока главная ?звезда? всего спектакля не пришла в себя и пока его волнение можно было держать под контролем. Кухня была идеально чистой, если вообще можно отнести это понятие к такому старому дому. Когда Томас развозил почти что два литра, без двухсот миллилитров, воды по полу, решив, что раз выпал такой случай, то нужно воспользоваться им, то заметил новое образование чёрной ?жизни? между паркетинами — плесень пожирала всё, до чего могла дотянуться, и, кажется, планировала пожрать весь дом.Кухня действительно стала чистой (относительно, под довольно злое бухтение Хиддлстона о том, что сжёг бы того, кто додумался положить паркет именно здесь вместе со всем домом),обрела спокойствие, словно ничего и не произошло в ней пару часов назад, даже не было запаха сигарет и кофе. Вообще, если пройтись по коридорам первого и второго этажа, то можно было прочувствоваться атмосферой спокойствия, мягкого расположения духа и даже такого, что… Зайди кто в гости, чего никогда не было за всё то время, что этот дом занимали Хиддлстоны, то не заметили бы ничего ужасного и выбивающегося из привычной картины нормальности. Холостяцкий ?дворец??— да, но никак не крепость безумца.Томас понимал. Понимал это как никто другой, потому что видел всё изнутри, варился в этом… был зачинщиком. Как он мог так быстро сломаться? Как не продолжил тянуть свою роль, отыгрывать непонимающего? Почему вообще почувствовал потребность выпалить как на духу всю правду? Скула до сих пор неприятно покалывала, даже ныла при каждом движении челюсти, из-за чего хотелось вновь ударить Хемсворта. Когда увидел небольшой синяк…—?Мы же накажем его? Правда? —?из зеркала на него смотрело его чёрное нечто, а в голосе слышалось предвкушение. —?О-о да-а… Я чувствую твою жажду. И чувствую, что ты понимаешь, что останешься безнаказанным.Синяк?— плохо. Ему не хватало на лице, которое продаёт на экранах, лишних гематом. Хорошо, что остались баночки грима с театра, потому что вряд ли бы тональный крем или пудра скрыли бы такое пятно на бледной коже. Да и вряд ли подобрал бы косметику под тон своей кожи. А ещё его мог кто-то сфотографировать в таком месте и с синяком, из-за чего пошли бы слухи, потянулись бы всякие ниточки, и полиция бы точно вышла на него, как на того, кто похитил и удерживает насильно Хемсворта.Хиддлстон в который раз тяжело вздыхает, крутя в пальцах небольшой шприц, игла которого была в мутно-прозрачном колпачке, и не переставал размышлять о том, как же быстро скатилась его жизнь. Нет, видимая для других часть была идеальной, такой же, как и у всех, а вот настоящая доля, что была куда больше,?— о-о, кто бы только её увидел, то сразу же определил бы его в тюрьму. Или психиатрическую больницу строго режима, если есть такое вообще.В шприце был разведённый раствор из двух ?расслабляющих? таблеток, подобную которым он пил для того, чтобы быстро отключиться под Робертом. Не составило труда вспомнить прошлое и рекомендации Мэри?— раздробить таблетки в порошок, растворить в горячем солевом растворе, чтобы вреда особого клеткам не было. Прозрачной жидкости было немного, в ней не было и осадка с воздухом?— Хемсворт должен быть ещё живым и вменяемым.Свет горит тухло?— Хиддлстон поднимает голову и с немым недовольством смотрит вверх. Лампочку нужно будет заменить… Слишком сильно печётся о доме и о Крисе. Том в который раз крутит шприц и бьёт пластиковым колпачком на игле по пальцу. Удивительно, но он был спокоен. Нет, немного волнения было, от грядущего разговора, который будет очень сложным (только бы идиот не считал так, не считал, что ему забудут и правду, и удар чайником), однако его не трусило, не было желания ходить из угла в угол и отсутствовало тянущее ощущение внизу живота. Да… Да, как бы и что бы не произошло, но он сделал всё правильно.—?По крайней мере, у тебя есть ножи,?— напоминает о себе нечто и, подобравшись к кровати, нависает над бессознательным телом. —?Наверное, тебе нравится чувствовать власть над таким гигантом, как Хемсворт. Признаться, это действительно волнительно и… трепетно. Ты можешь вершить его судьбу?— сегодня без руки, потому что договорился, завтра кончает, потому что ты решил его побаловать.—?Поди прочь,?— устало выдыхает Том.—?Какие мы сегодня злые,?— нечто отстраняется от кровати и растворяется в воздухе.Хемсворт заметно более глубоко вдыхает, и Томас весь подбирается. Приходит в себя?— нужно… быть собой? Конечно, Хиддлстон мог вновь надеть какую-то маску, которая бы идеально подходила под данную ситуацию, но что-то выдавливать из себя, гримасничать… да и перед кем? Перед тем, кто вообще не достоин, чтобы ради него старались.Том с трудом, очередным, дотащил Криса до выделенной ему комнаты, переложил его на кровать, чуть ли не надорвав спину, и вспомнил все ?прекрасные? матерные слова, которые лишь чудом не слетели с языка. Руки до сих пор подрагивали от этого, и Хиддлстон был уверен, что это не из-за волнения. Всё, он уже отнервничал, кажется, абсолютно всё, что мог.Крис хмурится и шевелится, пытается пошевелиться, но привязанные найденной верёвкой (что ещё он найдёт в этом доме?) руки к изголовью кровати, из которого так удобно выступали своеобразные ?колонны?. Лишь бы выдержало напор Хемсворта, пусть он и сделает ему укол в случае… в случае. Лишь бы только не выбесил его настолько, что придётся вновь распускать руки, потому что, пусть у него уже не было чайника, но найти подручные средства или же пустить в ход (о господи, как же это ужасно звучит даже в мыслях) руки.С кровати доносится невнятное мычание, и Хиддлстон поворачивает голову к окну, где уже в полную силу разыгрались сумерки, предавая туману и виднеющимся деревьям атмосферу довольно хорошего ужастика. Возможно, будь в таком месте какой-то сценарист или тот же писатель, то смог бы пустить этот ?вид? в обиход, чтобы полноценно передать реальность каждому читателю.—?Что произошло?Голос Хемсворта слишком хриплый и едва различимый, чтобы сделать вывод о том, что конкретно он сказал. Том лишь глубоко вдыхает и всё так же продолжает смотреть в окно, как будто там должно произойти что-то более важное, более весомее, чем какое-то полувялое тело на кровати. Как же Хиддлстону хотелось плюнуть на свою игру, которую затеял непонятно с чего, послушать слова чёрного нечто собственного внутреннего голоса и перерезать горло. Быстро. Ведь это же быстро происходит? Прижать лезвие ножа к шее, к тому месту, где бьётся жилка, потому что там артерия, и дёрнуть рукой, оставляя не особо глубокий, но очень весомый порез… Не стоит слушать увещания внутреннего голоса, это точно не приведёт ни к чему хорошему, особенно для его репутации.—?Кто-то стал эволюционировать и начинать думать,?— сухо произносит Том, поворачивая голову в сторону кровати. —?Я же поставил жирную точку в этом… важном действии, чтобы этот кто-то вновь не стал зарываться.Крис ведёт ногами и пытается опустить руки, на запястьях которых тут же натягиваются верёвки. О-о, как же быстро внутри взрастает цветок удовольствия и восхищения от нарастающей паники и понимания всего происходящего, что расцветает на лице Хемсворта. Том чувствовал себя хищником, который не просто нашёл себе добычу, но и может поиграть с ней вдоволь, чтобы в мясо выделилось больше адреналина и было намного вкуснее.—?Что тебе нужно? —?после недолгого молчания и, видимо, явного обдумывания спрашивает мужчина, не пытаясь дёргать руками, лишь слабо, как будто думает, что ничего не видно, крутя ими, тем самым стараясь ослабить узлы на запястьях. —?У меня нет огромных денег, и я не сын известного человека, чтобы иметь связи, так что…—?Закрой свой рот,?— раздражённо произносит Хиддлстон, поднимаясь на ноги и сжимая в ладони шприц, который почти что полностью скрывается в кулаке. —?Ты говоришь всякую ересь, выводишь меня из себя и вовсе не думаешь своими куриными мозгами, к чему это может привести. Хотя, что это я? —?он подходит ближе к кровати. —?У тебя же вообще нет мозгов, раз ты посмел занять ту роль, которая была уже моей.—?Что за хрень?—?Хрень? Это для тебя хрень?! —?Том не выдерживает и, поддавшись порыву, как будто что-то специально толкнуло его в спину, забирается на кровать, чтобы, переступив ноги Хемсворта, сесть ему на бёдра. —?Хотя, о чём это я? Золотой мальчик с Австралии, который привык получать всё по первому желанию, не будет думать о чужих переживаниях, чужой жизни.—?Слезь с меня! —?Крис резко, насколько это возможно в его состоянии, поворачивается на бок, пытается сбросить с себя Хиддлстона, но мужчина лишь сильнее сжимает ногами чужие бёдра и наотмашь бьёт его ладонью по щеке.—?Но-но, мой милый Кристофер, ты будешь делать только то, что я тебе разрешу, иначе всё будет хуже,?— он показывает, даже немного болтает, в руке шприц и слышит в ответ тихое шипящее ?уёбок?. —?Так, на чём я там… Ах, да. Ты послушал своего агента о том, что возможна роль, но не поинтересовался, какой статус у этого предложения. Знаешь, кто так поступает? Правильно, либо маленькие непослушные мальчики, либо те, у кого не все дома.—?У кого из нас двоих здесь не все дома, так это у тебя, больной ты ублюдок.В глазах Хемсворта снова появляются грозовые тучи, которые, будь они в другом положении, точно бы заставили напрячься, а так… так Крис был не страшнее разъярённого хомячка, который только и может, что кусать за палец, но даже не прокусить кожу. Грозный до смешного. Крис вновь дёргает руки на себя, сильнее, чем до этого, из-за чего изголовье издаёт не особо приятный и безопасный для Хиддлстона трещащий звук.—?С тобой даже по-человечески нельзя поговорить.—?Что ты, блять…Как же он его утомил. Или это ещё последствие ?отходняка? от таблеток, что так тяжело выслушивать весь бред тупого. Том не даёт Хемсворту договорить, как резко кладёт ладонь ему на щеку, с силой давит на неё, не давая повернуть голову, и оголяет шею. Крис ругается, матерится, пытается сбросить с себя Хиддлстона, но Том поспешно сжимает колпачок зубами, чтобы стянуть его, и довольно быстро вонзает иглу в податливую плоть. Тело под ним дёргается, замирает, когда поршень давит на жидкость, что за считанные секунды полностью входит в тело.Две таблетки?— не большая концентрация, не такая, что точно убьёт, но… сродни транквилизаторам. И правда, стоит только Томасу слезть с Хемсворта, как тот даже не возвращает голову обратно, не бросает на него злобный взгляд. Переборщил всё же? Но, кажется, дышит. Хиддлстон тяжело вздыхает и прикрывает глаза, не чувствуя ровным счётом ничего, кроме понимания, что вряд ли будет сдерживаться, когда Крис вновь выведет его из себя. Хватит. Он наигрался в ?правильного? и ?терпящего?, теперь же будет собой настоящим.