Глава 5. Напряжённость. Часть 2 (1/1)

10.29.2011Mannings Heath, Horsham, GBRH13 6HZДерьмо. Настроение дерьмо, но было бы лучше, если бы он вступил где-то на улице в кучу. Может, хоть деньги появились бы… Потому что первое перечисление за роль будет лишь под конец следующей недели?— правило Дауни-младшего. Роберт… Нет, всё прошло хорошо, потому что его не трогали до самого утра, однако эти разговоры с мужчиной, который посчитал, что теперь может хоть немного влезать в его жизнь, напрягали чересчур сильно. Конечно, может, только в своих мыслях.—?Ты был под наркотой,?— заявляет Роберт, как только Хиддлстон отставляет чашку с кофе.—?В смысле? —?хмуро спрашивает Том.—?Считаешь, я не могу отличить, когда человек трахается под наркотой, а когда он по-настоящему сам возбудился? —?с натянутой улыбкой спрашивает Дауни-младший. —?Да у тебя даже с утра зрачки никак не отреагировали на яркий свет, когда я открыл шторы. Они остались такими же суженными.—?Видимо, не можешь,?— тяжело вздыхает мужчина и, поджав губы, с толикой разочарования смотрит на надкушенный тост. —?У меня гипотония, Роберт, и когда давление сильно падает, то, собственно, зрачки становятся меньше, чем на два с половиной миллиметра в диаметре. А в этом состоянии они уж никак не будут реагировать на свет или тьму, пока давление не вернётся в норму.—?Но… —?сомнение трогает лоб продюсера глубокой морщинкой. —?Надеюсь, что ты не грохнешься в обморок, когда тебе нужно будет драться. И да, Том, тебе нужно будет перекраситься в чёрный. Я так подумал, что пока твоя длина волос приемлема, и если…

Обмануть было не сложно, потому что любой человек, который никогда не имел дело с медициной или наукой в сторону биологии, когда слышит что-то подобное, то делает вид, что умный, понимает и ?да-да, это так плохо, со здоровьем не обманывают и не шутят?. Идиоты. Соврать можно обо всём, ведь такие слова не могут быть материальными. Никакие слова не могут стать материальными! Только поступки…Утро началось для него плохо. Хиддлстон помнил своё состояние после того, как воздействие таблеток сходит на нет, и если рядом был какой-то человек, что ещё лез под руку… Благо, Роберт куда-то пропал после того, как распахнул шторы, и явился лишь вместе с накрытым завтраком в гостиной. Вообще, Том сам планировал ?сбежать? с утра-пораньше, но посчитал, что они всё равно пересекутся на съёмочной площадке, поэтому уходить и показывать своё неуважение, своеобразное неуважение, было не на руку.Тремор в руках проходит после того, как он умывается ледяной водой, а головная боль, к сожалению, никуда так быстро не делась. В первые секунды, как только закрыл за собой дверь ванной, Томас боялся посмотреть в зеркало, потому что то нечто, что вчера окружало его, могло вновь появиться, но всё, благо, обошлось. В отражении было только собственное заспанное лицо, небольшие мешки под глазами и бледные губы, которые приходится пару раз прикусить, чтобы к ним вернулась краска.Когда же Хиддлстон вышел в гостиную, то неслабо удивился, потому что уж завтрака он точно не ожидал, тем более в компании Роберта. Пытается ?притереться? к нему сильнее, чтобы между ними было что-то большее, чем вот эта одна ночь? Только этого ему не хватало в общий чан проблем. Нет, завтрак был вкусным: тосты, омлет, овощи, кофе?— весь стандартный набор британского отеля, которым, по правде, он привык питаться последние года три дома, но оно портилось натянутой обстановкой за столом. Роберт считал, что он под наркотиками (в принципе, не так далеко от правды отошёл, пусть, вроде бы и поверил в ?гипотонию?), из-за чего атмосфера была слишком напряжённой, но, кажется, с обсуждением грядущих съёмок мужчина увлекался всё сильнее, пока вовсе не забыл, что находится не один в комнате. Люди творчества… что, конечно же, Тому на руку.Путь домой в почти что полтора часа забирает те силы, которые появились благодаря кофе. Ему нужно было продать чёртов дом, но Крис… Как же быстро поменялось его отношение к нему, пусть и стало более непонятным, тёмным и жаждущим крови. Ужасно, с учётом того, что Томас изначально хотел не этого. И сейчас, сидя на кухне и ожидая, пока чайник закипит, Хиддлстон отсутствующим взглядом смотрел на гладкую тёмно-серую, стальную поверхность холодильника. Он поставил перед собой вопрос, один простой вопрос: "что дальше?" — и понял, что если ещё в начале недели осознавал, хоть отдалено, как ему вести себя с Хемсвортом, то сейчас была сплошная пустота.—?Так волнуешься,?— вновь раздаётся шипящий, вкрадчивый голос нечто, которое видно в отражении холодильника,?— и по пустяку. Как же сложно решиться, что делать с тем, что находится у тебя в плену. И,?— по поверхности холодильника идёт рябь, и уже знакомая тень появляется рядом с Хиддлстоном,?— у тебя такая большая коллекция ножей в верхнем левом ящике от раковины, есть и таблетки. Чего ты вообще переживаешь, если никто не подозревает тебя? Никто вовсе не вышел на тебя.

Том поджимает губы и отводит взгляд в сторону, а после и вовсе подходит к выключившемуся чайнику, чтобы залить мелкие гранулы растворимого кофе в кружке. Сходит с ума?— очевидно, потому что ненормально, когда что-то в голове становится материальным и разговаривает с ним. Это… Хемсворт виноват. Он виноват, что Томас пошёл на такой шаг и перестал дружить с собственной головой.—?Или тебе вдруг стало жалко обманывать Роберта и пользоваться тем, что ему нравится твоё тело? О, перестань, уже до того, как ты лёг к нему в постель, тебе дали роль. Так что, пусть тот продюсерок надеется и верит, всё же, знаешь ли, индюк как-то тоже надеялся.

Это был его внутренний голос?— Хиддлстон теперь уже уверен на все сто процентов. И это было в разы ужасней, потому что он сам действительно так думал. Есть ножи… Неужели действительно был готов на то, чтобы прирезать Криса и обагрить свои руки его кровью? Нечто, не получив ни единого слова в ответ, растворяется в воздухе, как будто его вовсе не было рядом. По-хорошему, ему нужно было сходить к врачу, в реальности?— разобраться с Крисом и поставить одну большую жирную точку для себя.Готовить завтрак для Хемсворта, заботиться о нём, пусть это и была мнимая забота,?— надоедает. Затянувшаяся игра, которую… Чёрт! Он продумал только так званое похищение и первые дни обмана Криса, никак не неделю и больше. Отвратительно.Поставив на поднос быстро пожаренные яйца с тостами и чашку кофе, Том бросает взгляд на часы, которые показывают почти что половину двенадцатого, и пытается убрать раздражительность со своего поведения. Ничего ужасного, если ещё немного покормит с ложечки, потому что, в противном случае, его не просто погонят с роли, а посадят за решётку. Пара глубоких вдохов, прикрыть глаза, чтобы обрести равновесие, покой, и Хиддлстон берёт в руки поднос, разворачиваясь и замирая. Сердце пропускает удар, в голове становится пусто и наступает паника. Она пробивается из зерна, разрастается в какой-то слишком ядовитый вид токсикодендрона, что своими стеблями плотно оплетает его, сдавливает шею и выпускает в плоть шипы.Перед ним стоит Хемсворт в одних спортивных брюках, которые он купил специально для него, и Томас не понимает, что его больше волнует, — вид накачанного тела, почти что полуголого, или то, какое выражение лица у этого ?тела?. Крис был без пластыря и ватки на щеке, из-за чего можно было увидеть небольшую запёкшуюся рану из-за встречи с асфальтом, да и синяки уже постепенно сходили с руки и бока… Взгляд пугал. Это была грозовая туча, которая вот-вот должна была испепелить его.—?Крис? —?с недоумением спрашивает Хиддлстон и ставит на стол поднос. —?Тебе же нельзя вставать. Врач…—?Какой врач, Том? —?Хемсворт обрывает беспокойство Тома.Мужчина бросает на стол какие-то белые обмотки, что некрасивой грудой остаётся у тарелок, и Хиддлстон поджимает губы. Это был эластичный бинт… Шипы сильнее впиваются в плоть, душат и рвут податливые мышцы. Как? Когда? Почему он понял, если был столько дней тупым и доверительным? И понял ли вообще?Всё ещё строя из себя непонимающего, Томас пытался понять, какую линию ему гнуть. Нужно попытаться выгородить себя, нужно убедить Хемсворта в том, что это он полнейший дурак и накрутил себя. Нахмурившись, Хиддлстон берёт бинт и сжимает в руках, поднимая на мужчину растерянный, непонимающий взгляд.—?Я не понимаю, Крис,?— он делает шаг к нему и прижимает бинт к груди, чтобы показаться ещё более сбитым с толку, на что Хемсворт заметно сбивается с ?грубости?. —?У тебя же перелом, а ты снял бинт и ходишь, опираешься на нездоровую ногу.—?Хватит,?— злость снова появляется в светлых глазах. —?Считаешь, что я дурак? Ты обманывал меня столько дней! И как… влез почти что под кожу. Я же действительно доверял тебе.—?Почему ты так говоришь? Я заботился о тебе и помогал реабилитироваться, всем рассказал, что ты, где ты, как ты. Тратил свои деньги на тебя, в первые ночи вставал к тебе, потому что у тебя было сотрясение. И вот такая плата мне?Виснет молчание, за которое Том считает собственное сердцебиение и пытается показать как можно больше негодования и обиды, что приправлено слабым непониманием. Он играл и не такое, а здесь, перед тем, кого легко дурачил уже больше недели, всё должно пройти очень быстро. Хиддлстон ставил ставки на то, что своим видом и правильными словами сможет вновь выключить ум и сообразительность Хемсворта.—?Плата? Хватит лгать, Том!—?Давай ты успокоишься, сядешь, и мы с тобой по-взрослому поговорим? —?он отодвигает стул и подходит ближе к Кристоферу, который отшатывается от него, заметно прихрамывая.—?Ты как тот удав, что умиротворённо стягивает вокруг жертвы, что доверилась тебе, свои кольца. Как я мог не понять этого сразу?! —?Хемсворт на чувствах запускает руки в свои волосы, с силой дёргая за пряди. —?Чёрт возьми! Я ведь только вчера нормально сообразил, что у меня перелом и не гипс, а то всё ты крутился рядом постоянно и не давал мне задуматься… У меня хоть есть трещина или это простой вывих?Том не отвечает, молчит и поджимает губы. Не вышло. Тупой… Тупой в том, что не позволил дурачить себя дальше. Хиддлстон опускает голову вниз, качая ею, и не сдерживает смех. О Господи, он действительно такой плохой актёр, что Крис раскусил его, пусть и прошло довольно немало времени?Смех обрывается так же быстро, как и начался, и Томас поднимает взгляд на мужчину. Пальцы выбивают краткую дробь по спинке стула, губы кривятся в надменной, недоброй улыбке, когда внутри всё горело синим пламенем от паники и ненависти. Ну, что же, раз уж он стал срывать с себя маски, то дальше гнуть линию ?добрячка? нет смысла.—?Ты всё же тупой,?— почти что смакуя каждое слово, тянет Хиддлстон. —?Слишком добрый, но такой тупой, аж до зубного скрежета, и я не понимаю, что больше меня бесит в тебе,?— Том прикрывает глаза и глубоко вдыхает, чтобы через секунду с него ?стекло? веселье и остался лишь злобный оскал, отливающий безумием. —?Что же выдало меня?—?Собственноручная блокировка соцсетей,?— в голосе Хемсворта появляются рычащие нотки. —?Грёбаный бинт, ни единого звонка от полиции и врача. Никто не приходил, даже мой агент… Ты меня похитил!—?О-о, дорогой мой Крис,?— оскал становится шире,?— а знаешь, что я ещё сделал? Я тот, кто подсыпал тебе наркотики на вечеринке, чтобы ты опозорился. Я тот, кто сбил тебя и не позвонил никуда. Я тот, кто…Звонкая пощёчина быстрая и болезненная, она заставляет пошатнуться и вцепиться рукой в спинку стула, чтобы не упасть. Огонь распаляется с каждой секундой всё сильнее, вспыхивает настоящим цветком, из-за чего призрачные шипы разрывают ему шею, пробивают грудь, умервщляют, чтобы на пустом месте взросло другое, нечто более опасное.Том открывает рот в немом… нет, это не крик и не попытка что-то сказать, скорее негодование и неверие, что какой-то Хемсворт смел его ударить, и прижимает ладонь к пылающей щеке. О нет, он не спустит с рук такую глупую смелость. Хиддлстон поднимает голову и с жаждой крови смотрит в спину отдаляющегося Криса, который, прихрамывая, шёл почему-то ко входной двери. Решил сбежать в одних брюках, с трещиной, и когда вокруг лес, а до ближайшего чужого дома нужно знать, в какую сторону идти, чтобы не подохнуть от жажды и холода?Он не особо понимает, что делает, не отдаёт отчёт своим действиям, словно сторонний наблюдатель. Том, как ни в чём не бывало, выравнивается, чтобы подойти к столешнице и взять чайник. Не полные два литра, но отсутствие какой-то кружки… Хиддлстон нагоняет в два шага Криса, который даже не успевает нормально повернуть голову, как Томас, замахнувшись, с силой бьёт его чайником в висок. Глухой звук пластика заглушается щелчком открывшейся крышки, а после раздаётся грохот упавшего тела, которое потеряло сознание, и плеск воды, что, благо, уже не была кипяткой.Пальцы слабеют, словно всю силу высосали из него, и чайник лишь чудом ставится на стол. Чайник с трещиной, поднятой крышкой и без воды. Шумно выдохнув, Томас подходит к верхним шкафчикам над раковиной, чтобы открыть один и взять пачку сигарет. Первая затяжка получается глубокой и под шипение, когда огонь от спички трогает пальцы, заставляя поспешно бросить её в раковину, и Хиддлстон оборачивается, выдыхая дым. Тащить кабана обратно в спальню… или не тащить. Сжав между губ сигарету, Том трёт щеку и морщится, когда боль вспыхивает сильнее.—?Блять,?— безэмоционально выдыхает Хиддлстон, когда взгляд останавливается на луже воды у тела Криса.