Глава 4. Напряжённость. Часть 1 (1/1)

10.26.2011Mannings Heath, Horsham, GBRH13 6HZ

Чудовищно. О нет, Томас был доволен тем, что он получил роль, да и сможет её запросто отыграть и сделать всё так, чтобы именно его персонажа полюбили, но дополнение в виде ?пятницы? ему совсем не нравилось. Конечно, он сам ляпнул, сам дал такой шанс для Роберта, потому что думал всеми способами добиться так называемого попадания в фильм… в котором, видимо, и так был бы, просто нужно было немного подождать. Пару минут. Ужасно, но что поделать уже.Дни проходят так же плохо, потому что… кажется, Хемсворт стал догадываться. Нет, он не говорил, не спрашивал, действиями никак не показывал, но в воздухе летало что-то непонятное, из-за чего росло напряжение. Оно приобретало химерную форму, что становилась только больше с каждым часом. Оно становилось всё более кривым и чёрным, сочащееся смрадной, липкой субстанцией, которая, дотрагиваясь до кожи, становилась мутной и превращалась в плотную паутину. Оно начинало обретать собственный разум, из-за чего становится страшно. Воистину страшно, потому что эта химера была за его спиной.Томас понимал, что накручивает себя, так как никакого ?существа? нет, что это из-за лишних мыслей, которые вовсе неуместны, потому что… Всё же прекрасно! Чудесно! Крис открыт с ним и в его словах нет никакого подозрения. Вот даже взять их вчерашний вечер?— они спокойно говорили, смеялись, вели себя так, как давнейшие друзья.Он старался по минимуму контактировать с Хемсвортом, чтобы создать видимость занятости и чтобы мужчина меньше задумывался о том, что мир, который свёлся сейчас к одной единой комнате… ну, хорошо, до двух комнат, если брать во внимание и ванную, имеет не такие маленькие границы. Да, немного избегал, потому что была неуверенность, однако, вернись время назад и повторись всё так же, то Том не поступил бы по-другому.Тянуть время дальше было бессмысленным делом, да и банальное любопытство, интерес, как себя будут вести Кристофер и он сам наедине друг с другом. Хиддлстона внутри подрывало каждый раз, как мысли возвращались к Хемсворту и тому, что он может прямо в эту минуту рассказать о том, что подсыпал наркотики ему, что сам же и сбил, что сейчас держит его в своеобразном плену и не собирается отпускать. Совсем. И сделает всё, чтобы общество забыло о таком человеке, пусть даже если придётся убить, разрубить на мелкие части и где-то закопать. Благо, вокруг большая территория леса, где ещё и останков с войны осталось выше крыши, никто искать не будет.Он решает разориться на пиццу и пиво, ведь… что ещё может пить такой, как Хемсворт? Случай в воскресенье?— исключение, потому что много других людей был вокруг и оплошать нельзя было. Да, именно так. Томас не осознавал, что, если он сам подстраивается под общество, под каждого человека, носит маски и делает всё для того, чтобы слиться с толпой и получить выгоду, то остальные такого не делают. Не весь мир?— театр, сцена и дальше по списку.Хиддлстон стоит у закрытой двери недолго, всего лишь пятьдесят три секунды, за которые выравнивает дыхание и заставляет себя расстроиться, прикрывая это специально показушной маской ?всё хорошо?. Пара глубоких вдохов, действительный отсчёт времени по стукающей секундной стрелке часов, и на пятьдесят пятой Том быстро стучит костяшками пальцев по двери, удобнее перехватив коробки одной рукой. Не дожидаясь ответа, он заходит в спальню, сталкиваясь взглядом с удивлёнными глазами, и старается излучать одно лишь веселье, внутри сгорая от ярости, что сегодня Хемсворт самостоятельно приподнимается и садится на кровати.—?Конечно, не то, что прописал врач, но иногда побаловать себя можно.Произнеся это с широкой улыбкой, Том опускает пакет и коробки на столик, который придвигает к кровати. Неприятный скрежет ножек об пол, которые оставляют три прерывистые полоски, ноутбук с тумбочки на кровать, ближе к ногам Криса, который показывает вкладку с так и не начатым ?Дьяволом?*…—?Можно и комедию или какую-то драму,?— вставляет своё слово Хемсворт.—?О, я как меломан, но в фильмах,?— всё смотрю,?— беспечно отзывается Том, доставая из пакета два прозрачных стакана, которые положил туда ещё на кухне, и четыре бутылки тёмного пива. —?Думаю, этот должен быть интересным. Если хорошо чувствуешь себя и не дрожат руки, то открывай коробки.Старое кресло занимает место рядом со столом, ближе к кровати, и так, чтобы можно было закинуть ноги на мягкую перину и положить на них коробки,?— удобство для них… двоих. С этими приготовлениями и мыслями хотелось плюнуть в лицо Хемсорта, затянуть на его шее ремень, потому что покупать ошейник с поводком слишком подозрительно, и бросить в подвал. Наверно. Нет, ещё в подвале подхватит пневмонию, а ему потом возиться с лечением.—?Так с чего это ?баловство?? —?спрашивает Крис после первого глотка пива, не отрывая взгляда от экрана ноутбука.—?Должен же я загладить вину в том, что оставляю тебя с ноутом, а сам ухожу. Ты же, как никак, гость, а я свинья, что не может отвлечься на раненного.—?Ну, не такой уж я и раненный, а ты вовсе не свинья,?— Хемсворт поворачивает голову в сторону Тома и смотрит на него слишком серьёзно. —?Ты и так делаешь то, на что никто бы не согласился… По крайней мере, только ты в больнице вызвался приютить меня, хотя у меня есть агент. Ты же оставил ему свой номер?—?Это даже не обсуждается,?— с долей возмущения отвечает Хиддлстон. —?Я пусть и взял на себя ответственность о тебе, но всё же сообщил всем, что да как. Да и полиция, я думаю, уже опросила всех, с кем ты контактировал в воскресенье.Да, выдуманная полиция точно опросила всех, и даже больше. Том скрывает усмешку за стаканом и берёт себе ещё один треугольник пиццы. Неплохо было даже самому вот так отвлекаться от мирской суеты, заказывать что-то острое и просто заниматься прокрастинацией, однако Хиддлстон отталкивает от себя эти мысли?— глупость для того, кто не имеет никаких целей перед собой. А ему было непозволительно не заниматься ничем, откладывать на завтра, потому что и так столько просидел ни с чем.Половина фильма проходит в молчании, за которую остаются пустые коробки, и они в руках уже держали бутылки, потому что разливать всё по стаканам каждый раз, как выпилось… Тому было банально лень отслоняться от спинки кресла, брать бутылку, переливать, тем более настолько стараться для Хемсворта.—?У тебя опечаленный взгляд,?— Крис поворачивает голову в сторону Хиддлстона.—?Серьёзно? —?наигранная удивлённость, с которой он не спешит ?образовать? зрительный контакт.—?Том,?— мужчина тяжело вздыхает,?— пусть мы и не… так знакомы, как с более близкими людьми, но я уже достаточно долго здесь и понимаю, когда ты действительно рад, а когда пытаешься быть весёлым.—?Да? —?более тихо и без энтузиазма, и Томас зажимает бутылку между бёдрами, пальцами держа горлышко. —?Да… —?тяжёлый вздох, с которым взгляд замирает на этикетке. —?Понимаешь… Ты только не расстраивайся, потому что в жизни всякое случается. Я был у Роберта, и он сказал, что ждать твоё полное выздоровление не может. Трещина в щиколотке, и ты на три недели почти что прикован к постели, когда производство фильма уже запущено.—?Ну, что же… это было очевидно,?— Крис слабо улыбается. —?Тебя взяли на роль Тора?—?Локи,?— поправляет он его. —?Роберт сказал, что мне больше подходит роль трикстера и мага. Может, он и прав, потому что мне до твоего телосложения года три безвылазного времяпрепровождения в спортзале и с мешком всяких добавок.—?Ты будешь страшно выглядеть с таким телом,?— Хемсворт заливается смехом, представив себе эту картину. —?Ты же такой… Ну, как настоящий джентльмен, должен быть утончённым, а не качком.—?Это что, комплимент? —?Том поднимает весёлый взгляд на Кристофера и склоняет голову к плечу.—?Пусть будет им.О-о, как же это на руку! Это было то, что так нужно, — доверие, с которым можно было заполучить столь много. Но… Том чувствовал, что Хемсворт начинает подозревать что-то, особенно когда с окончанием фильма тот обмолвился, что из-за какого-то сбоя не смог зайти в социальные сети, чтобы написать ?своим? о самочувствии. Заблокировать определённые сайты?— легко, за пару минут, но вот заблокировать желание заходить в них у живого человека?— невозможно.Томас почти что довёл себя до состояния, когда даже лишний вдох Хемсворта тот рассматривал почти под лупой, обдумывал несколько часов, потому что могло быть всякое. И он сорвался, набрав Мэри, пусть как бы не обещал себе больше не брать дурь. ?Так правильно,?— убеждал себя Хиддлстон. —?Я буду спокоен, что в любой момент могу подстраховать себя?. Подстраховать себя тем, что может буквально усыпить такого кабана, как Кристофер.Стоя в уже давно знакомом месте в грязном, сером внутреннем дворике, что был окружён такими же страшными на внешний вид заборами, из-за чего красивый вид ?другой? улицы не портился. И воняло мочой. Острый неприятный запах, который въелся в кору головного мозга, закрепляясь во лбу ассоциациями с болезнью и смертью. К Мэри он приходил не только для себя, не только для того, чтобы отречься на пару часов от всего мира, от своей жалости и… похереной судьбы, но и для матери, которой в последние месяцы помогали совсем не таблетки. И правительство, запрещающее травку, порицает тех, кому она действительно помогает и для кого действительно является единственным способом спасения? А сами! Сами жрут мешками всю эту наркотическую дрянь.Том тяжело вздыхает, в который раз доставая из кармана тёмно-серого пальто (почти что сливается с общей атмосферой, ещё бы приклеить какие-нибудь грязные бумажки сверху и помочиться в собственные брюки) телефон, чтобы сверить время с указанным. Уже как на три минуты позже, чем нужно, и Хиддлстон понимал, что это может быть… что Мэри стала работать на полицию, чтобы, сдавая других, заработать себе свободу.За спиной раздаются шаги?— шлёпающие из-за луж от ночного дождя, и Томас оборачивается. Это была темнокожая девушка, волосы которой более не были скручены в дреды, а собрались в хвост, что надела слишком яркую синюю куртку, под цвет джинс. Прекрасно… напялила бы ещё что-то более кричащее или сама бы вышла под местную мэрию и проорала бы во всё горло, что толкает товар.—?Ты опоздала,?— недовольно произносит Том, спрятав телефон в карман и расстегнув пальто, чтобы достать с внутреннего кармана кошелёк.—?Неужто ломка взыграла, Хид? —?с неприятной насмешкой спрашивает Мэри. —?Ты давно не писал мне, а здесь такая спешка.—?Твоё дело не лезть в мои дела,?— раздражённо, и он достаёт нужную сумму. —?Ты принесла?—?Всё для тебя, сладкий.Хиддлстон не был расистом, и не было у него каких-то убеждений… но почему-то у него в голове именно такой стереотип темнокожих барыг. Он ужасный человек. Том наблюдает за тем, как девушка достаёт три небольших матово-коричневых дой-пака. Замечательно. У Мэри всегда есть всё, что нужно, и в любое время суток…Расплатившись и забрав пакеты, которые тут же поспешно прячутся, Томас не слушает гнусных слов по поводу возбуждающего в одном из дой-паке, потому что… не её это дело и ему самому не хватало накрутить себя ещё по этому поводу.10.28.2011Park Plaza Westminster Bridge LondonWestminster Bridge Road, Lambeth, LondonSE1 7UTНе хотел быть здесь. Как же он не хотел быть здесь, но, выбив себе роль, не желал её утратить из-за того, что не смог потерпеть каких-то там пару минут. Но Томас надеялся, что хоть сможет отвлечься от мыслей о Хемсворте и что голова перестанет пухнуть.Сегодня с утра у него снова попросили свой разбитый телефон и его, чтобы переставить сим-карты и попробовать дозвониться до своего агента. ?Как мы могли упустить об этом???— риторически спросил Крис… Действительно, как? Том даже радовался, что у него больше не спрашивали по поводу социальных сетей, посчитав, что это что-то с Интернетом, что не заучивал номера агентов и кого-то из семьи, а оно взяло и вылезло боком. И как же Хиддлстон был рад, что не выкинул телефон матери, — он царапает виднеющийся чип сим-карты так, чтобы телефон не смог её вообще прочесть, и вставляет в слот разбитого мобильника. План был, откровенно, слабым, однако Крис верит… Чёрт побери, он действительно поверил!Может, настроение портит ещё и то, что он подготавливал себя для Роберта. Том не особо… у него не стояло на Дауни-младшего совсем, потому что это был не его типаж. Но чего не сделаешь ради собственной карьеры? По крайней мере радовало, что сейчас были те года, когда почти не обращали большое внимание на гомосексуальные связи, хотя порывы существовали. Что будет через те же пять-десять лет? Сойдёт ли человечество по лестнице в бездну безумия, строя из себя праведников? Отчего-то Хиддлстону так и казалось, ведь… люди всегда подвластны разрушению всему, к чему притрагиваются, пусть это и их собственное творение.Сообщение от Роберта было ожидаемым, как и то, что он поселился в самом дорогом и самом лучшем отеле Лондона… конечно, лучший отель для туристов, потому что местные знают места куда лучше. ?Вышли номера своего авто, чтобы тебя пропустили на парковку?,?— хоть о чём-то побеспокоился. Плохо думает о людях, как будто ни на кого нельзя положиться. По правде сказать, были же такие люди, которые могли довериться другим, открыться им, позволить войти в свою жизнь не как просто знакомые для получения выгоды, но Томас их не понимал. Как можно настолько быть уверенным в ком-то, кто предаст? Все люди предают, поэтому есть только собственное ?я? и собственная личность.Остановившись возле шлагбаума, Хиддлстон несколько раз переключает свет фар с ближнего на дальний, чтобы так своеобразно ?поморгать? главному по парковке. Возможно, к его общему раздражению добавляется и то, как мужчина, вышедший откуда-то из тени, долго рассматривает регистрационный номер машины, долго нажимает на кнопку на своём пульте управления, чтобы шлагбаум всё же поднялся перед ним. Парковка ?Плазы? почти полностью была заставлена недешёвыми автомобилями и найти себе место было довольно тяжело.В сообщении были чёткие указания, что делать, но стоило выйти из машины, закрыть её, как к нему подходит девушка, прося следовать за ней. И смысл было расписывать, куда идти? Всё раздражает, максимально. Но немного успокаивал хотя бы то, что карман брюк грел небольшой свёрток с двумя маленькими белыми таблетками. Мэри была хорошей не только тем, что в любое время и в любом количестве, но и тем, что доставала какую-то синтетику, которая не входила в ?мировую? классификацию. Конечно, как оно било по здоровью?— непонятно, однако пока никаких особых последствий не было, кроме тяжелого отходняка в последующие дня три.Уже в лифте чувствуется атмосфера роскоши?— минимализм и тёмное дерево. Играющая музыка немного успокаивала, притупляла раздражённость… Нужно воспринимать это, как работу, ведь ничего ужасного не случится. Нет, ?работа??— плохо звучит, его даже начинает от такого сравнения подташнивать, поэтому Хиддлстон сходится с самим собой на том, что это секс ради снятия напряжения.Лифт открывается с негромким протяжным пиканьем, которое больше похоже на пение какой-то птицы, и его ведут по довольно длинному коридору, пол которого устлан белым ковром. Непродуктивно, потому что слишком много уборки или же слишком часто нужно покупать новые, но, как говорится, у богатых свои причуды, и Том хотел постепенно записаться в этот список, чтобы не думать о том, как заплатить за дом и как на остаток денег прожить месяц, два, полгода.Девушка останавливается у двери, спокойно говоря о том, что мистер Дауни-младший уже ожидает его. Понимает ли? Хиддлстона это не интересовало, так как она была рабочим персоналом, и если обмолвится хоть словом кому-то, и это выйдет на всеобщее обозрение, то сразу же потеряет работу. Нравятся ему такие отели, очень нравятся.Проведя взглядом девушку и непонятно зачем дождавшись, когда лифт закроется, Том переводит взгляд на дверь, на ручке которой висела стандартная табличка не беспокоить. Как же его ждут, оказывается. Надавив на дверную ручку, Хиддлстон заходит в просторную гостиную номера и забывает сделать вдох. Окна. Большие окна, которые позволяют увидеть Лондон, погружённый в ночную суету. На негнущихся ногах Томас подходит ближе, огибая стол с прозрачной столешницей и подобными ей стульями, и заворожено опускает взгляд вниз, туда, где мелькали фары автомобилей. Красиво… Намного лучше, чем та лачуга, в которой он живёт. Хиддлстон чувствует зависть, что зарождается где-то в груди, и жалость к себе, что его жизнь сложилась… вот так чудовищно.—?Когда я впервые оказался здесь, то тоже был восхищён видом,?— раздаётся за спиной негромко, но не менее пугающе, что заставляет вздрогнуть и повернуть голову в сторону, опуская её вниз для того, чтобы лучше видеть человека позади. —?И тогда я понял, что Лондон более спокойный, по сравнению с Нью-Йорком или тем же Лос-Анджелесом, которые не отличишь что ночью, что днём.—?Ты испугал меня,?— усмехнувшись, Томас поднимает голову и возвращает взгляд к окну.—?Не думал, что ты из пугливых.К нему подходят ближе?— Хиддлстон не слышит шагов, но чувствует по чужому теплу, которое почти что омывает его со спины. Даже не нужно оборачиваться и гадать, чтобы понять, что Роберт только что с душа. Отвращение с новой силой подступает к горлу, но в этот раз его куда легче притупить, потому что это уже не ?где-то там?, а намного ближе к нему, и нужно держать лицо. Взгляд цепляется за проблесковые маячки, за их красно-синий цвет, который отражается от ближайших домов и окон, ведёт за ними следом, пока даже отблеск не растворяется где-то в яркой темноте ночных улиц.—?Я думаю, что тебе всё же стоит снять пальто и присоединиться ко мне в дегустации вина.—?Вот как теперь это называется,?— засмеявшись, Том разворачивается, сталкиваясь взглядом с весёлым блеском в чужих глазах.Ему просто нужно быть таким, каким его хотят видеть, и, опираясь на это, продвинуться выше не столько по карьерной лестнице, сколько по лестнице к успеху. Удача ли? Подозрительно. Очень подозрительно, потому что такого понятия вовсе не существует.Хиддлстон обходит Роберта, чтобы вернуться назад к двери и снять пальто, перекладывая телефон себе в карман чёрных джинс. Сейчас ли выпить ?таблетки?? Ну, он не маленький, по ситуации сможет сориентироваться, ведь Дауни-младший же не какой-то дикарь, который не будет слушать его и наброситься сразу же, как только сядет рядом.Только сейчас до Тома доходит, что Роберт был в одном бардовом махровом халате и без очков, что, по правде, портило его вид. Привыкший к тому, что мужчина всегда был интеллигентным босяком, если, конечно, вообще можно так кого-то называть, особенно продюсера с мировым именем, сейчас он нарушал сложившуюся ?картинку?, которая портила всю атмосферу… Не особо уютно было.Гостиная делилась на две части благодаря небольшой ступеньке, из-за чего стол был на своеобразном возвышении, а диван и ещё один стол, который был журнальным, стояли ?внизу?. А это казалось уже перебором… Возможно, ему стоило идти в дизайнеры, где куда меньше конкуренции и быстрее можно выбиться в свет.Обойдя диван, Хиддлстон садится рядом с Робертом и принимает от него бокал с тёмно-красной жидкостью. Словно специалист, он слабо водит его из стороны в сторону, чтобы после поднести к носу и вдохнуть. Винный запах, какому ещё быть, если это не пиво или виски? Томас делает небольшой глоткой, с довольным удивлением подмечая, что нет привычного спиртового послевкусия. Впервые после долгого перерыва он чувствует виноград, а не что-то подобное ему и кислое, как будто тот просто залили спиртом.Дауни-младший что-то ему рассказывает об этой бутылке вина, что-то говорит про басаси**, которое, оказывается, здесь редкость, по сравнению с Японией. Так Том выслушивает и то, что было известно, везде говорилось и обсуждалось,?— известный продюсер предпочитает проводить свой отпуск в Азии, нежели в своей родной стране или где-то поблизости.Когда ему на колено кладут руку и ведут ею вверх, довольно многозначительно сжимаясь на бедре, Хиддлстон поддаётся вперёд, что тут же подхватывают и пытаются словить своими губами его. Как же люди читаются быстро, особенно когда желание плоти берёт вверх над здравым разумом.—?Мне нужно отлучиться,?— выдыхает он в чужие губы, почти неощутимо касаясь их своими. —?Подскажешь, где уборная?—?Дверь,?— Роберт некрасиво показывает указательным пальцев вправо, где рядом с тумбой, на которой стояла белая ваза с довольно пышным растением, разместилась довольно неприметная дверь. —?В спальне ты увидишь ещё дверь.—?А за ней ещё одна, там ещё одна будет, и ещё.Его улыбку подхватывают смехом, что удивляет, ведь причины не было на то, и Хиддлстон поднимается на ноги, не давая поцеловать себя. Потянуть время?— не грешно, однако ему всё равно. Для Тома сейчас важным сейчас было лишь то, что лежало у него в кармане.Спальня оказывается в таких же чёрно-белых тонах, как и гостиная, и даже беглый взгляд на кровать нравится Тому: большая, светлая и явно мягкая. Окна были предусмотрительно закрыты шторами, чтобы не возиться с этим после близости или с утра, когда уже солнце светит в глаза. Ещё один стол, как будто у местного дизайнера был фетиш, скромный стул, который отчего-то был лишним здесь, тумбочка, в которой точно скрывался сейф, ведь где ему быть ещё, и Хиддлстон вовсе не удивляется тому, что ванная комната полностью соответствует интерьеру других, только ему не нравится присутствие и ванны, и душевой кабинки. Что-то одно, а не так…Прокрутив вентиль, чтобы вода потекла в раковину и создался шум, Томас достаёт из кармана пакетики, которые расстёгивает и позволяет высыпаться на руку двум маленьким, не больше трёх миллиметров в диаметре, белым таблеткам. Отличить их друг от друга ?простым обывателям? было невозможно, только знающий мог сказать, что у одной из них, что вызывает ?расслабление? для мозга, имелась ребристость с одного бока. Что мешают в них… Хиддлстон лишь надеялся, что у него не откажут со временем почки или сердце.Положив на язык округлые шайбы, Том склоняется над раковиной и, подставив руку под напор воды, делает небольшой глоток. Пить так?— это уже малое зло со всего, что он пробовал. Опёршись руками о раковину, он поднимает взгляд на зеркало и тяжело вздыхает. Плохо, очень плохо, потому что чёрное нечто появилось за плечом, что не покидало его уже не первый день, нечто, которое приобрело более осмысленную человеческую форму. Без лица, без внешности, без всего, ведь оно только-только научилось говорить.—?Вспомни, как тебе хорошо было раньше,?— существо подходит к нему, словно плывёт по воздуху, и кладёт руки, от которых исходит тёмная дымка, на его плечи. —?О нет, зачем же вспоминать что-то, что было там… Думай о нём. Думай о том, что Крис сейчас в твоём доме, но ты можешь представить его здесь и сейчас,?— ладони ведут вниз по спине, замирая на бёдрах и сжимая их. —?Его руки, которые могли бы сжать тебя и не давать пошевелиться, его член, который бы рвал тебе глотку и не давал вдохнуть. О-о, я слышу твои мысли, чувствую их, Томас,?— нечто вжимается пахом в его ягодицы и с каждой секундой это ощущалось более реалистично. —?Тебя заводит Крис и заводит то, что он такой слабый. Ты сделал его слабым, сломал жизнь тому, кто вздумал ломать тебе твоё же карьерное восхождение. И ты будешь представлять себя под ним, а не под каким-то там продюсерком, авторитет которого раздут из ничего.—?Достаточно!Хиддлстон резко оборачивается, но позади него никого нет, кроме стены и сушилки для полотенца. Не могло его так быстро взять, потому что только сейчас в голове начинали блекнуть все мысли, которые беспокоили его, только сейчас сердце, сбившись в одном ударе, ускоряет свой ход. Не мог же он на волнении выдумать себе что-то настолько… что станет материальным.—?Правильно мыслишь, дорогуша,?— шипящий голос у самого уха, из-за чего Томас отшатывается, но почти сразу же вжимается поясницей в раковину, когда нечто чёрной дымкой появляется прямо перед ним. —?Я не твои мысли и не твоё волнение. Уж далеко не так. Но мы же сейчас не об этом,?— нечто придвигается ближе к нему, сокращая и без того малое расстояние между ними. —?Сможешь ли ты не выстанывать другое имя, когда над тобой будут пыхтеть?—?Том? —?в дверь стучат, из-за чего нечто недовольно фыркает и исчезает, словно его и не было вовсе. —?Всё хорошо?—?Д-д… —?едва слышно, и Хиддлстон откашливается. —?Да, всё хорошо,?— более громко, чтобы его слышали за водой и закрытой дверью.Пару глубоких вдохов, и Том оборачивается к зеркалу. Взгляд?— потухший блеск, которого и с самого прихода не было. ?Нужно быть реалистом?,?— и он этому соответствовал, потому что… Томас действительно понимал, ну, как понимал, вчера вечером, когда в очередной раз повёл Криса в ванную комнату и помог ему не только раздеться, но и забраться в эту самую ванную, то почувствовал зародившуюся щекотку внизу живота, что жаром поднималась по позвоночнику вверх и селилась в затылке чем-то тяжёлым и очень острым. Его тошнило от самого себя, тошнило от того, что его недвусмысленно привлекает такой типаж.В голову больше не лезут глупые мысли, вовсе никакие не лезут, тепло постепенно охватывало всё тело и зрачки сузились, более не реагируя никак на то, смотрел ли он прямо на лампочку в светильнике или в более-менее тёмный угол. Улыбка сама наползает на губы, которые кривятся в чём-то остром и очень хитром, и Хиддлстон, закрутив вентиль, подходит к полотенцу, чтобы вытереть руки. Уже ведёт… приятное ощущение опьянения.Выйдя из ванной, Том лишь успевает прикрыть за собой дверь, как его почти что вжимают в неё и впиваются в губы подавляющим поцелуем. Он ничего не может сделать, не успевает, только отвечать на укусы такими же укусами. К нему притираются пахом, на что Хиддлстон опускает руки на пояс чужого халата и развязывает его.—?Какой ты быстрый,?— довольно выдыхает Роберт, прижимаясь губами к шее мужчины.—?Это не я прижимаю тебя к двери, когда до кровати меньше шага.Игривое настроение, и Том ведёт пальцами по довольно твёрдому животу, пусть и считал, что у Дауни-младшего будет всё мягким, спускается вниз по линии жёстких волос и сжимает в руке полувозбуждённый член. Тоже что-то выпил? Вряд ли. Скорей всего он подогревал интерес в себе ещё с того момента, как Хиддлстон сам дал ему намёк.Ему вновь не дают ничего сделать, лишь хватают за запястья и тянут к кровати, на которую Том падает спиной, потому что ноги больше не держатся. О да, всё пройдёт быстро… для него, и почти что незаметно. С каждым новым поцелуем и прикосновением Хиддлстон чувствовал всё более отдалено, но как-то понимал, что с ним обращаются пусть и быстро, но даже мягко.Он приподнимает бёдра, позволяя стянуть с себя брифы, и слышит, как ему говорят о том, насколько великолепно его возбуждение. Или хочется ему слышать это. Том может только засмеяться в ответ, что сходит почти сразу же на нет, когда его переворачивают на живот и заставляют встать на четвереньки. Быстро… Хиддлстону не нравится, что вот так всё действительно быстро происходит, потому что, чёрт побери, это его тело и к нему нужно относится как можно лучше. Он главная звезда! И Дауни-младший это поймёт, когда Томас придёт на съёмочную площадку, как и поймёт то, как нужно было обращаться с ним.Влажные пальцы ведут от мошонки, массируют промежность, что кажется слишком острым и заставляет сжать простынь пальцами, и поднимаются выше, кружа у входа. С собственным глубоким вдохом в него проникает один до упора, и Том бы почувствовал дискомфорт, если бы не таблетки. Его гладят изнутри, пытаются лечь грудью на спину, но Хиддлстон опускается вниз сам, словно расценил этот жест так, что ягодицы должны быть выше.Второй палец не ощущается до тех пор, пока Роберт не разводит их и не проталкивает глубже. Был ли Дауни-младший тем любовником, к которому он бы вернулся ещё? Нет. Уже из-за прелюдий, которых не было, и того, как его растягивали лишь для того, чтобы после было самому легче войти, Том был готов оттолкнуть продюсера и уйти. Если бы… Если бы. И как же он ошибается, когда пальцы слишком долго мучают его, когда и без того сильное возбуждение усиливается острыми вспышками, что разрастаются внутри с каждым новым толчком.Всё смазывается в единую длинную картину, таблетки добавляют масла в огонь, и Хиддлстон не сразу понимает, что с ним делают и что происходит, только когда вместо пальцев в него упирается нечто большее и горячее. Он резко выравнивается и поднимается на колени, заводя руку назад.—?Презерватив,?— слово кажется слишком длинным и даётся с трудом. —?Ты не…—?Расслабься,?— Дауни-младший берёт его руку в свою и кладёт себе на член. —?Я в резинке.Едва ощутимо и скользко. Пальцы ведут к основанию, где действительно чувствовался тоненький переход на кожу. Успокоившись, Хиддлстон прерывисто выдыхает и опускается обратно грудью на кровать, поднимая выше бёдра. Не зацикливаться, особенно под таблетками, потому что прямо перед глазами возникнут ненужные образы.Роберт сжимает бедро мужчины, не давая ему пошевелиться, и, помогая себе рукой, входит в Тома, дыхание которого почти сразу же сбивается. Хиддлстон впервые за всё это время стонет, на что позади него шумно выдыхают и быстрыми толчками входят до конца. Без таблеток было бы больно, но сейчас абсолютно плевать, особенно тогда, когда ему всё же ложатся на спину и целуют в плечи. Ему кажется, что тело над ним становится больше, что плечи царапает более грубая щетина и его щёк касаются кончики светлых волос… почти как солнце.Движения поначалу плавные, к нему как будто пристраиваются, и после срываются. Размашистые, сильные толчки, что пошлыми шлепками, кажется, поселяются в ушах слишком громкими хлопками. Кажется, его бьют по бедру, чтобы тоже начал двигаться, кажется, кусают за загривок, но Тому всё равно… Плевать. Он может лишь сдавленно стонать и прикусывать себе язык, чтобы не слетело с губ другое имя.Возбуждение выпускает иглы внизу живота?— стремительно и столь неожиданно, что Том, только прикоснувшись к себе, кончает, с силой сжимая в себе член Роберта. Тяжело дышать, но тело всё каменеет, пусть и наливается негой. Хиддлстон ещё чувствует грубые толчки, слышит пыхтение над собой, а после, когда Дауни-младший крупно вздрагивает, в затылке что-то лопается, полностью погружая его в темноту. После такого перерыва нужна была одна таблетка, нужно было, чтобы просто встало… Не убьёт же его Роберт, пока он в отключке, ведь придётся искать ещё одного нового актёра.